Тьма над Бездной. Глава 21

Глава 21. ЭЛЬКАДАР

Если бы одинокий, умудренный опытом странник, путешествуя по Великому Западному Тракту от Мглистых гор в сторону Пригорья, свернул с проторенной дороги, несколько не дойдя до каменного моста через реку Митейтель, и двинулся на север, то вскоре забрел бы он в пустынные, хотя и лесистые края. Каково же было бы его удивление, когда в конце очередного дня, взойдя на вершину одного из многочисленных холмов, он увидел перед собой огромный, растянувшийся на лиги военный лагерь, конца и края которому видно не было! Впрочем, поверить в такое трудно - ведь все окрестные кручи старательно оберегались конными дозорами. А вдоль лесных опушек притаились многочисленные засады…
Как бы там ни было, но лагерь арнорского войска выглядел со стороны внушительным! Над ущельными долинами подымался дым от тысяч костров, там и здесь виднелись многочисленные шатры, слышался звон металла о металл, ржание боевых коней, многоголосый хор ратников и редкие возгласы военачальников. А также незлобная ругань, что неслась отовсюду. Воздух был пропитан запахами нехитрой, походной еды, человеческого пота, конского навоза и смрадом походных кузен. А также прочими «прелестными» ароматами, останавливаться на перечислении которых в нашем повествовании мы не будем.
Если бы наш мифический странник, к тому же, был опытным, познавшим жизнь в многочисленных сражениях воином, он непременно подметил бы существенные недостатки подобного людского сборища! Дружины были рассредоточены по множеству неглубоких низин, что затруднило бы их слаженное взаимодействие в случае внезапного нападения врага. Да и как управлять этаким воинством? Наверняка, потребовались бы сотни посыльных, чтобы отдавать приказы… И надо признаться, так оно и было!
Впрочем, это очевидное неудобство компенсировалось рядом заметных преимуществ! Во-первых, от места, выбранного для лагеря, повсюду разбегалось множество неприметных, порядком подзабытых дорог. Одни из них вели прямиком к крепости Форэттенблат, что располагалась к северу от лагеря. Другие – к Форносту, Пригорью, Раздолу и перевалам Мглистых гор. Люди уж давно ими не пользовались; ведь, как известно, не так далеко отсюда находились поселения каторжан, обнесенные колючей проволокой, вдоль которой (со времен самого Эльдариона!) прогуливалась недремлющая стража с порыкивающими волкодавами. В пахнущих смертью карьерах у самого подножья гор осужденные на вечное забвение преступники за краюху хлеба самозабвенно долбили земную твердь, добывая обыкновенный гранит – такой необходимый для строительства дорог и крепостных стен материал. Говаривают, попадались им в окрестных горах и золотоносные жилы, но редко. А последнее время о таком и не слыхивали…
Однако каторжане недаром слыли народом отчаянным; они постоянно устраивали побеги из-за колючей проволоки и, скрываясь в предгорьях меж местными скалами, неустанно нападали на незадачливых торговцев и мирных путников, что неспешно шествовали с обозами по древним дорогам. А потому – очень скоро! – местные тракты опустели. Купцы и простой люд предпочитали делать приличную петлю Великим Западным Трактом, по которому постоянно сновали воинские разъезды, чем попасться в лапы кровожадных беглецов. Так стародавние дороги были позабыты и заброшены. Трактиры и селения вдоль них давно уж превратились в руины и поросли травой… Но люди военные о тех дорогах знали! И потому для главного лагеря советники Государя и избрали столь, казалось бы, странное место к северу от Тракта.
Во-вторых…
В многотысячном лагере собрались воины из самых различных областей западных княжеств. Как всем известно, южане (выходцы из Дунланда, к примеру) отродясь терпеть не могли северян (арнорцев и рудаурцев), а воины Остранны с презрением относились к ратникам Линдона… В добавок ко всему, с началом нового витка противостояния Государь повелел всем, чудом уцелевшим каторжанам вручить по мечу, щиту и секире, пообещав им долгожданное освобождение и «должное отношение», если на поле брани они проявят себя с лучшей стороны. Так появились «каторжные дружины». Конечно же, никто из «бывших» не льстил себя мыслью, что оставят их «отдыхать» где-то в арьергарде. А как же - бросят их в бой самыми первыми! Выживет ли в пылу сражений хоть кто-то из них – вопрос сей был чисто риторический… И потому каторжане ненавидели всех и всяк, и не задумываясь, пускали в ход оружие и кулаки при первой возможности! И тут «странное» расположение лагеря тоже сыграло определенную роль: драки, мародерство и поножовщина были крайне редки. Более того: в летописях не упомянуто ни единого случая бегства из расположения арнорского воинства! Впрочем, мы, похоже, слишком увлеклись описанием лагерного бытия…
В самом центре шумящего людского муравейника находился холм, уж слишком смахивающий на застывшую волну не в меру разбушевавшейся реки. Один из склонов его полого опускался к востоку, и порос он невысокой травой с мелкими, белыми цветами. Западный же обрывался в сторону шумной реки скалистым обрывом. Подходы к холму стерегла недремлющая стража: в самом низу стоял наизготовку строй копейщиков, чуть выше по склону – мечники, а еще через несколько десятков ярдов – лучники. Воины хмуро поглядывали по сторонам… Редкий, наспех срубленный частокол да кособокие рогатины прикрывали бреши в нечастых промежутках меж бравыми дружинниками. У подножья холма стояли лагерем самые отборные из отборных – личная гвардия Государя.
Склоны холма за спинами воинов были усеяны разноцветными шатрами. Над ними развевались стяги. А вблизи самой вершины, возле золотистого «маршальского» шатра в землю были воткнуты десятки стягов… Были среди них и «золотистые лилии под царственным венцом на черном фоне», что олицетворяли высшую королевскую власть, и «серебристые пенные струи» Раздола, и «три хрустально белые башни на синем» Линдона, а так же «семь серебряных звезд» Арнора и ветви падуба на зеленом поле – символ Остранны…
Так выглядела «ставка» стотысячного арнорского войска.

…Неприметный, пожилой человек в темном плаще и странной, узкополой шляпе с высоким верхом неторопливо шествовал вверх по пологому склону. Воины неспешно раздвигали свои ряды перед ним – похоже, знали в лицо – и сразу же вновь смыкались за его спиной. Поравнявшись со входом в один из «маршальских» шатров недалеко от вершины, человек некоторое время потоптался на месте, словно не решаясь войти вовнутрь. Грозные ратники, охранявшие вход, понимающе  отвернулись и отошли в сторону… Лишь тогда «старик» несколько раз кашлянул, словно прочищая горло.
- Входи! – раздался изнутри приглушенный, скрежещущий голос. Человек аккуратно отвел в сторону полог и, осторожно переступив порог шатра, скрылся за его тяжелыми драпировками.
Как известно, в походах «маршальский» шатер положен (по рангу) лишь самым привилегированным особам, как то: особам королевской крови, знати и высшим воинским чинам. Шатер делится на две части – официальную, куда и ступил пожилой мужчина, и «личные апартаменты» за перегородкой из толстой ткани (чтобы никакие звуки не доносились наружу). Шатер подпирают несколько высоких стоек, одна из которых, по странному стечению обстоятельств, находилась как раз в центре «официальной части» шатра. За ней виднелся походный стол из полированного дуба, поверхность которого покрывала бархатистая, темно-зеленая ткань, изрядно, впрочем, засаленная и покрытая чернильными пятнами. На столе, как ни попадя, сгрудились бумаги, стояла чернильница с воткнутым в нее высоким пером и возвышалась одинокая свеча в золотистом подсвечнике. Впрочем, нынче в шатре было и так светло…
Обладатель столь роскошного шатра восседал за столом в кресле с высокой, ажурной спинкой и холодно поглядывал на вошедшего. Был он уже в годах – об этом говорила неприкрытая седина и морщины на узком, благородном лице. Взгляд его темных, прищуренных глаз был подозрительным и тяжелым. Именно так, как свидетельствуют летописцы, выглядел Великий князь Элькадар из династии Идриль, правитель Остранны и Первый Советник Государя Арисандра.
