Новогодние хлопоты

Мы с женой возвращались домой из рядом расположенного областного центра. В машине было тепло, от долгой и комфортной дороги тянуло в сон. Скоро новогодние праздники. Настроение не то что бы праздничное, но уж определенно приподнятое. Еще минут двадцать и мы дома. После поворота привычный выход на спуск перед новым мостом. «Хорошее освещение, новая, широкая дорога, - что еще нужно человеку, что бы достойно встретить старость?», - так и тянуло перефразировать известного персонажа.
- Надь, а мы к Муриным в этот раз на Новый год пойдем? – скорее от желания не заснуть, чем от чего-то другого, затянул я.
- Не знаю, на сам праздник не пойдем точно, не хочу я никого видеть, а на каникулах посмотрим, - ответила жена.
- Ты на дорогу лучше смотри, не отвлекайся, добавила она, - вон какой-то придурок на мини-мокике шпарит.
Я чуть перевел взгляд влево. Действительно, в начинающихся сумерках, метрах в трестах с гаком, у подножья склона, ближе к обочине двигалась неясная темная фигура. И все бы ничего, далеко от меня, дорога по три полосы в каждую сторону, машин практически нет, но что-то глядя на него мне стало как-то не по себе. «Нервишки, милый» - подумал я про себя. В последнее время, учитывая количество множащихся средь народа, как грибы после дождя неадеквотов, я уже давно перестал удивляться, а поэтому вид человека рассекающего в двадцатиградусный мороз на мотоцикле меня только бы позабавил, но на этом дрыбосрале?!
- Да, точно, ползет какой-то, видимо уже Новый год отмечать начал, - промычал я.
- Нет, ну ты посмотри сколько у нас последнее время дебилов развелось! – вяло поддержала разговор жена.
В этот момент, когда расстояние между нами оставалось метров сто пятьдесят, не больше, мини-мокик вдруг как-то странно начал вилять задним колесом.
- Смотри, смотри! – вскрикнул я, сейчас грохнется!
В этот момент, водитель, видимо стараясь удержать равновесие, на скорости не меньше сорока, а то и пятидесяти километров в час, начал отклоняться в сторону разделительной линии, потом вдруг как-то резко мотнув задним колесом завалился на бок и вращаясь уже горизонтально, вылетел на мою полосу фактически прямо на меня.
- Вовка тормози! – закричала жена.
Мне же было не до разговоров. Поняв, что так мы вот-вот встретимся на моей полосе, тормозя, я стал уходить влево, фактически на встречную полосу.
Издавая жуткий металлический скрежет по плешинам асфальта, и ускоряясь на участках еще покрытых льдом, мини-мокик пересек траекторию движения моего автомобиля буквально метрах в трех-четырех и улетел куда-то вправо. Автоматически пытаясь отследить его полет через правое зеркало, я заметил, как мини-мокик врезался в засыпанный снегом бетонный отбойник, подняв огромное облако снега, потом в этом облаке мелькнуло неясное, темное пятно и тут же исчезло за срезом обочины в глубоком кювете.
- Вовка, Вовка, что это было?!, что с ним там? – очнулась жена.
- Не знаю, по-моему улетел в кювет, сейчас посмотрим.
Я, стараясь максимально взять себя в руки, медленно, не доезжая до моста, прижался вправо напротив какого-то здоровенного металлического сарая. Идущие за мной машины то же притормаживали, одна из них остановилась прямо за мной.
- Нет, ну не хрена они зимой что творят?! - встретил меня репликой, какой-то здоровый мужик, вылезая из задней машины.
- Вова, ты куда, поехали, нечего нам тут делать, - встрепенулась жена.
Мимо к месту ДТП по обочине побежали какие-то люди. Я заглянул в машину.
- Надя, ну нельзя же так, может ему помощь нужна, и вообще, сейчас гаишники приедут, я все видел, основной свидетель.
