пО. Генри

Междугородний автобус номер двести сорок три, шедший из областного центра вглубь района к достаточно оживлённым и богатым сёлам, был, как всегда, переполнен. Все сидения для пассажиров были заняты – строго по номерам в купленных билетах. Но и кроме этого люди стояли в проходах, на ступеньках при входе, нарушая любые предписания и нормы безопасности любого уровня.
Конечно, все лишние пассажиры в автобусе всегда были запрещены, и на автобусных вокзалах контролёры давным-давно не садили их. Что, в общем-то, не мешало самим водителям автобусов, лишь только выехав за пределы контролируемой зоны, немедленно садить всех желающих доехать до пункта назначения автобуса.
Как ни странно, но данная привычка, оставшаяся неизбежным пережитком дефицита транспортных средств середины и конца девяностых, устраивала всех без исключения. Для водителей это была возможность дополнительного, сравнимого по размеру даже основным, заработка. А пассажиры имели возможность вовремя уехать, пускай и без необходимого комфорта.
Мнение о том, что стояли исключительно молодые люди либо бедные студенты, у которых или не было времени на покупку билета до места требования, или вообще денег на полноценный билет, было в корне неправильным. Как ни странно, но именно молодые люди, проходящие обучение в образовательных учреждениях областного центра, порой чуть ли не за пару недель покупали билеты, чтобы проехать до родительского дома. Видимо, от огромного количества свободного времени после занятий, а подчас и во время них. Либо же от непреодолимого желания студентов вернуться в родительский дом для пополнения материальных ресурсов, ежеминутно нуждающихся в подпитке.
Стояли в основном взрослые мужчины и женщины, с умными лицами глубоко погружённые в себя. Чаще всего это происходило из-за обиды на сидящих представителей молодого поколения. Скандалы и ссоры начинались почти сразу и моментально привлекали внимание и крайне деятельное участие всего автобуса.
Но на этот раз в автобусе было тихо, непривычно тихо. Никто не ссорился, никто не ругался. Можно даже было сказать, что и не разговаривал толком никто. Так, кто-нибудь бросит пару слов где-нибудь в задней части автобуса, а потом будто бы в ответ кто-либо сделает замечание в средних рядах. И всё… Как будто не было встреч старых друзей или никто из детей не капризничал, показывая перед мамами, папами и всем обществом свой характер, а мамы не болтали по телефону.
Автобус вёз удивительно однотипную и разношёрстную братию одновременно в районы области, урча двигателем, который и создавал тот единственный шум, свидетелем коего был всяк сидящий или стоящий.
Публика была однотипная в том плане, что все без исключения пассажиры были активистами или просто ярыми наёмниками политических партий. Все билеты и даже сверх того вместе с багажными полками были выкуплены четырьмя политическими партиями, пославших за неделю до выборов своих представителей. Автобус был переполнен старыми ярыми друзьями, среди которых были все, начиная от молоденьких студентов и красивых студенток и заканчивая дребезжащими своими заколками в волосах пенсионерками.
Все места были заняты, но сидение не доставляло особого удобства – в ногах да под сидениями были огромные коробки с разнообразными листовками, флажками и календарями. Такие же массивные сумки и коробки стояли и в проходах, служа дополнительными сидячими местами. Но даже и этого не хватало, и всё, что могло служить свободным пространством, было занято стоящими пассажирами.
Неизвестно каким образом в передней части автобуса оказались на свою голову четверо студентов, которые никоим образом не были замешаны в агитационной деятельности. Видимо, это были как раз подхватываемые водителями безбилетники, направлявшиеся домой с учёбы. Они стояли тихо у самой передней двери и равнодушно смотрели по сторонам стеклянным ничего не значащим взглядом. Один внимательно читал очень старую, читанную на сот раз книгу, из которой от частого использования то и дело норовили высыпаться листы.
Именно этот парень небольшого роста с лицом умного начитанного добряка и стал волею случая героем сего повествования. Рукой он держался за край сидения под номером восемь, на котором сидела немолодая женщина с лицом совершенно противоположного пола. Она, скорее всего, весь путь искала причину взорваться. И вид покачивающегося от неровностей движения автобуса студента окончательно достал её нервы на двадцать восьмой минуте сорок третьей секунде следования автобуса:
- Ишь ты! – зашипела она. – Какие мы книжки читаем! – и рукой потрепала пожелтевшие, торчащие во все стороны страницы.
- Простите? – оторвался на минуту от своего чтения студент.
- Что такое  старьё читаешь? – продолжила пенсионерка, с каждой минутой повышая градус своих атак.
 - Это очень интересная книга! – интеллигентно продолжал отвечать студент. – Очень хорошая!
- Хорошая? Да брось ты! Как такое старьё может быть хорошим? Его в печку давно пора выбросить!– хихикнула женщина и презрительно фыркнула. – Ты что, коммунист что ли?
- Нет! – энергично отмахнулся читавший. – Нет, я не коммунист.
- А что это вы так с презрением говорите, что не коммунист? – послышался голос ещё одной пенсионерки, решившей отстаивать идеалы своей партии. – Чего презрительного вы находите в этом? Лично я горжусь, что я коммунистка с большим стажем.
- Вот и гордитесь до пенсии! – выпалила первая женщина.
- Я уже на пенсии! – разъярилась вторая.
- Тогда до инвалидности! – подхватила поклонница и последовательница либералов. – Твои коммунисты полстраны до инвалидности довели. Теперь и тебя доведут!
- Да что вы себе позволяете! – поднялся шум и гам в стане коммунистических агитаторов.
- Да уж, а что вы себе позволяете? – отвечали агитовцы другой партии.
- Парень! – процедила почти сквозь зубы тоном, чтобы было слышно лишь читавшему студенту, начавшая всё пенсионерка. – Вот тебе действительно интересные книги! – и она сунула в руки поверх обшарпанных страниц демократическую листовку.
- Нет, спасибо! – запричитал парень, открещиваясь словно от дьявола этой политагитации, но он так и не смог вырвать листовку из рук пенсионерки, которая, казалось, хотела буквально прибить к рукам свою «интересную книгу».
А потом и не успел. С криком «Что вы себе позволяете» к ним подлетела бабушка, отстаивавшая интересы коммунистов, которая по мнению политических противников должна была этим гордиться до своей инвалидности, и буквально вырвала кусок листовки. Вместе с ним полетели и страницы старой книги в разные стороны. Политические стороны начали бороться и драться. Летающие страницы комкали и засовывали в рот друг другу. Читавшего студента окончательно сбили с ног, и он выронил свою интересную книгу. По ней тут же стали топтаться все проходившие и буянившие. И они никак не обращали своего внимания на стенания и просьбы парня не ходить по книге:
- Пожалуйста, это же Генри! Не ходите по Генри! Не надо! Я возьму ваши листовки! Но не ходите по Генри!
Но всем уже было всё равно…


2011.12.16