Правда о войне. Жизнь в оккупации. Часть - I

                Правда о войне. Жизнь в оккупации.

                Часть – I.

                В книгах и фильмах про войну – много вранья….

          В данной главе: Июль 1942 года…. Краткая история моего деда партизана, расстрелянного оккупантами на глазах у жены и детей, о скитаниях его осиротевшей семьи и не только….

   Что есть история…? – правда победителей.
Вот только эта историческая правда – Истинной Правде у нас очень часто не соответствует. 

   Частички той Истинной Правды, неугодной и неудобной, а потому извращённой или откровенно запрещённой к какой бы то ни было огласке – я и поведаю вам в этом и последующих своих повествованиях.

   Не принято сейчас писать подробные, а стало быть длинные рассказы, ибо не любит наш современный читатель, а особенно редакторы, полнокровного и как следствие – объёмного повествования. И, как мне лично приходилось не раз убеждаться, в общении с разными редакторами различных редакций, первым делом они смотрят на объём. И хоть прозаический рассказ, хоть стихотворную поэму – всегда предлагают уменьшить в размерах, но сохранив основной смысл содержания.  А посему, ЭТО моё повествование – будет предельно кратким.

   Почти все мои корни по обеим родовым линиям глубоко уходят в историю славной Смоленской Земли. Настрадались, эта землица и её добродушные и простодушные жители…,- натерпелись и нужды и горюшка….

   Мать моя, Зинаида Иоановна, родилась в деревне Васильево, Ельненского района, Смоленской области. У её отца (моего деда) Калакуцкого Иоана Фёдоровича было пятеро детей. Она была самой младшей, пятой, в семье. Родилась она (аккурат в день святой мученицы Зинаиды) 24 октября 1940 года, и когда началась война, ей и года ещё не было. 
   Как они встретили войну и жили в оккупации, мне рассказали: бабушка Анна Иоанновна (в девичестве Гончарова), старшие сестра и братья моей матери, а также хорошо помнящие те годины родственники и земляки.

   Немецкие войска продвигались стремительно и уже менее чем месяц, после начала агрессии, Смоленск, Ельня и мой родной Починок были оккупированы. 
   Когда пришли немцы – мой дед (отец моей матери) и его брат ушли в партизаны.
Как рассказывали бабушка и родственники – дед был мастером на все руки. В числе прочего он был отменным плотником и столяром, даже вся мебель в их доме была сделана его руками. В партизанском отряде – он реставрировал подобранное и повреждённое оружие,- деревянные его части, а также другие поломки, по возможности условий лесного быта.
 