- Ну ты как всегда в каждой бочке затычка, нам домой надо, садись поехали.
- Надя, я тебе еще раз повторяю, до ГАИ я никуда не уеду, а если кто-то на меня покажет, что я его сбил, ты что такое говоришь!
Последний аргумент видимо подействовал. Еще через минут пять торга, я уговорил жену сесть на проходящую маршрутку и отправил домой, с твердым обещанием вернуться максимально быстро.
Отправив жену, я быстро поспешил к толпе зевак стоявших на краю кювета. Подойдя, увидел, что часть обнажившегося от снега при ударе отбойника замарана кровью. Внизу пытаясь добраться до пострадавшего, пыхтел стоя в снегу глубиной по середину бедра, тот самый мужик.
- Не пойму, живой он, или не живой, люди! – крикнул он, обращаясь к зевакам, - есть, кто разбирается, может медики?
- Да мы уже позвонили, сейчас и скорая и гаишнику будут! – крикнул кто-то из толпы.
«Екарный бабай, а ведь я медик, ну и что, что бывший патологоанатом, но в студентах-то на скорой подрабатывал, придется лезть» - с какой-то грусть пронеслась в голове мысль. Перебравшись через бетонный отбойник, с особым «кайфом» прочувствовав обжигающее действие снега попавшего под штанины, я добрался до пострадавшего. Тот лежал уткнувшись лицом в снег, неестественно разбросав руки. Одна нога была придавлена мини-мокиком, вторую не было видно, скорее всего просто присыпана снегом.
- Помоги перевернуть, - обратился я к мужику.
Перевернув мы поняли, что это какой-то небритый, запущенный мужик лет сорока пяти или пятидесяти. Глаза его были закрыты, а вот рот открыт, и даже слегка забит снегом. Очистив лицо пострадавшего от снега, я попробовал найти пульс на запястье – нет, на сонной артерии – нет. Приподнял веко – зрачок был круглый, широкий, и похоже даже начавший мутнеть.
- По-моему крантец, - выдавил я из себя, - в любом случае его нам отсюда вдвоем не вытащить, давай перевернем его на спину, - сказал я мужику.
Вдвоем, стараясь как можно аккуратнее, мы перевернули его на спину окончательно и чуть оттащили от мини-мокика. Пока мы его переворачивали, моя рука поддерживавшая голову, почувствовала под шапкой какое-то, величиной в кулак углубление в области затылка и даже по-хрустывание костей. Достав руку из под головы я увидел что она вся в крови.
- Блин, похоже у него черепно-мозговая, - прокомментировал я вытирая кровь на руке снегом.
- Смотри, ты еще рубаку вымазал!, - как-то с сочувствием показывая на мой живот, прокомментировал мужик.
Посмотрев низ я понял, что через расстегнутую куртку я каким-то образом вымазал свою почти белую рубаху кровью и теперь там было пятно размером с небольшой арбуз. Матерясь и пугая своим видом зевак, мы с мужиком вылезли по слону на дорогу.
Скорая уже подъехала, и медики с опаской осматривая глубокий снег, предпочли сначала выслушать зевак, а потом с какой-то неохотой и явно не торопясь начали спускаться по нашим следам вниз. Но меня это уже не интересовало. Я медленно побрел к машине, с омерзением чувствуя, как вода от тающего под штанинами снега, скатывается в ботинки. Поднялся ветер, начало темнеть. Подойдя поближе к металлическому сараю у обочины, я увидел на нем, освещенную раскачивающимся фонарем вывеску с надписью «Разделка тушь крупного и мелкого рогатого скота» с рядом нарисованным окороком, почему-то украшенным пучком зелени. Рядом суетились какие-то люди. Стояла пара японских грузовичков, из которых что-то сгружали, перетаскивая это в помещение. Подойдя ближе к своей семерке, я заметил, что рядом стоит какой-то мужик и крутит головой, что-то разыскивая. Вдруг он повернулся и начал всматриваться в меня.