- Не стой, как истукан, Кастинир, - проворчал князь. – Возьми стул, мой верный ординарец, и садись ближе к столу!
- Как будет угодно светлейшему, - ответил тот, нижайше поклонившись. Пододвинув ближайший стул к столу, «ординарец» скромно примостился на самом его краешке, окинув беглым взглядом внутренности шатра. От его, умудренного опытом многих лет служения владыкам Эрегиона, ока не укрылось, что бумаги, возлежащие на столе, служили лишь для отвода глаз. Они так и остались лежать нетронутыми со вчерашнего дня…
Здесь следует заметить следующее: хотя «официально» Кастинир числился «ординарцем» князя (то есть, по определению - мальчиком на побегушках), никто не обманывался его статусом в лагере – он был ближайшим и самым доверенным лицом князя. И многие из правителей немало приплатили бы, чтобы узнать, что ему известно… Но, говорят, Кастинир славился своей неподкупностью.
- Ну, чего ты по углам зыркаешь? – вновь проворчал князь, откинувшись в кресле. – Лучше скажи, что слышно про этого капитана… Как его там, этого вояку?
- Лампарт, ваша милость…
- Ну – и?
- Капитан Лампарт до сего часа в лагере не объявился, - склонив голову, промолвил «ординарец».
- Знаешь, я и так догадался! – Князь постучал костяшками пальцев по столу. – Уже вторая неделя пошла… Может быть, что-то не сложилось?
- Не могу знать, светлейший…
- А-а… - Элькадар лишь махнул рукой. Тонкие пальцы его венчали многочисленные перстни. – Надо бы отправить кого-нибудь на поиски. Времена нынче смутные, мало ли что могло приключиться…
- Сейчас же направить? – с готовностью откликнулся человек.
- Нет, - поразмыслив, промолвил князь. – Не хватало еще, чтобы весь лагерь наблюдал за нашим переполохом! Если к ночи капитан не объявится, только тогда…
- Слушаюсь… - Ординарец согнулся в три погибели, но так и не оторвался от стула.
- Иди уже… Будем надеяться, что следующее твое появление будет сопровождаться только хорошими известиями… Иди же! И распорядись, чтобы меня не тревожили!
И не дожидаясь, когда полог шатра закроется за верным слугой, Элькадар поднялся из-за стола и двинулся к личным апартаментам. 
Апартаменты утопали в сумраке – виной тому были обильные драпировки, что покрывали стены и потолок этой части шатра. Впрочем, яркий свет утреннего солнца всё же несмело пробивался сквозь тяжелые ткани, а потому свечей зажигать не требовалось. Князь окинул хмурым взглядом внутренности своего жалкого, походного жилища: широкая, жесткая кровать – койка! - без подголовника, пара кушеток, пара табуретов, на которых была разбросана одежда, и несколько сундуков, в беспорядке расставленных на застланном высохшими травами полу… Вот, пожалуй, и всё…
- Будьте вы прокляты! – негромко произнес князь, присаживаясь на край кушетки. Он покачал головой и провел ладонью по мокрому от пота лицу. – Всю жизнь испоганили… Что же пошло не так?
С этими словами он поднял крышку ближайшего сундука и извлек на свет початую бутылку дорогого, красного вина. Потом, потянувшись, достал и хрустальный бокал… Некоторое время смотрел на него, словно впервые увидел, и, наконец, отбросил в сторону… Разбитый хрусталь жалобно звякнул.
- Что же пошло не так? – вновь повторил он, изрядно приложившись к горлышку. Через минуту князь ощутил приятное головокружение и, вновь отхлебнув из бутылки, расслабленно растянулся на кровати, так и не сбросив покрытых пылью сапог…
- Что же пошло не так?
Сделав еще несколько судорожных глотков, он, наконец, аккуратно примостил почти пустую бутылку у изголовья койки и, откинувшись на мягкую постель, закрыл глаза рукой…
- У-у… Проклятый мальчишка!

Здесь, пожалуй, мы несколько прервемся… Догадаться, о чём именно думал Великий князь в то ясное утро, несложно! Но если мы и далее продолжим повесть в этаком духе, то уйдем далеко в сторону от основного повествования. Пожалуй, если уж в деталях рассказывать о жизни и истоках предательства Великого князя Элькадара, то нынешней повести будет маловато. Оно заслуживает отдельной книги. Тем более, что покушение на жизнь молодого Государя, которое замыслил и чуть было не осуществил его ближайший советник, было хоть и первым, но далеко не последним… Пусть историю этих клятвопреступников напишет кто-то другой! Мы же только отметим (истины ради) лишь ряд сухих фактов, почерпнутых нами из хроник тех давних дней.

Возможно, незыблемый фундамент лютой ненависти к Дому Анароинов заложил в душе молодого Элькадара его же почтенный родитель – Минальдир, который лишь немного не дотянул до своего столетия. «Запомни, сынок, - частенько говаривал стареющий правитель своему единственному наследнику, - мы, Дом Идриль, всегда славились своей древней кровью! Кто такие Анорионы, Исильдуры и прочие? Всего лишь жалкие, никчемные потомки Эльдариона… Выскочки, не более! Наш же род происходит от сестры великого правителя, от дочери самого Арагорна Великого! Мы стоим куда ближе к благородному древу истинных правителей Средиземья, чем кто-либо… Конечно же, Дом Эльвинг тоже мог бы претендовать на подобную роль, но правители западного княжества частенько смешивали свою кровь с кровью узурпаторов. Наша же кровь чиста! Более того: в ней слилось воедино наследие древних дунаданцев, эльфов и северян – могущественных, непреклонных, мужественных воителей древнего Мира! Мы, именно мы, по праву должны носить на челе Звезду Элендила!.. Ах, были времена, когда, казалось бы, справедливость восторжествовала: на Престол объединенного княжества ступил наш великий предок – князь Сэдраин. И еще двое достойнейших представителей нашего рода затем восседали на троне Королевства… Но эти мерзавцы, Дом Арариона и их приспешники, вновь узурпировали власть и с тех пор держатся за нее всеми силами… Я уже стар… Мне поздно мечтать о Престоле – смерть моя не за горами… Но я со спокойствием склонюсь пред своей участью, если буду знать, что сын мой продолжит мои труды, что однажды он станет властителем Золотых чертогов на берегах Сумеречного озера! И поверь мне, сын мой, для достижения цели этой сгодятся любые средства…»    
И когда в далеком 2460 году новоявленный правитель Остранны провожал в последний путь своего почившего родителя, говорят, лик Минальдира лучился спокойствием и величием…
Поначалу, молодой князь (а было ему тогда лишь 29 лет) проявил себя энергичным и мужественным правителем. Именно он решился возглавить поход на столицу ненавистного северного соседа, когда Рун и Хордия вытеснили воинские дружины арнорцев из Дола. И поначалу всё складывалось вроде неплохо… Но в устье дикой речушки со странным прозвищем Кармаска его войско встретила наспех сколоченная дружина хордийцев. В исходе сражения Элькадар не сомневался, наблюдая за баталией с вершины холма, окруженный личной охраной и советниками. И даже когда под самый вечер к сражению подключилась конница отступников, он всё еще не усомнился в успехе…
Но, знать, везение в тот день было не на его стороне. Он это понял первым! Древние создания, о которых в Арноре ходили лишь смутные предания, в одночасье превратили победоносный поход в кровавое побоище… Элькадар со своей свитой своевременно бежал, а после возносил хвалу силам всевышним, что удалось ему избежать смертельной хватки омерзительных драконов.
