Резервная группа
От автора: все ниженаписанное относится к жанру ненаучной фантастики, не имеет под собой ничего реального. Все воинские звания, должности, явки, пароли, географические объекты и прочие подробности изменены. Некоторые непонятные термины намеренно упрощены. Сам автор в армии никогда не служил и на полную достоверность изложенного не претендует.
P.S. Ахтунг, ненормативная лексика!
Краткое вступление
- И запомните, бабуины вислоухие, Устав написан кровью! – старший лейтенант Л-й поднял перед собой внушительных габаритов кулак. – Не дай божэ… вот не дай божэ какая-нибудь сволочь притащит домой «банку»… Ур-рою! Вы меня уже знаете, собаки п-павловские! Сгною в нарядах!
Рота молча внимала отеческому внушению любимого командира, браво и преданно выкатив глаза на лоб. Чьей кровью написан Устав, а главное, кто именно ее прольет в случае залета, никто даже не сомневался. Впереди были двое суток караула.
1
Караулы бывают разные…
- Ты все врешь, и такого не было, и быть никогда не могло! Устав гарнизонной и караульной службы этого не позволяет!
Из монолога бывшего начальника караула ст. л-та М-ко.
Есть всего одна Библия – одна на всех, исповедующих христианскую религию. Это, так сказать, основополагающий документ. Первоисточник. Но толкуют ее разные конфессии и толки (во, какие я умные слова знаю, и даже два!) по-разному. Поглядите, сколько их: православные, католики, протестанты, баптисты, адвентисты, сатанисты… Точно так же Устав гарнизонной и караульной службы был всего один для всех служивых людей государства Р. второй половины 90-х гг. прошлого столетия. УГиКС один, а караул у каждого свой, особенный, неповторимый. Где-то на посты надевают валенки и овчинные тулупы размером с бабкин сарай, а где-то лаковые ботинки и парадное «пэша» с галстуком. Где-то начальник караула целый морской подполковник, а где-то в лучшем случае младший сержант в носу ковыряется. Где-то хоть два часа броди по караульной тропе, встретишь разве что голодного медведя (если очень не повезет), а где-то пост №1 располагается прямо на главной площади города-героя М.
Где-то в караул дают бронетехнику и тяжелое вооружение, а я вот однажды видел караул, где часовым только штык-ножи и полагались. Просто когда-то давно, когда деревья были большими, а наши «дедушки» еще ходили в школу, один придурок-разводящий решил поиграться с автоматом и оставил мозги на стенке караульного помещения. Добро бы свои, а то застрелил, урод, обычного бойца-срочника, которому до дембеля оставалось несколько месяцев. Вот и не доверяют больше этому караулу оружие. По злой иронии судьбы, охраняли (а может и сегодня еще охраняют) ребята вещевой склад посреди крупного города, где можно разом «отовариться» ценным имуществом на несколько миллионов. Или на несколько лет – это если безоружный часовой вовремя нажмет сигнал тревоги, а резервная группа успеет примчаться из расположенной в пятнадцати километрах части. В общем, разные были караулы в государстве Р.
Совсем забыл. Бывают еще караулы при гарнизонной гауптвахте, а бывают – при дисциплинарном батальоне. Хотя об этом – в другой раз. Потому что… ну его нафиг потому что!
Караул – разновидность боевой службы. Поэтому, когда говорят, что не видел службы тот солдат, который только и делал, что «через день на ремень», сразу хочется спросить: а ты сам, родной, что делал в армии? Нет, безусловно почетна любая военная служба: и телефонистом на узле связи, и оператором на затерянной в тайге «точке», и даже военным строителем – тем самым, которые настолько озверели, что им даже оружие заменили лопатами. Но все же караул – это нечто особенное. Караул – это как пограничники, только еще интереснее. Пусть не обижаются «зеленые фуражки», но на границе, как правило, все ясно: вот тут наша земля, а там, «за речкой», земля чужая. Враг не пройдет, граница на замке. У войскового караула «граница» зачастую зыбка и непонятна. А если этот караул еще, к примеру, передвигается по железной дороге со скоростью грузового состава? А если охраняет секретный «бункер Х», в который лица А и Б могут входить беспрепятственно, у лица В необходимо спросить пропуск, а вот лиц Г и Д при попытке проникновения надо уничтожить на месте?
Кто по праву надевает на старую «парадку» или «комок» значок «100 отличных караулов», тот видел службу. Что там: и «полтинник» - тоже неплохо. А я как-то знавал военного, который оттрубил двести пятьдесят – и с виду был как живой, даже «крыша» почти не отъехала. Суровый был парняга этот старший сержант из города К. Дитя Урала. Скала. Матерый человечище.
Каждый караул – это, как говорят психОлухи, ба-а-а-а-альшой стресс. Ну, слова «стресс» в военном словаре тогда еще не было, а само явление присутствовало. Причем наполовину, если не больше, вызвано оно было искусственными причинами. «Ваш караул рассчитан на одиннадцать минут боя» - говорили отцы-командиры. «Вы все живете ради одной цели: сдохнуть на пороге охраняемого объекта» - вторили им отцы-замполиты. «Вас рано или поздно вырежут до последнего человека» - стращали «дембеля». Ну что ж – в мозгах восемнадцатилетних и девятнадцатилетних пацанов, насильно оторванных от теплой мамкиной сиськи, эти хлесткие тезисы откладывались прочно, раз и навсегда. В заточенных на охрану и оборону объектов в/ч этим даже гордились. «Мы – караульные псы» - говорили «деды» «молодым». – «Запомни, кто нас тронет, дня не проживет, потому что мы – смертники, нам все по хую».
Человек – не линкор. Тому хорошо: башню сорвало – три осталось. У человека если «срывает планку», то это надолго. Чаще – навсегда. Именно в караулах, когда у бойца-срочника есть почти свободный доступ к оружию, наружу прорываются все обиды, нанесенные в ходе службы. В частях охраны и обороны даже самые борзые «деды» стараются не переходить определенных границ в «неуставняке». Иначе есть риск однажды проснуться от автоматной очереди в упор – и заснуть уже навсегда. И тогда тебе уже без разницы будет, отправят слетевшего с катушек бойца в «дизель», в «дурку», или застрелят при задержании. Домой хотят все, даже самые отмороженные. И что такое автомат в руках доведенного до предела сил человека, понимают тоже все. Кто не понял – тот умер, все просто.
Необходимое отступление: кто участвует в «Марлезонском балете»?
Начальник караула («начкар», «шеф», «босс», «папик», «батяня», «сука», «вертух», «шакал», в зависимости от) — прямой и непосредственный начальник для всех, кто в этот караул входит. Первый после Бога, так сказать. Вооружен, как правило, пистолетом и громким командным голосом. В крупных караулах в помощь начкару назначается еще и помощник, который голосом послабже, но вполне может исполнять его обязанности, когда начкар спит (или ушел по бабам... то есть проверяет посты).
Разводящий («разводяга», «разводной») - специально обученный караульный из числа сержантов, который разводит смену на посты и забирает обратно сменившихся. Если караул небольшой, его обязанности может на себя взять сам начкар.
Караульный — обычный рядовой боец в любое время суток, за исключением несения службы на посту. Редкая скотина и рас****яй, нуждается в постоянном присмотре, без такового скучает и сразу же начинает замышлять зловещее преступление, за которое обычно больше всего влетает начкару. Помогают лечебно-профилактические звездюлины, но ненадолго.
Часовой — тот же караульный (соответственно, тот же рас****яй), засунутый в тулуп, вооруженный автоматом и инструкцией по охране и обороне вверенного поста, на который и выставляется на установленный срок. Лицо неприкосновенное. Имеет право стрелять во все живое, которое не по фен-шую. Как оно там надо по фен-шую, за пределами караула мало кто достоверно знает, поэтому самое благоразумное просто выполнять команды часового и не дергаться.
Проверяющий — специально обученный офицер, назначенный из того подразделения, которому подчинен караул. Как правило, это часть, к которой принадлежит караул, вышестоящие штабы, комендатуры охраны и т.д. Единственный после начкара и командира части может проверять караул на предмет нарушений УГиКС, но, в отличие от них, снять часового с поста не имеет права.
Так называемые «непроверяемые» - лица, входящие в особый список людей, не подлежащих проверке и досмотру. Проходят через пост свободно по предъявлению личного документа, без всяких пропусков и шифров. (Таким лицом, например, в государстве Р. является начальник Генерального штаба.)
Все остальные военные и гражданские лица, которые, в общем-то, для караула не авторитет ни разу.
2
Письмо из дома
Без эпиграфа
- Товарищ подполковник, у меня рядовой Мутко в караул заступить не может!
Командир N-ского отдельного батальона охраны повернулся к начальнику сменяющего караула и устало спросил:
- Что на этот раз? «Рожу» подхватил или яйца себе о матрас натер?
Необходимое отступление. «Рожу» или рожистое воспаление в армии второй половины 90-х неизбежно заполучал каждый пятый военнослужащий. Непривычная обувь (ага, поди потаскай кирзовые сапоги после кроссовок «Абибас»!), повышенные требования к гигиене (мыть надо ноги, мыть, товарищ солдат, холодной водой мыть, мамкино горе!), перемена климата, сильные нагрузки (пять километров каждое утро, бегом, выхухоли тифозные, день только начинается!). Как правило, лечится это просто и незамысловато – несколько дней в санчасти, мазь Вишневского да профилактические звездюлины от «дедов», но иногда требуется госпитальное лечение вплоть до хирургического.
- Да нет, Владимир Петрович, письмо из дома получил. Баба его кинула. Пишет, мол, люблю, хочу и все такое, но вот встретила удачного хлопца с богатым «приданым» и нельзя упустить такой шанс.
- Вот бляха муха, бабы пошли. – проворчал подполковник П-в, ничуть, впрочем, не удивившись. – Она там за забором дыркой торгует, а у меня, етит твою, бойцы вешаются и стреляются. Ты вот что… давай-ка его сюда.
* * *
- Разрешите, тащ полковник? Тащ полковник, рядовой Мутко по вашему приказанию прибыл!
- Вижу, что прибыл. Вольно. Садись, сынок. Как служба?
- Как в сказке, тащ полковник!
- Я те дам «как в сказке»! Задембелевал, конь тамбовский?! – подполковник П-в посмотрел на стоящего перед ним солдата и слегка сжал кулак.
- Виноват, дурак, исправлюсь, тащ полковник!!!
- Дурак, это точно. – оскалил зубы комбат. – Поступила информация, что ты, Мутко, в караул никак заступить не можешь. Что непременно перережешь своим дорогим сослуживцам их нежные горлы тупым драчевым напильником и рванешь в «Сочи» от великой и безответной любви. Так, Мутко?
- Да что вы, тащ полковник, кто такое сказал? Нормально все со мной. За что же вы так? – сейчас Мутко не ломал комедию, а говорил совершенно искренне. – Я в караул могу, со мной все в порядке.
- А вот замполит говорит, письмо пришло тебе нехорошее…
- Пришло, товарищ полковник. – Мутко опустил голову. – Но это мои дела, я разберусь.
- Нету у тебя, боец, никаких своих дел на два года! Разберется он! Разборщик ***в! – рявкнул комбат с неожиданной злостью. – Значит так. Значит так, воин. С караула я тебя снимаю, пойдешь в наряд по роте. Не слышу?!
- Есть наряд по роте… - тихо пробурчал Мутко.
- Не понял?! Голос пропал?! Смирно! Рядовой Мутко, вам – наряд по роте вне очереди!
- Есть! Наряд! По роте! – заорал Мутко, вытягиваясь по стойке «смирно».
- Вольно. Кругом, в расположение роты шагом марш. А вас, товарищ старший лейтенант, я попрошу остаться.
* * *
- Ну, что думаешь?
