Карма-йога, глава 6, 7

Бесстрастие есть полное самоотречение

Подобно тому, как каждый акт, исходящий от нас, возвращается к нам в виде реакции, так наши действия могут влиять и на других людей, а их поступки на нас. Вы, вероятно, заметили, что по мере того как люди поступают дурно, они становятся все хуже и хуже, и что по мере того как они делают добро, они крепнут и научаются поступать хорошо во всякое время. Это растущее влияние поступков можно объяснить лишь взаимодействием между людьми. Возьму пример из физики: при известном действии мой ум находится в определенном состоянии колебания; все умы, находящиеся в тождественных условиях, склонны будут подпасть под влияние моего ума. Если в одной комнате находятся разные музыкальные инструменты, настроенные на один лад, то, если взять ноту на одном из них, все остальные будут звучать на той же ноте. Так и все умы, находящиеся в состоянии одинакового напряжения, одинаково отзовутся на ту же мысль. Конечно, влияние мысли на ум будет различно, в зависимости от расстояния и других причин, но ум всегда открыт какому-нибудь влиянию. Предположим, что я совершаю дурной поступок; ум мой находится в известном состоянии колебания, и все умы в мире, находящиеся в том же состоянии, могут подвергнуться влиянию вибраций моего ума, и это взаимное влияние умов более или менее сильно, смотря по степени напряжения.
Развивая далее это сравнение, можно предположить, что подобно тому. как волны света иногда бегут миллионы лет, прежде чем встретят какой-нибудь предмет, так и мысленные волны также бегут сотни лет, прежде чем натолкнутся на предмет, с которым они могут звучать в унисон. Весьма возможно поэтому, что наша атмосфера полна подобных мысленных колебаний, как хороших, так и дурных. Каждая мысль, исходящая из каждого мозга, продолжает, так сказать, пульсировать, пока она не встретит подходящий предмет, способный воспринять ее. Каждый ум, раскрытый для восприятия этих колебаний, отзывается на них немедленно. Так и человек, поступая дурно, приводит свой ум в определенное состояние напряжения, и все волны, соответствующие этому состоянию напряжения и уже как бы существующие в атмосфере, будут стараться проникнуть в его ум. Потому-то грешник обыкновенно продолжает делать все больше и больше зла. Поступки его приобретают все большую напряженность. В силу этого, поступая дурно, мы подвергаемся двойной опасности: во-первых, мы раскрываем себя для всевозможных дурных влияний, окружающих нас, во-вторых, мы творим зло, которое может повлиять на других, может быть, через сто лет. Делая зло, мы вредим и себе, и другим, Делая добро, мы приносим пользу и себе, и другим: и, как все силы в человеке, эти силы добра и зла черпают свою жизнеспособность из окружающего мира.
Согласно Карме-Йоге, раз совершенное действие не может быть уничтожено, пока оно не принесет своего плода; нет силы в природе, могущей помешать ему дать свой результат. Если я поступаю дурно, я должен за это пострадать: ничто в мире не может это изменить. Точно так же, если я совершил хороший поступок, никакая сила в мире не может воспрепятствовать ему дать хорошие плоды. Причина должна иметь свое следствие; ничто не может изменить этого закона. Тут возникает очень тонкий и глубокий вопрос, относящийся к Карме-Йоге, - вопрос о тесной связи, существующей между всеми действиями, как хорошими, так и дурными. Мы не можем провести разграничительной линии, сказав, что одно безусловно хорошо, а другое безусловно дурно. Нет поступка, не дающего одновременно и дурных, и хороших плодов. Возьмем ближайший пример: я с вами говорю, и некоторые из вас, может быть, думают, что я делаю хорошо; вместе с тем я, может быть, убиваю тысячи микробов в воздухе: значит, я делаю зло кому-то другому. Когда какое-нибудь действие влияет хорошо на тех, кого мы знаем, мы говорим, что оно хорошо. Например, вы назовете мою речь к вам хорошим поступком, но микроб не найдет его таковым; микробов вы не видите, а себя самих видите. Влияние моей речи ощутительно для вас, но действие ее на микробов для вас незаметно. Если мы станем анализировать наши дурные поступки, мы, пожалуй, найдем, что и они приносят какиенибудь хорошие результаты. Тот, кто в хорошем способен распознать и дурное, а в дурном хорошее, познал тайну труда.
Что же из этого следует? То, что как бы мы ни старались, мы не можем совершить совершенно чистого или совершенно нечистого поступка, понимая чистоту и нечистоту в смысле пользы и вреда. Мы не можем дышать и жить, не нанося вреда другим, и каждый кусок пищи, принимаемой нами, взят из чьего-нибудь рта: жизнь вытесняет собой другие жизни. Из этого следует, что совершенство никогда не может быть достигнуто трудом. Мы можем работать всю вечность, но выхода из этого сложного лабиринта не найдем. Можно работать и работать без конца, и все же никогда не прекратится это неизбежное сочетание добра и зла в результатах работы.
Далее следует рассмотреть, какова цель труда. Мы видим, что значительное большинство людей во всех странах думает, что настанет время, когда мир будет совершенен и исчезнут болезни, смерть, несчастья и зло. Это прекрасная идея и отличная побудительная сила для вдохновения и исправления незнающих; но, вникнув в дело, мы сразу увидим, что это невозможно, раз добро и зло составляют лицевую сторону и изнанку одной и той же монеты. Как можно иметь добро, не имея одновременно и зла? Что подразумевается под совершенством? Выражение "совершенная жизнь" противоречит самому себе. Жизнь есть состояние беспрестанной борьбы между нами и всем, что вне нас. Каждую минуту мы фактически сражаемся с внешней природой, и если мы оказываемся побежденными, то жизнь нас покидает. Происходит, например, постоянная борьба из-за пищи и из-за воздуха. Если не хватает того или другого, мы умираем. Жизнь протекает не просто и не ясно; она очень сложна. Эта сложная борьба между чем-то внутри нас и внешней жизнью и есть то, что мы называем бытием.
Итак, с прекращением этой борьбы прекратится и жизнь.
Под идеальным счастьем подразумевается окончание этой борьбы. Но тогда и жизнь кончится, так как борьба может прекратиться только с прекращением жизни. Мы уже видели, что, помогая миру, мы помогаем самим себе. Главная польза работы для других состоит в очищении самих себя. Путем постоянных усилий, делая добро другим, мы стараемся забыть о себе: это забвение себя и есть урок, который нам надлежит усвоить в жизни. Человек после многих лет борьбы наконец понимает, что истинное счастье состоит в искоренении эгоизма и что никто не может сделать его счастливым, кроме него самого. Каждый милосердный поступок, каждое сострадательное чувство, каждый акт помощи, каждое хорошее дело лишает нас большой дозы самомнения и открывает нам глаза на наше собственное ничтожество. Мы видим, что Джнана, Бхакти, и Карма-Йоги - все сходятся в одной точке. Высочайший идеал состоит в вечном и всецелом самоотречении, в котором нет уже больше "себя", а все лишь "ты": и, сознательно ли или бессознательно, Карма-Йога ведет нас к этой цели. Религиозный проповедник, может быть, ужаснется идее о безличном Боге: он может настаивать на существовании личного Бога и может также желать сохранить свою личность и индивидуальность, что бы он под этим ни подразумевал, но его этические идеалы, если они действительно прекрасны, могут быть основаны лишь на самоотречении. Это основа всякой нравственности; ее можно распространить на людей, животных или ангелов, она является единой основной идеей, единственным основным принципом, проникающим все этические системы.
В мире существуют разные классы людей. Во-первых, богочеловеки, чье самоотречение совершенно и которые делают только добро другим, жертвуя при этом даже собственной жизнью. Это наивысшие люди. Если их найдется хотя бы сотня в какой-нибудь стране, то стране этой нечего приходить в отчаяние. Но, к сожалению, таких людей слишком мало. Затем есть хорошие люди, делающие добро другим до тех пор, пока это не вредит им самим: наконец, есть третий класс людей, которые вредят другим, чтобы себе сделать добро. Один санскритский поэт говорит, что есть четвертый класс людей, которому он не подыщет названия, наносящий вред людям ради удовольствия вредить. Подобно тому, как на одном полюсе бытия стоят высочайшие люди, делающие добро ради добра, так на другом полюсе находятся люди, делающие зло ради зла. Они никакой выгоды не получают от того, что делают зло, но зло лежит в самой их природе.
