Глава 1 Герой и Божество

Был человек и был Бог. Вокруг был мир, тысячи подобных существуют а мириады ежесекундно рождаются в уме и воображении разумных. В мире была боль, была смерть. Но там звучал крик младенца, сладострастный стон. Там была равнодушная тишина и напряженное молчание. Мир как мир и если не придираться к мелочам вроде названий и языков, то разницу особо было и не различить.

И у Бога было имя. Непроизносимое, потому что не только звуки собрались в том имени. Невообразимое, потому что разумные не привыкли произносить имена богов. Они придумывают им описания, рисуют их примитивные портреты, домысливают им сферу деятельности и сочиняют для них молитвы. А вместо имен используют понятные между собой клички. Даже не сокращения, что вы. Именно клички, потому что собака, не принимает созвучие "пёс", она привыкает обращать внимание на хозяина при этом колебании воздуха. Бог не кидался по первому зову являться пред очи каждого произнесшего такую кличку, но привык относить это созвучие на свой счет.

И у человека было имя. Не распространенное и не редкое. Просто имя, невыразительное и не несущее особого влияния на него. Имеющее свою расшифровку но не облаченное особым значением. Это имя знали на его родине. Потому что человек тот был парадоксом. Парадоксом вообще, не в ощущениях людей. Дело в том, что он был убийцей и прервал жизнь не одной тысячи своих собратьев. Но за это его восхваляли и почитали, обливая обожанием и радостью. А также опасением, страхом и завистью.

Бог был старым и усталым. Не Он создал тот мир, но Он водил судьбы разумных, являл чудеса и занимался многой ерундой, такой восхитительной поначалу и столь же скучной по прошествии времени. Он был рожден богом, и Ему давно надоело повелевать, указывать путь, отвечать на молитвы и благословлять кого-то, кто якобы был Ему угоден. Только усталость, скука и тоска плескались в разуме Бога. Он давно переступил границу Силы, до которой Ему постоянно требовалось для существования иметь почитателей и поддерживать их чудесами. Он забыл, когда что-то вызывало его интерес, не помнил, когда что-то новое случалось под тремя лунами. Разочарование давно стало симптомом Его существования.

Человек был немолод и циничен. От рождения ему была дарована большая сила. В его народе говорили, что Герой получил её от Богов. А может, от природы уродился этот человек с такими возможностями. По крайней мере, Бог, о котором мы говорим, в момент рождения Героя уже давно не вмешивался в жизнь разумных. Возможно, то был кто-то из Младших Богов, но это так и осталось тайной.
Благодаря своей силе, Герой очень скоро стал завидным бойцом. Но он внял совету учителя и не полагался только на силу, оттачивая филигрань мастерства мечника. От битвы к битве росло его мастерство, раны Герой получал всё реже и все реже они были крупней царапины от бритья. Но и при стрижке можно случайно перерезать кровяную жилу и истечь кровью. Потому Герой продолжал учится у каждого нового противника перед тем как отправить его навстречу загробному миру. Что таковой есть, Герой все меньше сомневался. Вскоре после того, как он получил свое новое имя и забыл старое, Герой четко осознал, где он окажется после смерти.

Бог Разочарования, как мы могли бы Его назвать, не вмешивался в подлунную жизнь. Однако с затхлым отчаянием продолжал искать, чем занять Свои длани. Он создал себе мастерскую, и оттуда, наблюдая за мастерами своего дела, стал осваивать все умения разумных. За несколько столетий с момента появления такой Своей мысли, Он успел научиться играть на цинтре, играть в "Пиявки и камни", заинтересовавшись живописью постиг мастерство изображения земными материалами чуть не любых явлений в том мире, всех, которые можно было увидеть. Не то, что бы Он не пытался изображать невидимое. Однако картины не были пусты только для немногочисленных ленивых и падших духом Богов; юных и не растерявших свой пыл Божеств больше интересовала их собственная сфера деятельности, чем живопись коллеги. Однажды отчаявшись, Он сжег все такие картины, оставив только понятные любому смертному изображения. Однако новые знания появлялись все медленнее, а Бог освоил все, о чем только знал в Своем Знании. Не Всеведении, коим, возможно, был облачен только Сам Демиург, а именно Знании. Более глубоком, чем у любого разумного, более широком, чем притягательность тамошней звезды, но не Абсолютного. Задумываясь об этом, Бог то завидовал, то жалел Демиурга - ведь судя по всему, тот Ведал гораздо больше любых Богов. А что несет то Знание - Абсолютное же Отчаяние и Равнодушие, либо иные Смыслы существования, Бог не ведал.