- Думаю, нормально, но береженого Бог бережет... а стереженого конвой стережет.
- Вот и я так думаю. Свободен, иди готовь караул к заступлению!
Можно было бы написать, что рядового Мутко потом ловили всем батальоном и сняли его, вооруженного чудовищным кЫнжалом, прямо с поезда, на котором он отправился убивать неверную подругу. Но это было бы неправдой. Во-первых, штык-нож дневального пригоден лишь для открывания тушенки (И то, как там ежики размножаются, помните? Очень, очень осторожно!), а во-вторых, Мутко вполне себе нормально оттащил два подряд суточных наряда, потом вместе с вернувшейся ротой сбегал марш-бросок 20 километров, потом нажрался вкусной водовки и «залетел» начштаба, за что был подвергнут анальному покаранию, потом… Но это уже другая история. Через пару недель парень спокойно заступил в свой очередной караул. Так что комбат N-ского ОБО просто перестраховался.
Но ведь бывало и по-другому! И вешались, и стрелялись, и срывались в «Сочи» (СОЧ – самовольное оставление части). И срывали отчаяние и обиду на других. Как-то один сержант совершенно спокойно заступил дежурным по роте, и ни одна сволочь не поняла, что у человека уже «каска» напрочь прострелена. Просто получил пацан письмо из дому, а там ему лучшие друзья в красках описали амурные похождения его потенциальной невесты. Из лучших, маму их негры любили, побуждений! Решили открыть другу Кольке глаза, гуманисты ***вы! А особист это письмо прохлопал ушками. И среди ночи ушел сержант, вырубив богатырским ударом в челюсть сонного дневального и захватив из оружейки два автомата и четыре магазина, прямо через забор части, в большой мирный город. И два часа потом отстреливался от милиции, и словил две «макаровские» пули в ляжку, и сдался только, расстреляв все патроны. К счастью, остался жив и даже получил вместо дисбата койкоместо в дурдоме. Повезло, можно сказать… А если бы такое случилось в карауле – крови было бы просто немерено. Потому что караул – это боевая служба, и стреляют там, в случае чего, на поражение.
3
Самогон бабы Вали
Как же коням быть?
Кони хочут пить…
Из песни
Караулы, как уже было сказано, разные. Где-то стоишь сутки через трое и на посты ходишь на один час, а где-то караул меняется через двое суток, и часовые мерзнут по два часа как миленькие, и нарушают статьи УГиКС запросто, справляя малую нужду прямо на снег рядом с тропой. Слышал даже, что были караулы, где на постах стояли по ЧЕТЫРЕ часа, по-морскому, но сам не видел. Все-таки, это уже слишком: человек не робот, он хочет много чего – пить, курить, отправлять естественные надобности, разговаривать, петь и так далее. Постой-ка четыре часа в полной тишине на забытом всеми военном объекте – умом тронешься.
У разных караулов есть одна общая черта: службу в них несут живые люди, которые хотят жрать. Все до единого. Как ни пытались отцы-командиры и их меньшие братья отцы-замполиты вывести породу питающегося святым духом часового, ни черта хорошего у них не вышло. Все равно жрать просят, унтерменши! Так что кормить караул положено. Но вот как? Где-то, где позволяют возможности, в караулку носят горячее питание из какой-нибудь столовой. Где-то кормят сухпаями – это, если заступать «через день на ремень», смерть желудку и привет язве. А где-то дают в караул продукты и назначают повара (военное погоняло «пищераздатчик», он же «пищер», он же «пищегрыз», он же «кишкоед»). Вот и в караул №3 гвардейского ХХХ-полка продукты давали в виде, почти непригодном для немедленного пожирания. Крупы, макароны, консервы, хлеб, чай, сахар. Все. Дальше ебитесь сами, товарищи десантники. И товарищи десантники начинали ****ься согласно требованиям камы-с-утра.
Хорошо, когда назначенный «пищегрызом» свой же боец-срочник имел хотя бы минимальные кулинарные таланты. Тогда можно было жить, и очередного приема пищи караул ждал как праздника. Хуже, если «пищер» был совсем тупой. В таком случае начальник караула, как правило, негласно заменял его на одного из бойцов, самого подготовленного в плане кашеварства, а несчастный «пищер» изгонялся на мороз – простым часовым. Автомат-то в карауле положен каждому, даже повару, вот и стой, родимый, раз уж ты не сподобился дома кашу варить научиться. Мерзни. Думай. Думай, как жить дальше будешь.
В карауле №3 «пищегрызом» был паренек из Ростова. Того, что на Дону. В кулинарных техникумах он не кончал (по его рассказам, кончал он все больше в женском общежитии Ростовского мединститута), но готовить умел знатно. И со временем прочно занял поварское место в третьей смене караула, да так, что даже самые «блатные» из «дедов» не осмеливались его трогать. Только он мог так накормить проверяющего майора из комендатуры, чтобы тот, сыто рыгнув, закрыл свои свинячьи глазки даже на явные нарушения Устава. Только он умел из простых макарон, «пошуршав» в личных закромах, соорудить такое чудо, от которого бы проглотили языки и искушенные в разных «антипастах» итальянцы.
Естественно, что по мере «старения» личного состава пристрастия в еде начали изменяться, и уже никто не хотел в карауле жрать серую «сечку», да и перловка перестала быть блюдом дня. Правдами и неправдами третья смена старалась добыть и «притарить» в караул по своим мешкам различные вкусные ингридиенты, из который ростовчанин готовил совершенно сказочные блюда. А крупы, в том числе и пресловутая сечка, оставались нетронутыми. Их, по совету одного из увольняющихся в запас дембелей, прятали в караульной «нычке». Зачем – никто не знал, пока однажды к часовому, нарезающему круги по своему маршруту, не подошла старая-престарая бабка.
Необходимое отступление. «Нычка» есть в каждом караульном помещении, а если отцы-командиры утверждают, что ее нет, то это они просто не знают о ее существовании. «Нычка» - это такое секретное место, которое может скрываться где угодно. Например, под портретом Верховного Главнокомандующего на стене. Или под половицей паркета. А самый шик, какой я видел – это была «нычка» прямо в двери караулки, массивной, двойной двери бывшего бомбоубежища. Замок-штурвал снимался, а под ним… Впрочем, лучше промолчу. В «нычках» можно всякое найти. Дембельский альбом, например. Или пачку чая. Или автоматный магазин, что характерно, набитый патронами. Или фотоаппарат – страшный грех в большинстве караулов. Или…
Так вот, подошла как-то к часовому старая-престарая бабка и потребовала, чтобы начальник караула немедленно предстал пред ее выцветшие от времени голубые очи. Часовой сперва ее далеко послал… очень далеко. Отсюда это место не видать даже. Но бабка оказалась настырной и произнесла волшебное слово. Какое? САМОГОН. Тут начкар (а начальниками в третьем карауле всегда заступали сержанты, и лишь иногда прапорщики) словно сам собой материализовался на посту. Потому что такими словами в армии – не шутят! Самогон – это более чем серьезно. Вот проверяющий, одетый в костюм для садомазо, или инопланетный монстр, высадившийся на посту с летающего кофейника – это мелочи жизни. А когда деревенской наружности бабка произносит слово «самогон»…
Читатель, вдумайся! Посреди не самого маленького города государства Р., среди мешанины бетонных высоток и заводских цехов, там, где даже трава почти не растет, живет себе и живет простая деревенская бабка, которая совершенно спокойно на лоджии своей подаренной внуком-генералом квартиры держит поросят. Которые, суки косолапые, хотят жрать. А жрать – это комбикорм. А комбикорм – это те самые крупы, которые выдаются в караул. И бабка, что характерно, их хочет у караула забрать. Взамен же… Тут бабка широким жестом срывает крышку с трехлитровой банки, сержант-начкар жадно вдыхает всей грудью знакомый с детства аромат и падает без сознания прямо в руки обалдевшему от всего происходящего часовому.
Да, разумеется! Зловредную бабку немедленно задержали всем караулом и сдали в комендатуру, чтобы она не разлагала дисциплину в отдельно взятом воинском подразделении. И получил начкар за этот подвиг большую медаль во всю свою неширокую грудь. И с тех пор по сей день ему пели хвалебные гимны в ХХХ-полку. А теперь, пока отцы-замполиты отвлеклись на утирание слезы умиления, откроем страшную правду: баба Валя еще долго снабжала своим самогоном третью смену третьего караула, унося обратно плотно увязанные мешочки с крупами. Повезло смене, могла бы бабка и к другим прийти. Полученный самогон складировался в той же «нычке». И ни разу! Ни одна тварь! Ни один замполитовский стукач!
Хотя вру. Было один раз. Нашел эту «нычку» залетный проверяющий в чинах страшных (по-моему, полковничьих). До-о-о-олго рыскал по караулке, все искал, на чем бы поймать доблестных десантников. И нашел. Сунул Грека руку в дырку – и выдернул с диким воплем: «Уууууй, ****ь!» А нефиг. Там битое стекло лежит специально для таких вот ретивых, необученных. Острое – шозвездец! Больно? Ну так кто ж тебя, родимый, заставлял куда ни попадя ручонки свои совать. Рядовой Вахонин, оказать первую помощь товарищу полковнику! Есть, устраним беспорядок. Так точно, понял, убрать опасный предмет… только, вы, тащ полковник, за последний год туда руку первым сунули… нам-то и в голову бы не пришло… Есть, понял!
А самогон – он там дальше. Дальше и немного направо. Только вот после контакта с битым стеклом вся страсть служебная, все рвение у проверяющего улетучились куда-то. Так и отбыл, сверкая забинтованной кистью… сияя от гордости – как же, боевое ранение получил во время выполнения ответственного задания Родины. Подвиг совершил, ****ь.
Караул, кстати, ни разу не нажрался этим самым самогоном. Начкары были опытные и такого залета себе бы ни за что не позволили. Но… по полстаканчика перед заступлением на пост в тридцать два градуса ниже ноля – святое. Там час походишь – и снова стекл как трезвышко. Или вот день рождения у бойца. Или жена дома сына родила – это вообще праздник, значит, дождется, куда она теперь с ребенком денется. Но – по чуть-чуть. И ни разу ни один проверяющий, даже самый «прошаренный», никого в третьем карауле поймать так и не смог. А потому что службу надо знать.
4
Псих
Тихо шифером шурша, «крыша» едет не спеша.
Военная мудрость
Псих в карауле бывает разный. И нападает он не только на простых караульных, но и на начальство. Псих – это святое. Потому что, на самом-то деле, вся романтика пресловутая отваливается как грязь с лопаты уже на третье-пятое заступление. Караул – это не романтика. Это работа. Служба. Нужная, но нудная. К примеру, вот положено тебе отдыхать перед постом. Два часа. Казалось бы, дави себе подушку (сюр в том, товарищи гражданские, что подушек в карауле нет – есть сколоченный из досок топчан с возвышением на месте головного отростка лежащего на нем караульного), но нет. А как же уставы? А пропуска? А пароли-отзывы? Все это знание часовому жизненно необходимо. И чтобы, мамкина радость, от зубов, от зубов отлетало вместе с эмалью!
Потому что… ну вот стоите вы, дурак дураком, на посту, а тут цельный контр-адмирал пожаловал. И чего вы с ним таким красивым делать будете? А он вам, ишаку каспийскому, какие-то буковки с циферками называет. Пароль суточный. А вы – ни в ****у, ни в Красную армию. И что дальше – то ли пропустить от греха, то ли пристрелить ради отпуска на родину? Это залет, и залет серьезный. Поэтому в карауле не спят. В карауле учат. Учат доставший до печенок УГиКС, учат систему пропусков, учат пароли, шифры и прочие совершенно секретные вещи. Сколько точек после номера на удостоверении А? Сколько звездочек на пропуске Б? Какие шифры позволяют войти на объект с дипломатом? Как оформляется разовый пропуск на автомобиль? Что означает цифра «0» в номере пропуска? Да наизусть, да без запинки, да чтоб среди ночи подняли – и ответил! Не ответил – спать не будешь. Сутки? Сутки спать не будешь. Двое суток – значит, двое. Не повезет в наряд попасть перед караулом – не будешь спать и трое, и четверо суток. Твои проблемы, воин.
