Темный паладин. Глава 1

***
В огромном зале Цитадели Ордена Темных Паладинов в этот день собрались Совет Магистров во главе с Верховным Маршалом и все темные паладины, которые присутствовали в твердыне. Все они расположились на галереях, опоясывавших круглый полутемный зал. Лишь четыре человека находились на площадке посреди зала: глава Ордена – Верховный Маршал Анренус Вар Не Гонгот лорд Пермон-на-Нийко Орбус Иденго, а также его заместители – Левый Маршал и Правый Маршал. Четвертым же был претендент на звание паладина. В отличие от всех остальных в зале, он был одет в полный доспех, а на голове у него был шлем с закрытым забралом. Он стоял, преклонив колено и склонив голову, и обеими руками опирался на меч.
– Сегодня мы собрались здесь, – начал свою речь Верховный Маршал, – для того чтобы посвятить этого достойного молодого человека в паладины нашего Ордена. Пройдя все семь испытаний, он доказал, что он достоин этого высокого звания. Вам, собравшимся здесь, незачем говорить, через какие трудности приходится проходить претендентам на звание паладина. В этот раз всего один человек удостоился этой чести – стоять здесь, в этом зале, куда ни разу даже не заглядывал ни один человек, впоследствии не ставший паладином.
Правый Маршал передал Верховному Маршалу священный меч Первого Темного Паладина.
– Этим мечом, – продолжил Верховный Маршал, – когда-то сражался сам Сен, величайший паладин, основавший наш Орден. Он дал нам не только этот Орден, но силу. И пока эта сила с нами – мы непобедимы! Сотни лет каждый, вступающий в ряды паладинов освящался священной силой этого меча. Священный сумрак ведет их к славе и подвигам. Все великие Маршалы, получавшие этот меч вместе со званием, не посрамили этой чести: ни Ванден Бонд, ни Куриотай, ни Мишель Асэр, ни Гэсер, ни многие другие. Сейчас я, владеющий этим мечом, заслуги которого вы все знаете, посвящаю в паладины этого юношу.
Верховный Маршал поднял над собой меч, медленно опустил его и слегка коснулся левого плеча юноши.
– Сим мечом я посвящаю тебя в священное звание Темного Паладина. Пусть твой путь простирается во тьме, и пусть не запятнаешь ты позором свой Орден. Отныне гербом твоим будет Черный овен на Красном поле, – он коснулся мечом правого плеча юноши и произнес. – Теперь можешь подняться, сын мой!
Юноша продолжал стоять, преклонив колено.
– Что-то случилось, брат паладин? – с тревогой спросил Верховный Маршал.
Ответа не последовало. Юноша продолжал стоять, преклонив колено и опираясь на меч.
– Возможно, ты хочешь о чем-то спросить меня? Не стесняйся!
И снова лишь тишина в ответ. Юноша продолжал стоять в той же позе, лишь голова его склонилась еще ниже.
– Что случилось?! – сквозь зубы тихо прошипел Верховный Маршал. – Хватит паясничать! Вставай!
Юноша снова промолчал. На галереях полутемного зала раздался тихий шепот. Верховный Маршал наклонился к юноше и зашептал:
– Что ты делаешь! Ты позоришь не только себя, но и меня! Вставай немедленно!
Юноша молчал и оставался коленопреклоненным. По залу прополз тихий смешок. Верховный Маршал окинул зал яростным взглядом.
– Поднимайся! – рыкнул он.
В этот момент за спиной Верховного Маршала раздался громкий голос Левого Маршала:
– Похоже, он спит!
Как бы в доказательство этих слов юноша тихонько всхрапнул и что-то забормотал. После слов Левого Маршала галереи, казалось, опустели. Гордые паладины и магистры Ордена хохотали, катаясь по полу. Лицо Верховного Маршала побагровело, и он заорал, перекрывая всеобщий шум:
– Барашек!
