Рассказики с сексуальными отклонениями

РАССКАЗИКИ

с сексуальными отклонениями


ФИЗИКИ-ЛИРИКИ


– Глядите и запоминайте, – сказал он. – Перед вами женщина.

– Вроде того, – подтвердил я. – Но что из этого следует?

– А то и следует, любезнейший... Маша, разденься! – И пока раздевалась, продолжал: – Женщины такой породы в природе в чистом виде не встречаются. Их выводят искусственно, под сильным давлением спроса, в секретных лабораториях, в которых колдуют гениальные физики с душами лириков и гениальные лирики с мозгами физиков.


Я поглядел на женщину, к тому времени раздевшуюся, стараясь быть, а не казаться, заинтересованным. Она и впрямь умопомрачительно сверкала всеми своими дамскими регалиями, возражать против чего было бы чистейшей воды абсурдом, так что спрос вполне объясним, но чтобы искусственно(!) и к тому же в секретной лаборатории(?!)...


Я перебрал в памяти всех знакомых мне физиков-лириков:
Ньютон, Эйнштейн, почему-то Иван Драч, закон Джоуля–Ленца, Евтушенко, университетского доцента по физике, некоего Косолапова, принимавшего у студенток зачёты на дому... И хотя он был голубой, аж зелёный, тем не менее. Гениальность Евтушенко официально не доказана, но донжуанский его список уступает лишь количеству написанных им стихов. Зато с Ньютоном всё просто: в женском теле он ни уха, ни рыла, да и жил по инерции, свидетельством чему его закон, из-за которого я два лишних года проваландался за школьной партой.


Женщина, между тем, покорно ждала своей участи, а путеводитель по её прелестям тарахтел, как ни в чём ни бывало и быть не могло, ибо, как физики, так и лирики, чем ближе они к бесконечности познания, тем меньше от них толку женщинам, как от монахов.


Мысль эту подтвердила и Маша, признавшись, уходя и предварительно пересчитав полученное: «Не могу передать, как осточертел мне этот дурак, экскурсовод, но без него не смогла бы продавать себя взгляду, а не рукам». 


Я мог бы легко доказать её неправоту, но уж если женщина вбила себе что-то в голову, всякое доброе намерение воспримет как ловушку.

ЕСТЕСТВЕННЫЙ ОТБОР


Вопреки ожиданиям, совратить Ольгу оказалось не самой большой трудностью, можно сказать, пустяком, чему Виталий больше огорчился, чем обрадовался. Он-то намеревался преодолевать отчаянное сопротивление, угрожая, упрашивая, умоляя, становясь на колени и декламируя стихи лирического содержания, а вышло, что брать ни измором, ни на абордаж не понадобилось, поскольку Ольга сама проделала все необходимые формальности, а когда ему удалось вырваться из цепких, как клешни рака, объятий, сказала, одеваясь перед зеркалом:


– Не страшно ведь, правда? А ты, дурачек сопротивлялся.

– Нисколечко, – возразил, пунцовея, Виталий, вынужденный прибегнуть ко лжи во имя спасения своего мужского достоинства. – Надо же такое придумать!

– По-твоему, сопротивлялась сама себе я?

– Не факт, но ты могла меня с кем-то спутать.

– С кем, интересно?

– С кем... С кем... С Василием Ивановичем, вот с кем!

– Да ты спятил, мужичок, – оскорбилась Ольга. – Это же надо такое придумать, я — и Василий Иванович! Да я с ним на одном километре... Понял?

– На таком расстоянии все вы неприступные, как старая крепость.

– Послушай, парень, думаешь, раз с тобой, то и со всяким другим?

– Василий Иванович другой, но не всякий.

– Это уж кому как значится, – скривилась Ольга. – Всего раз только увидала его по телику, когда показывали фильмы прошлых лет, он на лошади метался и шашкой размахивал. Такие не в моём вкусе.

Борис Иоселевич