От недосыпа и нервов как раз и приходит в караульное помещение псих. Чаще всего он приходит к начкару и его помощникам, потому что это отцам-командирам положено срываться на подчиненных, но никак не наоборот. Скучно им, понимаешь. Скучно.
- Караул, в ружье!
Необходимое пояснение. Команда «Караул, в ружье!» подается в карауле по поводу и без повода. По поводу – это когда часовой на посту подал сигнал тревоги, или вдруг пальнул из своего ржавого кармультука ни с того ни с сего, или в неурочный час залаяли (кони мохнатые!) караульные собаки, или сработала сигнализация ТСО (техсредства охраны). Без повода – это когда у начкара, или того хуже, проверяющего, зачесалось испытать крепость «очка» (зачеркнуто) боеготовность караула. По данной команде ВСЕ находящиеся в караульном помещении бросают все свои дела и выбегают на продол перед оружейкой, по очереди забегают туда, хватают автоматы и прилагающийся к ним боеприпас, снова выбегают на продол, а потом – по плану занятий. Или бегут на пост, где часовой к тому времени успешно завалил перелезающего через «колючку» толстого зампотыла, или обороняют караулку до последней капли крови. Или пожар тушат, буде оный приключится.
- Караул, в ружье! Пожар в караульном помещении!
По этому сигналу часть бойцов убывала с огнеметами... пардон, огнетушителями ОУ-5 наружу, а оставшиеся выносили сейфы, оружие, и изображали тушение пожара. Сейфы, прошу внимания, выносили РЕАЛЬНО. А вот остальное было условно. Впрочем, помначкару хватило. Третья за ночь пожарная тревога! Сколько можно? И, удачно потушив условный пожар, он собрал в туалете самых отчаянных бойцов караула, проведя маленький инструктаж. Псих тихонько сидел на его левом плече и гадостно ухмылялся.
- Караул, в ружье! Пожар в караульном помещении!
Из комнат бодрствующей и отдыхающей смен на продол полезли злые военные, соображая, как бы случайно придавить начкара тяжеленным сейфом.
- Нападение на девятый пост! Пожар в караулке! – изощрялся старший лейтенант.
Резервная группа, лязгая автоматами, радостно унеслась на девятый пост пугать штабных. Оставшиеся замерли. Испить всю чашу армейского маразма предстояло им. Начкар внимательно обозревал свое войско, ожидая, когда же начнутся привычные танцы по учебно-показательному выносу сейфов и спасению документации. Ага, ага…Щазз.
- Вторая группа, огонь на «взлетке»! Фактически! – заголосил помначкара, позволив себе слегка «уронить планку». Как выяснилось, упала она не только у него, потому что…
Первый боец сорвался к стойке с ОП-25 (очень, ОЧЕНЬ большой порошковый огнетушитель на колесиках). Следом, под ехидное хихиканье психа, рванул второй. Начкар и мяукнуть не успел. Облако огнегасящего порошка накрыло собой ненавидимый прокуратором… гм, мы отвлеклись. В общем, спустя пару минут уже ничего рассмотреть внутри караулки не представлялось возможным. Начкар матерился в белесой мгле, но что он теперь уже мог поделать? «Пожар» тушили фактически.
Помначкара спросил: что делать? Страшный лейтенант не знал. Помначкара предложил: а если вытяжку, тащ нант? «Тащ нант» обрадованно подал команду: дать вытяжку. И в звездное небо над сверхсекретным объектом Х взлетел белый фонтан высотой метров пятнадцать… Оперативный дежурный прибыл минут через пять. И было тут многое, и позам, в которые потом ставили несчастного начкара, позавидовали бы изощренные в науке любви авторы восточного трактата «Ветки персика». А личный состав караула еще долго наводил порядок внутри помещения, удаляя порошковый налет со всех поверхностей, включая портрет Главкома. Зато страсть начкара к учебным пожарам куда-то пропала. Напрочь.
Псих бывает разный. Вот например, поймают бойчилу спящим на посту. К счастью, не проверяющие, а свой же брат-разводящий. Или даже начкар. Это залет индивидуальный, караулу ничем не угрожающий, но это пока. В другой раз так не повезет. Поэтому «залетевшего» профилактики ради отправляют в туалет, вручают ему «машку», тряпку и бачок с хлоркой – и чтобы через час там все сияло. Помыть небольшой караульный сортир – что может быть проще? Это ли наказание? Но когда ты не спал двое суток, когда у тебя в буквальном смысле «падают занавески», когда ты почти что труп… А тебя еще дергают на посты, где ты тоже спать не имеешь права. А от тебя еще хотят знаний Устава и прочей «спецухи». И вот тут-то «планка» и падает.
- Иди «очки» пидорь, чучело… залетчик…
- ЗА-Е-БА-ЛИ!!!
- Чтооо? Рядовой Смирнов, смирно! Объявляю вам наряд вне очереди! Не слышу ответа!
- Есть… Наряд вне очереди…
- Пошел в сортир, и чтобы я там наблюдал пену от пола до потолка!
Идешь. От усталости и недосыпа желтый свет ламп в сортире кажется розовым. Пену им, бля, до потолка! Суки мрачные! До потолка? Да легко! *** ли нам, кабанам?!
Мыло пополам с хлоркой в обрез (тазик или аналогичная емкость), пены взбиваем до локтей, изготовились, пошли! Моем-моем трубочиста, чисто-чисто, конкретно-конкретно. На стены пены – на! На потолок – на! И трем, трем, трем «машкой» до посинения. Тормозов нету. «Планка» - упала. «Кукушка» - улетела. Трем! Больше пены! Заливаем к чертям свинячим электросветильники, льем пену в тут же (какая, ****ь, удача!) расположенный распределительный щиток.
- Сашка, Сашка, Сашка! Да стой ты, мудак! Да отберите у него… Да мать твою же ж! Сашка!!!
Это помначкара. Чего-то хочет. А чего хочет? Сами же хотели пены до потолка… Убило? Кого убило? Это меня током убило? Да вы сдурели… Я – бессмертный, ха-ха-ха! Я Бэтмен! Я Чак Норрис!
- Бля, иди спать, чудовище… Это же надо… ****ец, бля! - а это уже начкар. – Дайте проспаться воину, а то он нам тут устроит Хиросиму и Ниггерсраки. На пост пусть ****ует в третью смену, за него «пищер» постоит, вон, щеки толстые. Не надо мне такую жалобную рожу строить, я не мать Тереза!
Псих, а как вы хотели?
5
Офицеры, офицеры...
Без эпиграфа
Офицер — это тот зверь, с коим солдат или матрос сталкивается в первый же день срочной службы. В военкомате он и в «учебке» он, и в части тоже он. Причем он там, скорее всего, не один, их много. Офицер — это такое странное существо, которое, вместо того чтобы сладко есть и вкусно пить, проводит четыре года в военном училище («бурса»), где его гоняют как сидорову козу, сношают как самку кролика, тщательно выбивая мамкины пирожки и делая из гражданского человека истинного защитника Отечества. Офицер имеет право командовать подчиненными вплоть до расстрела, правда, последнее скорее из области армейских страшилок. Хотя, кто его знает... Приказ офицера (впрочем, любого воинского начальника) — закон для подчиненного.
Офицеры, как и караулы, бывают разные. В середине 90-х среди «срочников» распространено было презрительное прозвище «шакал», которое иногда, но крайне редко, относилось и к офицерам как к социальной общности. Гораздо чаще так называли тех отцов-командиров, которых подчиненные не любили по различным причинам. И не надо сейчас, господа бывшие и настоящие лейтенанты и капитаны, морщиться и делать вид, что вам насрать с кормового флагштока на любовь подчиненных. Если офицера бойцы называют между собой (а иногда, с негласного разрешения, и в лицо) по имени-отчеству или даже просто по имени, значит, они ему доверяют и уважают его. Как отца родного, а если с отцом родным не повезло, то и больше. Такого командира не подставят «под молотки», ему не сделают подлянку. А нагадить солдат-срочник может обильно, и угадать, откуда прилетит нежданный подарок, невозможно. Ему-то, кроме «дембеля», терять почти нечего. А вам, тащ страшный лейтенант, есть.
Ну а если офицер заслужил звание «шакала» - это надолго. Скорее всего, навсегда. Причем, такое «погоняло» дается вовсе не за придирчивость и требовательность в службе. Напротив — самые уважаемые как раз и гоняют бойцов больше всего. А вот если офицер только и умеет, что опрокидывать стакан да орать, срывая голос, на всех подряд — это «шакал», и уважать его никто не станет, ибо нет за что. Разница между этими типами видна невооруженным взглядом: поставь рядом двоих взводных, одного из которых подчиненные называют Станислав Михалыч, а второго — Вовка-Стакан, и сразу все поймешь. Если служил, конечно. Впрочем, в любом большом мужском коллективе такое разделение тоже встречается.
О сложных взаимоотношениях солдат и офицеров в армии государства Р. середины 90-х гг. прошлого века можно писать бесконечно. Тема эта сложная, но благодатная. Вот как вы объясните, что комбата, швырявшегося в повара сапогами и как-то выкинувшего в окно второго этажа оборзевшего «дембеля» как котенка, этого «зверюгу»-комбата бойцы буквально обожали? Никак, если сами под его командой не служили хотя бы полгода.
Офицер в карауле — вещь в себе. Для начала, следует четко понимать, какие офицеры вообще в карауле встречаются. Начкар — это само собой. Но кроме него, есть еще проверяющие (они бывают только офицерами, хотя в отдаленных аулах встречаются, наверное, и прапорщики), офицеры комендатуры и прочие. Много их, в общем. Но если в обычных условиях каждый из них может солдатиками всласть покомандовать, то в карауле сложная армейская иерархия перестает нормально функционировать. Вот идете вы, цельный, понимаешь, полковник, собой довольный как слон, а тут стоит маленький такой солдатик в скромном чине ефрейтора. Между вами в плане воинской субординации громадная пропасть. Но у вас нету пропуска, а у него есть автомат. И все. Ты для него больше не авторитет. Хоть кричи, хоть ругайся, хоть глотку себе морским узлом перевяжи — он будет глух и нем. А если попытаешься применить силу... ну ты уж попытайся, пожалуйста, солдатик по дому скучает очень. Застрелит он тебя и уедет в отпуск, причем заслуженно. И в глазах это робкое ожидание чуда читается очень отчетливо: а вдруг? А вдруг окажется товарищ полковник вражеским агентом? А вдруг дернется через пост? А вдруг попытается автомат отнять?
Для караульного в караульном помещении, кроме начкара, есть еще несколько авторитетных офицеров. Это комендант охраны, проверяющие, командир части. Для часового они, в принципе, те же самые. Но вот снять с поста и разоружить часового могут только начальник караула или командир подразделения. И еще сержант-разводящий. А вот целый капитан-проверяющий — не может. Хоть ты лопни на месте. Наказать караул «банкой» - это пожалуйста. А вот власти над часовым у тебя нет. Он потому что не хрен с бугра, а лицо неприкосновенное.