Когда же месяц спустя (прилично поблукав по отрогам Серых гор и Ангмару) он в окружении лишь нескольких верных слуг вернулся в пределы Арнора, Государь Арвелог принял его с прохладцей, а советники правителя, не скрываясь, насмехались над его неудавшимся походом. Терпеть это было больно и невыносимо. А потому молодой князь, подобающим образом раскланявшись, отправился зализывать раны в родной Оссе-Тимит. И, похоже, тогда же Элькадар поклялся никогда более не ввязываться в подобные военные авантюры. У него был иной путь, он был создан для другого!
В 2465 году, пребывая уже в достаточно преклонном возрасте, скончался Государь Арвелог. Дом Анарионов, и глазом не моргнув, возвел на Престол королевства форностского князя Аристарха. Младший брат его, Аталан, возглавил княжество Арнор.
Аристарх был молод: тридцать восемь лет – малый возраст для Государя. И Элькадар рассчитывал, что благодаря своей красавице-сестре сможет достаточно приблизиться к Престолу... Но молодой Государь оказался человеком осторожным и осмотрительным. Год спустя, отвергнув предложения сородича, он женился (так было принято с давних пор, со времен Арагорна Великого, что правители женились лишь после взошествия на Престол; лишь младшие сыновья, которым трон в любом случае не достался бы, обзаводились семьей, когда им вздумается) на Элайзе - полногрудой дурнушке из приморского княжества. Князь Остранны обязан был присутствовать на свадьбе суверена. И он, скрежеща зубами, присутствовал… И тогда, наблюдая за неспешной церемонией, он поклялся себе, что отомстит еще – чего бы ему не стоило! - за неприкрытое оскорбление!
Год спустя Элайза родила первенца – им оказалась девочка. Но еще год спустя на свет появился Арисандр – первый сын Государя Аристарха. Именно тогда в голове Элькадара затикал невидимый механизм-счетчик – если старший сын Аристарха окажется достаточно сильным и живучим, в 2488 году он достигнет совершеннолетия и сможет, перечеркнув все надежды Дома Идриль, претендовать на трон объединенного княжества. Времени оставалось не так уж и много… Хотя, и не так уж мало! Смотря, с какой стороны смотреть на вещи.
В 2470 году (Элькадар к тому времени уж десять лет восседал на троне Остранны) у Государыни родился второй сын – Альдин. И тогда, похоже, князь окончательно смирился с мыслью, что уж, если он хочет таки завладеть троном королевства, то без толики везения, хитрости и закулисных интриг ему не обойтись! И он начал медленно (торопиться было ни к чему) приводить в жизнь свой далеко идущий план.
Отчасти ему сопутствовала удача: год спустя на трон Линдона взошел совсем еще неоперившийся юнец – князь Кирион. Элькадар, как положено, прибыл на церемонию коронования своего дальнего родича, но задержался более обычного: причиной, отчасти, послужило его собственное сорокалетие, которое бурно отпраздновали в Серебристых Гаванях – с фейерверком и гулянием.
Вообще-то, следует заметить, пышно отмечать «круглые даты» правителей в Средиземье было не принято. Но Элькадар постарался, привезя с собой в Линдон свою молодую супругу! И тогда же, похоже, князь Остранны без особого труда заручился поддержкой своего юного сородича на тот случай, если Государь окажется слаб здоровьем, долго не протянет и прочее… Однако расставание с Кирионом оставило неприятный осадок. Уже прощаясь, новоиспеченный владыка приморских земель произнес следующую фразу: «Можешь рассчитывать в сих благородных деяниях на меня – не сомневайся, я тебя поддержу, родичь - но в свои планы меня не впутывай…»      
«Мерзавец… - чаще всего повторял Элькадар, возвращаясь в свое княжество. – Неизвестно, чего от него ждать! Впрочем, малый успех – тоже успех… Я ведь и не собирался уже завтра подымать бунт! Посмотрим…» И тогда же простая мысль, что и поддержки трех Линдонов не хватит, чтобы, сокрушив на пути своём все препятствия, прийти к Власти, овладела князем. Нужна была «другая Сила», которая перевесила бы на весах могущество Дома Анорионов!
Гондор!
Гондор – вот она, единственная Сила, которой страшились правители западных княжеств! Союз с Гондором – единственный путь к Престолу объединенного королевства. Мысль эта настолько запала в душу Элькадару, что долгое время он вообще ни о чем другом помыслить не мог!
Впрочем, прошло немало лет, прежде чем посланники правителя Остранны тайно свиделись с доверенными людьми князя Аристара в подвалах белокаменного Минас-Тирита. Виной тому, отчасти,  были шпионы Государя, что давно проникли во властные структуры южного соседа; а потому приходилось соблюдать крайнюю осторожность. Предложение Элькадара правитель Гондора воспринял без особого восторга, глядя на него скорее скептически. Однако признал, что положить конец многовековой вражде меж величайшими княжествами и воскресить Великое королевство времен Эльдариона – мысль достойная… Вот только правителем восстановленного государства Аристар видел себя и лишь себя!
«Еще один негодяй! – подумал Элькадар, когда посланники передали ему ответ гондорского князя. – Хочет загрести всю власть чужими руками, даже пальчиков не обмарав… Посмотрим, посмотрим…» И на долгие годы его связь с Минас-Тиритом прервалась. Отчасти этому способствовала очередная война, что разгорелась на просторах Средиземья. Причиной послужили ратники северного союза, которые внезапно захватили безлюдные Бурые равнины и вплотную приблизились к Мораннону. Аристар подобной наглости терпеть был не намерен, а потому объединенные дружины Гондора и Умбара выступили в поход на Рунэмин…
Неспокойно стало и у границ Остранны. Мелкие столкновения случались чуть ли не ежедневно, но особых потерь ни одна из сторон не несла… Тогда же Аталан призвал Государя не медлить, а ударить в спину Гондору, пока его войска с огромным трудом продвигаются к столице восточного королевства. Момент, действительно, казался подходящим, и князья Остранны и Линдона дружно поддержали правителя Арнора. Но Аристарх не торопился ввязываться в войну и в результате оказался таки прав. Военные действия вскоре прекратились. Стороны понесли значительные потери и отступили на прежние рубежи, оставшись, как говорится, при своих интересах.
Но «нерешительность» Аристарха повлекла за собой волну (поначалу) «критики» со стороны знатных семейств, и вскоре многие из вассалов Престола стали оказывать неповиновение Государю. Элькадар, конечно же, был в числе тех, кто аккуратно раздувал слабый огонек недовольства, грозящий вспыхнуть всепожирающим пламенем разрушительной гражданской войны.
Возможно, поэтому Аристарх вскоре объявил о создании Высшего Совета при Престоле. И Первыми Советниками Государя надлежало стать правителям княжеств… Мальчишка Кирион воспринял эту новость с восторгом, посчитав, что Аннуминас, признав справедливость их претензий, готов поделиться властью. А там, глядишь, и удастся склонить неуступчивый Дом Анарионов к открытому выбору вождя. Но Элькадара этот шаг Государя в заблуждение не ввел: уж он-то прекрасно понимал, что единственной целью создания Совета было желание держать поблизости и под неусыпным надзором своенравных подданных!          