Юноша встрепенулся, вскочил на ноги, с грохотом уронив меч на пол, и сонным голосом произнес:
– Что, папа?
Верховный Маршал побагровел еще больше, хотя это казалось невозможным, поднял священный меч над головой и плашмя опустил его прямо на шлем своего сына.
– За что, папа? – закричал юноша и пустился наутек.
Верховный Маршал несся за ним, колотя его по плечам, спине и шлему священным мечом.
– Вон, вон отсюда! И не смей жаловаться матери!


***
– Ну, и что я такого сделал? Ну, уснул. Что такого? Отец сам виноват. Всю ночь не давал уснуть своими наставлениями.  А можно, разве ж, без сна? Как же без сна? Вот я и уснул. Сам же говорил всегда: ты должен научиться спать в любых условиях. Вот я и научился. А он злится: опозорил, опозорил! Ну, и кого же я опозорил? И чем это? Если бы он сам не раскричался, то никто бы и не заметил. Спал бы я спокойно, а потом, когда все ушли бы, тогда бы и будил. Нечего было меня при всех будить! – молодой крепкосложенный человек горестно  вздохнул и вытер пот со лба. – Вот и еду теперь неизвестно куда, неизвестно зачем... И что со мной там может случиться беда, никого не волнует... Еще и бракованного оруженосца подсунули!
– Бракованный?! Кто еще это здесь бракованный?! – оруженосец гордо вскинул голову и, вытянув вперед левую руку, начал нараспев говорить. – Благородный род Хедрикейлов насчитывает восемьдесят шесть поколений. Он происходит от королевского дома Малоранов. В нем течет кровь Крейков и Дайаранов. Первый из рода Хедрикейлов – барон Олтен фон Бишен Хедрикейл был удостоен чести подставлять спину, когда король садился в седло. И эта привилегия была закреплена за нашим домом еще триста лет назад графом Деренто фон Клан Хедрикейлом. Наш род служил Ордену Темных Паладинов еще в те времена, когда о вашей семейке  никто еще не слышал! Ваши предки тогда еще были крестьянами...
– Да, перестань ты! Надоело слушать! Ты уже третий раз мне это рассказываешь. Сколько можно! – уныло произнес Барашек. – У меня прекрасная память, я всегда все с первого раза запоминаю. Учти это на будущее и не донимай меня больше подобными глупостями. Я и без тебя знаю, что мои предки были крестьянами. И я ничего против этого не имею.
– Зато я имею! – презрительно процедил оруженосец. – Я, Маржелек фон Клюн Хедрикейл, должен прислуживать потомку крестьян, благородному роду которого всего три поколения!
– Ха! – воскликнул Барашек и насмешливо покосился на рыжеволосого, веснушчатого оруженосца. – Вот потеха! А я сам и не додумался бы, что это так смешно! И правда: ты – такой благородный восемьдесят шесть поколений, а прислуживаешь мне! А почему? Да потому что никто из моего рода не станет подставлять спину даже королю! И я не стану. Вот потому-то ты мне и прислуживаешь, а не я тебе, понял, малявка?
– Да как ты смеешь?! Если бы меня не сдерживала клятва оруженосца, ты был бы уже мертв!
Барашек поморщился и сказал:
– Ну, ладно, хватит. Я уже проголодался. Давай отдохнем и поедим.
– Мы же всего полчаса назад как позавтракали! – в ужасе воскликнул оруженосец. – Мы же из города еще не выехали!
– Ну, хорошо, выедем из ворот и сделаем привал, – сокрушенно вздохнув, согласился Барашек.
– У нас еды всего до следующей деревни. Но если ты будешь есть такими темпами, делая привал через каждые полчаса, то нам ее не хватит и до вечера! А если ты помнишь приказ своего отца, то в нем сказано, что если мы попытаемся вернуться в город, нас казнят!
– А на тебя-то за что отец разозлился? – удивленно спросил Барашек. – Ты что тоже уснул во время церемонии?