В карауле начальник — царь и бог. Вот тут уже не шутки. Недаром все караульные сдают свое оружие в пирамиды, а начкар не расстается с пистолетом круглые сутки. Откажется боец заступить на пост, а то и «с психу» попробует кинуться на офицера, схватить автомат без команды — начкар имеет право его застрелить. Страшное это право, но иначе никак. Вдруг полудурки из числа «дедушек» Российской армии довели своими издевательствами молодого бойца до полного отчаяния? Вдруг хватило ума? Сейчас схватит «душара» АК-74, примкнет магазин — и лягут замертво на пол караульного помещения обидчики, а вместе с ними и остальные. Начкар тоже умрет, а ему таки надо? Если рассуждать по законам кровной мести, «дух» будет прав. А если по законам боевой службы, то его необходимо остановить любой ценой. Так-то.
Быть начкаром — это непросто. В твоих руках — не только твой личный ПМ в кобуре. В твоих руках большая власть и сила, целый караул, вооруженный настоящими автоматами. Куда ты направишь эту силу, как применишь? Сможешь ли ей правильно распорядиться в случае необходимости? А удержать, скажем, три десятка молодых дебилов в «ежовых рукавицах» - как, сумеешь? Чтобы часовые не спали, чтобы не стреляли ни в воздух, ни в себя, ни в дурака проверяющего? И чтобы пор-р-рядочек в караулке! И чтобы документация вся по фен-шую! И чтобы знание Устава гарнизонной и караульной у каждой обезьяны от зубов отскакивало! Почему обезьяны? А так в Уставе написано: часовой обезьян. Шутка. Обязан он, обязан. А еще ему запрещается. Так вот, лейтенант, как, справишься? Никаких шуток — были в подразделениях охраны такие взводные, которые честно говорили: не смогу. И в караулы их никогда не ставили.
А некоторых снимали после второго-третьего заступления, потому что... кое-кто из «доверенных лиц» особисту кое о чем вовремя доложил. Например, о том, что начальник караула совсем не дает бойцам спать и подрывает тем самым боеспособность всего караула. Или пьет втихаря (и с подчиненными, ясный пень, не делится). Да-да, именно так. Не только начкар имеет право отказать солдату в почетной обязанности несения караульной службы, но и обычный рядовой-срочник (но чаще все-таки — сержант) может изгнать начальника караула навсегда. И это не стукачество, а норма жизни. Караул это вид боевой службы, тут все серьезно, сколько можно повторять?
Впрочем, в карауле даже совершенно тупые «шакалы» резко умнели. Потому что подставить начкара — это даже не два пальца об асфальт. Это как чихнуть — получается простым и естественным образом. И ведь что естественно — то не без оргазма. Бурные и продолжительные оргазмы обычно испытывает отнюдь не начкар, а тот, кто вступает с ним в сексуальные отношения после того, как караул получит «банку». А начкару в это время бывает больно и очень обидно. Он, конечно, и с личным составом поделится потом своими нежными переживаниями, но легче ли от этого ему станет?
6
Банка
Мужика хотела, вот и залетела, ла-ла-ла-ла-ла!
Строевая песня N-ского ОБО, наши дни
«Банка», она же «пробка» - это, воины, залет. Так называют замечание, полученное личным составом доблестного караула от проверяющего. Итоги караульной службы подводятся именно по «банкам». Вы можете вывернуть наизнанку желудки и родить собственной маткой нарушителя, можете арестовать марсианского шпиона или местного объектового капитана третьего ранга, забывшего с похмелья пропуск. Можете героически обезвредить чеченского диверсанта, навьюченного ящиком тротиловых шашек. Но «результат» в родной части вам выдадут только по наличию или отсутствию замечаний. Нет замечаний – караул несли хорошо. Есть замечания… бля, я не понял, воины?! Строиться на «взлетке»!!! И понеслась раздача волшебных пряников и сладкой халвы…
«Банки» бывают разные, как и караулы. Бывают мелкие, а бывают… лучше даже не думать о них. Мелкая «баночка» - это, например, беспорядок в караулке. Невытертая пыль с портрета Верховного. Битое стекло, заботливо засунутое загодя в обнаруженную проверяющим «нычку». Перегоревшая на посту лампочка. Это мелочи – но это тоже «банка». За это накажут, но – нежно так. Любя. «На полшишечки». Потому как «пробочка» - мааааленькая.
А бывают «банки» большие. Это… ну вот заснул часовой (а вы не смейтесь, а сами суток так трое попробуйте волочь службу, не вынимая и не смыкая, не чихая и не жрамши почти!) и попался проверке. Или хуже того – решил по-тихому за забор смотаться в глухую ночь, к соблазнительному ларьку с сигаретами. А тут принесло проверяющего, и он, перетащив свою жирную тушку через забор, узрел полное отсутствие охраны и обороны поста. Или… да много их, таких «или». Но караулу лучше сразу вешаться. В части ничего хорошего уже не будет. Потому что «пробка», сукины дети! Пробка-а-а-а-а, лысые хорьки!!! Гребаный караул приволок домой «пробку»!
Но это, как говорил Вася Теркин, малый сабантуй. Есть в карауле одна страшная «банка», за которой стыдливо прячется тот самый полярный пушной лисиц. Это – это ****ец с большой буквы П. Это – выстрел в карауле, произведенный с нарушением требований статей УГиКС. Тут все очень просто: если часовой выстрелил «по фен-шую», то есть, истребовав предварительно все полагающиеся заклинания «Стой, кто идет», «Стой, стрелять буду», то ему полагается десять суток отпуска домой. Даже если он завалил не диверсанта, а мирного алкоголика, который потерял ориентацию… то есть ориентировку в пространстве. А вот если он без затей бабахнул в живого человека… тут-то ему и лисичка. А заодно начкару, разводящему и прочим. За компанию. Потому что не научили и не проконтролировали, и обезьяне в руки автомат дали. Даже если и просто шарахнул часовой в пустоту… даже если случайно выстрелил при разряжании оружия… все равно, это залет. Если начкар прошаренный, то воину просто прилетит в «фанеру», а недостающий патрон чудесным образом найдется и займет свое положенное место. Если начкар дурак, то он напишет рапорт «О случайном срабатывании оружия». Но и в этом случае «прошаренный» помначкар или разводящий может еще успеть «родить» патрон, а рапорт у барана отберут. Ну а если уже и они окажутся идиотами, то быть беде. Выебут всех, и отступать некуда.
На самом деле, разумеется, все не так страшно. Как и везде в армии государства Р. тех лет, многое решала личность проверяющего. Были среди них реальные зубры, которые могли втихушку забраться на примыкающий к объекту А сарайчик и пару часов пролежать там, накрывшись плащ-палаткой, внимательно наблюдая за часовым и ловя тот момент, когда боец закурит или заснет, или вовсе рванет в самоволку за сигаретами. Такой «рэмбо» может и через колючку сигануть прямо на шею часовому, сжать ее нежно до «звездочек» в глазах, вывернуть руки «до характерного щелчка»… а потом отпустить и, ухмыляясь и глядя, как несчастный часовой кашляет и хрипит, прочитать лекцию о бдительности. Но эти – эти были боевые офицеры. Почти что свои. Даже застукав часового на чем-то непотребном, они редко «сдавали» его, предпочитая наглядно и внятно объяснить, почему тот не прав. На таких никто и не обижался, собственно. Не за что – если ты буратино, то ты буратино.
Случались другие. Откровенные похуисты, которым служба была по разным причинам в тягость. Например, капитан 2 ранга Р-к. Этому любой караул был на один зубок. Найти нарушение, то есть «банку», он смог бы и в образцовом Кремлевском полку. Прямо посреди Красной площади бы и нашел. Но ему было – ЛЕНЬ. И потому кавторанга Р-к. требовал от караула только одно: чтобы его накормили от пуза и дали после еды полчаса спокойно почитать газету. Любую. Даже «Красную звезду», хотя лучше что-то «желтое» типа «Скандалы-расследования» или «Экспресс». И тогда он будет глух и нем. Причем, жрал кавторанга как свинья все, что не приколочено. Каша – сойдет и каша, суп-размазня из гороха – сойдет и суп. Главное, набить желудок. А был еще один, но тот, просто предпенсионного (чуть не написал – предсмертного) возраста майор, вообще ничего от караула не хотел. Ни жрать, ни пить, ни читать, ни «баночек». Он хотел только одного: чтобы начальник караула вышел навстречу ему с постовой ведомостью и книгой проверок, и майор бы прямо на капоте своей личной «семерки», на которой тот и раскатывал по проверкам, все заполнил. Никуда не заходя. Что творится на объекте – ему было, мягко говоря, до ****ы. Хоть на караульной тропе всем составом караула бери и сношай Несси, чудище реликтовое.
Встречались, да наверняка и по сей день встречаются, и самые злоебучие проверяющие — как правило, капитаны-майоры, застывшие в неустойчивом карьерном равновесии. Этим непременно нужно было что-нибудь откопать, чтобы вышестоящие «папы» похвалили, чтобы заметили, чтобы «капнула» на погон очередная звездочка. Умственных способностей для охоты на караул хватало не у всех, отчего с такими проверяющими постоянно происходили разные забавные случаи. Для караула забавные, а вот для проверяющего...
Стоит себе на посту часовой, никого особо не обижает, да и обижать в воскресенье в пункте управления В... некого — объект пуст. А когда по объекту не шныряют то и дело господа офицеры — боец, как известно, расслабляет булки и начинает шкодничать. Именно поэтому проверка в виде капитана У-ко свалилась на пост №4 по охране экспедиции (кто не знает, это такая военная спецпочта) пункта управления В... аккурат в воскресенье. Хитрый капитан У-ко оставил комендатский «уазик», водитель которого повадился по прибытию в караул громко и противно будить скрипучими тормозами спящих часовых, далеко от забора и появился у будки часового на своих двоих. Капитан У-ко воинственно щетинил усы и мысленно потирал руки.
- Стой, предъявить пропуск! - грозно сказал часовой, который проверяющего узнал, но, тем не менее, решил действовать по инструкции.
- Помощник коменданта охраны капитан У-ко! - представился капитан, раскрывая удостоверение и демонстрируя его часовому.
Оба при этом говорили очень громко. Капитан — по причине крайне высокого и визгливого голоса, которым его... ну, скажем так — наградила природа. Часовой — из вредности.
- Товарищ капитан, предъявите документы согласно инструкции! - отчеканил часовой, при этом правая рука его как бы невзначай легла на цевье автомата, а левая — на кнопку «тревожки».
- Что?
- Согласно инструкции, пропуск или удостоверение личности вы обязаны передать часовому в руки.
- Я помощник коменданта охраны! Часовой! Почему пререкаетесь со старшим по званию! Сойти с поста! - завизжал капитан.
- Стой, назад, стрелять буду! - в ответ заорал часовой, отскакивая на половину шага и разворачивая в сторону проверяющего короткую караульную «ксюху».
У проверяющего, видимо, планка совсем упала, потому что он сделал шаг вперед и вытянул руки по направлению к горлу часового, словно упырь из «Вия», даже не соображая, что может запросто получить пулю пониже фуражки.
Но тут ситуация резко изменилась. Дело в том, что прямо над постом №4, на втором этаже экспедиции в собственном кабинете мирно дремал целый генерал-майор. Дядька он был добрый и безобидный, из той породы военачальников, которые всякую мелюзгу в званиях от лейтенанта и ниже предпочитают не замечать, а если уж замечают, то относятся к ним с отеческим благодушием. Но генерал-майор недавно пообедал, выпил два стакана вкусного чаю с коньяком и лимоном, и теперь дремал в кресле, мечтая о переводе в столицу. Нельзя трогать людей в такие моменты. Это, как минимум, негуманно. Визг капитана У. вывел генерала из мира грез. Над головами «вставших в позу» часового и проверяющего распахнулось окно. Из окна высунулась широкая практически квадратная физиономия с маленькими сонными глазками, крупным мясистым носом веселого розового цвета (после коньяку-то, еще бы!), мощным подбородком и склеротическим румянцем на щеках. Примерно посредине физиономии — так показалось обалдевшему от неожиданности капитану — раскрылась громадная пасть.