Существует два санскритских слова: "правритти", означающее движение по направлению к чему-нибудь, и "нивритти" - движение прочь от чего-нибудь. Правритти олицетворяется тем, что мы называем миром "Я" и "мое"; оно включает все то, что обогащает это "Я" посредством денег, власти, славы и что по природе стремится захватить, собрать все в один центр, и центр этот есть "Я". Когда стремление это начинает ослабевать и наступает нивритти, или отдаление, отхождение, тогда вступают в свои права нравственность и религия. Как правритти, так и нивритти - суть разные виды труда: правритти - дурная работа; нивритти - хорошая работа. Нивритти является основой всякой нравственности и религии, и конечное совершенство ее выражается в полном самоотречении, в готовности пожертвовать умом, и телом, и всем для другого существа. Когда человек дошел до этого состояния, он достиг совершенства в Карма-Йоге. Это наивысший результат добрых дел. Хотя бы человек не изучил ни одной философской системы, хотя бы он не верил ни в какого Бога, хотя бы он не молился ни разу во всю свою жизнь, если он одной только силой хороших дел пришел к такому состоянию, что готов отдать жизнь для других, то он достиг того же пункта, к которому религиозного человека приводит молитва, а философа - знание. Итак, мы видим, что философ, молящийся и работник - все встречаются в одном пункте, и пункт этот есть самоотречение. Как бы ни разнились друг от друга философские и религиозные системы, все человечество все же преклоняется с благоговением и трепетом перед человеком, готовым пожертвовать собой для других. В данном случае вопрос вовсе не в верованиях или в доктрине - даже люди, очень враждебно относящиеся к всяким религиозным идеям, сталкиваясь с фактами полного самопожертвования, чувствуют, что они должны перед ними преклониться. Разве вы не видели, как даже самый строгий христианин, читая "Свет Азии" сэра Эдвина Арнольда, преклоняется перед Буддой, не проповедовавшим ни о Боге и ни о чем ином, кроме самопожертвования. Единственно, чего не знает узкорелигиозный человек, это есть то, что собственная его цель в жизни совершенно тождественна с целью тех, с кем он расходится в убеждениях. Молящийся, держа всегда перед собой идею о Боге и окружая себя добром, приходит в конце концов к тому же пункту и говорит: "Да будет воля Твоя" - и ничего не сохраняет для себя. Это и есть самоотречение. Философ со всем своим знанием понимает, что все видимое есть иллюзия, и с легкостью от него отказывается. И это - самоотречение. Итак, Карма, Бхакти и Джнана встречаются в этой точке; это и хотели сказать все велики проповедники древних времен, говоря, что Бог не есть мир. Мир одно, а Бог - другое, и различие это весьма правильное. Под миром они разумеют эгоизм. Бог - это бескорыстие. Можно жить на троне, в золотом дворце, и быть совершенно неэгоистичным: такой человек живет в Боге. Другой человек живет в лачуге, носит лохмотья и ничего на свете не может назвать своим; однако, если он эгоистичен, он глубоко погружен в мирскую суету. Вернемся теперь к одному из главных наших положений. Мы говорим, что не можем творить добра, не делая одновременно какого-нибудь зла, и не можем творить зла, не делая вместе с тем и добра. Как же нам работать, зная это? На этом основании и возникали секты, которые, опираясь на то, что человек, живя, должен убивать бедных маленьких животных и растения и чему-нибудь или кому-нибудь вредить, с удивительным самомнением проповедовали медленное самоубийство, как единственное средство уйти из мира. Поэтому, согласно их учению, остается только умереть. Джайны проповедовали эту доктрину как высший идеал. Она кажется очень логичной. Но истинное разрешение вопроса содержится в Гите и выражается в теории бесстрастия и полной отрешенности при выполнении своей жизненной задачи. Знайте, что вы совершенно отделены от мира; однако вы живете в мире и, что бы вы в нем не делали, работайте не для себя. Каждый поступок, совершаемый вами для себя, обратит свое действие на вас же самих. Если он хорош, вам придется нести хорошие последствия: если дурен, вы получите дурные результаты;но всякое действие, совершенное не ради себя, каково бы оно ни было, не обратит на вас своего действия. Эта идея очень ярко выражена в одной фразе в индусском священном писании: "Если он даже убьет всю Вселенную (или если его самого убьют), он не будет ни убийцей, ни убитым, если он поймет, что действовал не для себя". Поэтому Карма-Йога учит: "Не отрекайся от мира; живи в мире, впитывай его влияние, сколько можешь; но лучше вовсе не работай, чем если ты будешь это делать для личного удовольствия". Целью жизни не должно быть удовольствие. Сперва убей себя, а затем вбери весь мир, как себя самого, - как говорили древние христиане: "Надо совлечь с себя ветхого человека". Этот "ветхий человек" - есть эгоистичное представление, что весь мир создан для нашего наслаждения. Неразумные родители учат своих детей молиться: "Господи, Ты создал для меня это солнце и эту луну!". Как будто Господу нечего больше делать, как создавать все для этих младенцев! Не учите ваших детей таким глупостям! Затем, есть люди неразумные в другом отношении: они учат, что все животные созданы для того, чтобы мы их убивали и ели, что весь мир сотворен для наслаждения людей. Все это неверно. Тигр, пожалуй, скажет: "Человек создан для меня" - и будет молиться: "Господи, как скверны эти люди, которые не попадаются на моем пути, чтобы я их съел; они нарушают Твой закон". Если мир создан для нас, мы тоже созданы для мира. Более всего задерживает наше движение вперед мысль, что мир создан для нашего наслаждения. Мир этот не ради нас сотворен; миллионы людей покидают его каждый год, и мир этого не чувствует, потому что они замещаются миллионами других людей. Мир в такой же мере создан для нас, как и мы для мира.
Итак, чтобы хорошо работать, надо сперва избавиться от пристрастия. Во-первых, не бросайтесь в гущу сражения, будьте лишь свидетелями его и продолжайте работать. Учитель мой говорил мне: "Относись к своим детям так, как к ним относится их нянька". Нянька возьмет вашего ребенка и будет ласкать его, и играть с ним, и обходиться с ним так же мягко, как и с собственным ребенком: но, как только вы ее рассчитаете, она соберет свои вещи и сейчас же покинет ваш дом, причем все похожее на привязанность будет ею забыто. У обыкновенной няньки при разлуке с вашими детьми не сожмется сердце, и она тотчас примет на свое попечение других питомцев. Так и вы должны относиться ко всему, что вы считаете своим. Вы - нянька и, если вы верите в Бога, верьте, что то, что вы считаете своей собственностью, принадлежит в действительности Ему. Величайшая слабость часто принимает личину величайшей добродетели или силы. Думать, что кто-нибудь зависит от меня и что я могу сделать добро другому, является слабостью. Это убеждение вызывает пристрастие, а пристрастие порождает все наши страдания. Мы должны внушить сами себе, что никто во всей Вселенной от нас не зависит; ни один нищий не зависит от нашего милосердия; ни одно живое существо не зависит от нашей поддержки. Все они получают помощь от природы и будут получать ее, хотя бы население мира уменьшилось на много миллионов. Жизнь природы не остановится ради нас с вами; нам дается только блаженное преимущество воспитывать себя, помогая другим. Этот великий урок надо выучить, и, когда мы его вполне усвоим, мы никогда уже не будем несчастны: мы сможем без вреда для себя вращаться в какой угодно среде и где бы то ни было. Вы можете иметь жен, и мужей, и целые полки подчиненных и можете владеть царствами; если только вы в своих действиях опираетесь на принцип, что мир не для вас создан и не нуждаетесь непременно в вас, ничто не может вам повредить. В этом году, может быть, умерли ваши друзья. Разве мир остановился, поджидая их возвращения? Нет, он продолжает существовать. Выкиньте поэтому из головы мысль, что вам что-то надо создать для мира; это лишь гордыня и эгоизм, принимающий личину добродетели. Когда вы приучите свой ум к сознанию независимости от вас мира или кого бы то ни было из людей, тогда не будет и реакции в виде страдания, порождаемого работой. Если вы, давая что-нибудь человеку, ничего от него не ждете, даже благодарности, - тогда неблагодарность его вас не поразит, так как вы не полагали даже, что имеете право получить что-либо в обмен: вы дали ему лишь заслуженное им: собственная его Карма доставила ему это: ваша Карма сделала вас при этом посредником. Зачем вам гордиться тем, что вы что-то кому-то отдали? Вы только посыльный, принесший деньги или какой-нибудь другой дар, который заслужен миром, его собственной Кармой. К чему же вам в таком случае гордиться? Когда вы приобретете бесстрастие, то для вас не будет существовать ни добра ни зла. Лишь эгоизм делает разницу между добром и злом. Это очень трудно понять, но вы со временем дойдете до того сознания, что ничто в мире не имеет власти над вами, пока вы сами не дадите ему этой власти. Ничто в мире не имеет власти над индивидуальным "Я" человека, пока оно по собственному неразумию не утратит своей независимости. Таким образом, будучи бесстрастными, вы побеждаете и отрицаете чью бы то ни было власть над вами. Весьма легко сказать, что ничто не имеет права действовать на вас, пока вы того не позволите; но каков истинный признак человека, не позволяющего, чтобы что-нибудь влияло на него, - ни Счастье, ни несчастье? Признак этот состоит в том, что удача или неудача не вызывают изменения в его уме; при всех условиях он остается одинаково непоколебим.