– Нет! Мой отец – Левый Маршал, – огрызнулся оруженосец.
– Не понял...
– Да, куда уж тебе!
Дальше они ехали молча. Барашек то и дело вздыхал, сокрушенно качал головой, а оруженосец злобно шипел и что-то бормотал себе по нос.
Маржелек предавался раздумьям. Он думал о том, что хорошо бы где-нибудь достать яд, но никак не мог решить: для себя или для Барашка. После разговора с темным паладином Маржелеку расхотелось жить. Так посмеяться над великими почестями, дарованными его семье, над его высоким родом! Оруженосец порылся у себя за пазухой, вытащил леденец и начал угрюмо его сосать.
– О! – воскликнул оживившийся Барашек. – А еще у тебя есть? Дай мне! Ну, пожалуйста!
Оруженосец молча сунул руку за пазуху, вытащил оттуда еще один леденец и, брезгливо скривив губы, бросил его Барашку. «Да, с этим бараном я еще намучаюсь», – подумали оба.
Первый день пути показался им мучительным. Барашка больше всего мучило то, что он не мог нормально поесть. Маржелека больше всего мучило общество Барашка. Поэтому когда они увидели впереди постоялый двор, они так обрадовались, что, не сговариваясь, понеслись вперед. Барашка толкал вперед голод, Маржелека – желание остаться в одиночестве.


***
Барашек ловко соскочил с седла и начал торопливо озираться в поисках конюшни. Наконец, приметив коновязь и стойла конюшни, он взял лошадь под уздцы. Не успел он сделать и шага, как от дверей постоялого двора к нему кинулся человек, схватил лошадь за поводья и, глупо улыбаясь и кланяясь, потащил ее за собой. Барашек, вцепившись в поводья, с изумлением смотрел на парня. Парень был крупнее и более кряжист, и Барашек отчетливо понял, что просто так отобрать обратно свою лошадь он не сможет. И в следующее мгновение ударом в челюсть он свалил парня на землю. Парень схватился за лицо и, подвывая, начал кататься по земле.
– Господин мой, – с ехидной, практически убийственной вежливостью произнес Маржелек, – зачем вы бьете конюха? Разве он сделал вам что-то плохое? Я, конечно, понимаю, что он заставил вас ждать, но это не повод, чтобы так жестоко обойтись с ним. Можно было просто ничего ему не заплатить.
– Так это конюх, а не конокрад? – сгорая от стыда, переспросил Барашек.
– Да, – с еще более ехидным выражением в голосе и с ангельской верностью на лице ответил Маржелек.
Барашек с состраданием посмотрел на стонущего конюха. Ему захотелось броситься к нему и помочь встать. Но в тот же момент перед его глазами возникло гневное лицо отца, и он вспомнил все те уроки и наставления о том, как должен вести себя человек благородного происхождения и, в особенности, паладин. Желание помочь сразу испарилось. Барашек вытащил из кошеля пару золотых монет и бросил на землю рядом с поскуливающим конюхом.
– Вот, возьми и не держи на меня зла за то, что я сделал, – с трудом подбирая слова, сказал он.
Барашек всегда чувствовал себя неловко и скованно, когда ему приходилось выражаться таким официальным языком, но отец с детства приучил его к тому, что на людях он должен разговаривать правильно.
Конюх, моментально успокоившись, подобрал монеты, схватил обоих коней под уздцы и повел их в конюшню. Барашек с облегчением вздохнул. Наконец-то можно поесть! Сдерживая свои желания и пытаясь выглядеть благородным, он неуклюже направился к главному входу. За ним по пятам, всем своим видом выражая благородное происхождение и утонченность манер, вышагивал Маржелек. Барашек, искоса взглянув на оруженосца, подумал: «Жаль, что на месте конюха был не этот павлин!»