- Какого хера?!! - ласково спросила физиономия. - Эт-та что за писька усатая тут орет и спать мешает?
- А ты что за хрен с горы? - по инерции произнес капитан.
Анекдот знаете? Ну тот, про ковбоя и внутренний голос? Мол, ты не волнуйся, родной, это еще не ****ец был, а ты застрели вождя у индейцев... Застрелил? Ну вот теперь точно ****ец! Автор этого анекдота, скорее всего, был в тот день на посту №4 и подглядывал.
- Что?! - не веря своим ушам, сказал генерал-майор и высунулся чуть дальше. В принципе, его лицо как раз очень удачно вписывалось в габариты оконной рамы, так что погоны, шитые угольниками, каждый с одной крупной звездой, пролезли наружу с большим трудом. - Сынок, ты там ушки свои нежные зажми, ладно?
Капитан У-ко нервно икнул, предчувствуя недоброе, а часовой охотно зажал ладонями оба уха.
- Эт-та что за мурло?! - сам себя спросил генерал-майор. - Эт-та что за бандерлог носатый к нам в гости пришел? Аааа?! Кап-п-питан! Не слышу! Носорог ухокрылый!
- Проверка караула... - пробормотал капитан. - Часовой оказал сопротивление...
- Что-о-о?! Какая, нахер, проверка, капитан? Кого ты проверять собрался??? Ах, ча-со-во-го?! Он тебя сейчас завалит нахуй и будет прав, потому что свои обязанности знает назубок, а ты перед ним как лобковая вошь перед дихлофосом! И орешь тут, орешь, орешь, макака бешеная! Удод филенчатый! Бля, один выходной был у дяди Вовы, и тот испортил, сучара бацильная!
- Я...
- Головка от часов «Заря»! Иди отсюда нахер, капитан — не быть тебе майором. - выпустив пар, генерал говорил уже тише. - Будешь так орать — точно не видать тебе большой звезды. Видение мне такое было, понял?
«Банку» караул в тот день не получил.
7
Вторая подгруппа
Смело мы в бой пойдем
За власть Советов
И как один умрем
В борьбе за это!
Из песни
Пока отдельные невезучие индивидуумы страдают на постах, остальной караул (как мнится забытому на посту бойцу) сладко спит. Да вот только хрен там. Остальной караул не спит. Он в это время, как та амеба, делится. И делится он на резервные группы и подгруппы. Потому что на постах стоит только внешняя часть караула, его, так сказать, нервные окончания. А главная часть караула, обеспечивающая его боеспособность – это резервные группы.
Если все станет плохо, то караул поднимается «В ружье». А случается всякое. Нападение банды лемуров, внезапное всплытие подводной лодки НАТО, пожар, цунами, землетрясение – на каждый случай в карауле есть своя программа: кому куда бежать.
Поэтому караул делится перед заступлением на резервные группы, и из каждой группы на пост заступает не более половины состава. Остальные сидят в караулке и маются. Но маются они тоже не просто так, а по раз и навсегда заложенной программе. Например, стрелок И. в случае чего убывает с разводящим спасать часового и отражать нападение китайских хунвейбинов. А вот стрелок Ю. – тот стойко обороняет караулку. А стрелок Я. – подносит патроны героям и в случае чего их заменяет, буде падут в сражении. Все на своих местах. И первое, что вбивают в головы молодых бойцов в карауле – это не пропуска и шифры, а свое место в резервной группе. Чтобы знал, куды бечь, в случае чего. Чтобы не путался, мамкина радость, в соплях. Чтобы знал, как действовать, на горе воинственным планам агрессоров.
- Караул, в ружье!
Ититская сила! Если мне в ухо это проорать, я и сегодня подскочу на постели молодым козликом. А тогда – ну, тогда… Вот караулка. Сидит на своем почетном месте начкар. Помначкара спит. Разводящие только что пришли со смены постов и курят. Пришедшая смена оккупировала «бодряк» и учит уставы, чтобы отчитаться товарищу лейтенанту и пойти, наконец, отдыхать. Смена, что до них, ушла спать в «мертвую комнату», заняла топчаны, завалила себя со всех сторон шинелями и теперь «давит массу». Все спокойно в Багдаде. Вот только часовому, кактус ему в задницу, не спится. Примерещился ему ужас, летящий на крыльях ночи. И жмет, жмет, падла, кнопку вызова! Тревога, тревога, волк унес зайчат!
- Караул, в ружье!
Вывалились на продол, радостно сверкая зубами в голливудских улыбках. Караульные псы. Волкодавы. Мигни – порвут любого.
- Вводная! (и общий выдох облегчения – это значит, что поживем еще, не всерьез сражаемся) Нападение на пост номер шесть. Часовой убит!
Ну война – так война. Первая резервная группа убывает на подвергшийся атаке супостатов пост, ощетинившись автоматами, в полной готовности стрелять во все движущееся. Учеба учебой, а автоматы в карауле заряжены настоящей смертью, и поэтому никто в здравом рассудке на пути РГ-1 не встанет. Потом –да. Покритикуют. Вставят господа генералы начкару-летехе праздничный фитиль. Но потом. А сейчас – в сторону и притвориться стеной. Ибо бегут дураки. С автоматами. Им, говорят, еще за каждый выстрел отпуск дают. Варвары. Лучше отойти в сторону.
Вторая группа тем временем занимает оборону у караулки. Задача – не допустить. Ну и…
- Сынки, я вам тут булочек принесла…аааааа… ой… ай… что ж вы творите, и-и-ироды?
А ничего, бабушка. Ты нас прости. Знаю, не раз по доброте своей приносила в караул плюшки и булки из столовой. Но сегодня мы воюем. Сегодня мы обязаны положить лицом в землю каждого, кто приблизится. Прости, мать. Давай, отряхну тебя. Но до команды «отбой» ты задержана. Не кричи так. Не обещай нам страшных кар, да и вообще ничего не обещай. Не исполнишь. Все равно ты все понимаешь, и когда тревога кончится, ты только беззлобно ругнешься в наш адрес. И снова придешь со своими плюшками.
Мы и бабку из офицерской столовой уработаем. И дежурного по полку. И солдатика-уборщика со шваброй. Всех победим. Потому что служба такая. Боевая.
Конечно, это только на словах так смешно. А в жизни…
- Тащ линант! Пожар в секретке фактически!
- Ебит…ся сердце перестало, началось в колхозе утро… группа, внимание!
- Тащ… ошибка, горят «гены» перед секреткой.
- Первая подгруппа! Прибой, бегом в караулку, доложишь. Маус, к щиту, за «средствами»! Вторая подгруппа, за мной!
Когда офицер говорит «Вперед», мы, конечно, тоже повинуемся. Ибо господин офицер, приказ есть приказ, ну и все такое. Но когда командир орет «За мной!» - мы за таким куда угодно. В огонь и в воду. Сегодня вот в огонь. Ну и ладно. А горит знатно. Два передвижных дизель-генератора, здоровенные зеленые вагоны на колесах, установленные перед секретной частью. На случай Третьей мировой, наверное. «Гены», как говорят бойцы. Горят. Жарко-то как! В полусотне метров – штабной корпус, и там, за дверями, есть пожарный кран. Длинный, как удав из мультика, рукав с наконечником-брандспойтом. Вот только тушить «гену» водой как-то не хочется. Электричество, маму его в пятак!
Маус, хрипя, тащит два углекислотных огнетушителя, каждый по десять литров. Хватаем – и вперед, псы, вперед! Срываем чеки, щипцы рукояток сошлись – есть «снежок»! Заваливаем огонь белой пористой массой. Со стороны караулки мчится Прибой с двумя порошковыми огнетушителями на горбу, за ним поспешает вторая резервная группа с наспех расхватанными лопатами с щита. Толку-то с них? А вокруг уже дым, едкий, удушливый дым горящей изоляции. Лезет в горло, давит на «рвотный клапан». Ничего не видно, только дым… Трещит в нем занявшаяся обшивка вагончика. Ой, не удержим позицию!
Распахиваются ворота шестого поста, и на объект с ревом воздушной сирены врывается рыжий «Урал» пожарной команды. Номера черные – свои! Парни в желтых комбинезонах и касках споро разматывают свое пенно-водяное хозяйство. Кажется, все… Отбой тревоги, резервной группе – отбой. Отвоевались. Уй… больно-то как! На ладонях вздуваются пузыри ожогов: когда, где? Вроде и не совался никуда… Вот так, наверное, берсерки сражались, боли не чуя. Хотя, кто их знает, придурков волосатых, как они там сражались? Давно это было и неправда. Да нет, тащ линант, какой госпиталь, все нормально. Все нормально.
8
Глюк
На стене открылся люк.
Не пугайся – это глюк.
Из окошка лезут руки.
Это, в общем, тоже глюки.
Военная мудрость
Посты бывают разные. Где-то часовой нарезает круги по специально обозначенной в плане охраны караульной тропе, бдительно изучая периметр и проверяя вверенные ему замки и печати на складах. Что в тех складах — бойцу знать не положено, но часовой, сволочь прошаренная, разумеется это знает. Если бы у различных джеймсов бондов была хоть капля ума, они бы не генералов и полковников вербовали — простых срочников из бывших караульных. Они и есть главные секретоносители в армии государства Р. Но хрен вам, товарищи шпионы — Родина не продается, граница на замке. Так вот, пока часовой нарезает круги, внимательно присмотримся к его владениям. Это — внешний, или наружный пост. Часовому здесь живется несладко. Летом, а особенно весной и осенью, его насквозь вымачивают дожди, от которых плащ-накидка (если ее еще не пропил веселый прапорщик из роты материального обеспечения) спасает мало. Зимой его заметает снегом и до костей промораживает отрицательными температурами воздуха.
Конечно, есть на свете (эх, где та Света!) такая «удобная» штука как постовой тулуп (в списке подлежащего сдаче и приему при смене имущества караула проходит под кодовым названием «бекеш овчинный»), но вы хоть раз пробовали его самостоятельно надеть или снять? Часовой в тулупе — как в дзоте. Неплохо защищен от непогоды, но практически неспособен двигаться. Какое там стрелять — он и рук поднять в случае чего не сможет! Поэтому и говорят, что часовые в плен не сдаются... поди, сдайся тут, попробуй! В тулупе хорошо делать только одну вещь — спать. Поэтому, если «за бортом» не совсем уж экстремальный мороз, тулуп часовым старались не выдавать — во избежание. Возможно, у нынешних часовых есть более удобная зимняя спецодежда, не знаю.
Большинство внешних постов обладают интересным, но очень поганым свойством — они буквально притягивают к себе непогоду. То есть если в ста метрах за периметром абсолютное затишье, то на посту обязательно дует мерзкий пронизывающий ветер, от которого не спрятаться-не скрыться. Даже постовая будка и та не защита — в ней столько щелей, что сквозняки резвятся как хотят. Иногда, правда, на караульной тропе вдруг попадается «мертвая зона», где ветра нет. И часовой непроизвольно замирает в этой волшебной точке, стараясь согреться. А где тепло, там и сон.
- Спишь, сука?
- Никак нет!
- Да? А магазин твой где, падла? Проебал???
Мда... опустим завесу жалости... Спать на посту категорически не рекомендуется. Если не зарежет диверсант, так поймает начкар. Что хуже — большой, знаете ли, вопрос!
