Я просто соскучился

предупреждение от автора: произведение в жанре "слэш", с элементами BDSM



Я знаю, как ты любишь эти игры, мой чертенок. Мой очаровательно-сексуальный, греховно-похотливый ангел.
Я люблю тебя баловать мелочами, о которых ты никогда не задумываешься, оставляя заботы о них мне. Потому что ты радуешься, как развратный ребенок, глядя на то, что я покупаю для тебя.

Боги великие, как же ты хочешь быть слабым. Хоть иногда. Ничего не решать, подчиняясь мне. Как же ты мне доверяешь… Мне, и только мне, разрешено видеть тебя таким. Больше никому. Никто не имеет права даже подумать, о том, что ты можешь быть слаб. Уж я за этим прослежу.

Три дня меня не было. Ты же скучал, демон? Не покажешь, ни за что. Гордо вскинешь голову, но пальцы вцепятся в протянутый пакет, а глаза загорятся похотливым блеском.
Чуть прикусывая губы, от подступающего возбуждения, ухожу в нашу спальню, широко распахиваю окно, закуриваю.

Не могу больше ждать. Черт раздери весь святой пантеон. Сегодня мы повеселимся, не так ли?

Перебираю закованными в кожаные перчатки пальцами коллекцию тонких, безумно острых ножей. Ты же порадуешь меня, мой милый мальчик? Пальцы ложатся на изогнутый, изукрашенный восточный кинжал. Изящный, почти как ты, мой чертенок. О да… этот красавчик оставит на тебе следы.

Ты же знал, что делаешь, на три дня лишая меня своего общества?
Ты же знаешь, как это бывает.
Да…

Вот и ты, мой личный демон. И ангел. Мой Ад и Рай.
Какой же ты изящный в этом корсете из тончайшей кожи. Ты знаешь – я никогда не жалел времени на тебя, результат – эта вещица сидит, как вторая кожа. Повторяя все твои изгибы, так меня возбуждающие, но поблескивая этой своей змеиностью…
Тонкие лодыжки, закованные в этот… ну как его, супермодный… Лабутен, да. Тончайшая шпилька… перехватывает дыхание, честное слово. Иди сюда… Хорош, чертенок. Как же ты хорош.
В одной руке у тебя «смитнвенсновские» наручники (почему-то ты так привязан к этой марке. Патриотизм?). Тяжелые. Больше фунта весом, малыш, ты же адов мазохист, если позволяешь мне заковывать твои тонкие, изящные запястья в этих монстров.
В другой – кожано-стальной строгий ошейник со стальной же цепью поводка. Да, у нас не совсем стандартные отношения топа и боттома, потому что только в твоих руках может быть поводок от ошейника, который я добровольно защелкиваю на своей шее.

Но эти тяжелые оковы, на твоих запястьях. Сам виноват. Даже мне больно на них смотреть, милый. Малыш. Сумасшедший мой.

Нож. Да, милый мой, ты же знаешь как это бывает.
Уговор. Только не лицо.
И не надо - твоя алебастровая кожа как нельзя лучше подходит для острых и быстрых ласк.

Прижимаю тебя, демон мой, спиной к своей груди. Развратный ангел. Развратнейший из всех существующих, раздвигаешь ножки, такие изящные… филигранное лезвие медленно проходится по нежной груди, перечерчивая тонкую ключицу, оставляя тончайшую кровавую полоску.

Ты протяжно вскрикиваешь. Так тонко и остро, прижимаясь ко мне доверчивым телом.
Невозможно. Чертенок.
Я тебя хочу до безумия.

Малыш…Наручники и лезвие. Струйки крови, стекающие по белой коже.
Ладонь в черной кожаной перчатке, ложится на твой возбужденный орган, лаская. Прикусываю нежную кожу шеи, оставляя кровавую печать, такую яркую.
Рука с ножом скользит по твоему бедру, раз за разом перечеркивая снежную белизну алыми всполохами. Ты вскрикиваешь, каждый раз, когда уже теплое от твоей крови и тела лезвие взрезает тонкую кожу, но ты ни за что не скажешь мне остановиться.

Откладываю нож, сжимаю твою тонкую шею, впиваясь в чувственные губы, безжалостно прокусывая, чувствуя, как теплая кровь добавляет металла к нашему поцелую… Отстраняюсь, жадно глядя в мутные от страсти и боли глаза.

Чертовски люблю этот похотливый взгляд. Ты мой, малыш, никуда тебе не деться и ты это знаешь, выгибаясь в моих руках.

Кладу тебя на кровать, закидываю длинную изящную ножку себе на плечо, а ты, маленькая сволочь, чуть тянешь за поводок, затягивая, заставляя острые шипы впиваться в мою шею. Ах ты ж гаденыш – но я склоняюсь над тобой, слизывая алые капли с внутренней стороны бедра, кусая, быстро и резко, чувствуя, как ты изгибаешься от каждого прикосновения.
Провожу языком по напряженным яичкам, сжимаю пальцами.
Слышу, как ты шепчешь мое имя, таким нежным голосом… Как же хочу заставить тебя кричать.

Чувствительно прикусываю возбужденный ствол, с удовольствием вслушиваюсь в болезненный вопль, однако твое хрупкое тело отнюдь не против, ты не пытаешься отдалиться, даже не пытаешься затянуть петлю у меня на горле, ведь так?
Стаскиваю с одной руки перчатку, загрубевшими, от постоянного общения с оружием, пальцами массирую влажную от смазки, подрагивающую темно-красную головку.

Черт, как же я хочу тебя, чертенок, голову как будто сжимает раскаленным обручем, не могу даже подумать о чем-то кроме твоего действительно прекрасного тела затянутого в корсет.