Функции же Советников разделились следующим образом: Аталан оказался «советником по общим вопросам» (если так можно выразиться), Кирион занимался «морскими вопросами», а Элькадар стал Первым Советником в делах военных… В этом правитель Остранны усмотрел очередное издевательство – оказывается, его «успехи» на полях сражений не были забыты!
Впрочем, во всем следовало искать выгоду. Очень скоро Элькадар наводнил столицу государства и Златоглавый дворец «своими людьми», а статус «военного советника» давал возможность отдавать распоряжения даже начальникам государевой охраны и личной гвардии Государя. Что, правда, предусмотрительный князь долгое время старался не злоупотреблять своими полномочиями. О своих же амбициозных планах на некоторое время пришлось забыть… 

В конце 2485 года из Минас-Тирита пришло известие о кончине пятидесятипятилетнего Аристара. Трон Гондора остался свободным, поскольку единственный сын князя был еще совсем сопляком. Княгиня Эллейн объявила себя наместницей молодого князя до срока его совершеннолетия, чем вызвала настоящую бурю негодования средь могущественных Домов Поморья. Даже Умбар отвернулся от новоиспеченной «правительницы». Элькадар же усмотрел в этих событиях перст судьбы!
Уже весной следующего года его тайные посланцы достигли Минас-Тирита, намереваясь повстречаться с княгиней. Они собирались передать щедрое предложение: в обмен на поддержку Элькадар обещался, что сын Эллейн со временем взойдет на Престол объединенного княжества. Впрочем, о конкретных датах речь не шла… Посланцы провели в столице южного соседа несколько месяцев, но княгиня так и не соизволила их принять!
Тогда Элькадар обратил свой взор в сторону Дол-Амрота и без особых хлопот заручился поддержкой князей Поморья. Конечно же, переговоры отняли немало времени, но, наконец, был составлен план совместных действий: правитель Остранны взваливал на свои плечи самую тяжелую ношу – в течение ближайшего года очистить Престол западного княжества от узурпатора - и по праву имел все основания претендовать на трон объединенного королевства. Князья же Поморья подымали мятеж против зарвавшейся супруги почившего правителя. Конечно же, сил, чтобы самостоятельно свергнуть ненавистную Эллейн с трона Гондора, могло и не хватить. Но Элькадар, как Первый Советник по военным вопросам, в возникшей ситуации получал огромные полномочия и мог своевременно прийти на помощь бунтовщикам, обрушив на Гондор свои рати. А после следовало заключение союза двух величайших княжеств; при этом никто не сомневался, что к новому Союзу примкнет и Умбар. Таким образом, победоносный въезд на белом коне в Златоглавый дворец Элькадару был обеспечен. Ясен был и последующий ход событий: Рун и Хордия оказывались в положении, когда присоединение их к восстановленному Новому Нуменору был лишь вопросом времени. О северных отступниках никто и не вспоминал…
Но всякие усилия требовали определенных материальных затрат, а правители Поморья были не из бедных! Им и предстояло раскошелиться ради успеха общего предприятия. Конечно же, без долгих споров этот вопрос не решился, но уже к концу 2487 года деньги южан по неприметным горным тропам потекли в Оссе-Тимит.   
Весной 2488 года из Гондара последовали тревожные известия: проснулась уже позабытая всеми Роковая гора – Ородруин. С небес обрушились потоки горячего пепла, от сернистых испарений и прочих смертоносных газов, которые переваливали через восточные хребты и разносились ветрами по некогда плодородным равнинам Итилии, гибли тысячи людей. Но еще больше бежало, куда глаза глядят, побросав свои дома, пожитки и домашний скот. Всюду царила неразбериха, хаос, паника… Элькадару пришлось отложить свои приготовления: надо было понять сложившуюся ситуацию. Тем более, что связь с Поморьем прервалась, и золотой поток прекратился. Теперь любой неосторожный шаг мог оказаться на руку его врагам.
Прошел год (Арисандру уже исполнилось двадцать один годок, а значит, он мог претендовать на трон отца, но это уже не имело решающего значения), в течение которого с юга приходили лишь тревожные и противоречивые сведения. Одни утверждали, что княгиня Эллейн со своим малолетним отпрыском бежала на север, а власть захватили выходцы из Умбара; другие - что Минас-Тирит стоит нерушимо и княгиня крепко держит власть в своих руках. Одни рассказывали, что правители Поморья подняли мятеж; другие – что великие Дома Гондора как никогда поддерживают друг друга… И так далее, и тому подобное…
Однако, со временем, картина происходящего стала проясняться. Стало ясно, что южный сосед терпит сокрушительное бедствие, силы княжества подорваны до основания, согласия нет - того и гляди, разразится настоящая гражданская война. А поток беженцев уже захлестнул соседние княжества. Еще немного и он докатится до Арнора и Остранны.
«Надо собирать войска и двигать их к южной границе, - распорядился Аристарх в начале очередного собрания Совета, даже не глянув в сторону своего Советника по военным вопросам. – Флот следует перебазировать в южные порты…»
«Мы начинаем военные действия?» - удивленно воскликнул Кирион.
«Нет еще, - последовал ответ. – Но мы должны быть во всеоружии! Гондор нынче похож на раненого зверя. А раненый зверь чрезвычайно опасен».         
«Если Аристарх задумал добить раненого зверя, пока это не сделали другие, то всем моим планам конец, - подумал тогда же Элькадар. – А эти подлецы из Поморья, решив, пожалуй, что им проще принять сторону Аннуминаса, чего доброго, еще и донесут на меня Государю…»
Далее тянуть становилось опасно. Вечером того же дня, князь вызвал Кастинира и отдал последние распоряжения, а утром отправился в Тарбад собирать войско. В том, что всё пройдет удачно, он не сомневался: ведь не зря же он посвятил этому долгие годы! Многие люди были втянуты в этот заговор, даже не подозревая, на кого работают и от кого получают деньги…

Известие о внезапной кончине Государя застало его на далеком юге. Депешу доставил полуживой (или полумертвый – как кому нравится) от усталости гвардеец Государя. Аталан, как один из Советников, призывал всех в Златоглавый дворец, чтобы проводить почившего правителя в последний путь и на Совете обсудить сложившуюся ситуацию. Впрочем, Элькадар не стал излишне торопиться. Вначале он вернулся в столицу Остранны, где вместе с сыновьями и десятком наложниц устроил шумное веселье на всю ночь – никогда в жизни он так не напивался! И лишь с рассветом, «набросив» на лицо соответствующую горестную маску, отправился в Аннуминас. 
Скорбные церемонии заняли несколько дней. Когда же, наконец, правители уединились в зале Совета, через уже закрывающиеся двери в чертог проник незаметный человечек – управляющий делами государева дворца.
«Что тебе, Тольберт?» - проворчал Аталан, неприязненно глянув на склонившегося в низком поклоне управляющего.
«Завещание… - негромко промолвил тот. – Надо бы огласить завещание покойного Государя…» 
Элькадара словно по лицу хлестнули. Он, удивленный и раздосадованный, молча созерцал свернутый пергамент со знакомой, сургучной печатью. Документ был составлен еще три года назад, и положенные подписи двенадцати свидетелей стояли под ним. И сами свидетели переминались с ноги на ногу в соседей зале. Содержание документа было кратким и предельно ясным: Государь Аристарх, в случае своей преждевременной кончины, объявлял своим преемником на высоком Престоле Аннуминаса своего старшего сына, Арисандра.