- Федорович, ты что-ли? – обратился он ко мне.
- А что, я так изменился, привет, - протянув руку, ответил я.
Это был наш бывший бригадир санитаров, Петя. Я его давно не видел, так как он уволился еще до моего ухода на пенсию, поговаривали что организовал какой-то свой бизнес.
- А ты что тут болтаешся?, работаешь что ли? – спросил я.
- Я тут давно уже, не первый год, а вот тебя первый раз вижу, - ответил Петя.
- Да я здесь всегда мимо пролетаю, и не видел-то толком, что тут какой-то магазин.
- Ну, не то что бы тут магазин, так небольшое производство по обвалке мясопродукции, - пошли ко мне, чайком угощу, а то ты я смотрю продрог уже совсем, пригласил Петя, - кстати, а чья это машина, не знаешь?
- Моя, а что?
- Будь другом, поставь её чуть подальше, а то у нас тут погрузка-выгрузка, того и смотри зацепить могут.
- Да не вопрос, сейчас уберу, - ответил я, заводя машину.
Отъехав вперед метров на пятнадцать я понял, что оставлять её тут нельзя, так как перед мостом начинается сужение. Единственный вариант – сдать задом рядом с «производственным» сараем, по дорожке идущей куда-то к замершей реке. Так и сделал. Но остановившись, мне стало ясно, что встал на склоне и вперед, учитывая отсутствие шипованной резины, без помощи вряд-ли выберусь. Плюнув, с мыслью «ладно порошу – толкнут», пошел к «сараю».
Открыв слегка примерзшую дверь, я очутился в узком, темном коридоре. В нос ударил давно знакомый по работе запах свежего мяса, а вообщем-то крови, такой резкий, для непривыкших пугающий, запускающий какие-то первобытные, страхи рефлекса самосохранения, ну как, например, запах жженой резины. «Понятно, - они же мясо разделывают» - подумал я. Идя по коридору, я привычно заглянул в одну из открытых дверей. Покрашенные грязно-зеленым цветом стены, полы с разбитым кафелем и подозрительными пятнами на нем, тусклы мерцающий где-то в углу свет. На стоявших в середине комнаты железных столах, напоминающих секционные, рядками, аккуратно были разложены кости, с незначительными остатками подсохшего, темно-красного мяса. Косточки были уложены ровно, однотипно подобранные, с претензией на какой-то порядок. «Мда, как-то все же у них тут не очень чисто, интересно - их санэпидстанция вообще-то проверяет или как?, да и косточки какие-то знакомые, да ну, все они похожи друг на друга!» - подумал я про себя, прогоняя жуткие мысли. Еще чуть дальше по коридору я увидел, как два парня, в каких-то зеленых робах, с желтыми до пола клеенчатыми фартуками толкали обычную медицинскую каталку накрытую какой-то тряпкой. Поворачивая каталку в одну из дверей, они зацепились колесом за порог, тряхнув перевозимое, в этот момент из под тряпки вывалилась покачиваясь сухощавая рука. «Не понял!» - как-то клинануло меня сразу. Я не то что бы трупов там боялся или чего-то с ними связанного, все таки двадцать с лишним лет это было моей работой, но вот так, на обочине дороги, ни с того, ни с сего, перед Новым годом. Я закрутил головой осматриваясь нет ли кого, что бы по-тихому сдернуть.
- Федорович!, ты что там, заблудился? – окрикнул меня Петр, выглянув в коридор из какой-то двери. 
- А тут у тебя это запросто можно!, - придав максимально возможную бодрость голоса, «схохмил» я.
- Не советую, - чуть ли не смеясь поддержал Петя, - иди сюда, я уже чаек налил.
