Откройте, я ваша мама, мать вашу...

Достоинство человека заключается в его поступках.  Это Василий запомнил, но мама… – книга вывалилась из рук  и тихонько сползла на пол.
Мама припёрлась  ни свет ни зоря  и главное налегке так... Просто  с одним  ридикюлем.
- Вот это и всё? – не сдержал своего  удивления Василий принимая  ридикюль из рук тёщи.
Василию  с самого порога  не  понравилась   мамина  легковесность.
 Какого  чёрта  она  припёрлась, да ещё с пустыми руками? –  лицо зятя расплылось в глупой, непонимающей улыбке.
  Жили себе  не тужили  и нате вам... Здрасте... - Василий вопросительно уставился на супругу.
На пороге однокомнатной квартиры  созрел вопрос непонимания.
- Я ваша мама... Мать вашу...- голосом циркулярной пилы  мама быстро привела в чувство деток.
Властно отодвинув  с прохода  Василия  она  устремилась  на кухню и в  долю секунды  уже  громыхала  кастрюлями.
- Видать  проголодалась, мать твоя – Василий с издёвкой обратился к жене кивая головой в сторону кухни.
  А руки – то... С дороги и не помоете, мама?- зависнув  в дверном проёме  юродствовал  Васька.
Тёща не обращая  внимания на издевательство  зятя. наяривала ложкой с кастрюли  вчерашние макароны  по-флотски.
- Пересолила,  доченька, пересолила... – не  жуя она морским окунем заглатывала  добычу.
- Ну, мама, вы даёте – теперь уже Люськиному удивлению небыло придела.
  Мама, ведите себя  прилично  это вам не  харчевня. Присядьте   за стол  и пожалуйста,  научитесь  пользоваться  тарелкой.
- Откуда у моей Люськи такие культурные  выражения? – Василий начинал ревновать.
- Не переживай, дочура, стоя - маме больше влезет –  глотками удава она запила с чайника.
  А ты, ревнивец,  что рот раскрыл.  Я к дочери приехала  и буду у неё жить! Так что, благополучно  закрывай  рот пока я ещё  разрешаю.
  Закрывай рот говорю,  непослушный, или  выметайся с квартиры.
Васька, нервно стуча зубами закрыл рот.
- ВсЁ ей... моё терпение не безгранично - подумал Васька. 
- Всё Ей! Она у меня единственная, кровиночка  моя – мать со слезами на глазах обняла дочь.
  Предупреждаю тебя, зять,  жить буду долго и не вздумай чего взбрыкнуть.
  И обращайся ко мне по имени отчеству- Анюта Андреевна.
  Запомни, сопляк,  больше повторять не буду –  тёща нервно срывала  с себя одежду  и истерически хохоча, через порог, швыряла  её в комнату.
Сопляк, было последней каплей.  Переполненая чаша терпения – пролилась.
Безотцовщина, настрадавшись по жизни, коршуном вцепился  в ненавистную глотку и стал злобно душить  Люськину мать.
- Ещё одной гадиной станет  меньше - сопел разъярённый Василий,  что было силы сжимая ненавистное горло, ни на секунду не задумываясь, что своими руками он делает свою же Люську сиротинушкой.
Тёщины глаза  залитые кровью  выпрыгнули из орбит.
- Орбит без сахара - закричал невероятной длинны тёщин язык и с огромным удовольствием кинулся облизывать глазки.
От ужаса увиденного  волосы  на Васькиной голове  впервые вздыбились. Впервые сильно зачесалось  нёбо и дёсна.
- Надо же... Ведьма…
  У моей Люськи. мать ведьма?
  Тёща... Зараза...- Васька чуть не свихнулся  от ужаса. Разжав  пальцы он  попытался перекреститься.
Однако  пудовые Васькины руки не смогли сдвинуться с места.
- Молись - молись... – смеялись  облизанные Анютины  глазки.
- Как молись, куда молись, кому молись? – Василий метался в холодном поту  по комнате  не вспомнив  ни единой молитвы.
Над ним,  по  квартире, среди разбросанных  вещей,   каркая вороном,  парил  чёрный плащ тёщи.
Зелёная  косынка, извиваясь тонкой змеёй,  подкрадывалась шипя к Васькиному горлу.
Огромный ридикюль, загоняя Ваську в угол, угрожающе наступал  клацая  жёлтыми  зубами.
- Обложила нечесть...
Тёщины  туфли, грязно – коричневого  цвета, посередине  комнаты оживлённо цокали каблуками.
- И никакого тебе  футбола... Я смотрю сериал…
В прихожей  соловьиной трелью зазвенел звонок.
- Кого это в такую рань - просыпаясь, лениво зевая,  произнесла  Люся.
  Вась, а Вась, открой  дверь.  Ну проснись же -  сонная женщина,   уткнувшись лицом в подушку, тормошила за  волосы  мужа.
  Васенька, проснись. Ну проснись же, пожалуйста.