«Мерзавцы! – чуть не воскликнул пораженный Элькадар. – Опять эти проходимцы из Дома Анарионов всех обвели вокруг пальца! И я своими собственными руками привел к трону сопливого юнца, который только-то и достиг совершеннолетия!» Но, глянув на Аталана, лицо которого покрылось багровыми пятнами, понял: нет, родной брат почившего тоже не знал, даже не догадывался о существовании завещания…
Это был удар, оправиться от которого было непросто… Элькадару понадобилась вся сила воли, чтобы сдержать себя, и еще больше сил, чтобы никак себя не выдать! «Посмотрим-посмотрим, - думал князь, возвращаясь в свои хоромы на берегах Гландуина. – Я всё равно от своего не отступлюсь! Это лишь оттягивает развязку… И надо бы не забыть отдать распоряжение Кастиниру, чтобы аккуратно убрали главных свидетелей…»

Прошло не так много времени, и молодой Государь призвал своих советников в столицу. Элькадар вздохнул с облегчением, узнав, что никакого «расследования» внезапной кончины не было и не будет. Все, даже Аталан, молча приняли предположение государевых лекарей, что причиной смерти явился внезапный сердечный приступ, которого никто предвидеть не мог, и которому подвержены многие на вид здоровые мужчины, век которых перевалил за шестьдесят лет. И тому были множественные примеры… Но еще более правителя Остранны порадовал тот факт, что Государь Арисандр не собирается что-либо менять в доставшемся ему от родителя политическом устройстве государства. Пока, по крайней мере. А значит, Элькадар по-прежнему оставался Первым Советником и мог преспокойно продолжать плести свои интриги за спиной внезапно возвысившегося сына Аристарха. А в том, что ему удастся «переиграть сопливого мальчишку» и добиться таки своего, он не сомневался.
Наблюдая за Арисандром (ранее у Элькадара до этого как-то руки не доходили) князь признался себе, что тот очень даже похож на своего родителя. И не только внешне (от матери мальчишке достались разве  что прелестные, золотистые кудри). Государь, как и его отец, казался в меру осторожным, спокойным, вдумчивым. К советам своих приближенных прислушивался внимательно, но, как правило, не торопился принимать окончательного решения. «Может быть всё это – лишь хорошо наложенная маска?» - подумал князь.
Впрочем, скоро он обратил внимание на две, почти что не бросавшихся в глаза особенности поведения монарха: во-первых, глаза молодого человека загорались каким-то яростным огнем, когда разговор заходил о славных деяниях великих предков. И второе: он, несмотря на внешнюю мягкость, умел говорить «нет!», когда совет казался ему неразумным. «Нет» в устах мальчишки звучало резко и не двусмысленно, словно он отмахивался от назойливой мухи. А вот слова «над этим надо подумать» чаще всего означали, что он принял совет и готов им воспользоваться! «Он мечтает о славе на полях сражений, как всякий нормальный мальчишка в его возрасте, - не без злорадства заметил Элькадар. – И он достаточно упрям, и может быть своеволен, но пока это сокрыто под внешней неуверенностью… Это можно использовать, и надо использовать в самое ближайшее время! Пока юнец еще не повзрослел и не набрался опыта. В конце концов, чем шальная стрела, пущенная неумелой рукой в пылу сражения, хуже бокала с ядом?»
И Элькадар, как военный советник принялся с удвоенной энергией убеждать всех, и в первую очередь молодого Государя, в необходимости как можно скорее напасть на Гондор, пока княжество балансирует на грани гражданской войны. «Если этого не сделаем мы, в самом ближайшем будущем слабостью южного соседа могут воспользоваться Северяне! И тогда, в окружении врагов, наше положение окажется крайне непростым, - уверял он Совет. – В конце концов, разве не так собирался поступить покойный Аристарх?» Конечно же, его поддержал Кирион, а после и Аталан принял его сторону. «Хорошо, я подумаю над этим», - произнес Арисандр…
Вскоре посланцы Элькадара вновь повстречались с доверенными людьми из Дол-Амрота. Великие Дома Поморья были несказанно раздосадованы провалом планов правителя Остранны, но не возражали (при определенных условиях) поднять бунт против княгини, как только воинство Арнора нападет на южного соседа. О деньгах, естественно, речь не шла…
К концу 2492 года приготовления были завершены, и два огромных войска разместились: одно неподалеку Тарбада (там же располагалась и «ставка»), другое же - между Раздолом и крепостью Форэттенблат. Второму войску предстояло совершить нелегкий марш-бросок вдоль долин Андуина, чтобы зайти в тыл противнику, пока тот будет отражать натиск южной рати. Одновременно шпионы донесли, что Северяне (так в Арноре называли союз Хордии и Руна) также спешно собирают дружины для похода на Минас-Тирит. Вместе с ними в битвах, вроде, готовы принять участие и «отступники». Несмотря на противоречивые мнения, начало наступления решили отложить до весны – когда сойдут снега и дороги подсохнут под весенним солнышком.
Между тем, из столицы Гондора стали поступать тревожные вести. У княгини Эллейн, вроде, появился новый Советник. Величали его Меллон. Мало кто видел его в лицо, но ходили слухи, что он могучий маг и чародей, и что повсюду сопровождают его грозные воины в черных облачениях, один вид которых заставляет трепетать самые отважные сердца…
Вскоре разнеслись слухи, что чародей этот выявил и казнил всех тайных противников княгини, а многих привел в покорность - особенно это коснулось вельмож Поморья. Проверить эти сведения Элькадар не мог, поскольку постоянной связи с мятежными князьями не поддерживал.
Далее поползли слухи, что Умбар и Харад отрядили приличное воинство на помощь Минас-Тириту, с тем воинством следуют и отряды смуглингов, а вдоль побережья на север движется флот… Видать, таинственному магу стали таки доподлинно известны планы врагов! Таким образом, уже к весне следующего года стало ясно, что война с южным соседом грозит стать как никогда тяжелой и кровопролитной, а исход ее предугадать сложно…
На очередном Совете хмурый Элькадар помалкивал. Говорил, всё более, Аталан:
«Мы не можем идти на подобный риск! Мы даже не знаем численности войск противника! Следует выждать! Пусть Хордия и Рун вначале ввяжутся в войну! А там поглядим, не повернуть ли нам свои войска на север…»
«Мы можем только сделать вид, что направляемся к Минас-Тириту, - внезапно предложил Кирион. – А сами ударим по южным пределам Гондора! Вдоль побережья мы, наверняка, сможем продвинуться до самого Дол-Амрота; при этом нам будет помогать свой же флот!»
«Хм, а мальчишка-то повзрослел», - подумал Элькадар, глянув исподлобья на правителя Линдона.
«Наш флот не сможет оказать существенной поддержки, - возразил Аталан. – Ведь ему придется отражать атаки гондорских флотов! Да и удержать побережье будет непросто. Не забывайте также и о племенах горцев!»
«Может быть, следует заключить союз с Северянами на время военных действий?» - предложил Кирион.
«Нет!» - решительно промолвил Арисандр и стукнул костяшками пальцев по столу.
Дальнейший спор Элькадар слушал невнимательно. Он вдруг понял, что какое бы решение ни было принято, оно в любом случае порушит его собственные планы…
«Обдумав ваши, мои верные Советники, предложения и взвесив все за и против, я решил: с выступлением в поход повременим… - заявил на следующий день Государь. – Войско не распускать, но содержать в подобающей готовности! Это – первое. Второе: усилить все пограничные посты, крепости и горные перевалы. Третье: подготовить конные дружины по двести-триста воинов в каждой и направить их в глубокий тыл врага с целью тщательнейшей разведки… - Арисандр глянул на своего военного советника, и Элькадар понимающе склонил голову. – И последнее… Ставку переносим на север!»