В Индии жил великий мудрец, по имени Вьяса. Он известен как автор афоризмов в Веданте, и он был святой человек. Отец его тоже пытался сделаться святым человеком, но ему это не удалось. Дед также старался стать таковым и не преуспел в этом. Прадед его тоже стремился к святости и также безуспешно. Сам он не совсем достиг цели, но сын его, Шука, родился совершенным. Вьяса научил своего сына мудрости и, преподавав ему истину, послал его ко дворцу царя Джанаки. Последний был великим царем и назывался Джанака Видеха. Видеха значит - "без тела". Хотя он был царем, он совершенно забыл, что у него было тело, и чувствовал себя все время духом. Мальчик Шука был послан к нему с тем. чтобы научиться у него мудрости. Царь знал, что сын Вьясы идет к нему, и сделал заранее соответственные распоряжения, вследствие которых стражи не обратили на него никакого внимания, когда он явился у ворот дворца. Они дали ему только стул, и он просидел на нем три дня и три ночи: никто не говорил с ним, никто не спрашивал его, кто он и откуда. Он был сыном великого мудреца: отец его был очень значительное лицо, и его почитала вся страна, да и сам он был достойным всяческого почтения человеком; однако невежественные, грубые стражи дворца не обращали на него никакого внимания. По истечении трех дней пришли министры короля и знатные вельможи и приняли его с величайшими почестями. Они ввели его в великолепные комнаты, выкупали его в благоуханной ванне, дали чудную одежду и в течение восьми дней окружали его всевозможной роскошью. Но серьезное и ясное лицо Шуки не изменилось ни в малейшей степени от перемены в обращении с ним; он оставался тем же среди роскоши, как и тогда, когда одиноко ждал у ворот. Наконец, его провели к царю. Царь сидел на троне; играла музыка; кругом танцевали и всячески веселились. Царь дал ему чашку молока, полную до краев, и попросил его семь раз обойти с ней зал, не пролив ни капли. Мальчик взял чашку и пошел среди музыки и окружавших его прекрасных лиц. Согласно желанию короля, он семь раз обошел зал, не пролив ни капли молока. Ум его не мог быть привлечен внешним миром, пока он сам не допускал влияния мира на себя. Когда он принес чашку царю. тот сказал: "Я могу лишь повторить то, чему тебя отец научил и чему ты сам научился. Ты познал истину. Иди домой".
Таким образом, человек, достигший самообладания, не может больше попасть под влияние внешнего мира; для него нет более рабства. Ум его освободился. Только такой человек и достоин хорошо жить в мире. Обыкновенно люди держатся двух мнений относительно мира. Пессимисты говорят: "Как ужасен этот мир! Как он отвратителен!". Оптимисты же говорят: "Как прекрасен этот мир, как он чудесен!". Для того, кто не овладел еще собственным умом, мир полон зла или, в лучшем случае, он является смесью добра и зла. Но тот же самый мир станет для нас радостным, как только мы овладеем нашими умами. Тогда ничто не подействует на нас как добро или зло; мы увидим, что все на своем месте, все гармонично. Люди, сперва утверждавшие, что мир - ад, при достижении ими самообладания в конце концов нередко находят, что он рай. Если мы истинные Карма-йоги и желаем достичь этого состояния, то, где бы мы ни начали, мы неизменно кончим полным самоотречением. Как только наше призрачное "Я" исчезнет, весь мир, сперва как будто полный зла, покажется нам самим раем и полным блаженства. Сама атмосфера его будет для нас благословенной; каждое человеческое лицо станет прекрасным. Такова цель Карма-Йоги, и таково совершенство ее в практической жизни.
Различные наши Йоги не противоречат друг Другу, Каждая из них приводит нас к одной и той же цели и делает нас совершенными. Только каждую из них надо усиленно практиковать. Вся тайна заключается в практике. Сперва надо слушать, затем думать, потом практиковать. Это верно относительно каждой Йоги. Сначала надо изучить ее и уразуметь, и многое непонятное станет ясным путем постоянного изучения и размышления. Трудно все понять сразу Объяснение всего лежит в вас же самих. Никто в действительности никогда не научил другого; каждый из нас должен учить сам себя. Внешний учитель дает лишь толчок, побуждающий внутреннего учителя работать над уяснением трудных вопросов. Тогда они станут понятными нам в силу нашего собственного восприятия и мысли, и мы осознаем их в собственной душе; и это осознание разовьется в упорную, мощную силу воли. Сначала является чувство, затем стремление, и это стремление порождает огромную работоспособность, проникающую каждую жилу, каждый нерв и мускул пока все тело не обратится в орудие бескорыстной Йоги труда, чем и достигается желаемый результат совершенного самоотречения и полного бескорыстия. Достижение это не зависит ни от догмы, ни от доктрины, ни от веровавания. Безразлично - христианин ли человек, еврей или язычник. Бескорыстны ли вы? Вот в чем вопрос! Если вы бескорыстны, то вы станете совершенным, не прочитав ни одной религиозной книги, не посетив ни одной церкви или храма. Каждая система Йоги может сделать человека свершенным и без посторонней "помощи, так как все они имеют в виду одну и ту же цель. Йоги труда, мудрости и поклонения - все могут служить прямыми и самостоятельными средствами к достижению мокши - освобождения. "Одни только глупцы утверждают, что труд и философия - разные вещи; люди знающие этого не говорят". Мудрые считают, что, разнясь друг от Друга по видимости, философия и труд в конце концов приводят к той же цели - к совершенству человека.



Глава 7.

Свобода

Слово Карма, помимо труда означает и причинность. Всякая работа, всякий поступок, всякая мысль, производящая действие, называется Кармой. Таким образом, закон Кармы есть закон причинности, неизбежно порождающей следствие. Согласно нашей философии, он действует во всей Вселенной. Что бы мы ни видели, ни чувствовали, ни делали, какое бы событие ни происходило во Вселенной, оно, будучи, с одной стороны, результатом прошлых дел, становится, с другой стороны, причиной и производит свое действие. В связи с этим следует установить, что означает слово "закон". Законом называется стремление целого ряда явлений повторяться. Когда одно явление следует за Другим или происходит одновременно с другим, мы ожидаем, что эта последовательность или одновременность явлений повторится. Древние философы школы Ньяя называют этот закон Вьяпти.
Согласно учениям этих философов, все наши представления о законе установились в силу ассоциаций. Целый ряд явлений сочетается в нашем уме с другими явлениями в неизменном порядке, и мы немедленно относим все наши восприятия к определенным фактам в нашем уме. Одна мысль или, согласно нашей психологии, одна волна, вызванная в мозговой материи, читта, должна порождать многие однородные волны. Такова психологическая идея ассоциации, а причинность есть лишь один аспект этого величавого и всеобъемлющего принципа. Это всеобъемлемость ассоциаций называется по-санскритски вьяпти. Во внешнем мире идея закона по своей сущности та же самая. что и во внутреннем. А именно - ожидание, что за известным явлением последует другое и что определенный ряд явлений должен повториться. Следовательно, закона нет в природе и, строго говоря, ошибочно утверждать, что притяжение существует в земле или что какой-либо закон объективно находится где-то в природе. Закон - это тот метод, та манера, которыми наш ум воспринимает ряд явлений; весь он содержится в уме. Мы называем законом последовательное или одновременное повторение известных явлений, сопровождаемое убеждением в регулярности их повторения, позволяющим нашему уму обнять общий метод всей серии явлений.