На постоялом дворе было темно, грязно и пахло сыростью. За длинными столами сидели посетители с разбойничьей внешностью. Между столов сновали размалеванные до непристойного вида служанки. Маржелек, брезгливо поморщившись, вынул из-за пазухи надушенный кружевной платочек и, прижав его к лицу, отправился вслед за Барашком. Посетители притихли, замолчали и недобрыми взглядами следили за вновь прибывшими. Но Барашка интересовало лишь одно – еда. Весь остальной мир для него в этот момент не существовал.
Он плюхнулся на лавку, и приглашающим жестом указал Маржелеку место рядом с собой. В ту же секунду, когда Маржелек еще не успел сесть за стол, а служанки лишь двинулись по направлению к ним, раздался вопль голодного паладина. 
– Эй, кто-нибудь! Еды! Побыстрее! И побольше!
С разных сторон зала к ним бросились сразу две служанки. Подбежав к ним, они остановились, пожирая глазами Маржелека и усиленно пихая друг друга локтями.
– Молодой господин проголодался? – не сводя глаз с Маржелека и, как ей казалось, мило улыбаясь, сказала одна из служанок.
Вторая громко хмыкнула, изо всех сил пихнула первую локтем в бок и, еще более мило улыбнувшись полубеззубым ртом, прокричала, обращаясь опять же к Маржелеку:
– Что ни пожелает молодой господин, тут же будет его! – и призывно раскинула руки, бросив при этом злобный взгляд на взбешенную подругу.
Барашек, слушая эту перепалку, все больше багровел от нетерпения и негодования. И, наконец, не выдержал:
– Несите побыстрее еду! – заорал он. – Мне без разницы, кто из вас ее притащит! Главное, чтобы она была здесь уже через минуту!
Служанки оторопели и замолчали. Все посетители обернулись на голос Барашка. В зале воцарилась мертвая тишина. И в этой тишине раздался тоненький, жалобный голос Маржелека:
– Барашек, может, лучше уйдем отсюда?
Тишина взорвалась от раскатов смеха. Кто-то начал передразнивать Маржелека, подражая его тоненькому жалобному голосу, кто-то заблеял, как баран. Из темного угла выскочил омерзительный старикашка и, кривляясь, изгибаясь всем телом, двинулся к Маржелеку.
– Молодому господину что-то не по нраву? Он брезгует нашим обществом? Ему не нравится наше скромное обиталище?
Подойдя почти вплотную, старикашка, брызгая слюной и все больше и больше кривляясь, проблеял:
– Барашек, может, лучше уйдем отсюда? Мы попали не в тот загон, Барашек!
Он не успел договорить, потому что в этот самый момент Барашек, который из багрового стал пепельно-белым, почувствовал яростное спокойствие, поднимающееся из глубины его души, такое же, какое охватывало его в бою. И поднявшись на ноги, он поднял над головой стол, рассчитанный на двадцать человек, и бросил его через весь зал к входной двери. Вслед за этим, во вновь наступившей тишине, когда все люди уставились на него полными ужаса глазами, он спокойным голосом произнес:
– Каждый, кто еще скажет хоть одно оскорбительное слово в адрес моего оруженосца или в мой адрес, будет по всем правилам Темного Ордена паладинов вызван на смертельный поединок.
Барашек сжал правой рукой рукоять меча. И каждый, кто в этот момент смотрел на него, видел перед собой истинного темного паладина, величественного, благородного и смертельно опасного для любого, кто встанет на его пути. В его яростном спокойствии и выражении лица было что-то демоническое, а небрежная улыбка была больше похожа на ужасный оскал.
Не дождавшись желающих вступить с ним в поединок, Барашек пересел за соседний стол и заорал на служанок:
– Ну, и где та еда, которую я заказывал?!!!