Так настала весна 2493 года. А вместе с ней пришли очередные тревожные известия: Гондор неожиданно обрушился всей своей мощью на Рун. Восточное княжество, похоже, не было готово отразить столь вероломное нападение. Его дружины поспешно отступали к столице, южные же рати неумолимо продвигались на север и восток. Вскоре они достигли Озерного королевства и сожгли Эсгарот…
Элькадар советовал Государю не медлить, и напасть на западные пределы воинственного соседа, но лишь услышал твердое «нет»…
Вскоре воинство ненавистного Гондора появилось в окрестностях Каррока. И тогда же впервые пронеслось: «Орки, омерзенные орки, твари окаянные следуют впереди южного воинства, всё уничтожая на своем пути…»
«Никак, дело рук этого чародея, Меллона, - качая головой, предположил Аталан. – Только они, маги и волшебники, могли вернуть к жизни эти создания Тьмы…»
Весна далась Элькадару нелегко. Шутка ли сказать – шестьдесят два года, из которых более половины он потратил на бесплодные попытки свергнуть с Престола ненавистный Дом Анарионов! И вновь всё откладывалось, и непонятно насколько… Князь стал всё чаще прикладываться к бутылке; порой именно этим начинался и заканчивался день. Постепенно он стал терять бдительность – ах, обойдется! А потому, когда в один из ненастных, дождливых дней эмиссары южан доставили ему тайное послание от мятежных князей Поморья с нижайшей просьбой о срочной встрече, не насторожился должным образом. А следовало бы! Еще никогда ему не назначали встречи «лично»! И где? Средь руин Изенгарда, на пороге зловещего Ортханка!.. Но сведения, которыми собирались поделиться с ним лично, казалось, были настолько важны, что имело смысл рискнуть…
Как известно, земли в окрестностях Изенгарда считались вотчиной Гондора. Но страх перед темной обителью Сарумана столь глубоко укоренился в сознании людей, что никто, даже дунландцы, сюда отродясь не захаживали. А потому, следуя потайными тропами через южные отроги Мглистых гор, Элькадар не слишком рисковал и, как ни странно, не ожидал подвоха. Оставив охрану у внешней стены полуразрушенной древней твердыни, он, как и предлагалось в послании, направился к черному – на фоне угасающего неба – монолиту зловещей башни... Страха князь не ощущал, лишь нетерпение: поскорее узнать, что явилось причиной столь странного предложения…
Когда же, пересекши безжизненную пустошь, он приблизился к ступеням Ортханка (сумерки уж опустились на округу), то был несказанно разочарован: вблизи башни он не заприметил ни единой живой души… Он некоторое время постоял на месте и, презрительно хмыкнув, развернулся и двинулся назад.
«Стой!» - раздался за его спиной повелительный окрик. Князь, невольно, застыл на месте и неторопливо повернулся. От темного монолита башни отделилась – черная на черном! – зловещая тень. 
«Кто ты?» - воскликнул Элькадар, прищурясь. От тени исходил мертвецкий, пронизывающий хлад…
«Я – твоя смерть! – донеслось в ответ. – А может быть, жизнь… Долгая и безбедная… Всё зависит от тебя самого!» И в сгущающихся сумерках блеснула вороненая сталь клинка.
«Что тебе нужно? – взвизгнул князь, уже понимая, что его заманили в смертельную ловушку.
«Должок…» - не то прошипел, не то прошептал незнакомец. Почему-то этот шипящий голос наводил несказанный ужас на князя.
«Какой должок? Я ничего не припоминаю…»
«А я напомню… Князья Поморья неплохо приплатили тебе за предательство. Но ты не выполнил своих обязательств!»
«Я не виноват! - возразил Элькадар, несколько успокаиваясь. – Уж если речь идет о долгах, я могу расплатиться, и даже с процентами!»
«Процентами станет твоя жизнь, изменник, и жизнь твоих сыновей и внуков!» - прошипел незнакомец, внезапно приблизившись и обдав князя волной трупного смрада. На миг Элькадару показалось, что в глубине темного провала, где у всякого обычного человека должно было бы находиться лицо, вспыхнули и тут же погасли языки опаляющего пламени. И он отшатнулся…
«Кто ты? – вновь спросил правитель. – И что ты хочешь?»
«Немногое, изменник… - проскрипела тень. – Я дарую тебе жизнь в обмен на жизнь твоего Государя…»
«Что?..»
«Государь Арисандр должен умереть… - промолвил посланник. – Мы сами приведем приговор в исполнение, но и ты должен постараться! Понятно?»
«Понятно… Чего уж тут не понять? - подумал Элькадар. – Гибель Государя в разгар военных действий может сломить воинский дух кого угодно! К тому же они – гондорцы (а то, что черный посланник действовал от лица правителей Минас-Тирита, не оставляло и тени сомнений) – надеются, что после гибели молодого правителя все знатные Дома примутся грызть глотки друг другу! А это так и будет! В результате – ослабленное княжество в пламени гражданской войны, которое не сможет оказать существенного сопротивления захватчикам с юга… Что мне до этого? Неужто, я сам, своими руками, не собирался этого сделать? И вот оно – прекрасное избавление от мук совести: правители чуждого мне королевства сами этим займутся. Мои же руки останутся чисты!» Элькадар, помимо воли, взглотнул…
 «Что от меня требуется?» - надтреснувшим голосом спросил он.
 «К средине июля, не позже, юнец должен оказаться в месте, где ему, по статусу, ничего не может угрожать… - прошипел черный посланник. – На тебя надежды нет, мы сами управимся! Ты знаешь такое место?»
«Раздол… - не задумываясь, произнес Элькадар. – Древний Имладрис… Вот единственное место, где правители чувствуют себя в полной безопасности! Но Имладрис неприступен!»
«Это не твое дело, изменник! – промолвила черная тень, качнувшись в сторону. – Запомни: не позже середины июля ты должен направить Государя в Раздол…» С этими словами зловещий посланник развернулся и двинулся вверх по ступеням Ортханка.
«Но что я от этого буду иметь-то?» - запоздало воскликнул повелитель Остранны.
«Ты? – задержавшись на мгновение, произнесла тень. – Ты останешься жив! Согласись, это немалая и справедливая плата за предательство. Может быть, ты продолжишь восседать на троне Эрегиона; а может быть, даже расширишь свои владения… Но запомни! – тень внезапно метнулась и оказалась рядом с оторопевшим князем, - ты никогда не станешь правителем Нового Княжества! Никогда! Даже не думай об этом! – Посланник, вдруг, словно вырос в росте… - Властелин вернулся в свои земли… Не огорчай его, ты, простой смертный…»
С этими словами он воздел руки, и тут же огромная, черная, крылатая тварь бесшумно выскользнула из-за стен башни. Раздался злобный визг, и в следующее мгновение темная тень посланника оседлала жуткое творение нечеловеческого мира, и вместе они растаяли в поднебесье…
   
В «ставку», что располагалась посреди многолюдного лагеря на высоком холме над шумной рекой Митейтель, Элькадар вернулся в двадцатых числах июня. К тому времени он уже отошел от пережитого ужаса и успокоился. «Какое мне дело до этого черного посланника, - рассуждал он, - и до его властелина. Кем бы ни был загадочный Властелин, мы еще посмотрим, кто усядется на трон Средиземья! Пусть только расправится с Государем, а там посмотрим…»
Впрочем, времени, чтобы осуществить задуманное, оставалось в самый обрез! И тут из северных пределов княжества пришли очередные тревожные вести: в горах Ангмара, вроде, собираются орки с волками, чтобы напасть на Арнор. Сведения эти сообщил дозорным некий не то друид, не то какой-то лесной житель. Проверить сведения никто не торопился – приказа не было…
Элькадар встрепенулся: это было как раз то, что нужно! И уже на ближайшем Совете предложил переместить «ставку» в такое место, где никакие налетчики не смогли бы угрожать Государю и его ближайшему окружению. К примеру, в Раздол. Конечно же, без ожесточенного спора не обошлось…
«В этом нет никакого смысла! – воскликнул Аталан. – Здесь, посреди собственного войска, мы и так прекрасно защищены! К тому же, как можно будет управлять дружинами на удалении пятидневного перехода?»