Следующий вопрос, требующий рассмотрения, состоит в выяснении значения всеобщности закона. Вселенная представляет собою ту часть бытия, которая охарактеризована санскритскими психологами термином дэша-каланимитта, или тем, что в европейской психологии соответствует понятию времени, пространства и причинности. Она является лишь частью бесконечного бытия, заключенною в определенную форму, состоящую из пространства, времени и причинности. Из этого само собой вытекает, что закон возможен только в пределах этой условной Вселенной; за пределами ее не может быть никакого закона. Под Вселенной мы подразумеваем только часть бытия, ограниченную нашим умом: действию закона подвержен лишь мир чувств, который мы можем видеть, ощущать, трогать. слышать, воспринимать разумом, рисовать себе воображением; но за пределами его бытие не может быть подчинено закону, потому что причинность не простирается за границы мира, созданного нашим разумом. Все, переступающее границы нашего мышления и наших чувств, не связано с законом причинности ввиду того, что в области, находящейся за пределами чувств, нет умственной ассоциации явлений, а без таковой ассоциации не может быть и причинности. Бытие, или существование, повинуется закону причинности и подпадает под власть закона только тогда, когда оно облекается в наименование и в форму ввиду того, что всякий закон сутью своей коренится в причинности. Поэтому свободной воли не может быть. Сами эти слова являются противоречием, потому что волю мы знаем, а все, что мы знаем, находится во Вселенной: все же, находящееся во Вселенной, обусловливается пространством, временем и причинностью. Все, что мы знаем или можем узнать, должно быть подчинено причинности, а то, что повинуется закону причинности, не может быть свободным. Оно подвергается влиянию других факторов и становится, в свою очередь, причиной. Но все, не бывшее сначала волей, но преобразившееся в волю при падении в форму пространства и времени, свободно: и, когда эта воля сбросит с себя форму пространства, времени и причинности, она будет снова свободной. Из свободы она приходит и обращается в рабство, но, сбросив рабство, она снова получает свободу.
Возникал и вопрос о том, откуда этот мир, в ком он покоится и куда идет? На это был дан ответ, что из свободы он исходит, покоится в рабстве и к свободе возвращается. Следовательно, говоря, что человек есть не что иное, как то бесконечное существо, которое проявляется в мире, мы подразумеваем, что только очень малая часть этого существа становится человеком: видимое тело и ум составляют только одну частицу целого, только крошечную пылинку этого беспредельного существа. Вся Вселенная - лишь маленькая частица бесконечного существа; и все наши законы, наше рабство, наши радости и горести, счастье и надежды заключены лишь в эту небольшую Вселенную; всякий прогресс и всякий упадок содержатся в ее тесных рамках. Из этого ясно, сколь ребячески неразумно ожидать продолжения Вселенной - создания наших умов - и восхождения на небо, которое должно быть лишь повторением знакомого нам мира! Вы сами понимаете, что невозможно и неразумно желать, чтобы все безграничное бытие приспособилось к ограниченному и конечному бытию, известному нам. Когда человек просит того же самого, что он имеет теперь, или, как я иногда выражаюсь, когда он жаждет удобной религии, можно с уверенностью сказать, что он настолько выродился умственно, что не может представить себя пребывающим в состоянии более высоком, чем то, в котором он находится в настоящее время: он отождествляет себя только с окружающими его мелкими условиями и дальше их ничего не видит. Он забыл свою беспредельную природу, и его мысль вращается в рамках мелких радостей, мелких горестей и минутных сердечных треволнений. Он принимает конечное за бесконечное и к тому же не хочет расстаться с этим безумием. Он отчаянно цепляется за Тришну, за жажду жизни, за то, что буддисты называют Танха и Трисса. Может быть, есть миллионы видов счастья, и существ, и законов, и прогресса, и причинности, действующих вне известной нам Вселенной, и все же это включает лишь одну частицу нашей необъятной природы.
Чтобы приобрести свободу, мы должны переступить границы нашей Вселенной: во Вселенной свободы найти нельзя. Совершенное равновесие - или то, что христиане называют миром, превосходящим всякое представление о нем, - не может быть обретено в нашей Вселенной, ни на небе, ни в каком ином месте, доступном нашему уму и нашей мысли, чувствам или воображению. Никакое подобное место не может нам дать этой свободы, потому что оно находилось бы в границах Вселенной, а Вселенная обусловлена пространством, временем и причинностью. На нашей земле могут быть места, где наслаждения ярче, но и они должны находиться в пределах Вселенной и, следовательно, должны быть под властью закона. Итак, нам надо переступить эти границы, и истинная религия начинается там, где кончается наш крошечный мир. Там заканчиваются мелкие радости и знание вещей и начинается реальность. Пока мы не расстанемся с жаждой жизни, с сильной привязанностью к нашему преходящему, условному существованию, мы не можем надеяться хотя бы мимолетно узреть эту безграничную свободу. Следовательно, само собой разумеется, что есть один только путь к достижению свободы, являющийся целью всех благороднейших стремлений человечества, а именно путь отречения от этой мелкой жизни, от этой мелкой Вселенной, от земли, от неба, от тела, от ума, от всего, что ограничено и условно. Если мы откажемся от пристрастия к нашей чувственной Вселенной или к нашему уму, мы немедленно же станем свободны. Единственное средство освободиться от рабства состоит в том, чтобы перешагнуть пределы закона и очутиться по ту сторону закона, по ту сторону причинности.
Но отказаться от пристрастия ко Вселенной чрезвычайно трудно: не многие этого достигают. В индийских книгах упоминается о двух путях к достижению свободы. Один из них называется нэти, нэти (не то, не то), другой - ити (это); первый - отрицательный путь: второй - положительный. Отрицательный путь - наиболее трудный. Он доступен лишь людям очень высокого, исключительного ума и исполинской воли, которые твердо стоят и только повторяют: "Нет, этого я не хочу", и ум, и тело повинуются их воле, и они достигают цели. Но такие люди очень редки. Громадное большинство людей выбирают положительный путь, - путь, ведущий через гущу мира и пользующийся самими узами, чтобы ими же их расторгнуть. Это тоже своего рода отречение; только оно осуществляется медленно и постепенно, путем познания явлений, наслаждения ими, путем приобретения опыта и изучения природы вещей до тех пор, пока ум наконец всех их не отвергнет и не отрешится от них. Первый путь отрешения связан с рассуждением, второй с трудом и опытом. Первый путь - путь Джнана-Йоги и характеризуется отказом от всякой работы, второй путь - путь Карма-Йоги, и тут работа никогда не прекращается. Каждый человек должен работать во Вселенной. Только те, которые совершенно удовлетворены своей близостью с высшим "Я", чей ум не выходит из "Я", для которых все сосредоточено в "Я", - те только не работают. Все остальные должны работать. Поток, устремляясь ниже и попадая в углубление, образует водоворот: покружившись в нем некоторое время, он вновь свободно вытекает и беспрепятственно продолжает свой бег. Каждая человеческая жизнь подобна такому потоку. Она попадает в водоворот, кружится в этом мире пространства, времени и причинности и снова вырывается из него, возвращаясь к прежней свободе. Так поступает весь мир. Независимо от того, знаем ли мы это или нет, сознательны ли мы или бессознательны, мы все работаем с целью стряхнуть с себя сновидения этой жизни. Цель жизненного опыта на земле - дать возможность человеку выйти из этого водоворота.