В Петкиной конторке было тепло, в углу работал какой-то старенький, но цветной телевизор, стоял топчан, столик, над которым были наклеены журнальные картинки с полуголыми и голыми бабами, прибита полочка, на которой стояли потемневшие от чая кружки. Я присел на подвинутый мне стул.
- Ну, Федорович, рассказывай, как жизнь, как дети? – улыбаясь, спросил Петя. Дальше пошел обычный разговор людей который когда-то на работе долго, но шапашно были знакомы, и общие темы для разговора подыскивать им было трудновато. Я в общих чертах, не вдаваясь в детали что-то рассказал о себе, что в целом можно было сократить до выражения «Все тип-топ».
- Слушай, а у вас тут что за бизнес?, мне показалась что ты тут по специальности подрабатываешь, - в полу-шутку спросил я.
- Ну как тебе сказать, ну по-разному бывает. Мы тут с мясом работаем, а оно как ты понимаешь разное бывает, улыбаясь ответил Петя, и продолжил, - Бывает по крупнорогатому скоту работаем, бывает по мелкому, а бывает…, что и по специальности.
- Не понял, это как – по специальности, вы что тут, вскрываете, что-ли?! – «слегка» удивился я.
- Ну, не то, что бы вскрываем, но в каком-то смысле наверно и так. Ты Федорович, наверно не в курсе. Сейчас же закон приняли, - по утилизации невостребованных трупов, ну ты понимаешь о чем я. А что такое труп? Это же куча полезного, перерабатываемого  биоматериала. Там тебе и органы на трансплантацию, и гипофизы на гормоны, и роговицы для окулистов, опять же и кожа сейчас пошла, её там как-то научились обрабатывать, пересаживают любую, с Питером работаем. Кости нарасхват, весь крупняк в Курган отправляем, на пересадки, операции там всякие. Мелочь на муку для скота. Да ты загляни к начальнику, у него вся стена благодарственными письмами увешена. Так что все легально, серьезный бизнес.
- Опять же, в последнее время цветмет попер, через небольшую паузу продолжил Петя.
- Это откуда же?, - пересохшим ртом выдавил я из себя.
- Так ведь протезы последние годы сплошь старикам по госпрограммам страхования вставляли, а теперь они наши. А там металл хороший, всякую фигню туда не ставят, как минимум хорошая нержавейка, а то и чистый титан,  а то и никелид титана, высоколегированная медицинская сталь и прочее, вдохновлено разъяснял Петр, - ты Федорович, похоже, отстал от жизни на пенсии-то, а жизнь – она вперед движется, семимильными шагами, надо успевать.
- Да уж, не в курсе был, это точно, - ошарашено протянул я, - значит говоришь, все у вас работает? – продолжил.
- Так ведь не первый год работаем. Мы, конечно стараемся не афишировать свою деятельность. Сам понимаешь, у нас работа специфичная, обыватель может не понять. А то смотри, давай к нам, нам специалисты нужны, тем более ты на пенсию вышел. Вон сейчас у нас два парня работают, один сразу после института. Довольны, получают много, за годик-полтора, на новый джип запросто насобирать можно. Ты подумай, я тебе серьезно говорю!, - чуть ли уже не настаивал Петр.
- Я подумаю, конечно, подумаю, - промямлил я, - слушай, а у вас тут сортир где?
- А по коридору до конца и налево, найдешь – улыбнулся Петя.
«Да что же это за день у меня такой» - пульсировало у меня в мозгу «То ДТП, то какие-то франкинштейны на обочине, быстрее бы день закончился». Пробираясь по коридору, в одной из открытых дверей увидел знакомее зрелище: на столе лежало обнаженное, уже вскрытое тело пожилой женщины, два паренька в фартуках, стоя по обе стороны стола, склонившись над её ногами усердно скоблили и отрезали мышцы на костях голеней. «Аккуратненько работают» - профессионально отметилось в голове.
- Оп-па, а ты как тут у нас?! – бодренько раздалось где-то рядом.