На внешнем посту иногда бывает очень страшно, особенно глухой ночью, когда только дежурные прожектора освещают тропу. Вдруг — что такое! Свет погас на всем объекте. Крадучись, с оружием наизготовку, часовой крадется к «системе». Вот она, тревожная кнопка. Нажать ее — и все, твоя задача выполнена. Караул поднят «в ружье», враг не пройдет. Но это только кажется. Сейчас нужно смотреть в оба. Вдруг злобные арабские террористы, о которых так смачно рассказывал на инструктаже замполит, перерезали провода «системы» и теперь подползают к часовому с ножами в зубах? Страшно – до усрачки! Гляди в оба, воин. Успеешь заметить, успеешь шарахнуть в воздух из автомата, а если повезет, успеешь полоснуть очередью одного из диверсантов — ты умер не зря, за тебя отомстят твои боевые товарищи.
Тьфу ты, какие нелепые мысли лезут в голову, когда ты на посту. Откуда в уездном городишке В. арабские террористы? Здесь самый ценный объект — молодая жена комбата, а те ржавые самоходки, которые ты охраняешь, не возбуждают даже нищих сомалийских негров. И бояться надо не вражьих происков, а скучающего начкара. Самый страшный зверь, который забредет к периметру — абориген из деревни Малые Гагачи в поисках бутылки. Но так или иначе, а расслабляться не стоит. Пост есть пост, караул есть караул.
Трудно тащить службу на внешнем посту, а хуже того, когда пост внутренний. Во-первых, внутренние посты обычно выставляются в штабах и пунктах управления, где кишмя кишат офицеры. Конечно, часовой этим офицерам не подчинен, но все равно, когда мимо то и дело пробегают рысью майоры и подполковники, спокойно дроч… думать о доме не получается. Нервная обстановка царит в штабах, напряженная, особенно в дни учений. Во-вторых, на внутренних постах ограничен обзор, и проще простого «проебать фишку», то есть зевнуть проверяющего. Например, в одном из многочисленных штабов армии государства Р. был такой пост, который размещался посреди длинного, изгибающегося дугой, коридора. Так что неожиданности сыпались на часового в прямом смысле «мешком из-за угла» - из-за невидимого поворота. И в-третьих, на внутренних постах тепло. А где тепло — там, как вы уже поняли, клонит в сон. Особенно, если вторые сутки без сна. Или третьи. Как повезет.
На внутреннем посту к часовому чаще всего приходит такое забавное природное явление как глюк. Он возникает в тот момент, когда организм бойца балансирует на грани сна и яви. Часовой еще не спит, но уже и бодрствующим его назвать нельзя. Вот тут-то и приходит глюк. Например, стоит часовой и пялится в пустой коридор. В здании тихо, вечер, штаб почти опустел, только где-то на втором или третьем этаже очередями стрекочет пишущая машинка. И вдруг... прямо перед носом часового возникает грозное лицо начкара. Вот только что никого не было! Вот секундочку назад! И вот он — как из воздуха! Не ждали?
- Спишь, сука?!
- Тащ линант, никак нет! Не спал я!
Стоп. Часовой протирает глаза. Никого же нет в коридоре. Пусто. Тускло горят лампы на потолке. Начкар испарился, словно его и не было. А его и не было. Был — глюк.
Глюки бывают разные. Старые матросы, которые несли службу в одном из штабов ВМФ, рассказывали, что прямо с громадного полотна картины, вывешенной над парадной «адмиральской» лестницей, сходил и разговаривал с часовым сам Петр Великий. Взлетали и кружились над головой макеты торпед, тонули и всплывали подводные лодки. Топала подкованными ботинками по кафелю смена караула. Пробегали гигантские — с лошадь размером — черные коты. На пост прибывал главком флота. Но стоило проморгаться — все исчезало без следа. Глюк...
На внешних постах тоже встречались глюки, но реже. Как правило, часовым мерещились засевшие в засаде диверсанты. Идешь по тропе — а на крыше склада скорчилась черная фигура, и даже голову повернутую можно различить, и ствол автомата торчит. Атас! Тревога! А там и нет ничего. Но это скорее не от недосыпу, а от перенапряжения. Случалось, и стреляли по таким призракам, а уж сколько раз поднимали караулы «в ружье» - не счесть. Прибежавшие злые черти из резервной группы материли почем зря часового, обещали ему по возвращении с поста всякие бяки, но — если начкар или разводящий были умными людьми, они тут же выносили часовому благодарность за бдительность, чем сводили инцидент на нет. Разумеется, если не было выстрела. Тут уж о благодарности речи не шло — налицо была «баночка».
С глюками так или иначе сталкивались все караульные, кроме разве что совсем непробиваемых. Таких называли «стойкими деревянными солдатиками» или «урфин-джюсами». Эти и на посту даже по «духанке» не спали, преданно тараща глаза. Из них потом обычно сержанты получались — загляденье. Но почти никогда не получались прапорщики. Прапорщик, за редким исключением, существо хитрое и довольно умное. Тупой прапор – горе в семье.
Про самый страшный и «залетный» пост, от мысли о котором любого нормального караульного бросает в пот, мы и забыли упомянуть. Это так называемый «пост №1» у Боевого знамени части. В караулах иногда бывают и обычные посты №1, чаще всего у въездных ворот охраняемого объекта или на КПП. Но пост у Боевого знамени — это нечто особенное. Часовой на этом посту не ходит по тропе и даже не торчит дураком на одном месте. Часовой стоит, приняв уставную стойку, прижав автомат к груди, как манекен. Если вы видели часовых у Мавзолея (какого-какого, у нас один в стране Мавзолей, и вообще, пройдемте, гражданин, что-то вы подозрительны!), то вы видели и часового поста у Боевого знамени. Стоит он так часами. Шевелиться, разговаривать, отвлекаться — нельзя. То есть, разговаривать и отвлекаться нельзя часовому вообще, но если никто не видит — почему нет? А часовой поста №1 даже яйца себе почесать не имеет права, бедняга. Врагу такого не пожелаешь. Спросите бывалого «караульного пса», и он вам в доходчивых выражениях объяснит, что лучше две смены подряд отстоит на морозе, чем хоть полсмены на посту у Боевого знамени. То есть, ну его нахуй, понятно, да?
9
Только сон приблизит нас...
Спят медведи и слоны,
Дяди спят и тети…
Все вокруг спать должны
Но не на работе.
Военная мудрость
Чтобы не приходил к караульному зловещий «псих», чтобы не преследовали на постах веселые глюки, ему необходимо спать хотя бы положенное время. Спать в караулах хотели все и всегда, даже начкар. Но не всем, как я уже говорил, полагалось такое счастье. Не рассказал положение статьи ...надцатой Устава — свободен. Стоять, куда побежал? Комната отдыхающей смены не для тебя, твое место в комнате смены бодрствующей, где со всех стен смотрят с укоризной плакаты о бдительном несении службы или портреты героев былых времен. «Что же ты, военный?» - как бы говорят тебе они. «Учить, бля!» - доносится рычание начальника караула. И ты, вместо того, чтобы сладко плющить бока, сидишь как дурак и учишь. Глаза слипаются, «шторки» падают — хоть спички втыкай, толку мало: сломаются. Буквы плывут, ни черта-то не разберешь, но — как в анекдоте - «а косить-то надо». Если откажет внутренний тормоз, если «бибики осыпятся», если закроются твои «окаянные зенки», короче, если уснешь — сам ли начкар, или твой же товарищ по его поручению... нет, бить не будут. Кружка ледяной воды или горсть снега за шиворот — эх, и бодрит! Сразу появляется должное рвение, а статьи Устава гарнизонной и караульной сами собой начинают учиться как стихи. Но это ненадолго. Сон все же сильнее.
Иногда в карауле случалось такое, что сам начальник падал на рабочем месте, сраженный метким выстрелом Морфея. (Нет, не того, что в «Матрице». Откройте «Легенды и мифы Древней Греции» и читайте до просветления.) И тогда наступал великий праздник. Убедившись, что «тащ линант» признаков разумной жизни больше не подает, бойцы разбегались как тараканы. Лежаков или топчанов в «мертвяке» на всех не хватало, их там всегда есть строго по количеству отдыхающей смены. Поэтому спали кто где. И в кухне, и в сушилке на трубах, и в кладовой, и даже в туалете. Ах, как здорово спится в сушилке на горячих трубах, если кинуть под тушку пару-тройку шинелей или всего один постовой тулуп! Какие там перины... в жопу, в жопу их засуньте тому, кто их придумал. Если сутки-двое не поспать, то и на голых трубах вырубишься моментально.
- А-а-а! Суки! Строиться, караул! Строиться! На «взлетке»! - это «включился» начкар. Ишь, надрывается, падла. Сейчас что-то придумает, чтобы «поощрить» расслабившихся подчиненных. Наверное, пожар будем тушить. Или побежим пугать узел связи. Ну и хрен с ним, зато часик сна урвали — все-таки на постах будет полегче.
Кто не был в карауле — в жизни не поверит, что спать можно не только в положении лежа или сидя. Спать можно стоя, слоны обзавидуются. Да что там — спать можно на ходу! Сколько раз видел такое: идешь проверять часового, будучи вторым разводящим, подходишь к посту, нарочно громко топая ботинками (все же свой пацан-срочник!), вот он и пост, вот она и тропа, а вон бродит и сам часовой, вяло перебирая ножками и мерно раскачиваясь из стороны в сторону. Как верблюд в караване, честное слово. Причем бродит, сука, не просто так, а строго по маршруту, в урочный час подходя к нужным замкам и печатям и даже вроде бдительно осматривает их. Но он, на самом деле — спит! Тут можно поступить по-разному. Можно подкрасться и отстегнуть у растяпы магазин, украсть штык-нож. Но... это как повезет. Вообще-то, нахрен, от греха. Сон часового чуток, а с перепугу он и бабахнуть может, и штыком в брюхо ткнуть. Это пусть господа офицеры развлекаются, а мы встанем в сторонке и окрикнем часового голосом. Вона как подпрыгнул. Ну конечно, ты не спал, а то мы не видели. И такой это бывает цирк, такое уморительное зрелище — Чарли Чаплин отдыхает. Хотя, ничего смешного тут нет. Спать на посту можно — попадаться нельзя. Ну и о возможных диверсантах и хунвейбинах забывать не стоит.
Вообще... с одной стороны, может быть и правильно делали отцы-командиры, что вместо сна гоняли солдат по уставам. Зато не забывается ничего даже через много лет. Среди ночи подними: наизусть вспомнишь все пропуска и шифры, и «Часовой обезьян» как стих о Родине расскажешь, а только потом проснешься. Но с другой стороны... Полусонный караул — это плохой караул. Не для бойцов, для дела плохой. Ведь всякое, в конце концов, может случиться, когда несешь боевую службу.
10
Огневая
- Стой, стрелять буду!
- Стою.
- Стреляю.
Армейский анекдот
Для того, чтобы часовой мог преданно охранять и стойко оборонять свой пост, а резервная группа в случае сабантуя могла задорого продать свои жизни, личный состав караула должен уметь стрелять. И не так, как средний пехотинец или там связист, отбарабанив короткими положенные двенадцать патронов перед присягой и засунув автомат далеко в… пирамиду до дембеля, а метко. Поэтому в караульных подразделениях огневой подготовке должно уделяться максимум внимания. На практике, конечно, на это забивают болт с головкой на тридцать два, но все же... И не раз, и не два за свою службу бегали караульные на стрельбище, а если повезет — тряслись в кузовах на отдаленный полигон и уже там отрывались по полной. Стоя, с колена, лежа, по грудной фигуре, по ростовой, по пулеметному расчету, одиночными, очередями, в темноте трассерами, из автомата и пистолета. Кое-где даже к финалу 90-х еще оставались на вооружении карабины СКС, таскать которые на посты было трудно, а стрелять из них — приятно. Била эта длинная нескладная (в прямом смысле слова) фузея довольно точно.