Что такое Карма-Йога? Это - познание тайны труда. Мы видим, что весь мир работает. Для чего? Для свободы, для спасения; все, начиная с атома и кончая высшим существом, работают для той же цели - для свободы ума, тела, духа. Все неустанно стремится к свободе и убегает от рабства. Солнце, Луна, Земля, планеты стараются вырваться из рабства. Центробежные и центростремительные силы природы типичны для нашей Вселенной. Вместо того, чтобы кружиться во Вселенной и после долгой отсрочки и многих уроков познать вещи сами в себе, мы познаем в Карма-Йоге тайну труда, метод работы, организаторскую ее силу. Если мы не будем знать, как пользоваться энергией, мы рискуем напрасно потратить большое количество сил. Карма-Йога создает науку о труде и учит нас, как лучше использовать всякую совершающуюся в мире работу. Труд неизбежен. Так должно быть, но мы должны работать для высшей цели. Карма-Йога заставляет нас признать, что мир наш - это явление пяти минут; что это нечто, через что мы должны пройти; что свобода - не в этом мире и что ее можно обрести лишь за пределами мира. Для этого, чтобы найти дорогу и освободиться от оков мира, Мы должны сперва постепенно и крепко опутывать ими себя. Иногда встречаются исключительные люди, о которых я только что говорил, а именно те, которые могут стать в стороне и отринуть мир подобно тому, как змея сбрасывает свою шкуру, а затем отползает в сторону и смотрит на нее; но остальная часть человечества должна медленно проделать всю работу мира. Карма-Йога указывает процесс этой работы, ее тайну и метод, при помощи которого можно пройти этот путь наиболее плодотворно.
Что же говорит Карма-Йога? "Трудитесь неустанно, но отрешитесь от всякой привязанности к труду. Не отождествляйте себя ни с чем вне вас. Держите ваш ум свободным. Все, что вы видите, - горести и несчастья - есть только необходимые условия жизни мира: бедность, богатство и радость всегда мимолетны; они вовсе не принадлежат истинной нашей природе. Природа наша недоступна ни страданию, ни горю, ни предметам чувств, ни воображению: и все же мы должны продолжать трудиться. Страдание порождается пристрастием, а не трудом". Коль скоро мы отождествляем себя с нашей работой, мы чувствуем себя несчастными: если же мы не отождествляем себя с нею, мы и не страдаем. Если сгорает прекрасная картина, принадлежащая другому, человек обыкновенно не страдает: если же собственная его картина сгорает, каким он себя чувствует несчастным! Почему? Обе картины были прекрасны: они, может быть, были копиями одного и того же оригинала, но в одном случае горе гораздо острее, чем в другом, потому что в одном случае он отождествил себя с картиной, в другом же случае он этого не сделал. Это "Я" и "мое" и является причиной несчастья. Чувство собственности порождает эгоизм, а эгоизм порождает страдание. Каждый эгоистический акт и эгоистическая мысль привязывают нас к кому-нибудь и тотчас же порабощают нас. Каждая волна в "читта", говорящая "Я" и "мое", медленно накладывает на нас цепи и делает нас рабами, и чем чаще мы говорим "Я" и "мое", тем более усиливается страдание. Поэтому Карма-Йога учит нас наслаждаться красотой всех картин в мире, но не отождествлять себя ни с одной из них. Никогда не говорите: "мое". Как только мы скажем "мое", немедленно явится страдание. Не говорите даже мысленно: "мое дитя". Обладайте ребенком, но не говорите "мой". Не говорите "мой" дом или "мое" тело. Все затруднения заключаются в этом. Тело не принадлежит ни мне, ни вам и никому другому. Эти тела приходят и уходят. повинуясь законам природы, но мы свободны, присутствуя при этом лишь как свидетели. Наше тело не менее свободно, чем картина или стена. Зачем нам так привязываться к нему? Художник, написав картину, отходит от нее. Не выпускайте щупальцев эгоизма - "я должен обладать этим". Как только вы выпустите их, настанет беда.
Итак, Карма-Йога учит нас сперва подавлять стремление выпускать щупальцы эгоизма. Если вы в силах обуздать эгоизм, то удерживайте его и не позволяйте вашему уму попасть в волну эгоизма. Тогда вы можете спокойно идти в мир и работать сколько угодно. Общайтесь с кем хотите, идите куда хотите; зло вас не заразит. Посмотрите на листья лотоса в воде: вода не может замочить их и пристать к ним; так будет и с вами в мире, когда вы достигнете отрешенности. Такое состояние называется вайрагъя - бесстрастие или отрешенность; без отрешенности не может быть никакой Йоги; бесстрастие составляет основу всех Йог. Человек, отказавшись от жизни в домах, от ношения богатой одежды и от хорошей пищи и удалившийся в пустыню, может хранить в себе еще много пристрастия. Его единственная собственность - его тело - может приобрести для него огромную ценность, и он будет, может быть, бороться просто ради своего тела. Бесстрастие не имеет никакого отношения к нашей внешней, телесной жизни; все оно содержится в уме. Связывающее звено - "Я" и "мое" - находится в теле. При отсутствии этой связи с телом и с предметами чувств, мы будем бесстрастны, где бы мы ни находились и что бы ни делали. Но сперва нам надо достигнуть этого состояния бесстрастия и затем работать непрерывно. Карма-Йога указывает нам метод, который поможет нам отрешиться от всякого пристрастия, хотя это, действительно, чрезвычайно трудно.
Перед нами два пути отрешения от пристрастия. Один из них годен для тех, кто не верит в Бога или в какую-либо поддержку, приходящую извне. Такие люди предоставлены собственным силам: им приходится просто работать собственной волей, умом и распознаванием, говоря: "Я должен быть бесстрастен". Для верующих в Бога есть другой путь, гораздо легче. Они кладут плоды своего труда к ногам своего Бога; они работают и вместе с тем никогда не привязаны к результатам. Что бы они ни чувствовали, ни слышали и ни делали, - все для Бога. Если мы хотим подражать им, то какое бы мы ни совершали хорошее дело, не будем требовать за него ни похвалы, ни выгоды. Оно принадлежит Богу. Отдадим же Ему плоды Его. Станем в стороне и будем помнить, что мы только слуги, повинующиеся своему Господину, и что все наши импульсы к деятельности исходят от Него. Поэтому, чему бы вы ни поклонялись, что бы вы ни воспринимали, что бы вы ни делали, все посвящайте Богу и будьте спокойны. Будем пребывать в полном мире с самими собою и предадим наше тело и ум Богу, принося ему беспрерывную жертву. Вместо всяких возлияний на алтари богов приносите одну Великую жертву день и ночь -- жертвуйте своим маленьким "Я"!
Помните слова: "Я искал богатства в мире, и Ты - единственное богатство, которое я приобрел. Я искал кого мне любить, и Ты - единственный возлюбленный, которого я нашел. Приношу себя в жертву Тебе".
Будем повторять это день и ночь и будем говорить: "Нет ничего для меня
- ни дурного, ни хорошего, ни безличного. Мне ничто не мило. Все жертвую я Тебе". Будем день и ночь отказываться от нашего призрачного "Я", пока это не превратится в привычку, не проникнет в кровь, в нервы и в мозг, пока все тело не станет ежеминутно повиноваться идее самоотречения. Тогда бросайтесь в самый пыл сражения, где гремят выстрелы, где люди борются и умирают, и вы увидите, что вы свободны и умиротворены.
Карма-Йога учит нас тому, что обыденная идея долга берется на чересчур низкой плоскости, тем не менее все мы должны исполнить наш долг. Однако это особое чувство долга может стать источником многих страданий. Долг становится болезнью для нас; он все влечет нас вперед. Он захватывает нас, делая нас несчастными. Это представление о долге подобно полуденному солнцу, сжигающему внутреннюю душу человечества. Взгляните на бедных рабов долга. Долг не позволяет им ни помолиться, ни помыться. Он их вечно подгоняет. Они идут и работают. Долг их подгоняет. Они возвращаются домой и думают о работе, предстоящей на следующий день. Долг их подгоняет. Это жизнь раба, наконец, падающего на улице и умирающего в упряжи, как вьючная лошадь. Так понимается ими долг. В действительности наш единственный долг - быть бесстрастными и, работая, как свободные существа, посвящать всю работу Богу. Наши обязанности принадлежат Ему. Блаженны мы, что мы присланы сюда. Мы отбываем свой срок - хорошо ли или дурно, никто не может сказать. Если хорошо, то плодов труда мы не получаем; если плохо, то и заботы также не имеем. Будьте спокойны, свободны и работайте. Этот вид свободы достигается большим трудом. Как легко истолковывать рабство - как долг, тягостную привязанность тела к телу - как долг. Люди идут в мири борются и сражаются из-за денег или из-за других земных благ. Спросите их, зачем они это делают? Они ответят: "Это наш долг". В действительности это только нелепая жадность к деньгам и к прибыли, и они стараются украсить ее цветами.