Повернувшись, я увидел стоящего в коридоре, мужика в старой темно-синей телогрейке из-под которой сзади выглядывал засаленный халат, спереди фартук волочившийся по полу. Лицо знакомое, я тут же узнал, тоже работавшего у нас когда-то очень давно санитара.
- Семеныч, и ты здесь?! – отшатнувшись поприветствовал я, а мы тут с Петькой чаи гоняем.
- Понятно, ну как ты, как жизнь? – затянул Семеныч.
- Семеныч, все зашибись, но если я постою здесь еще чуть, будет гораздо хуже, потому что я обоссусь, - отмазался я, - я сейчас в сортир, еще поговорим!
- Выждав в туалете время, за какое Семенычу в коридоре наверняка надоест меня ждать, я тихо прошмыгнул по коридору мимо Петькиной каптерки, и вышел на улицу. От глотка свежего воздуха даже закашлялся. «Боже мой, подумал я, - какие же уроды со мной работали, это же кошмар какой-то». «Домой, быстро домой, Надя наверняка сейчас уже звонить будет» - с этой мыслью я сел в машину и завел движок на прогрев.
Настроение было отвратительное. Было ощущение что я ни чай там у них выпил, а стакан протухшей, наполовину свернувшейся, с подсохшей корочкой крови. Мысль об увиденном вызывала приливы тошноты.
Дальше все шло как обычно. Попытка забраться на горочку из кювета, что бы выехать на дорогу не удалась и с пятой попытки. Пришлось сбегать к месту ДТП, где уже почти никого не осталось кроме гаишников дописывавших протоколы, и нескольких очевидцев. Попросил пару мужиков толкнуть машину. Удалось. Поблагодарив и поздравив помощников с Новым голом, я понесся домой.
Как и следовало ожидать, по дороге позвонила Надя и сказала, что бы я заехал в магазин, купить там чего-то еще, что мы забыли к празднику. Остановив машину около «Сибириады», я «пикнул» сигналкой и внедрился в бурлящее, предпраздничное столпотворение магазина. Вообще-то мне этот магазин не нравился, во-первых не мой район, далеко ехать, во-вторых просто не нравился из-за крайне неудачного расположения торгового зала и вечной толпы. Но по совету подружек жены, именно в нем продавались  хорошие и дешевые оливки, которые я тоже терпеть не мог, но в какой-то салат они просто необходимы.
В итоге, через час с лишним, с отдавленными ногами, вытянутыми под тяжестью корзины руками, я прошел через кассу, понимая, что совсем скоро я наконец буду дома и этот день закончиться.
- Федорович, а я тебя что-то в нашем магазине ни разу не видал, тоже отовариваешься, - раздался за спиной уже слышанный сегодня голос.
- А это ты Семеныч, ну да, вот жена послала, я ведь на машине, вот и заскочил, - ответил я.
- На машине, это хорошо. Слушай, Федорович, по старой дружбе, подбрось меня с пакетами до дома, я тут через пять домов живу, а ноги-то уже болят, возраст понимаешь, да и работа – целый день на ногах, - протянул Семеныч.
- Ну конечно, давай подброшу, - как-то без особого энтузиазма, ответил я.
Загрузившись с пакетами в машину мы проехали через квартал. Действительно оказалось недалеко. Глядя как неловко, кряхтя и явно с трудом Семеныч выбирается из машины, я решил ему помочь.
- Семеныч, а давай я тебе помогу все это дотащить.
- Да не надо, я сам, - вяло отвесил тот.
- Нет уж помогу, давая половину пакетов, - настоял я.
Семеныч жил, как оказалось, на четвертом этаже обычной хрущевки. Ободранную, давно не крашенную, со следами многократных замен замков, дверь открыла небольшого роста, в синим, затасканном халате пожилая женщина, с тяжелым неприветливым взглядом. Это была жена Семеныча.