«Ну, не пятидневного… - возразил Элькадар. – Хороший верховой преодолеет этот путь за пару суток. А в нарочных у нас недостатка нет! К тому же, не следует забывать и про соколиную почту».
«Соколиная почта – связь ненадежная… - проворчал правитель Арнора. – А вот единственная дорога, что ведет по глубокому ущелью к летней резиденции, может стать заведомой ловушкой, в случае чего…»
Но тут военного советника неожиданно поддержал Кирион:
«Как только начнутся военные действия, - промолвил он, - нам придется рассредоточить дружины. И тогда «ставка» станет местом крайне уязвимым… Всё равно придется перебираться в Имладрис! Так не лучше ли это сделать заранее?»
«Браво! – чуть не воскликнул Элькадар. – Великолепный аргумент!» Конечно же, он догадывался, что причиной столь своевременной поддержки было, скорее всего, желание молодого правителя Линдона поскорее убраться из ненавистного лагеря. Нельзя не согласиться, что неспешно разгуливать по тенистым аллеям закрытого от непрошенных взоров парка куда приятнее, чем ежеминутно вдыхать «сладкие ароматы» военного сборища…
«Я подумаю над вашими предложениями», - промолвил Арисандр.
Князь Остранны внутренне возликовал. Всё складывалось даже лучше, чем он замыслил! Если в одном «котле» окажутся все правители и военачальники, то перспектива может оказаться куда как привлекательной! Похоже, удача вновь повернулась к нему лицом… Конечно же, придется изобрести уважительную причину, чтобы отсутствовать в Раздоле в средине следующего месяца, но в том, что таковая причина сыщется, Элькадар не сомневался! И уже на следующий день отдал соответствующие распоряжения начальнику личной охраны Государя и государевым гвардейцам.   
Неторопливые приготовления к «переезду» шли своим чередом (Элькадар и не думал ускорять события, да и торопить Государя было бы неосмотрительно), когда в первых числах июля к нему прибыл запыхавшийся посыльный из Каррока со срочным донесением…
Здесь следует заметить, что с некоторых пор все посыльные являлись неизменно к «военному советнику», который и решал, следует ли доложить об известиях Государю и Совету. В большинстве своем донесения были не столь важными, чтобы о них докладывать…
Элькадар (приняв с самого утра малость «на грудь», по обыкновению) никак не мог вникнуть в суть послания, когда полог его шатра внезапно растворился, и внутрь шагнул молодой Государь. Такое бывало и ранее, а потому правитель Остранны никак не удивился… Вообще-то, как выяснилось позже, Арисандр лишь хотел обсудить со своим Советником последние известия из Гондора.
«Очередные донесения… - заметил молодой человек, поглядывая на пергамент в руках князя. – Что-то интересное?»
И тут Элькадар сплоховал. Надо было бы ему ответить: «Ничего, заслуживающего вашего внимания», или что-либо в этом роде. А затем разорвать документ и демонстративно бросить в корзину для мусора…
«Дай-ка глянуть!» - промолвил Государь.
Момент был упущен. И Первый Советник протянул молодому человеку пергамент…
«Так-так, - произнес тот, пробегая глазами по тексту донесения. – Наш славный Морок сообщает, что отбил очередной приступ наших врагов… Похвально, очень похвально! Надо бы его повысить в звании… А это что такое?..»

Удивительно, что История сохранила для нас этот документ! Среди прочих сведений, которыми пестрило донесение, были следующие строки: 
«…Также сообщаю, что в окрестностях вверенного мне укрепления нами задержаны трое неизвестных особ, что двигались на лодке вниз по реке. А именно: один мужчина преклонного возраста и двое на вид подростков. Мужчина свое имя назвать отказался, сославшись на старческое непамятство. Однако сообщил, что якобы слышал о том, что в предгорьях Ангмарских гор собралось невиданное количество орков омерзенных, которые, по его разумению, готовят набег на земли вверенного нам государства. Не зная, что делать с указанными пленниками, кои на шпионов не очень похожи, и в виду крайней занятости, собираюсь направить их в сторону ставки с ближайшим госпитальным обозом. Кроме того: есть подозрение, что престарелый мужчина может оказаться небезызвестным северным чародеем, а на вид подростки - его доверенными особами…
…С нижайшим поклоном, вашей милостью военачальник вверенного мне гарнизона, Морок».
      
Элькадар краем глаз наблюдал за Государем. В какой-то момент ему показалось, что взгляд молодого правителя надолго задержался на одной-единственной строчке рядового донесения… Наконец, Арисандр небрежно бросил пергамент на стол и перешел к сути того дела, ради которого и прибыл в шатер Советника. И лишь в самом конце недолгого разговора вновь покосился на лежащий на столе документ.
«Интересно было бы поглядеть на этого чародея, - промолвил он. – Пожалуй, я задержусь в лагере до его прибытия…»
Ах, будь на месте Государя кто-нибудь другой, Элькадар от души отхлестал бы юнца по щекам! 
«Но позвольте, ваша милость, - с достоинством возразил князь. - Госпитальный обоз может прибыть в расположение лагеря и через месяц! Следует ли задерживаться? Тем более, что старик этот может оказаться, на поверку, обычным проходимцем. Не проще ли доставить его прямиком в Имладрис?»
«Если, на поверку, он окажется обычным проходимцем, делать в моей летней резиденции ему нечего! – последовал ответ. – Я подожду его здесь!»
Элькадару оставалось лишь зубами заскрежетать от ярости! «Ну, ничего, - твердил он себе, – еще посмотрим!» Стоило лишь утихнуть шагам молодого правителя, как князь распорядился немедленно разыскать его верного ординарца. Когда Кастинир переступил порог шатра, Элькадар только начал писать срочный приказ: «Приказываю…»
«Ты вовремя, - промолвил правитель, хмуро глянув на согнувшегося в почтительном поклоне слугу. – С госпитальным обозом из Каррока сюда следуют трое пленных… Их требуется немедленно доставить в мое личное распоряжение!»
«Можно направить за ними отряд гвардейцев», - тут же откликнулся ординарец.
«Гвардейцев? Нет, им предстоит в ближайшие дни отправиться к Раздолу! Лучше кого-нибудь из личной охраны Государя… У нас есть там верные люди?»
«Да, светлейший! Капитан Лампарт вполне сгодится…»
«Хорошо», - промолвил Элькадар и, вписав имя капитана в приказ, поставил под ним подпись и приложил печать.   
Далее потянулись полные тревожного ожидания дни. Время неумолимо тикало, и Элькадар никак не мог повлиять на ход событий. А потому, всё реже выходил из своего шатра и всё чаще прикладывался к бутылке, надеясь, что ситуация сама собой вот-вот разрешится в его пользу…

«Что же пошло не так? – лениво рассуждал Элькадар, лежа на кровати. – Неужели, этот мальчишка что-то заподозрил, а потому и тянет время, чтобы вынудить меня раскрыться? А чародей – всего лишь благопристойное прикрытие?»
Внутри шатра уже сгустились сумерки (знать, вечерело), когда он услышал поблизости знакомое покашливание.
- Зажги свечи, Кастинир! – распорядился князь и сел на кровати. Тут же ему под ногу попалась пустая бутылка из-под вина, и он с нескрываемым раздражением отшвырнул ее в угол. Через минуту полог шатра раздвинулись, и скупые блики света упали на сундуки и кушетки…
- Я задремал… - на всякий случай сообщил Элькадар, подымаясь и слегка отряхивая одежду. – Я никому не понадобился, никто меня не спрашивал?