Герой не видел более противников. Были просто мелкие люди вокруг, относящиеся к нему дружелюбно или нейтрально. Были столь же незначительные мешочки с мясом и костями, которые наивно пытались его победить. Войны не приносили никакого упоения, Герой просто входил в строй противника впереди союзных солдат и не оставлял в живых никого, кто не поспешил убежать. Со временем, сражения просто прекращались, если опричная сторона узнавала, что Герой вышел на поле. Герой пытался побороть скуку вином - но вместе с Мощью был даден и метаболизм, не приемлющий ядов и спиртного. Герой не пьянел, однако вино очень быстро надоедало из-за не слишком приятного вкуса. Однажды в лавке алхимика Герой, проходивший мимо, обнаружил некий "спиритус", как было подписано - вытяжка из вина для чистоты растворов. Герой попробовал и его, но кроме кратковременного помутнения сознания и обожженной гортани ничего не добился. Тело не старело, вокруг все его знали, жизнь была бессмысленна. Герой попробовал придумывать новое оружие, но и это ему надоело после нескольких удачных экспериментов. Тогда Герой решил закончить свою жизнь сам, однако вспомнил, как его когда-то учил давно забытый учитель фехтования. И герой сначала решил передать свое мастерство. Не потому, что это что-то для него значило - просто это было еще одно занятие, которое Герой не успел попробовать.

Бог не одно тысячелетие думал над тем, чем занять Себя. Идея обучиться всем земным ремёслам была только одним из принятых Им решений, вариантов и путей. Иногда он бродил странником по дорогам, не задевая жизнь разумных. Ел в харчевнях пережаренное, жилистое мясо, пил кислятину дурносортного вина. Посещал продажных женщин, участвовал в пьяных драках и стоял посреди ликующей толпы на площади. Однако это было притворство и погружения не случалось. Он ощущал несовершенные вкусы, как нечто непривычное, а потому ценное, однако иные радости для Его новосозданного земного тела были тусклыми и малоинтересными. Но Бог научился терпению - или давно был бы безумен. И Он кропотливо собирал даже мельчайшие ощущения подлунного мира. Тща свое бытие и увязая в Безнадежности век от века.
Бог был бессмертен, однако и Он мог прекратить свой Путь. Просто развеять Своё сознание, личность и исчезнуть. Оставив в мире медленно растекающуюся силу, подбираемую немногими магами и редкими богами, которые были молодыми или зациклились на своем могуществе. Не раз, не два и не миллион случаев двигали Его к мысли, что давно пора развоплотить Свою сущность, как сделало уже немало Старших Богов. Но каждый раз Он находил Себе оправдания или отсрочки.
Однажды, снова осматривая Свою память, Он ощутил кратковременный приступ смеха: ведь он напоминал просто пресыщенного смертного. Которому жизнь мешает, как жмущие сапоги, однако тот не решается выкинуть их на помойку, потому что неизвестно, где найти сапожника. Сравнение Демиурга с сапожником вконец развеселило Бога и родило новую идею побороть скуку. Равнозначную смерти для Него, однако гораздо более интересную. Бог умел наблюдать, а немногим больше этого от Него зависело в этот раз. Менялся только угол наблюдения. И Бог решился на такой экспромт

Герой часто предавался в объятия своей памяти. Много, невообразимо много лет прошло с тех пор, как он основал свою Школу в одной из столиц. Давно никто не помнил его самого, кроме библиотекарей да преподавателей самой Школы. Стать историей может быть обидно даже для героев, однако он считал себя одним из исключений. Герой теперь понимал, для чего жил свою прошлую жизнь, для чего существует и ныне. Особенно его забавляло сегодняшнее время. Его он ощущал, как каменный пол, низкий каменный же потолок и две серебристые цепи, которые он держал по одной в ладони. Цепи ощутимо стремились вырваться из пальцев, исчезнуть в темных отверстиях в стенах. Но у Героя был не один год, что бы понять, насколько важно их держать. Ни холода, ни телесной усталости не ощущалось. Герой давно принял и это, вспоминая, что ему говорили: скорее всего, для него это будет образ из привычных аналогий, вот как эти цепи. Но не было ничего из окружающего в проявленном мире.
Герой лишь хмыкал и улыбался. Странный итог суматошной жизни, но гораздо лучше того, что себе наметил он сам. Если бы ему был известен образ Атланта, Герой бы с усмешкой признал соответствие, хоть масштабы были иные. Его сильно поменяла Школа. И её ученики. Особенно один. Заставивший его родится вновь, почувствовать терпко-солёный вкус жизни, вкус своей крови, запах цветущих деревьев и жажду деятельности. Поведший его за собой и принесший столько нового, столько силы в мир. Аркилит.
Герой с благодарностью вспоминал всё, что ему подарили. И с равнодушием - чем предложили заплатить. Он одобрял свой выбор и готов был его повторить. Жалость вызывало только то, что он не смог увидеть историю Аркилита до конца.

Однако именно в моих руках эта история. И я подарю её вам. Историю Героя и Бога, живших в мире смертных разумных, под светом Солнца днем и сиянием Гори Сабни и Сурвы в ночи. И не мучайтесь подсчетом лун того мира - у героев истории не было времени ими любоваться.