Что же такое, в конце концов, долг? В действительности это импульсы, идущие от тела и нашего пристрастия. Когда пристрастие кристаллизируется, мы называем его долгом. Например, в тех странах, где нет брака, нет и обязанностей между мужем и женой. Вступая в брак, муж и жена живут тогда между собой в силу привязанности; и этот вид сожительства прочно устанавливается через несколько поколений и наконец превращается в долг. Он становится, так сказать, хронической болезнью. Острое страдание мы называем болезнью, а хроническое иной раз называем "природой". Но оно также болезнь. Точно так же, когда "привязанность" становится хронической, мы даем ей высокопарное название долга. Мы осыпаем ее цветами, трубим в трубы, читаем над ней священные тексты, и затем весь мир борется, и люди искренне друг друга обкрадывают из-за этого долга. Долг хорош, поскольку он умеряет грубость. Для низших категорий людей, не способных создать себе другой идеал, он полезен: но кто желает сделаться Карма-йогом, тот должен выбросить за борт эту идею долга. Для нас с вами не существует долга. Давайте миру все, что у вас есть, но не давайте это как долг. Не думайте о нем. Не принуждайте себя. Зачем вам принуждать себя? Все, что вы делаете под принуждением, создает пристрастие. Зачем вам иметь обязанности?
Предоставьте все Богу. Среди этого огромного огненного горнила, где пламя долга всех обжигает, пейте нектар из сладостной чаши и будьте счастливы. Мы просто исполняем волю Бога, и ни награды, ни наказания нас не касаются. Кто хочет награды, тот должен также получить и наказание; единственная возможность избегнуть наказания состоит в отказе от награды. Единственная возможность избегнуть горя лежит в отрешении от идеи счастья, потому что и счастье и горе связаны между собой. На одной стороне счастье, на другой несчастье, с одной стороны жизнь, с другой смерть. Преступить смерть можно, лишь отказавшись от любви к жизни. Жизнь и смерть одно и то же явление, только рассматриваемое с разных точек зрения. Представление о счастье без горя, о жизни без смерти прекрасно Для школьников и для детей; но мыслитель понимает, что это лишь противоречие в терминах, и отказывается и от того, и от другого. Не ищите ни похвалы, ни награды, что бы вы ни делали. Совершив что-нибудь хорошее, мы сейчас же требуем награждения. Отдав деньги на какое-нибудь дело благотворительности, мы хотим, чтобы имена наши были напечатаны в газетах. Такие желания приносят в результате горе. Величайшие в мире люди умерли неведомыми. Известные нам великие люди - это только второстепенные герои в сравнении с величайшими людьми, оставшимися неведомыми миру. Сотни их жили в каждой стране, работая в тишине. Молча они живут и молча уходят: и со временем мысли их находят себе выражение в умах "гениев" и "талантов", и этих последних мы только и знаем. Высочайшие люди не ищут славы и громкого имени в награду за свое знание. Они оставляют миру свои мысли, но ничего не требуют для себя и не основывают систем и школ своего имени. Природа их чуждается этого. Они принадлежат саттве - гармонии и не могут делать никакого шума, а только растворяются в любви. Я видел одного такого йога, живущего в пещере в Индии. Это был один из удивительнейших людей, которых я когда-либо знавал. Он настолько утратил чувство своей индивидуальности, что человек в нем как бы совершенно исчез, оставив по себе лишь всеобъемлющее сознание божественного. Если животное укусит ему руку, он готов подставить и другую, говоря, что это Господня воля. Все, случающееся с ним, он принимает как исходящее от Господа. Он не показывается людям, являясь, однако, очагом любви и источником истинных и кротких мыслей.
Затем идет разряд людей, имеющих больше раджаса, или активности, - воинствующие натуры, подхватывающие идеи совершенных людей и проповедующих их в миру. Высший разряд людей молчаливо собирает истинные и благородные мысли, а другие - ходят с места на место, проповедуя их и работая ради них. Гаутама Будда все повторял, что он двадцать пятый Будда. Те двадцать четыре, что предшествовали ему, неведомы истории, хотя известный истории Будда строил на основах, заложенных ими. Величайшие люди спокойны, молчаливы и безвестны. Это люди, воистину знающие силу мысли: они уверены, что даже если они войдут в пещеру, закроют двери и просто подумают пять хороших мыслей и затем умрут, то эти пять мыслей будут жить вечно. Такие мысли пронизывают горы, переплывают океаны и обходят весь мир. Они глубоко западают в человеческие сердца и умы и порождают людей, которые дают им практическое применение в человеческой жизни. Люди "саттвы" слишком близки к Богу, чтобы быть активными, бороться, работать, проповедовать и делать добро, как его понимают здесь, на Земле. Активные работники, как бы они ни казались совершенными, имеют все же в себе остатки незнания. Мы можем работать только до тех пор, пока природа наша содержит в себе некоторые остатки нечистоты. В самой природе работы лежит побуждение к ней, вызванное какой-нибудь причиной или пристрастием. Как можно придавать какое-нибудь значение своей работе в присутствии вечно деятельного Провидения, отмечающего даже смерть воробьев? Не кощунство ли думать о своей заботе, когда мы знаем, что Бог заботится о мельчайших вещах в мире? Нам остается только стоять в благоговейном трепете, говоря: "Да будет воля Твоя". Высочайшие души не могут работать, потому что они бесстрастны. Для всех людей, чьи души ушли в истинное "Я", чьи желания сосредоточены в этом "Я", кто соединился со своим истинным "Я", - для этих людей работы не существует. Они воистину высочайшие люди в мире; но, за исключением их, все должны работать. Но, трудясь в мире, мы никогда не должны думать, что можем помочь хотя бы мельчайшему существу в мире. Мы этого не можем сделать. Мы помогаем лишь самим себе в этой мировой школе. Таково должно быть настроение при работе. Если мы будем всегда помнить, что возможность работать таким образом составляет большое преимущество, дарованное нам, мы никогда ни к чему привязаны не будем. Миллионы людей, подобных нам с вами, думают о своем значении; однако все мы умрем и через пять минут мир нас позабудет. Но жизнь Бога безгранична. "Кто может прожить хотя бы одну секунду, дышать хотя бы секунду, если Всемогущий того не захочет?" Бог - это вечно деятельное Провидение. Вся сила принадлежит Ему и подчинена Ему. По его приказанию ветры дуют. солнце сияет, земля дышит и смерть ходит по земле. Бог есть ВСЕ, и Он во ВСЕМ. Мы можем только поклоняться Ему. Не стремитесь же взять себе плоды вашей работы; делайте добро ради добра. Только тогда вы приобретете совершенное бесстрастие, узы, созданные чувствами, будут расторгнуты, и вы получите совершенную свободу. Эта свобода есть цель карма-йога.
Идеал Карма-йога
Величайшая идея в религии Веданты состоит в том, что мы можем достигнуть цели различными путями. Пути эти можно разделить на четыре категории - путь труда, путь любви, путь изучения себя и путь изучения мира. Но не следует вместе с тем забывать, что эти подразделения резко не разграничены и не исключают друг друга, нередко сливаясь между собой. Мы даем им название, сообразуясь с преобладающим в каждом из них типом, что вовсе не значит, что нельзя найти человека, не способного ни на что другое, кроме работы, или молитвы, или знания. В конце концов все пути сходятся, соединяясь воедино. Все религии и все методы служения и работы приводят нас к одной и той же цели.