- Никак нет, светлейший, - с поклоном произнес ординарец.
- Хорошо… Есть ли какие-либо вести?
- Так точно! Десять минут назад капитан Лампарт прибыл в лагерь с пленником!
- С пленником? Где он?
- Хм... – Слуга кашлянул. – Кто именно?
- Капитан! – рявкнул князь.
- Э-э… Ждет у входа…
- Пусть зайдет… М-м… Через минуту. И зажги еще свечей!
- Будет исполнено, светлейший, - ординарец вновь поклонился и поспешил выполнять приказ.
Тем временем правитель пару раз плеснул холодной водой из кувшина в лицо, прополоскал этой же водой рот, причесал руками волосы и последовал за слугой в «официальную часть» шатра. Он лишь успел усесться за стол и переложить с места на место бумаги, как полог откинулся, и бравый капитан Лампарт шагнул внутрь, коротко (по уставному) поклонившись князю и вытянувшись по стойке «смирно».
- Ну-с, я жду доклада, - проскрипел Элькадар, буравя молодого офицера тяжелым взглядом. Тот щелкнул каблуками и принялся бодро «докладывать»…
«Что-то у нашего мужественного капитана глазки бегают из стороны в сторону, - заметил князь. - Что-то вид у него виноватый, как у нашкодившего кота…»
- Где заключенные? – резко прервал он «излияния» капитана.
- Э-э… Под надежной охраной, светлейший, - промолвил тот, кашлянул,  и отвел глаза. 
- Ну? – грозно прикрикнул Советник.
- Хм… Виноват, ваша милость… Видите, ли, ваша светлость, двоим пленным удалось бежать… - Вид у капитана был такой, что впору было слезу пролить.
- Ну-ну-ну… - проворчал Элькадар и постучал костяшками пальцев по столу (жест этот он перенял у Государя). – Оч-чень интересно… И кому же не удалось сбежать?
- Старику! – сообщил капитан. – Старик остался… На утро он сообщил, что намерен следовать к Аннуминасу, а потому бежать не собирается. 
- И где сейчас этот «старик»? – сощурившись, спросил князь.
- Под надежной охраной, ваша милость! – воскликнул «вояка». – Я же сказал: под самой надежной охраной, здесь, в лагере!
Фух! – выдохнул Элькадар и, невольно, помассировал сердце. Почему-то ему очень захотелось выпить бокал вина… И сейчас же, именно сейчас!
- Подойди ко мне! – приказал он. Капитан сделал пару неуверенных шажков в сторону стола и вновь застыл по стойке «смирно».
- Не трясись! – промолвил князь. – А то меня самого колотить начинает… Садись! Выпить хочешь?
- Э-э…
- Хочешь… Вижу! Кастинир!
- Да, ваша светлость, - тут же откликнулся ординарец, появляясь у стола.
- Принеси вина и пару бокалов! – распорядился Элькадар, и пока слуга выполнял приказ, не сводил глаз с лица молодого капитана. Тот же только отводил взгляд в сторону и заметно вздрогнул, когда ординарец разливал вино… Он опасается, что вино окажется отравленным, догадался князь и, приветливо улыбнувшись, первым отпил из бокала.
- Итак, продолжим, - сказал он. – Как же удалось бежать двум заключенным из-под надежной стражи?
- Ах! – промолвил капитан. Это касалось, конечно же, великолепного гондорского вина, которого капитан, легко догадаться, ни разу в жизни до того не пробовал.
- Ну - и!
- Ничего не могу сказать, светлейший, - затараторил молодой человек. – Три дня назад мы остановились на ночлег чуть ниже перевала. Место знакомое, пристреленное. Пленники были связаны, как положено, стража выставлена! Но посреди ночи всех сморил глубокий сон…
- Что значит – сморил? – уточнил Элькадар, неторопливо отпивая из бокала.
- Никак объяснить не могу! Никогда ранее ни со мной, ни с моими подчиненными подобного не приключалось… У нас, как вы понимаете, с этим строго!
- Дальше!
- Проснулись мы все почти одновременно ранним утром. Старик этот, как ни в чем не бывало, по лагерю расхаживает и, вроде, никуда и не торопится. Руки, что в путах были – сам проверял вечером, лично! – развязаны! Куда веревка подевалась – непонятно! В руках – посох, что отдельно был припрятан. А малышни и след простыл…
- И как же «старик» этот всё пояснил? – хмуро поинтересовался правитель.
- Никак не пояснил… - шмыгнув носом, промолвил капитан. – Не захотел пояснять. Сказал лишь, чтобы мы за ними не охотились, всё равно уж не настигнем... Но мы, сами понимаете, ваша светлость, целый день потратили на розыски, да всё безуспешно… - И он покосился на початую бутылку вина.
«Проклятье, - подумал меж тем Элькадар. - Может быть, «старик» этот, и впрямь, маг, волшебник, чародей… Тогда его ценность для моих планов может оказаться огромной. Надо только умело привлечь его на свою сторону. А там поглядим… Надо бы с ним переговорить, для начала. Прощупать, так сказать… Но не сейчас, не сейчас… Нынче я не в форме. Надо бы подождать до утра…»
- Кто еще знает, что наш заключенный в лагере? – спросил он.
- Как кто? Э-э… Никто, вроде… - растерянно произнес капитан и покосился на Кастинира, что тенью возвышался в углу шатра. Тот утвердительно кивнул.
- Это хорошо, - промолвил князь. – Ты, Лампарт, ответишь мне своей головой за голову пленника! Глаз с него не спускать! Понял?
- Так точно, ваше сиятельство! – подпрыгнул капитан.
- Свободен… Впрочем, можешь выпить еще вина!
- Есть! – воскликнул «вояка». Осушив залпом бокал, он должным образом ретировался, несказанно счастливый тем обстоятельством, что избежал причитающейся за головотяпство нахлобучки…
- Завтра, с самого утра, приведешь ко мне пленного, - распорядился князь и, не глядя на склонившегося в почтительном поклоне слугу, отправился спать. Вернее сказать, отсыпаться… 
 
Утро еще не настало, но Элькадар, отбросив в сторону сонливость, уже расхаживал взад-вперед меж сундуками и кушетками, нетерпеливо потирая руки. Когда же первые лучи солнца коснулись тяжелых тканей шатра, полог откинулся, и бледный Кастинир предстал перед его очами.
- Что такое? – нахмурившись, произнес князь. – В чем дело? Где задержанный?
- Прошу прощения, светлейший, - пролепетал верный слуга, преклонив чело чуть ли не до пола. – Час назад гвардейцы Государя забрали пленного… Приказ его Величества… Ничего не могли поделать… Гвардейцев возглавлял сам князь Аталан… - Он развел руками. - Капитан Лампарт взят под стражу…
- Проклятье… - только и прошептал Элькадар. И тут чувство надвигающейся опасности кольнуло в самое сердце. Впрочем, чувство опасности никогда не покидало его в последние годы. Но сейчас он вдруг ощутил нешуточную угрозу!
- Кастинир, - промолвил он минуту спустя. – Подготовь лошадей… Пять! – Князь нахмурился и принялся загибать пальцы. – Нет – семь! И столько же сменных… С провизией… Пусть они и капитан Морред дожидаются в надежном месте. И предупреди моих сыновей…
- Будет исполнено, светлейший, - ответил слуга.
- Мы еще посмотрим… Мы еще посмотрим, кто кого… - прошептал князь, постукивая пальцами по столу. – Но для начала следует встретиться с этим мальчишкой…