Завесы. Глава I. Дождь

Стук. Затем еще один. Потом их стало много. Это дождь стучит в  окно и просится переночевать.  Окно открыто, но он не может войти. Заходит только частично. Иногда думаешь о  том, что когда-то он был одним целым, и потом его разбросало на мелкие капли. Он словно разорван на кусочки. Пасмурная погода - одно из самых прекрасных явлений. В такую погоду грусть кажется естественной и обычной. Под дождь грустить не так обидно. Если такое огромное необъятное небо плачет, то почему бы мне, маленькому человечку не пролить немного слез вместе с ним? Это похоже на ритуал. В такие моменты осознаешь святую неразрывную связь Человека с природой.
 Дождь…Такое обычное, но красивое явление создает внутри ощущение чуда и восхищение сложной простотой окружающего мира. Человек всегда будет связан со своей матерью – Природой. Вопрос в том какая это связь. Она может быть хорошей, то есть благоприятной для людей, а может быть плохой, разрушающей. Все зависит от нас. Но с каждой секундой она приближается к губительной. Мы отходим от истоков. Где то время, когда мы были ее благодарными, воспитанными детьми? Мы похоронили его, закопали глубоко. Она плачет из-за Насилия. Она льет слезы из-за насилия над ней. Но больше всего  ее печалит раздор между нами. Как и всякая мать, она является хранительницей очага, борющейся за единство и любовь. Мы поливаем ее своей кровью, при этом издеваясь над ней. Ей больно, очень больно. Когда мать болеет, дети опечалены этим, они чувствуют ее Боль. И так будет с нами, когда Природа будет тонуть в слезах и крови невинных.

***
  Дождь продолжал настойчиво барабанить по стеклам. Меня разбудила яркая вспышка молнии. Я долго не могла прийти в себя. Подошла к окну и выглянула на улицу. Дождь заливал улицу, наполнял ямы водой. Небо очищалось от грусти. Оно не просто плакало, оно рыдало. Большие слезы продолжали капать на землю, и небо ревело, словно раненый зверь. Картина завораживала, и я все глубже уходила в мысли, мрачные мысли о жизни, о прошлом и о настоящем. Будущего я не видела. И чем дальше я уходила в мысли, тем ближе я становилась к бутылке. Действительность все больше и больше угнетала меня, и я все чаще и чаще находила утешение в алкоголе. Пьянки в одиночку вошли в привычку. Теперь это как само собой разумеющееся. Я чувствую себя нормально с друзьями, но когда я остаюсь наедине с собой…
  Что-то внутри сжимает мое сердце и не дает мне покоя. Я осознаю, что друзья - не друзья, любовь- мираж, а жизнь – всего лишь дорожка к смерти. Искусство не помогает. По крайней мере, в трезвом состоянии. Я надираюсь как свинья и , когда я в состоянии держать кисть в руках, я начинаю творить.
   Кстати, я не говорила, как мне плевать на окружающих? Это ответная реакция по принципу «как вы ко мне, так и я к вам». Ты  пытаешься быть терпимой к ним, доброй, но они тебя отталкивают. И вот приходит момент, когда ты устаешь. Ты  не творишь зло в ответ, просто делаешь вид, что  ничего не волнует. А так оно и есть. Это некое проявление эгоцентризма, ты осознаешь это, но тебе это безразлично.
    У меня есть два настоящих друга – алкоголь и моя собака. Грин раздражает меня своим жизнелюбием. Ему нравится жить, несмотря на то, что его жизнь короткая и не имеет смысла.  Может быть, я заблуждаюсь. Возможно, его короткая восторженная жизнь не такая никчемная, как моя - длинная и мрачная. Может, это невинное и счастливое существо попадет за свою преданность мне в собачий рай? Чушь, правда? НО  он уже в раю. Он создал себе рай на земле. А я, судя по всему, в аду. Я не создавала его, он сам нашел меня. А может, я застряла между мирами? Да, так оно и есть. Ну к чему так пафосно, я просто скатываюсь в дерьмо. С каждым такое бывает, у каждого есть такой период в жизни. Должна вам признаться, мой затянулся. С алкоголем не так, как с людьми. Проще. Он молчит. Он только терпеливо выслушивает меня, даже когда я ничего не говорю. Он понимает все без слов и лечит мою душу без банальных разговоров.
      Мои ноги еле передвигались, но донесли меня до ванной комнаты. Я подняла глаза и взглянула в зеркало. Если бы я не привыкла к этому зрелищу, я бы ужаснулась и с криками выбежала из дома. Оттуда на меня глядели красные безжизненные глаза. По ту сторону я увидела лишь бледную тень того, что было несколько месяцев назад. Если это можно назвать красотой, но только добавив ряд эпитетов типа «мертвенно-бледная», «кладбищенская». Я привыкла к этому зрелищу не потому, что видела такое в зеркале чересчур часто, а потому, что я работаю с такими же красавцами почти каждый день. Нет, я не психотерапевт, я не разговариваю с уставшими от жизни людьми. Мои пациенты не могут говорить. Я - патологоанатом.