- Ну, Семеныч, пора, я побежал.
- Нет, Федорович, ну это не дело, ты мне помог, а я, что?, просто так тебя отпущу, - запротестовал старый санитар, ну хоть на минутку пройди, посмотри как я живу, ну зайди.
«Да зайду на минуту, это все равно будет быстрее, чем перепираться с ним» - подумал я. Пройдя в квартиру, я оказался в маленьком обшарпанном коридоре, с ободранными обоями.
- Да вот ремонт собирались делать, содрали обои, а новые наклеить все руки не доходят, - перехватив мой взгляд, пояснил Семеныч, - ну сними ботинки-то хоть, пройди на минутку!
Зайдя в комнату я увидел сидящего в углу с ноутбуком парня лет двадцати, с надетыми большими наушниками, который не замечая нас, с закрытыми глазами сидел чуть покачивался на стуле, слегка шевеля губами. Через открытую дверь было видно, как жена Семеныча на большей разделочной доске режет большой кусок мяса, периодически кидая отрезанное в шипящую и шкворчащую на рядом стоящей плите, сковородку. Везде ощущался какой-то спецефический запах. Нет, конечно пахло и жареным мясом, но и еще чем-то, чем то неприятным, но знакомым. В углу, рядом с балконной дверью на полу сидела девочка лет четырех-пяти, она что-то бубнила, на своем детском, рассаживала кукол и…, и гладила их по голове пальцами блестящего, с какими-то пружинками и штангами протеза человеческой руки.
От этого зрелища я остановился как вкопанный.
- Да ты проходи, не стесняйся, садись вот сюда, - позвал Семеныч, - освобождая от каких-то засыпанных крошками тряпок, ободранный стул.
Сев на стул, я еще раз посмотрел на девочку. Приглядевшись, я вдруг заметил, что в картонной коробке, которую я сразу не заметил, вперемешку с кубиками, кукольными платьями и другими игрушками лежали какие-то с серыми и блестящими, никелированными частями, металлические конструкции являвшиеся протезами тазобедренных и локтевых суставах. При этом было заметно, что на некоторых блестящих поверхностях явно видны засохшие, старые пятна, бурого цвета.
В какой-то момент мне показалось, что я начинаю отключаться.
- Слушай, Федорович, а тебе растворитель не нужен, - голос вывел меня из оцепенения.
- Какой еще растворитель? – промямлил я.
- Хороший, литров двадцать дам, бери не жалко, - предложил Семеныч.
Я ошарашено посмотрел на него. И только тут, когда они сидел под лампой я вдруг вгляделся в его лицо. Семеныч смотрел на меня пустыми, нечего не выражающими, куда-то провалившимися глазами. Морщинистое лицо, существовало как будто отдельно от глаз. Просто очень бледно, серо-зеленого цвета, лицо старого, уставшего от жизни человека. «Так это растворителем пахнет» - мелькнула мысль, «А почему у него такой нездоровый цвет лица, такое-то хроническое отравление?!, он что – токсикоман!?».
- А зачем мне растворитель? - ответил я тихо.
- Ну, там…, ремонт вдруг делать будешь, или чего оттереть надо, например, - ответил санитар.
В это время я вдруг заметил, что раньше сидевший в углу сынок, сняв наушники стоит рядом за моей спиной и внимательно слушает наш разговор.
- Знаешь, Семеныч, спасибо конечно, но у меня растворитель есть, и вообще, меня там жена потеряла, мне домой пора, - произнес я резко вставая и одновременно старясь повернуться к парню хотя бы боком.
Встав, я посмотрел на паренька, он был меня чуть выше, примерно на полголовы, в такой темно-синей футболке, затертых трениках, с упертым, наглым, пристальным взглядом и тоже очень бледным лицом. Вяло ему улыбнувшись, я прошел в коридор и присев начал одевать ботинки. Парень пошел ко мне и встал примерно в полуметре.
