Языковые трудности

Конец зимы, слякотно. Мы с Мишелем идем на день рождения к одной родственнице. Мишель женат на моей двоюродной сестре Полине. Он бельгиец с французскими корнями.  Живут они теперь в Брюсселе.

 Познакомились Мишель и Полина на заводе, куда небольшая группа бельгийских инженеров была направлена для монтажа привезенного оборудования. В общем, почти как у Пушкина, «мосье Бопре был выписан вместе с годовым запасом вина и прованского масла».

Теперь он снова здесь, на нашем заводе, но уже без Полины, которая нянчит дома их трехмесячного сына. Как родственница я должна развлекать зятя по мере моих скромных сил и следить, чтобы он не увлекся какой-нибудь молодой красоткой. Такой наказ дала мне Полина.

Мишель – парень видный, но на мой вкус слишком любознательный и дотошный. Он очень интересуется русским языком. И часто ставит меня своими каверзными вопросами в тупик. Недавно подробно выспрашивал, почему «снег сошел», а «вода ушла»? В чем разница? Я долго над этим размышляла, но ничего умного не придумала.

– Не знаю. Так говорят.

– А, – Мишель прочно усвоил мои былые рекомендации. – Просто запоминать надо, да? В русском языке совсем нет правил?

– Есть, конечно, но я их не все знаю.

Мишель снова проявляет сочувствие.

– Наверное, из школы пришлось уйти? Трудное детство?

– Да ты что? – возмущению моему нет предела. – Нормальное у меня  было детство. Я и школу хорошо закончила, и институт, университет по-вашему.

Мишель смотрит недоверчиво. Да ну его, технарь несчастный, только формулы понимает. Третирует родственницу с упорством парового молота.

– Почему во множественном числе «столы», но «стулья»? Почему не «стулы»? Они же только одной буквой отличаются: «стол», «стул».

Я и сама удивляюсь. Действительно, почему?

–Запоминать это все надо, понимаешь?

– А что, в русской грамматике совсем нет логики? Что-то похожее на это? – Мишель кивает на большую мусорную кучу, одним боком нежно притулившуюся к переполненному баку.

–Мишель, давай наймем настоящую учительницу русского языка, она тебе все и объяснит.

– Нет, это скучно. Заставит зубрить правила. Не хочу. Я люблю живой язык.

Вчера вечером мы разбирали документы.

– Вот здесь я писаю, здесь Полина. А здесь мы писаем вместе.

Я смеюсь.

– Надо говорить «пишу, пишет, пишем».

– Почему? – удивляется Мишель. – Я писаю, ты писаешь, он писает. Так же спрягаются глаголы?

– Это исключение, – нетвердо поясняю я.

Кузина моя корпеть над французским особенно не стремится, вся трудность общения ложится на мужа и он без устали совершенствует родной язык жены.

Правда, Мишель предпочитает собственную методику. Он учит язык нестандартно: просматривает русские боевики с французскими или английскими подстрочниками, запоминая оттуда выражения. Сами понимаете, какие теперь фильмы и какой богатый словарный запас у моего зятя. В изощренной ругани он очень преуспел, теперь и я могу кое-чему у него поучиться. Приходится лишь слегка подправлять контекст. Встречает он меня как-то на заводе и говорит:
– Привет, зараза!

 Я слегка теряюсь, а потом понимаю, что Мишель опять вчера смотрел какой-то гадостный боевик.

– Привет. Между прочим «зараза» слово оскорбительное. Оно означает очень вредную женщину.

–  Да что ты? Извини. Но в фильме молодой человек так ласково называл свою родственницу.

Каждая наша прогулка превращается в передвижные курсы языка. А Мишель очень любит ходить пешком в любую погоду.

– А что, «мать» совсем нельзя говорить? Это всегда матерно? – снова начинает он. – Надо говорить «мама», даже если она не моя? По-французски мам; и пап; говорят только дети своим родителям.

– Да и у нас тоже. Это так, фольклор.

– Это кто? – Мишель тыкает подбородком в проходящую пожилую женщину. Она смотрит вниз, на грязный снег, как будто что-то обронила, а теперь пытается найти. Может быть молодость?

– Это бабушка.

– Твоя бабушка? – удивляется он.

– Да не моя, а всехняя.

– Ни мадам, ни гражданка, а бабушка?

– Угу.

– А девушка на нее можно сказать?

– Нет, конечно. Тоже мне, девушку нашел!
– А я слышал, как Николай называл свою жену «девушка». А у нее трое детей. Немножко помоложе этой «бабушки». Почему ее можно, а эту пожилую женщину нельзя? А слово «женщина» тоже матерное слово?

– Да нет же, Мишель. Нормальное слово.

– А если я скажу «женщина», дама на меня обидится?

– Может и обидеться.

– Нужно всем говорить «девушка»?

Я вздыхаю. Ну как ему объяснить, что дураков ни сеют, ни пашут, они сами рождаются. Каждый горазд выпендриваться, коверкая язык.

С вечеринки вернулись поздно. Мишель отправился спать в гостиницу, а я обложилась в кровати тремя учебниками русского языка и штудирую правило за правилом. Пусть всю ночь спать не буду, но завтра ему покажу, как сравнивать мой родной язык с мусорной кучей! Все разложу по полочкам и докажу, что русский по-прежнему «великий и могучий», и гораздо логичней его родного французского и неродного английского! Да и сама его подучу малость!