Ты лежишь, приоткрыв окровавленные губы, закинув скованные руки за голову. Наручники. Тяжелые и стальные, не реплика, настоящие. И чертовски узкие – любое движение раздирает тонкую кожу на запястьях, и я уже вижу струйки крови на твоих руках. Это тебе тоже безумно нравится, я прав?

Хочу тебя поцеловать. Тяну за свой поводок: это ведь обоюдная связь, не забывай. Ты покорно садишься на кровати, вскрикивая, когда жесткие браслеты вновь обдирают твои руки. Становишься на колени, упираясь в кровать ладонями, мокрыми от твоей же крови, прогибая спину тянешься ко мне, запрокидывая голову.

Сжимаю горло, заставляя приоткрыть доверчивые губы, ласкаю их языком, не проникая глубже, а ты тянешься ко мне, ведь ты хочешь большего.
Маленький развратный ангелок.

Нащупываю нож – точный длинный взмах и достаточно глубокая полоса перечерчивает кожу от плеча до плеча. Недостаточно глубокая, чтобы оставить шрам, но достаточная, чтобы твои зрачки мгновенно расширились и из уголков твоих таких прекрасных, ореховых глаз потекли слезы. Ты хочешь кричать, но не можешь – я сильно сжимаю горло и с твоих кроваво-красных губ срывается только болезненный хрип.

Подтягиваю тебя ближе, закидываю скованные руки себе на шею, обхватываю за талию, прижимаюсь губами к только что нанесенной, сочащейся теплой кровью, ране.
Дьявол, какой же ты очаровательный, Джим!
Следом – слизываю с твоих щек слезы, оставляя чуть заметный алый след от губ.
Дрожишь. Маленький мой, не дрожи, я же так тебя люблю.
Вновь откладываю нож, на этот раз скинув его с кровати. Хватит, а то живого места на тебе не оставлю.

Вновь прижимаюсь к твоим припухшим губкам. Ты же знаешь каким я могу быть нежным. Ты льнешь ко мне, такой тонкий и беззащитный, весь мой. И эти изящные ножки, и эта тугая нежная попка, и эта страстно изгибающаяся спина, хрупкие руки… Ты прекрасен, и я говорю тебе об этом…

Ты становишься еще прекраснее, когда кричишь и стонешь, запрокидывая голову, болезненно содрогаясь от того, что я начинаю медленно натягивать тебя, неподготовленного, на свой уже изнемогающий член.
Клянусь своей винтовкой – мы спим вместе уже два года, а твоя дырочка, по-прежнему узкая, как в первый раз, сводит меня с ума.

Оставляя кровавые синяки на бедрах вынуждаю тебя насаживаться глубже, наслаждаясь звуками твоего голоса. Хочется закрыть глаза и только слушать и чувствовать, но это нечестно по отношению к тебе, ты ведь так любишь, когда я смотрю на тебя. Изящные ножки скрещиваются на моей пояснице, чуть царапая кожу острыми шпильками, и ты протяжно стонешь, впустив меня в себя полностью.

Я даю тебе время привыкнуть, наблюдая за твоими влажными глазами, лаская губы, прикусывая их вновь и вновь… Чувствую, как ты сжимаешься от каждого сильного укуса. Чертенок.

Приподнимаю твои бедра, почти полностью выйдя и с силой врываюсь обратно и ты вновь кричишь, от твоего крика у меня просто срывает крышу – опрокидываю тебя на кровать, придавливая к поверхности, вжимаясь в губы, целуя яростно и настойчиво. Выныриваю из-под кольца твоих скованных рук, а ты ласкаешь мой слух разочарованным стоном – я выхожу из тебя полностью, но интонация мгновенно меняется, когда я вбираю твою возбужденную плоть в рот до самого основания, чувствуя как головка упирается в горло, ласкаю языком, ритмично двигая головой, чувствуя как горячий ствол чуть подрагивает.

А ты стонешь, стонешь как доселе невинный ангел, которого совращает искушенный бес. Стонешь, двигая бедрами, трахая мой рот. Но я знаю, что ты хочешь кончить подо мной – и шипастая удавка на горле вновь натягивается.

Приставляю головку к анусу, чуть поглаживая, дразня, ты выгибаешься, пытаясь насадиться на мой член. Вхожу резко, не даю тебе выгнуться, накрывая своим телом, прикусываю разорванную порезом кожу на груди. Малыш, как же ты сжимаешься от этих прикосновений, и стонешь, вскрикивая. Обнимаешь меня за шею, прижавшись, зажмурившись и издав непередаваемо эмоциональный стон - я трахаю тебя, задевая простату, все быстрее и быстрее, все резче. Крича и извиваясь подо мной ты кончаешь, я чувствую горячую сперму на своей коже.

Как ты, ангел мой, можешь быть таким сексуальным? Вдавливаю тебя в кровать, жадно целуя, не отрываясь, чувствуя, как катастрофически нам обоим не хватает воздуха, изливаюсь в твое тело.

Как же я тебя люблю.

Немного отдышавшись аккуратно снимаю с тебя наручники и, да, это обязательный ритуал, зацеловываю израненные запястья. Это ты тоже любишь, мальчик мой. Болезненные, но нежные прикосновения – твой тигр зализывает нанесенные повреждения, а ты только тихо и обессилено постанываешь.

- Я не переборщил? – тихим шепотом. Ты красиво улыбаешься израненными губами, чуть покачивая головой.
- Почти, но нет. – Я еле слышу твой голос.
- Я соскучился, - смотрю на тебя, моего обожаемого шефа, щенячьими глазами.
А ты смеешься. Тихо-тихо.