Кстати, о птичках. С каким только оружием не заступали на посты часовые в разных концах нашей необъятной Родины! О несчастном карауле, вооруженном тупыми штыками, я уже рассказал в самом начале. Но это, скорее, было исключением. А так… И СКС, и не менее древние АКМ, и более свежие «весла» АК-74, и складные АКСы, и короткие «ментовские» АКСУ. По слухам, где-то и невиданные пистолет-пулеметы «Клин» выдавали, но я такого не встречал. Были караулы, где часовые вооружались пистолетами Макарова, потому что из автомата там стрелять было никак нельзя.
Когда дело доходит до стрельбы, главное — попасть в мишень. Тут, если у отцов-командиров с головой все в порядке, они не будут тупо «дрочить» подчиненных, а постараются хоть чему-то да научить. В конце концов, на итоговую проверку, которая бывает два раза в году, можно и договориться за мзду малую с дежурным по полигону, чтобы мишени падали как надо. А в обычной жизни солдат должен уметь обращаться с оружием и более-менее метко стрелять. Не для «галки» - для себя. Караул потому что. Боевая служба.
Поэтому настоящий офицер терпелив и настойчив, как опытный педагог, попусту орать на бойца он не станет. Покажет и расскажет не один раз. Надо будет — сам пробежит, упадет и изготовится к стрельбе, продемонстрирует личным примером. Но научит. На то он и офицер, а не «шакал» какой-нибудь. Встречаются, однако, нюансы. Полигон — это ведь всегда праздник. То развернет солдатик автомат прямо в рожу побелевшему как полотно ротному:
- Тащ капитан, заело!
Если ротный обстрелянный, то он сперва рухнет мешком на землю, в мгновение ока окопается, загребая ногтями, выроет себе окоп для стрельбы стоя с лошади, а уж потом, высунув оттуда нос, попросит нежно:
- Сынок, ты это... положь ружжо на землю. Положь, говорю!
А уж потом будут и пряники, и раздача слонов. Ух, какие увесистые бывают слоны в таких случаях! Обижаться не на кого: не одного офицера вот так вот глупо и обидно уложили в гроб свои же подчиненные. И не нарочно, а кому от того легче?
То, бывает, поднимет воин незнакомый предмет и тащит своему взводному на вытянутых руках, а тот пятится — волосы дыбом, в глазах смерть косой весело машет — и орет:
- Не подходь... не подходь, сучара!!! Брось... ой, нет, не бросай! Не бросай! Медленно... медленно на землю клади... медленно, выдра ****ская, я кому сказал!
Потому что нашел боец неразорвавшуюся гранату от гранатомета и притащил «папке» похвастаться игрушкой. А что — солдаты ведь тоже дети, только писька потолще и автомат настоящий.
Еще бывает, совпадают по времени часы занятий у пехоты и у танкистов. А дежурный по полигону проспал, а доблестные панцеры оцепление не выставили, а на вышке в это время до дыр изучали журнал «Плейбой». И вот прямо над головой опешившего караула, только-только выгрузившего свое пульно-вздульное добро из кузова «КамАЗа», в поле с дальней директрисы с шелестом полетели 125-миллиметровые «чемоданы». Танкисты и так-то ни черта из своих «коробок» не видят (при весе носорога плохое зрение не его, а ваши проблемы), а с закрытой позиции... Ахнуло-грохнуло, подскочил в воздух старый ржавый остов БТРа далеко в поле. Без команды ротного разбежались и залегли по канавам бойцы, сбив с ног матерящегося старшину, навьюченного ящиками с патронами (этим бандерлогам только доверь!). Примчался, истошно голося в рацию, дежурный с выпученными глазами молодого лемура. В общем, искреннее веселье и море незабываемых впечатлений.
Однако не только на полигоне проходят занятия по огневой подготовке. Если только там учиться защищать Родину — это у государства ни денег, ни патронов не хватит. Поэтому три четверти занятий по огневой — это разнообразные тренировки. Они так и называются в плане занятий — стрелковые тренировки. Кроме умения нажать на спуск, солдат должен научиться правильно держать оружие, правильно принимать положение для стрельбы, правильно целиться. Все это приходит далеко не сразу. Вот лежите вы, к примеру, приняв положение для стрельбы лежа, а ноги вас не слушаются. Лежать надо — пятки вместе, носки растопырены врозь, а ты, горилла волосатая, как лег? Встать! Положение для стрельбы лежа принять! Отставить! Принять! Отставить! Отставить «отставить»! Чего замер? Шутка это была, сынок. Отставить ржать! Упор лежа принять! Делай раз!
Все это действо кто-то из давным-давно ушедших в запас «дедушек» метко назвал «ебля вприсядку». А лучше и не скажешь, будь ты хоть даже мастером слова, поэтом как Айвазовский. Кто там вякнул «Это художник»? Два наряда вне очереди, мамкино горе! Не слышу! Тр-р-ри наряда вне очереди!
И разобрать-собрать свое оружие воин должен уметь. Автомат Калашникова — машина надежная, за что его и уважают во всем мире. Но если вдруг подлая грязь все-таки забила его механизм, нужно за считанные секунды раскидать автомат, удалить загрязнение, собрать — и снова в бой. Поэтому в армии оружие, тренируясь, разбирают и собирают на время. С непривычки кажется, что повторить то, что проделывают «деды» со своими АКСами, невозможно. Хе! Это армия, сынок! Не можешь — научим. Но если не хочешь — не обессудь. Будешь, к примеру, проводить неполную разборку и сборку в положении вниз головой, ногами на «шведской стенке», мордой на полу. Когда кровь приливает к голове и в глазах темнеет, соображается куда лучше. Иногда, кстати, в такой позе заставляют учить уставы — и знаете, получается очень даже неплохо.
Существует на свете еще и такая штука, неразрывно связанная с огневой подготовкой, как подготовка специальная. Именно на занятиях по «спецухе» изучают УГиКС, тактику действий резервных групп, учатся оборонять посты, «работать» по тем или иным вводным. Всякие там «стой, стреляю» - это тоже «спецуха». Кроме того, спецподготовка — это еще и работа для мозгов... если они есть, конечно. Пропуска, пароли, шифры, схемы охраняемых объектов, маршруты движения и прочее, прочее, прочее. Кто служил в карауле — тот знает, что это такое. А кто не служил — тому, извините, знать не положено.
Есть в караульных подразделениях своего рода особый шик, выпендреж. По слухам, заимствовали его у легендарного «спецназа ГРУ», хотя десантура и морпехи тоже претендуют на авторство. Один из «дедов», рисуясь, наставляет автомат на другого, а тот одним пинком вышибает из оружия магазин (тут главное — точно попасть носком сапога в защелку), затем ногой пробивает назад затворную раму, выбрасывая (если бы он там был) патрон. Происходит это в доли секунды, и вот уже «часовой» обезоружен. Молодые бойцы смотрят, открыв рты... Правда, если кто-то из отцов-командиров застанет за этим — будет больно.
Плохо, когда у проводящего тренировки нет фантазии. Занятия проходят скучно, однообразно, без огонька. А вот если фантазия на месте... Многое можно, если есть фантазия. Например, рвануть всем взводом за КПП, на штурм заброшенной еще в середине века недостройки, причем не абы как, не толпой, не как детвора в войнушку, а грамотно разбившись на пары и тройки, используя в качестве прикрытия снайпера и пулеметчика (встречаются в караулах и такие звери). Или пробежаться по плацу туда-сюда «гусеницей» (первый бежит от укрытия к укрытию, второй прикрывает, потом смена, и уже второй бежит на полусогнутых, ища, куда бы зашкериться от виртуального обстрела). Или... Не совсем по наставлениям, но зато интересно и познавательно. Прошедшие первую Чечню порой такие тренировки устраивали, что в них даже бывалые офицеры охотно участвовали. Потому что этому учат не в училищах, а на войне.
11
Метро-2 и другие легенды
Я служил в таких местах! Снаряды летали над моей головой! Но я с честью защитил ядерную кнопку!
Из воспоминаний дембеля N-ского ОБО
А теперь поговорим о самом вкусном в караульной службе — о тех байках, которые «дембель» будет рассказывать дома, на «гражданке». Впрочем, не исключено, что это будет происходить на какой-нибудь гражданке в прямом смысле слова. Потому что гражданки эти, хоть и не все, на дембельские байки ловятся как налим на лягушку. Любят они рассказки-побасенки о подвигах славных десантников (С неба — и прямо об землю, и сразу в атаку!), любят и морпехов (Один — против семерых, голыми руками задушил как щенят!), да и танкистам с летчиками этой любви перепадает немало. Но караул — это особая статья. Караул — это интрига. Кто откажется от возможности хоть краешком приобщиться, прикоснуться к Государственной Тайне? Правильно, умный человек откажется — надо оно ему, счастье это? Но даже и умные слушают, затаив дыхание, потому что в карауле порой такое встречается!
Кто-то служил в столице и в карауле побывал не где-нибудь, а в самом секретном месте на планете — легендарном Метро-2. Своими руками щупал стены тоннеля, ведущего из Кремля куда подальше на случай ядреной войны, своими губами (вот этими самыми, детка, попробуй!) целовал ржавые рельсы. Даже видел в лабиринте переходов мрачный призрак товарища Сталина и курил его трубку. Причем, если верить байкам, входы в Метро-2 располагаются в самых разных точках города-героя М. Будь подземная сеть знаменитого правительственного спецметро столь разветвленной — рухнул бы давно город-герой М. в пучину, не вынесла бы источенная тоннелями земля его тяжести. Но прочно стоит город-герой М. И, значит, слушать эти байки необходимо, прищурив уши.
Кто-то попал служить в секретный бункер, где, опять-таки, в случае ядреной войны, будут заседать генералы и рукой водить по картам, готовя врагу пушистую полярную лисицу. Даже сидел в кресле, предназначенном для самого Президента. Даже трогал пальцем ту самую красную кнопку, какую только нажми — и весь мир в труху. Где тот бункер? Секрет и подписка на двадцать пять лет под страхом расстрела через повешение. Нет-нет, и даже тебе, любимая, не могу. Даже на ушко. Потому что... Потому что, на самом деле, не знает он этого и знать не может. Хотя служил действительно неподалеку и на этот бункер 730 раз смотрел по утрам во время зарядки, но не мог и догадываться, что скрывает под собой обычный зеленый летом и белый зимой холмик. А в бункере этом не солдаты-срочники, а неразговорчивые прапорщики служат. Не те, что с вещмешком со склада домой тушенку тараканят, а настоящие — у которых в личном деле много чего может отыскаться... если вам посмотреть в него позволят.
Самое во всем этом забавное, что байки некоторые — они не совсем байки, а иногда и не байки вовсе. Многим, ох и многим, доводилось попасть в очень странные места и увидеть собственными глазами очень странные вещи. И подписку о неразглашении, пусть и не на четверть века, давать приходилось. И написать сдуру домой, пуская от восторга слюни, о том, о чем писать не полагается, а потом рыдать перед строгим лицом особиста части и клятвенно обещать, что вот больше никогда-никогда, мамой клянусь... А если не повезет, и не попадет письмо вовремя в нужные руки — то не перед особистом рыдать, а перед военным контрразведчиком, которому все едино — плачь или не плачь. Дальше — дальше, читатель, может быть совсем страшно. Дисбат — это не страшно еще. Дисбат — это не навсегда. Ходили слухи, что привозили после таких «бесед» солдатиков домой в цинковых ящиках с сухой формулировкой «погиб при исполнении» в сопроводительных документах. Так сказать, во избежание. У контрразведки с чувством юмора, знаете ли, беда. Бывает такое или нет, не могу сказать, хотя беседовать с особистом доводилось несколько раз.
Впрочем, если «дембель» рассказывает сейчас эти байки млеющей от восторга слушательнице, значит, в сети контрразведчиков он не попал. Прошляпили «рыцари плаща и кинжала» уругвайского шпиона. А теперь поди возьми его, ага! Руки коротки, тащ полковник! Ай, суки, пидарасы, куда вы меня тащите!