   Летом, в июле 1942 года дед ночью пришёл домой, чтобы проведать жену и своих пятерых детей. Местная жительница (которую немцы позже публично наградили) выдала его немцам, и они той же ночью его схватили.
   Как рассказывала бабушка, немцы окружили дом, и сильно постучав сразу в двери и окна, закричали: «Партизан выходи, сдавайся, иначе сожжём дом вместе с тобой и твоею семьёй».  Разумеется, дед вышел из дома, не оказав никакого сопротивления. Солдаты сразу же скрутили его и увели.
    На следующий день, уже ближе к полудню, немцы согнали всю деревню к сельсовету.
Колхозы и совхозы они ведь не разгоняли и не разворовывали, как это часто показывают в кино, а всего лишь переименовали их в «колективе шафтер» (коллективное хозяйство), люди так же продолжали там работать шесть дней в неделю, и им платили за труд уже не «палочками» в тетрадке учёта трудодней, как при Сталинской советской власти, а оккупационными деньгами, марками.
   Здесь я позволю себе немного отвлечься от темы, дабы прояснить нынешнему поколению, что значит «оплата палочками» в сталинском колхозе. Это значит, что отработавшему световой день колхознику – бригадир, в тетрадке учёта трудодней колхозников, напротив фамилии колхозника – старил отметку карандашом (палочку), а в конце лета колхознику полагалось часть урожая, которая начислялась в зависимости от числа трудодней, хотя нормы эти были весьма условные. Если нормы по сдачи сельхоз продукции колхоз по каким-то причинам недовыполнил – норма на трудодень урезалась. То есть, государство (в закрома родины) всё равно забирало сельхоз продукты согласно плана-сдачи, а колхознику – доставались остатки. Иной год работник получал в сентябре месяце: бидон растительного масла, мешок льняного семя и несколько мешков зерна которые потом он на мельнице молол в муку, чем и питался целый год. Истины раде должен отметить, как вспоминали и мать и отец, поджаренное на сковородке на растительном масле льняное семя – было очень вкусным. Да, это была не жизнь, а самая настоящая каторга,- ведь колхозник не мог покинуть колхоз и уйти в город на заработки (где люди за свой труд получали деньги) по той простой причине, что не имел на руках паспорта. Паспорта хранились в сейфе в сельсовете, а выпросить паспорт у председателя – было величайшей проблемой! Но лазейка сбежать из той первобытнообщинной каторги, для мужчин всё же существовала,- ребята отслужив срочную службу в армии – не возвращались в колхоз, а ехали в города на заводы или на стройки. Хотя жизнь в сталинских колхозах – это тема совсем другого рассказа (а кинофильм «Кубанские казаки» – это красивая сказка про жизнь колхозников). Вернёмся к прежней теме прежнего абзаца.
   Туда же, к сельсовету солдаты привели и связанного деда.
Немецкий комендант-офицер (хорошо говоривший по-русски) сказал деду,- последний раз предлагаю тебе сотрудничать с нами, и тогда ты останешься в живых и будешь жить в своём доме, со своею семьёй. Говоря последние слова, комендант указал на его жену и детей, которых немцы поставили перед ним. А что означало «сотрудничать» - понимали все…,- это значило, выдать место нахождение партизанского отряда и погубить своих же земляков и товарищей по оружию. Дед отрицательно покачал сильно избитой головой. Офицер ничего больше не стал ни говорить, ни спрашивать. Он вынул пистолет и сам выстрели деду в грудь. Дед закачался, но стоял на ногах, тогда офицер выстелил второй раз уже ему в голову – дед упал.
   В книгах и фильмах про войну – очень много вранья про немцев…. И в оккупации (где мои родители, отец с 1931 года рождения, прожили 2 года) реальная жизнь была иная, нежели её показывают в книжках и фильмах. 
   Немецкий офицер, расстрелявший деда, подошёл к его жене (моей бабушке) и сказал ей: - «Матка, можешь сейчас похоронить своего мужа, а потом забирай своих детей и подальше уходите отсюда, иначе завтра придут ВАШИ каратели, и все вы, как семья партизана – пойдёте под пулемёт, а я солдат и с детьми не воюю!».
   Бабушка об этом эпизоде не любила, а точнее не могла рассказывать,- рассказала её сестра, присутствующая при всём том,- пуля сильно разбила голову деда так что черепные кости разошлись, и бабушка, сняла со своей головы платок, и им перевязала разбитую пулей голову и быстро похоронив мужа, сражу же собрала детей, и они пешком ушли за 60 км. в другой, мой родной Починковский район. Им пришлось бросить всё: и дом и всё нажитое имущество, и хозяйство.
   Уходили они по сути (как вспоминала убитая горем бабушка) в никуда…, куда глаза глядят. Чужие добрые люди приютили их. Питались, как бабушка рассказывала,- «чем и как придётся: люди почистят картошку – а нам шелуху отдадут, а по весне на полях дети мёрзлую картошку выискивали и «ташнотики» пекли… - вот так, с БОЖЬЕЙ помощью и выжили». 
   Здесь я считаю необходимым добавить и воспоминания моей матери,- она ведь очень хорошо помнит то время. Я спросил её,- как вы ели шелуху (очистки) от картошки? На что она ответила,- когда в хате топилась чугунка (так у нас называли печку буржуйку) – наша мама налепит на неё эту шелуху а мы дети – сидим и ждём пока она поджарится. Как только она зажаривалась – сразу же отваливалась от чугунки и мы, дети, по очереди её ловили в ладоши…. И с грустной улыбкой добавляла,- вкусно было….
   Хоть кто-нибудь из вас, уважаемые читатели, помнит себя в трёхлетнем возрасте, да ещё с таким подробностями…? А ведь тогда моей матери было всего три года, и вкусным лакомством – для неё были картофельные очистки.
   Я честно вёл свой рассказ и так же честно хочу признаться вам,- у меня в жизни много врагов, есть среди них и такие, кого я ни в каких ситуациях щадить не стану, но даже их детям – такого детства…- я никогда не пожелаю!

   Уже после войны, сестра деда всю войну прожившая в д. Васильево (а после в д. Станьково), в замужестве Козлова, жена ветерана, вернувшегося с фронта без руки, рассказала о том, что когда наши войска освободили Ельню и Васильево, туда вернулись и партизаны. Первое что они сделали, это повесили на перекрёстке ту женщину, которая выдала оккупантам их товарища, отца моей матери.  Хотя никому легче жить от этого и не стало…. 
   Возможно кого-то, на основании мною изложенного – заинтересует вопрос,- а как я отношусь к тому немецкому офицеру, расстрелявшему моего деда…? – да как к достойному Солдату и отношусь.
Я ведь хорошо знаю, чтобы понять человека, есть только одно эффективное средство,- нужно поставить себя на его место. На месте того вражеского Солдата – я поступил бы точно так же….
А ведь будь он такой мразью, каковыми частенько немцев показывают в кино…- не было бы ни бабушки, ни пятерых её детей с многочисленными моими двоюродными братьям, и меня…- тоже не было бы…. 