Служанки тотчас испарились исполнять заказ. А старичок, оказавшийся хозяином постоялого двора, отрядив нескольких людей убрать обломки стола, брошенного Барашком, после этого весь вечер крутился рядом, пытаясь угодить благородным господам всем, чем мог. Подобострастная улыбка не сходили с его лица, но он все время прятал глаза, в которых не было ни капли подобострастия. Изредка он бросал внимательный острый взгляд на паладина и его оруженосца, сидящих за столом и думал: «С первого взгляда они похожи на молодых богатых оболтусов, которых сейчас много путешествует по дорогам в поисках приключений и развлечений. Как же обманчива бывает внешность! Любой из них мог бы справиться со всей моей шайкой даже в одиночку, а вдвоем они бы разнесли мой постоялый двор по бревнышку. Да даже если бы мы с ними и справились, что с того? Орден Темных паладинов никогда не остановился бы, пока не узнал бы, что с ними случилось, и не покарал виновных, хоть бы и на другой стороне земли. С Орденом паладинов шутки плохи».


***
Барашек не мог понять, что это Маржелек так взвился, когда он предложил взять одну комнату на двоих. То твердит об экономии и ругает Барашка за то, что они так много потратили на еду, то с маниакальной настойчивостью твердит, что им нужно две комнаты, а не одна. Странный он все-таки. Этих благородных в каком-то там поколении так сразу не поймешь – у всех у них свои причуды.
Барашек почувствовал, что близок момент, когда он проголодается. Значит, пора ложиться спать. Он быстро скинул с себя всю одежду и остался в одних кальсонах. Немного помедлил и зажег свечу: он с детства боялся засыпать в темноте. В тот самый момент, когда он уже собрался лечь в постель, тишину прорезал страшный вопль. Барашек узнал голос Маржелека. Замерев на секунду, он услышал, что крик вместе с громким топотом ног приближаются прямо к его двери. Дверь распахнулась, и на пороге застыл Маржелек. На лице его был написан ужас.
– Там... в моей комнате... – пробормотал Маржелек.
И тут, наконец, он разглядел во тьме Барашка. Тот, уже успевший схватить ножны с мечом, стоял посреди комнаты в одних кальсонах с воинственным выражением на лице. Маржелек заорал еще громче, чем орал до этого, и, развернувшись, выскочил из комнаты. Крик удалился вместе с Маржелеком.
Барашек, но теперь уже с глупым и удивленным выражением на лице, смотрел на пустой дверной проем. В конце концов, он решил, что нужно все-таки пойти проверить, что же так напугало Маржелека в его комнате. Он осторожно выглянул за дверь – никого не увидел и не услышал. Тогда он крадучись пошел к комнате Маржелека, ожидая увидеть там толпу убийц или что-то в этом роде. Дверь в комнату Маржелека была распахнута. На секунду замерев рядом с распахнутой дверью, Барашек собрался и одним прыжком, издав  воинственный клич, заскочил внутрь, держа меч перед собой, готовый отражать или наносить удары.
Он оказался в ярко освещенной множеством свечей комнате. Комната была пуста. Барашек не стал озираться по сторонам: он и так знал, что спрятаться здесь негде. Единственное место, где мог находиться враг, была большая деревянная кровать с пологом, стоящая боком к нему. Полог был слегка отдернут, но Барашку не было видно, прячется ли кто-нибудь за ним. Шагнув вперед, он кончиком меча осторожно отодвинул полог...
… Сидя в кустах напротив входа на постоялый двор, дрожащий Маржелек услышал ужасный крик. Буквально через пару секунд из дверей выбежал на улицу Барашек. Громко крича, он пронесся мимо Маржелека и исчез в темноте…
… А в комнате, за отдернутым пологом лежали две удивленные и обескураженные служанки. Они молчали до тех пор, пока крик Барашка не затих вдалеке. Потом одна из них, ткнув подругу острым локтем в бок, сказала:
– Они что, голых баб никогда не видели?
Ее подруга сконфуженно улыбнулась полубеззубым ртом и пожала плечами.