Глава VIII. Пленный француз

Посвящается…
200-летию победы России в военной кампании 1812 года;
15-летию памяти Почетного гражданина г. Калуги Булата Шаловича Окуджавы
(1924, Москва, Россия – 1997, Париж, Франция)


Иллюстрация: Художник: Владимир Боровиковский. (Аллегорическое изображение зимы в виде старика, греющего руки у огня).  Русский народ… Неизвестный крепостной крестьянин [такой же вид имели и крестьяне-лазутчики генерала Н.П. Опочинина].


В тот же день, когда Опочинин простился с Багратионом, в разгар детальной проработки своего плана, под вечер, два его лазутчика из-под Вязьмы привозят в телеге схваченного француза, полкового интенданта господина Пасторэ.

Генерал отпустил своих людей, а интенданту развязал руки и предложил кресло. Он был в том же возрасте, что и Опочинин, но пониже его, лицо его было правильной формы с чуть великоватым носом. Его накормили…. За едой француз постоянно плакал, надо думать от страха и неясности своего положения.

Француз утирал глаза не слишком свежим платочком и, всхлипывая, промолвил: «Они сунули мне в рот тряпку, и я понял, что пока буду жить. Я молчал. Умирать не хочется! – Он внезапно улыбнулся, показывая всем своим видом, как он рад, что, наконец, может объясниться на родном языке. – Вы очень добры, благодарю вас…. О, какие чудеса! Прожить пятьдесят с лишним лет, разговаривать с самим императором, пересечь Россию в роли полкового интенданта и с тряпкой во рту очутиться у вас в гостях!»

Опочинин в душе ликовал. Само провидение, казалось, способствовало реализации его планов. Этот наивно улыбающийся и ничего не понимающий пленный француз был именно тем, недостающим звеном, необходимым в задуманной им акции. «Я отправлю вас завтра утром к вашим, – сдержанно, чтобы не выказать свою радость сказал Опочинин, – если увидите императора Бонапарта, расскажите ему о ваших приключениях и по-рекомендуйте заехать ко мне. Здесь он сможет отдохнуть не хуже, чем в походной палатке… - он посмеивался над его умными, округлившимися от изумления глазами. - Кстати, вы получите крест из его рук…».

«Вы шутите, – вымолвил господин Пасторэ, удивляясь такому повороту судьбы, – крест – это не тот предмет, который способен теперь занимать моё воображение, – нервно усмехнулся и, вдруг, растерянно и тихо спросил: – Крест?... Вы действительно намерены отправить меня к нашим?… Я не ослышался?

Француз сидел тихо. «Во Франции, – вдруг сказал он, – солдат не бьют. Это запрещено…».

Опочинин кивнул, а сам подумал: «У нас без этого нельзя. Иного и надобно…. Встречаются такие рожи, что, покуда не ударишь, он понять тебя не сможет».

«Рабство отупляет, – продолжил интендант, – я видел множество ваших рабов. Они унылы и коварны. Они убивали своих господ и везли нам продовольствие. Я сам принимал у них хлеб и мясо, и они кланялись мне до земли, и я говорил им, выполняя инструкцию императора: теперь вы свободные граждане, идите и живите на своей земле. Она ваша».

Господин Пасторэ, не представляя, как сложится его судьба, старался смягчить сердце калужского рабовладельца.

«Проклятый интендант, - подумал с раздражением генерал, но вида не подал, - смел делать мне наставления и рабством укорять, не понимая, что лучше пусть это рабство, чем их кровавые бесчинства и гильотины, их пугачёвщина, анархия французская…».

«Это не рабство, – сказал Опочинин, утаивая свои мысли, – а многовековой союз. Вы все разрозненны, а мы объединены в семью. Убивают только недостойных хозяев, мстят за произвол. Я не жалуюсь на гармонию и крестьян своих не продаю».

Француз молчал: то ли презирал, то ли жалел, а, может, просто ждал, когда же, наконец, его отправят на телеге по ночной росе к его наступающим собратьям.

«А вы благоговеете перед ним? – Спросил Опочинин, – мне это знакомо».