Я уже пытался очертить эту цель. Это - свобода, насколько мы ее понимаем. Все, что мы видим вокруг себя, стремится к свободе, от атома до человека, от бесчувственной, безжизненной частицы материи до высшего существа на земле, до человеческой души. Вся Вселенная является результатом этой борьбы за свободу. Во всех сочетаниях каждая частица пытается идти своим путем, оторваться от других частиц, но те удерживают ее. Земля стремится улететь от Солнца, и Луна от Земли. Все в природе стремится к бесконечному рассеянию. Все, что мы видим во Вселенной, имеет основой своей эту жажду свободы; под импульсом этого стремления святой молится и вор крадет. Когда образ действия при этом неправилен, мы называем его злом; когда же он высок и истинен, мы именуем его добром. Но импульс при этом все тот же - стремление к свободе. Святого гнетет сознание своего рабства, и он хочет от него избавиться; поэтому он молится Богу. Вора гнетет мысль, что он не обладает известными вещами: поэтому он крадет. Свобода есть единственная цель всей природы, как чувствующей, так и лишенной чувства; и сознательно ли или бессознательно, все стремится к этой цели. Свобода, которой жаждет святой, отличается от той, что ищет грабитель; свобода, облюбованная святым, проводит его к наслаждению бесконечным, неизреченным блаженством, тогда как та свобода, к которой стремится грабитель, кует лишь новые цепи для его души.
Всякая религия содержит в себе выражение этого стремления к свободе. Оно составляет основу нравственности и бескорыстия, знаменующих собой отрешение от представления о тождественности человека и его ничтожного тела. Когда человек делает добро, помогает другим, он тем доказывает, что не может удовлетвориться тесным кругом "меня и моего". Этому освобождению от эгоизма нет границ. Все великие этические системы проповедуют абсолютное бескорыстие как цель. Предположим теперь, что это абсолютное бескорыстие достигнуто человеком; что же с ним тогда происходит? Отныне он уж не отдельная ничтожная личность; он расширился, распространился до бесконечности; его мелкая личность, которой он до тех пор обладал, исчезла навеки. Он стал безграничен; и достижение этого бесконечного распространения является истинной целью всех религий и всех нравственных и философских систем. Индивидуалист испугается, познакомившись с философским изложением этой мысли. Вместе с тем, настаивая на необходимости нравственности, он сам проповедует ту же идею. Он не ставит границ бескорыстию человека. Как отличим мы человека, ставшего совершенно бескорыстным при индивидуалистической системе, от человека, достигшего совершенства по другим линиям? В обоих случаях он слился воедино со Вселенной, а это и есть цель всего; лишь плохой индивидуалист не имеет мужества довести собственные свои рассуждения до конечных выводов. Карма-Йога есть достижение через бескорыстную работу той свободы, которая составляет цель человеческой природы. В силу этого каждый эгоистический поступок задерживает достижение этой цели и каждое бескорыстное действие приближает нас к ней; поэтому единственным определением нравственности могут быть следующие слова: "То, что эгоистично - безнравственно: то, что бескорыстно - нравственно".
Но если обратиться к подробностям, то дело оказывается не столь простым. Окружающие обстоятельства изменяют и детали, как я указывал выше. Один и тот же поступок при одних условиях бескорыстен, при других эгоистичен. Поэтому мы можем дать лишь общее определение и предоставить подробностям обрисовываться в каждом отдельном случае в связи с особенностями времени, места и условий. В одной стране одно поведение считается нравственным, в другой - оно безнравственно, в силу того, что условия различны. Цель всей природы - свобода, а свобода может быть достигнута лишь посредством полного бескорыстия: каждая бескорыстная мысль, каждый бескорыстный поступок, каждое бескорыстное слово приближают нас к цели и потому считаются нравственными. Это определение приемлемо для всякой религии, для всякой этической системы. Некоторые системы мысли утверждают, что нравственность исходит от Высшего Существа - Бога. На вопрос, почему человек поступает так, а не иначе, вам ответят: "Так повелел Бог". Но и такие кодексы этики, каково бы ни было их происхождение, все же имеют центральной идеей самопожертвование и самоотречение. Однако некоторые лица, несмотря на все величие этой этической идеи, страшатся той мысли, что они должны отречься от своей ничтожной личности. Предложим человеку, лелеющему свою мелкую личность, поразмыслить над тем, куда девается личное "Я" совершенно бескорыстного человека, вовсе не думающего о себе, ничего не делающего для себя, ни слова за себя не говорившего. Это "Я" известно ему, только пока он думает, поступает или говорит за себя. Если же он сознает только других людей, Вселенную - то куда девалось "Я"? Оно исчезло навсегда. Следовательно, Карма-Йога представляет систему этики и религии, имеющую целью достижение свободы посредством бескорыстия и добрых дел. Карма-йог может не верить ни в какую доктрину. Он может не верить даже в Бога, может не вопрошать, что такое душа, и не думать ни о каких метафизических умозаключениях. Он имеет своей специальной целью осуществление бескорыстия, и ему приходится самому вырабатывать пути, ведущие к этой цели. Каждая минута его жизни должна превратиться в осуществление, ввиду того, что ему приходится разрешить одним только трудом, без помощи доктрины, ту же проблему, к которой Джнани прикладывает свой разум и вдохновение, а Бхакта - свою любовь.
Теперь возникает следующий вопрос. Что такое работа? Что такое оказание помощи миру? Можем ли мы вообще помочь миру? В абсолютном смысле - нет; в относительном смысле - да. Миру нельзя сделать постоянное или вечно пребывающее добро: если бы это было возможно, то мир перестал бы быть нашим настоящим миром. Мы можем утолить голод на известное время, но затем человек снова захочет есть. Каждое удовольствие, доставляемое нами человеку, имеет значение только на мгновение. Никто не может радикально изменить вечно перемежающуюся лихорадку радости и страдания. Поэтому можно ли говорить о вечном счастье для мира?
Нельзя поднимать волны в океане, не образовав гденибудь углубления. Общий итог приятных вещей в мире всегда был известен в своем отношении к человеческим нуждам и к алчности людей. И этот итог не может быть ни увеличен, ни уменьшен. Возьмем историю человеческого рода, поскольку она нам известна. Не те же ли самые страдания и радости видим мы в нем от древнейших времен до наших? Не те же ли самые различия общественных положений? Точно так же одни богаты, другие бедны, одни высоки, другие низки, одни здоровы, другие больны. Все это происходило и у египтян, и у греков, и у римлян и происходит у современных европейцев и американцев.
Вместе с тем мы видим, что, наряду с неустранимым чередованием счастья и горя, всегда существовало стремление искоренить страдание. Каждый период в истории создавал тысячи людей, упорно работавших над облегчением пути своим ближним. А добились ли они успеха? Мы можем только играть, перебрасывая мячик с места на место. Мы удаляем страдание с физического плана, а оно переносится на ментальный. Это напоминает картину в Дантовом Аду, где скупцы поднимают в гору глыбу золота. Каждый раз, как они ее вкатывают немного, она снова падает вниз. Все наши разговоры о блаженстве хороши лишь как сказки для школьников, и только. Все народы, мечтающие о золотом веке, думают при этом также, что лучшая участь выпадет именно на их долю. Таково необыкновенно бескорыстное представление о блаженном царстве!
Мы не можем прибавить счастья миру; точно так же мы не можем и увеличить его страдания.
Общий итог страданий и радостей на земле останется всегда неизменным, мы лишь перемещаем его с места на место, но он от того не увеличивается и не уменьшается. Этот прилив и отлив, подъем и падение присущи самой природе мира; думать иначе столь же нелогично, как представлять себе жизнь без смерти. Это совершенная нелепость ввиду того, что сама идея жизни подразумевает смерть и сама идея радости подразумевает страдание. Светильник беспрестанно выгорает, и в этом состоит жизнь. Если вы хотите приобрести жизнь, вы должны каждую минуту умирать за нее. Жизнь и смерть составляют только различные выражения одного и того же явления, рассматриваемого с различных точек зрения: они представляют подъем и падение одной и той же волны и образуют одно целое. Один человек смотрит на аспект падения и становится пессимистом; другой смотрит на аспект подъема и становится оптимистом. Когда мальчик ходит в школу и отец и мать заботятся о нем, ему все кажется прекрасным; потребности его просты: он большой оптимист. Но старик, с его разнообразным опытом, становится спокойнее, и пыл его несомненно охладевает. Так, старые нации, показывающие признаки вырождения, менее оптимистичны, чем молодые народы. Одна индусская пословица говорит: "Тысяча лет - город, тысяча лет - лес". Это превращение города в лес и обратно происходит всюду, делая людей пессимистами и оптимистами, сообразно с той стороной явления, которая к ним обращена.