   В деревне Сельцо, рядом с которой находился хутор-музей Загорье, родина великого Поэта Александра Трифоновича Твардовского, как раз напротив дома культуры, который на свои средства (из многочисленных ленинских и сталинских премий) Александр Трифонович построил для своих земляков, есть братская могила с памятником, где и увековечено имя моего деда, Калакуцкого И.Ф. и его брата Герасима, бойца того же партизанского отряда, погибшего в бою за Родину.

   «…ВАШИ каратели…» так этих выродков назвал немецкий офицер. И эту Правду и сейчас (а ранее особенно) не принято распространять. А вся суть этой Правды в том, что не немецкие солдаты грабили мирное население, жгли дома с мирными жителями и расстреливали женщин и детей, а свои советские граждане, пошедшие по разным причинам на службу к оккупантам в отряды полиции. Эти полицаи (как рассказывали мои земляки) как раз и зверствовали, не брезгуя грабежами, насилием и убийствами самых беззащитных людей. Их прихода в деревню, больше всего боялись местные мирные жители, и как рассказывали мой отец (он родился в 1931 году, и к приходу немцев ему было 10 лет) и мой дед, прожившие в оккупации два года, даже сами немцы иногда пресекали их бесчинства.
Но эта тема уже другого, более подробного, а стало быть, и более интересного рассказа. Рассказа про жизнь семьи моего отца и наших земляков в оккупации долгих 2 года и 2 месяца, о том как пришли немецкие войска, как и какой установили они порядок, о взаимоотношениях немцев с местным населением, как уходил немцы и пришли наши освободители, – про скрытые и запрещённые к огласке Истинные исторические факты того времени, – обо всём этом, я и поведаю вам во второй части. 

   P. S.   Дед мой как партизан – совершил то же, что и Зоя Космодемьянская,- попав в руки врага – принял смерть, но не выдал своих товарищей по оружию. Но никаких наград (ни прижизненных, ни посмертных) от Родины ему присвоено не было. Семья его от государства получала денежное пособие до 18тилетия каждого из детей. В сталинских колхозах люди денег не получали (за исключением мизерных сумм и только 2 раза в год), а работали «за палочки», так что денежное пособие по потере кормильца – было единственным средством и возможностью поднять детей на ноги.  Бабушка ради этого всех детей на год «помолодила», - к примеру мать мою с 1940 года рождения – она записала как с 1941 и остальных так же. Так тогда поступали все, у кого была возможность сделать это.
   Бабушка – так никогда больше замуж и не вышла, одна (работая в колхозе) поднимала пятерых детей.
  И что интересно,- ни от бабушки, ни от матери и дядей и тётей моих – я никогда не слышал упрёков в адрес деда, наподобие как,- «лучше бы он тогда выдал немцам их партизанский отряд, как перед расстрелом предложил ему немецкий офицер, и тогда они жили бы по-человечески, а не скитались сиротами по чужим углам, и не голодали, не ели бы картофельные очистки и ташнотики».
    А вот последнее время я встречал (и даже воевавших ветеранов-фронтовиков, имеющих боевые награды) которые в задушевной и откровенной беседе в полголоса говорили мне "лучше бы мы ту войну проиграли...",- почему...?

   О фамилии деда: На памятнике в деревне Сельцо, дед обозначен как КАлакуцкий И.Ф.. Его старшая дочь Надежда (1931 г/р) и сын Владимир (сестра и брат моей матери) – записаны тоже как КАлакуцкие (и мои двоюродные братья по этим линиям – тоже числятся КАлакуцкими). А вот (младшие дети) моя мать и её брат Роман, числятся КОлакуцкими (и двоюродные братья по этим линиям – уже числятся КОлакуцкими). Фамилия же деда, на самом деле была КАлакуцкий, но (как я писал выше) убегая от грозящего им расстрела, бабушка побросала всё и документы в том числе.
Восстанавливали утраченные документы, уже после освобождения от немцев, в сельсовете. В те времена, образование многие люди имели всего 4 класса, а у иных и того не было, вот и писали, как кому придётся.

                Владимир РОДЧЕНКОВ.
                11/01 – 2013 г.

Часть - II здесь: http://www.proza.ru/2013/01/23/1271

На фото: Мать моей Матери (моя бабушка) Калакуцкая Анна Иоанновна (в девичестве Гончарова).