- Дядя, да тыщу, - вдруг откуда-то сверху раздался дребезжащий голос.
- А больше тебе ничего не надо, - выпрямившись и глядя ему в лицо, ответил я.
- Не-а, пока ничего, тыщу дай, говорю, - повторил свое требование парень. 
- Семеныч, а ты что считаешь нормальным, когда твой сын требует деньги с твоих гостей, - обратился я к санитару наблюдавшему за всем этим из комнаты.
- Он уже взрослый, сам знает, что ему надо, а что не надо, - пространно прокомментировал Семеныч.
- Ну, понятно. То есть желания поставить сына на место у отца нет, - возмутился я, и понимая что продолжать разговор с этими отморозками бессмысленно, опять присел на корточки что бы завязать шнурки.
В этот момент, когда я уже завязывал второй шнурок, я заметил, как парень вдруг присел рядом со мной на корточки, и не торопясь, спокойно, как будто оно это делает регулярно всю жизнь, сначала развязал уже завязанный первый шнурок, потом медленно, но уверенно начал поэтапно вытаскивать его из дырочек ботинка. Я поднял на него взгляд. Он не смотрел на меня будучи всецело поглощенным своим занятием. Я резко встал, чуть случайно не ударив его коленом в лицо.
- Ты чего делаешь, недоносок, - вежливым, но уже звонким от возбуждения голосом поинтересовался я у него.
Парень лениво выпрямился, глядя мне в глаза с высоты своего роста.
- Шнурки достаю, понятно? – ответил он совершенно спокойно. 
- А на хрена, можно поинтересоваться, - уже почти в лицо ему выкрикнул я.
- А ты как думаешь, чем мы тебя связывать будем-то? - буднично и спокойно ответил паренек глядя мне прямо в глаза.
В ушах затюкали барабаны, какая-то пелена застлала глаза. Боковым зрениям видя, что папаша медленно но верно, подбирается ко мне с правой стороны, пытаясь зайти в коридор, еще раз предварительно убедившись, что входной замок не закрыт и даже сама дверь прикрыта не до конца, я резким ударом, куда-то вверх, попав сыночку то ли в шею, то в грудину, опрокинул его так, что он гремя всеми своими костями плашмя грохнулся на пол. Мгновенно, видя что папаша в этот момент рефлекторно перевел взгляд на упавшего, я дернул дверь на себя, и кубарем, молясь что бы не наступить на не завязанные шнурки, понесся вниз по подъездной лестнице.
Выбежав на улицу, я кинулся к своей машине, судорожно открыл замок двери, саму дверь и нащупав под сидением монтировку, отпрыгнул от машины метра на два.
Тяжело дыша, с бьющимся где-то во рту сердцем, я простоял с монтировкой в руке непонятно сколько. Потом, когда холод металла в руке, начал мне сигнализировать о том, что скоро монтировка примерзнет к ладони окончательно, я начал замечать что в вечернем, освещенном фонарями, дворе играют дети, идут по свои делам люди, гуляют молодые парочки, я начал приходить в себя. Мне стало ясно, что за мной никто не побежал.
С трудом разжав сведенные судорогой пальцы, я положил железяку под сидение. Потом с трудом завязал шнурки, застегнул куртку, еще раз поняв, что замаранную кровью рубашку мне жена просто так не простит. Сел в машину, включил движок на прогрев и закурил. Закурил глубоко, затягиваясь во все легкие, с наслаждением, как вдыхает воздух долго пробывший под водой человек. Голова закружилась, стало спокойнее. «Странно, что-то Надька не звонит» - подумал я. И тихонько, отжав сцепление тронул машину, которая покатилась по двору, притормаживая у детей, пропуская в накинутых на халат шубах и в тапочках с мусорными ведрами бабулек. Впереди был Новый год, а позади странный, страшный и чудовищно непонятный день, который я уже прожил.