Рассмотрим теперь вопрос о равенстве. Представление о золотом веке давало сильное побуждение к работе. Многие религии учат, что Бог придет управлять миром и уничтожит различия между людьми. Люди, проповедующие эту доктрину, - фанатики, а фанатики - самые искренние люди среди человечества. Проповедь христианства основывалась на увлечении этим фанатизмом, и это-то и делало его столь привлекательным для греков и римлян. Они говорили, что при наступлении золотого века не будет рабства и настанет изобилие, и поэтому древние народы устремились к христианскому идеалу. Первые люди, распространявшие эту идею, были, конечно, невежественными, но очень искренними фанатиками. В наши дни этот идеал вылился в форму стремления к свободе, равенству и братству. И это тоже фанатизм. Истинного равенства никогда не было и никогда не будет на земле. Как можем мы быть здесь равными? Такое равенство подразумевает полную смерть. Что именно делает мир тем, что он есть? Утраченное равновесие. В первичном состоянии, именуемом хаосом, царит совершенное равновесие. Таким образом создаются все творческие силы Вселенной - путем борьбы, соревнования, столкновения. Если бы все частицы материи оставались в равновесии, разве мог бы совершаться процесс творчества? Наука нам говорит, что это невозможно. Если нарушить равновесие водной площади, каждая частица ее будет стремиться к покою, толкаясь одна о другую; точно так же явление, именуемое нами Вселенной, - все содержащееся в ней - стремится вернуться к состоянию совершенного равновесия. Неравенство лежит в основе творчества. Тем не менее силы, стремящиеся установить равенство, являются таким же необходимым фактором творчества, как и те, что нарушают его.
Абсолютное равенство, означающее совершенное равновесие всех борющихся сил на всех планах, никогда не может установиться в нашем мире. Задолго до достижения этого состояния мир станет совершенно непригодным для какой бы то ни было жизни и опустеет. Поэтому мечты о золотом веке и об абсолютном равенстве не только несбыточны, но, если бы мы попытались их осуществить, они неминуемо привели бы нас к гибели. В чем состоит различие между человеком и человеком? Главным образом, в уме. В настоящее время никто, кроме безумца, не скажет, что мы все родились с одинаковыми умственными способностями. Мы приходим в мир с неравными дарованиями: одни из нас люди выдающиеся, другие - ничтожные, и нет возможности уйти от этого состояния, предопределенного до рождения. Американские индейцы населяли Америку в течение тысяч лет, когда горсть европейцев пришла в их страну. Какую перемену они произвели во внешнем виде ее! Почему индейцы не вводили улучшений, не строили городов, раз все равны? Вместе с европейцами в страну проникли и новые умственные силы, принося с собой целый ряд впечатлений, проявивших себя здесь. Полное отсутствие различия равносильно смерти. Пока стоит мир, будет происходить образование различий, и совершенное равенство настанет лишь тогда, когда закончится цикл творчества. До той минуты равенства быть не может. Однако идея достижения золотого века является большой побудительной силой. Подобно тому, как неравенство необходимо для самого творчества, так необходима и борьба за освобождение и возвращение к Богу. Если бы не было борьбы, то не было бы и творчества. Различие между этими двумя силами и обусловливает побуждение людей. Мотивы эти действуют непрерывно, причем одни стремятся к рабству, другие к свободе.
Это сцепление колес в мире - страшный механизм: если мы вложим в него руку, он нас тотчас же вовлечет, и мы будем вращаться вместе с ним. Все мы думаем, что, исполнив известный долг, мы успокоимся; но не успеваем мы исполнить и части этого долга, как другой уже ждет нас. Всех нас влечет эта мощная, сложная мировая машина. Только два пути могут вывести из нее нас: один из них - отречься от всякой связи с машиной, отрешиться от нее и стать в стороне, отказавшись от желаний. Сказать это легко, но сделать крайне трудно. Не знаю, может ли один человек из двадцати миллионов совершить этот подвиг? Другой путь - погрузиться в мир и познать тайну; это путь Карма-Йоги. Не бегайте от колес мировой машины, но станьте в сердце ее и познайте тайну работы. Путь наружу проложен через саму машину.
Мы знаем теперь, что такое работа. Это одна из основных частей природы, и она непрерывна. Верующие в Бога лучше понимают это, зная, что Бог не настолько неспособное существо, чтобы нуждаться в нашей помощи. Хотя бы Вселенная жила вечно, наша цель - свобода: наша цель бескорыстие, и, согласно Карма-Йоге, этой цели можно достигнуть работой. Все мысли о водворении полного счастья на земле прекрасны как побудительные мотивы фанатиков: но мы должны понять, что фанатизм приносит столько же пользы, сколько и вреда. Карма-йог недоумевает: зачем нужны другие побуждения к работе, кроме врожденной любви к свободе? Возвысьтесь над обыденными житейскими мотивами. "Вы имеете право на труд, а не на плоды его". - "Человек может воспитывать себя в понимании и осуществлении этой идеи", - говорит Кармa-йог. Когда мысль о добре станет частью его природы, он не будет искать внешних побуждений к добру. Будем делать добро, потому что хорошо делать добро. "Кто делает хорошие дела, хотя бы для того, чтобы попасть на небо, связывает себя", - говорит Карма-йог. Всякий труд, исполненный с малейшим эгоистичным мотивом, вместо того чтобы освободить нас, кует нам новую цепь.
Итак, единственный путь состоит в том, чтобы отказаться от плодов работы, отрешиться от них. Знайте, что мир - не мы, и мы - не мир, что мы - не тело: что мы в действительности не работаем. Мы - наше высшее "Я". - вечно пребываем в мире и покое. Зачем нам связывать себя чем бы то ни было? Каждое бескорыстное дело, совершенное нами, вместо того, чтобы выковать новую цепь, разорвет одно звено в оковах, которые уже существуют. Каждая добрая мысль, посылаемая нами в мир без помысла о награде, разорвет одно звено цепи и будет все больше и больше очищать нас, пока мы не станем чистейшими из смертных. Однако все это может показаться слишком восторженно философским, слишком теоретическим и имеющим мало практического значения. Я читал немало возражений против Бхагавадгиты, и многие из возражавших утверждали, что без побуждений нельзя работать. Авторы их, по-видимому, не видели бескорыстной работы, совершенной не под влиянием фанатизма.
Позвольте в заключение сказать несколько слов об одном человеке, в совершенстве осуществившем учение о Карма-Йоге. Человек этот - Будда. Все пророки в мире, за исключением Будды, были побуждаемы к бескорыстному труду внешними мотивами. Мировые пророки, за исключением одного Будды, делятся на две категории: одни из них утверждают, что они - воплощение Бога на земле; другие считают себя лишь посланниками Его; и обе категории заимствуют импульс к работе извне, ждут награды извне, как бы высоко духовен ни был их язык. Но из всех пророков один только Будда сказал: "Я не хочу знать ваших теорий о Боге. Какая польза в обсуждении тонких доктрин о душе? Будьте добры и делайте добро. Это приведет вас к свободе и к истине, какова бы она ни была". В своей жизни он не имел абсолютно никаких личных мотивов; а кто работал больше его? Укажите в истории человека, поднявшегося выше его. Весь человеческий род воспроизвел лишь один такой характер, одну такую высокую философию, одно такое всеобъемлющее сострадание. Этот великий философ, проповедовавший высочайшую философию, питал, однако, глубокое сострадание к малейшим тварям и никогда ничего не требовал для себя. Он был идеальный Карма-йог, действовавший всецело без личных мотивов, и история человечества удостоверяет, что он был величайший из рожденных людей, что он представлял собой вне всякого сравнения величайшее сочетание ума и сердца, величайшую духовную силу, когда-либо проявившуюся на земле. Он первый великий преобразователь в мире. Он первый посмел сказать: "Верьте не потому, что существуют такие или другие древние рукописи и не потому, что это ваша национальная вера, которой вас учили с детства. Обсудите свою веру, проанализируйте ее, и, если вы найдете, что она может приносить добро людям, проводите ее в жизнь сами и помогайте другим жить согласно с нею".
Лучше всего работает тот, кто работает без всякого личного мотива, - не из-за денег, не из-за славы, не из-за чего-либо другого. И, когда человек может работать так, без всякого пристрастия, он становится Буддой, и из него исходит такая сила труда, которая может изменить весь мир. Такой человек представляет собой высший идеал Карма-Йоги.