«Раньше я его обожал, – проговорил француз шёпотом, – теперь - ему верно служу. Раньше всё, что он делал, он делал для Франции, теперь – для себя. Он и теперь кумир для войска, но прежде! В прежние времена за одну его улыбку шли на смерть. Его приказ звучал как глас судьбы, гибель по его слову, ради него почиталась за добродетель, жажда славы мучила нас, собачья преданность ничто в сравнении с тем, что распирало наши сердца…. Стариков осталось немного, но ещё есть «ворчуны». Он брал солдата за мочку уха и говорил: «Ах, старый друг, ты был великолепен в атаке!» И это было как орден. И солдат не сомневался, что император в течение боя наблюдал только за ним, и у вояки кружилась голова…. А генералы?… О, мой бог, однажды в Австрии в разгар боя к нему подскакал генерал Мутон, с донесением. Он начал было докладывать, но император прервал его: «Кстати, Мутон, возьмите эту колонну и выбейте неприятеля из города Ландсгута, это изменит общую картину сражения…». Генерал тут же спешился, и я сам видел, как он бросился по мосту, возглавляя колонну гренадёров. Бой был трудным, и Ландсгут пал. Генерал в разорванном мундире приблизился к императору и, как ни в чём не бывало, продолжал докладывать с прерванного места…. Кстати, – продолжил он, почему-то ещё понизив голос, – русская армия гораздо слабее нашей, даже нынешней нашей, ибо она сословна по прусскому образцу, это старый образец. Бездарность ходит в командирах, лишь бы над ней сиял дворянский нимб,… тогда как у нас в командиры выходит талант, даже если он сын лавочника или шлюхи. – Он снова умолк, глаза его потускнели. Затем он выдавливает с трудом: – Но эта кампания нами проиграна…».

Господин Пасторэ сидел тихо, съежившись, будто его знобило. Его возраст уже мало соответствовал тяготам походной жизни. Так он сидел некоторое время, а потом, прерывая затянувшееся молчание, сказал: «Я видел, как горел Смоленск… Мне непонятно ваше великодушие, господин генерал. Вы действительно намереваетесь отправить меня?…

«Это не великодушие, – засмеялся Опочинин дружески, – простой расчёт. Не больны ли вы? Ненадобно ли вам чего? Я, например, страдаю геморроем, и потому мы с вами не встретились там, – и он кивнул на окна. Он смотрит на мою ореховую палку. – Нет, нет, – усмехнулся генерал, – главная помеха – геморрой».
Трясучка в пальцах нет-нет, да и возобновлялась. Опочинин понимал, что это старость и пенять не на кого….

Опочинин распорядился запрягать телегу и собрать в дорогу для француза разной снеди. Прощаясь, он сказал: «Не забудьте, сударь, что я пригласил вашего императора. Здесь будет отличный обед и отдых. Я его восхищенный ученик и, в прошлом, я ему обязан жизнью. – Он постучал своей палкой по искалеченной ноге и добавил. - Не забудьте, господин Пасторэ!»

Телега с пленным, ничего не подозревающим, французом, скрипнув, тронулась с места, став важной частью его плана [12, 21].





Игорь Горолевич,
директор НП «Калужский областной исследовательский и
культурно-просветительский центр «ГАРАЛЬ»,
Член-корреспондент Петровской академии наук и искусств (СПб).




Для тех, кто хочет прочитать остальные главы книги зайти на:


От Автора. План генерала Н. П. Опочинина о войне 1812 года
Адрес размещения произведения: http://www.proza.ru/2013/01/04/316


Глава I. Начало военной кампании 1812 года
Адрес размещения произведения: http://www.proza.ru/2013/01/04/786


Глава II. Генерал-майор Н.П. Опочинин
Адрес размещения произведения: http://www.proza.ru/2013/01/04/847


Глава III. Приезд племянника Тимофея Игнатьева
Адрес размещения произведения: http://www.proza.ru/2013/01/04/1262


Глава IV. Визит помещика-соседа Лобанова
Адрес размещения произведения: http://www.proza.ru/2013/01/05/892


Глава V. Прощание с Тимофеем
Адрес размещения произведения: http://www.proza.ru/2013/01/05/903


Глава VI. Проработка Опочининым плана спасения Отечества
Адрес размещения произведения: http://www.proza.ru/2013/01/05/926


Глава VII. Посещение Опочинина генералом П.И. Багратионом
Адрес размещения произведения: http://www.proza.ru/2013/01/11/1486


Глава IX. Завершение подготовки плана
Адрес размещения произведения: http://www.proza.ru/2013/01/12/1237


Глава X. Превратности судьбы
Адрес размещения произведения: http://www.proza.ru/2013/01/12/1358