А нефиг расслаблять булки. Ты уже дома — но ты все равно еще в армии. Караул — это навсегда.
Но не только о секретных бункерах и страшных военных тайнах рассказывают на «гражданке» бывшие караульные. Почему-то высшим шиком считалось попасть на какой-нибудь совсем не страшный объект типа вещевого-продуктового склада округа или военного НИИ. Где кругом только мирный полуштатский персонал или жирные тыловые «крысы» в чинах от старшины до полковника. Ну и настоящие хвостатые крысы, куда ж на складе без них. Почему-то такая служба рассматривалась как «шара», хотя, знаете, ну ее в баню, эту «шару». Солдат-срочник, он ведь дурак еще. И перед соблазнами нестоек. А когда вокруг все такое вкусное, устоять просто невозможно. Хоть баночку тушенки, хоть горсть медных пуговиц, хоть «тренчик» для ремня, а надо спереть. Потому что халява.
Но вот тут-то и караулят караульного тыловые «крысюки». Они, в общем-то, не злые. Если хорошо попросить, они сами поделятся толикой малой, особенно, если сделать при этом жалобные глаза, как у кота из «Шрека». Но вот если украсть... Ты для них в таком случае — находка. Они-то крадут вагонами, и на кого свалить недостачу, как не на дурака-срочника, попавшегося на банке сгущенки? Тебе будет суд и отсрочка от «дембеля» года на три, а им — профит. Вы думаете, я сразу был такой умный? Как бы не так... Ума хватило только на то, чтобы ловко вывернуться из нежных объятий «крыски» в чине майора, а вот на то, чтобы не попадаться в них — увы.
Кроме шуток. Обычный караульный, как уже говорилось, находка для шпиона. Он может много где побывать и много что увидеть. Полковники... да что там полковники, генералы не могут порой даже мечтать о том, чтобы попасть на объект, по которому весело цокают подкованными сапогами караульные заступающей смены. И не только караульные, но и многочисленные «аборигены» - уборщики, техники, связисты и прочие бойцы-срочники. Но больше всего возможностей — у караула. Если куда-то нельзя поставить часового — значит, туда вообще нельзя никому, кроме избранных. Начкар, проверяя посты, иногда берет с собой одного из караульных, и может в такие дебри забраться, например, в... Но — т-с-с! Я ведь тоже когда-то давал подписку о неразглашении.
Как же доверяли такие важные тайны обычным солдатам и матросам срочной службы? Честно? Я сам до сих пор не понимаю. Конечно, в идеале все, кто служил в подразделениях охраны, проходили многочисленные «проверки на вшивость». Но это в идеале, а в реальности попадались и ранее судимые, и бывшие «гопники», и откровенно психически нездоровые. Их рано или поздно отсеивали, но чаще поздно. Наверное, столь высокое доверие, оказанное простым 18-19-летним парням — часть традиционного для нашей армии маразма. Я бы вот не доверил теперь себе тогдашнему даже ротную оружейку охранять. Помните народную мудрость? «До армии спал спокойно — знал, что меня охраняют, в армии спал спокойно — сам себя охранял, после армии не могу спать спокойно — знаю, как там меня охраняют!» Хотя... ведь точно такие же пацаны и у стратегических ракет дежурили, и на подводных крейсерах с шестнадцатью Хиросимами на борту. Все-таки приятно, черт возьми, когда тебе Родина ТАК доверяет!
12
Прорвемся — ответят опера!
Опер, опер, ты могуч!
Караульный фольклор
Чуть не забыл об одном забавном зверьке, который водится далеко не везде. В любом карауле есть как минимум начальник караула, разводящий (иногда совмещающий должность с «пищегрызом») и парочка караульных. А вот этого бойца в карауле вполне может и не быть. Действительно, если нет никаких ТСО, то зачем в карауле опер? У телефона на «массу» давить? Опер — это не оперуполномоченный, как могут подумать лица, от армии откосившие, а оператор этих самых ТСО. А ТСО — технические средства охраны. Опять-таки, ТСО бывают разными. Где-то это обычная охранно-пожарная сигнализация с датчиками на дверях и окнах, только выведенная не на милицейский (теперь уже полицейский) пульт, а в караульное помещение. Где-то — сигнальная проволока, вплетенная в ограждение периметра, «система». О некоторых средствах ТСО рассказывать широкой публике нельзя будет еще очень долго. Впрочем, обычные полевые телефоны и тревожные кнопки тоже входят в хозяйство оператора, обязанного следить за их исправностью.
Опер — совсем особый караульный. Он не заступает на посты, а его автомат чаще всего так и лежит все сутки или двое в пирамиде. Даже по команде «Караул, в ружье!» оператор ТСО никогда не покидает караульного помещения, а занимает оборону возле своего пульта или героически выносит сейфы с секретной документацией, буде случится пожар. Опер — главный секретоноситель в карауле после начкара, а иногда и просто главный. Так порой случается, что на кое-каких объектах именно оператор, а не начальник, получает право прибыть кое-куда и получить кое-какой пакет с суточными явками и паролями для караула. И уже только в караулке начкар этот пакет может вскрыть. Впрочем, я что-то опять увлекся, и как бы меня не повязали...
Чтобы стать оператором ТСО, недостаточно просто быть «тупым и преданным», бегать как ужаленный электрошоком лось, стрелять как ковбой Хаггис. Не знаю, как сейчас, а в середине 90-х оперов отбирали настолько тщательно, что некоторые поначалу думали, что их собираются забрасывать шпионами в Аргентину. Не умеешь быстро считать — свободен! Не умеешь красиво писать — свободен! Туго соображаешь — свободен! На «гражданке» сам чинил электропроводку? Хм, пока в сторону. Умеешь пользоваться паяльником? В сторону. Знаешь страшное слово «персональный компьютер» и даже работал на таком чуде техники? Годен! Дай я тебя, сынок, расцелую во все места!!! Поворотись своей розовой попкой, и туды тоже! Где ж ты, зараза, был все эти годы?!
По младости лет должность опера считается в карауле «шаровой». В самом деле, пока боевые товарищи мерзнут на постах и погибают от пуль хунвейбинов, оператор греется в караулке и протирает пятую точку возле пульта. Он, сволочь, даже сдохнет в случае чего самым последним. Конечно, ему завидуют все. Даже больше, чем штатному «пищегрызу». Да только тут такая же загогулина, как и с «постом №1». То есть — ну его нахуй, такое счастье. Кто побывал на должности опера и сумел соскочить с нее на посты — тот умеет широко улыбаться. Даже не считая того, что опер всегда находится рядом с начкаром или помощником и не имеет блаженной возможности «зашкериться» и поспать где-нибудь в сушилке, быть оператором ТСО — тот еще подарочек. Ты не просто должен знать, что означает тот или иной не к месту замигавший огонек на пульте сигнализации «Паллада» (да отстаньте вы, товарищ капитан, не секретный он давно, не сек-рет-ный!), ты обязан мгновенно доложить начкару, куда именно ему посылать резервную группу. Мухой, понял?! И лучше бы тебе, сыночка, не ошибиться. Уж ты поверь.
А еще, если техника вдруг откажет, ты должен самостоятельно, за исключением совсем тяжелых случаев, и очень быстро ввести ее в строй. Отвертка, пассатижи и паяльник твои друзья навеки. А если взять, например, полевые телефоны, легендарные «тапики» (ТА-57), так им каждому сто лет в обед, и закапризничать эти, в общем-то, безотказные машинки, могут в любую минуту. Инструменты в руки, свободного разводящего под мышку в качестве телохранителя (не забыли, кто главный секретоноситель караула?) — опер «ушуршал»! Чем сложнее объект, чем больше в нем разной машинерии, тем тяжелее «шапка Мономаха».
Говорят, в начале нулевых в воинских караулах стремительно распространилась такая сугубо гражданская зараза как видеонаблюдение. На постах появились видеокамеры, в караулках — мониторы слежения. Если и это хозяйство взвалили на несчастных оперов — мне их искренне жаль. Проще сразу застрелиться и не мучаться.
Послесловие
Последний караул — он именно последний, хотя суеверные товарищи военные слова этого обычно избегают, предпочитая говорить «крайний». В последний караул заступают перед заслуженным дембелем, когда уже «труба зовет» домой. Вот-вот уже подойдет к вокзалу твой поезд, а ты тем временем стоишь на посту и отдаешь последний долг Родине. И поэтому последний караул — это и трудно, и одновременно здорово. Какой бы «уставной» ни была твоя часть, последний караул не обойдется без особых ритуалов. И когда ты сходишь со своего места, уступая пост более молодому бойцу, ты не просто говоришь «пост сдал» - это скучно. Ты орешь так, что разлетаются в стороны видавшие виды вороны и падают в обморок матерые генералы:
- РЯДОВОЙ ПЕТРОВ ПОСТ СДАЛ НАВЕЧНО!!!
И это действительно так, и это невыразимо прекрасно. И разводящий, и начкар, и комендант охраны, и даже, наверное, министр обороны, если только он хотя бы раз побывал в карауле, догадываются, что где-то на вверенной твоей охране территории, а то и прямо на стене постовой будки, прямо на корпусе старенького «тапика» остались вырезанные инициалы, надпись «ДМБ-99» и хлесткое «Пост сдан навечно». Но все они сделают вид, что о столь вопиющем нарушении Устава вовсе не знают. Потому что так положено. Потому что это армия, сынок. Служи, как «дед» служил. А «дед» на службу... гм, тебе еще рано об этом. Все, домой. Отвоевались!
Резервная группа
© Copyright: Алек Иванов, 2013
Свидетельство о публикации №213011001729
Свидетельство о публикации №213011001729
Рецензии
Прямо караульный устав для чайников. Как автор, я ни дня не служил, ни чё не видел, но верю в правдивость его фантазий. Хотя есть некие загогулины для красоты.
Виларен 2 17.01.2013 22:49 • Заявить о нарушении
Виларен 2 17.01.2013 22:49 • Заявить о нарушении
Всякое может привидеться, когда на мозг давят юношеские поллюции...
Алек Иванов 18.01.2013 00:26 Заявить о нарушении
Алек Иванов 18.01.2013 00:26 Заявить о нарушении
Да, верняк. Но разоружать часового тем способом я бы не решился: может, сука,держать какамультук у пояса или на плече - но это полный изврат!!!!, прикладом за тушкой или спецом выцеливать с левой руки, прикрывая рукоять перезарядки локтем, да и того, что осталось в стволе хватит, что бы сделать дыру самому прыткому Вану и даже Даму. Да, забыл, главная заначка в караулке - патроны караульной серии...
Виларен 2 18.01.2013 18:40 Заявить о нарушении
Виларен 2 18.01.2013 18:40 Заявить о нарушении
Про патроны - чистая правда)) Это была валюта. Ну а про джонов рэмбо - тоже правда. И знали, и понимали, что часовой может и продырявить, а все равно охотились. Не все. Только самые боевые.
Алек Иванов 18.01.2013 19:47 Заявить о нарушении
Алек Иванов 18.01.2013 19:47 Заявить о нарушении
Самые звезданутые. А про патроны мы знать не можем: портянки не нюхали. Но, фантазируем.
Виларен 2 18.01.2013 20:41 Заявить о нарушении
Виларен 2 18.01.2013 20:41 Заявить о нарушении
Да, обкурились, обпились самогона на табаке - в 90-е популярная гадость была, вот и блазиться нам, неразумным... Да, а что забыли секреты осветить? Очень, думаю, должна быть эротическая служба. Особенно деятельность проверяющих.
Виларен 2 18.01.2013 21:37 Заявить о нарушении
Виларен 2 18.01.2013 21:37 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.