Кто такие Пророки и каково их назначение в Жизни н

Кто такие Пророки и каково их назначение в Жизни народов?

 В то же время, согласно той же Библии, именно пророки являлись посредниками между Богом и людьми в древности. (И на сегодня, и каждом нашем дне.)
Так, Исаия предсказал более 100 событий, Иезекииль- боле 50, Даниил- более 50, Иеремия- более 30, малые пророки (между Осией и Молахией)- более 100 событий. Иисус Христос пророчествует по 200 пунктам; Иоанн Богослов, так же предсказывает 200 событий.
В данном контексте надо говорить о том, что Библия- это, прежде всего, историческая Книга. В ней записано история человечества, начиная с 4000 г.  до Р.Х., и ни одно пророчество не оказалось не точным. Можно говорить о том, что ей стоит полностью доверять и на будущие 1000 лет, поскольку на протяжении нескольких тысячелетий она всегда «попадала в десятку».

Что же касается кажущихся противоречий, встречающихся в библейских текстах, очевидно, стоит учитывать тот факт, что под «пророком» обычно разумеют предсказателя будущего; но в Ветхом Завете есть прямые указания на то, что «пророк»- это посланник, или вестник. Дар предвидения, которым, несомненно обладали пророки, не имел самодовлеющего значения; он, прежде всего, служил подтверждением того, что они воистину были посланы Богом. В чём же коренное отличие библейского пророка от современного прорицателя?
Дело в том, что библейские пророки не занимались прорицаниями будущего как токовыми. А причина этого проста и очевидна: и по Библии, да и по канонам всех других ведущих религий, будущее во многом зависит от личных усилий каждого. Просто Судьба, по учению Библейских пророков, всегда представляет человеку свободу выбора: либо- либо. Перечитав внимательно Ветхий Завет, можно убедится, что там всё пропитано духом, который сочетает Предопределённость Судьбы и личную Свободу. Практически все библейские пророки, говорят о будущем, прямо указывают, что, когда приходят на Землю трудные времена, у человека есть два пути и два исхода. Можно, к примеру продолжать жить как живётся, нарушая Законы и Заповеди, в конце концов, никто не вправе отнимать у человека Свободу, просто исход этих беззаконий будет крайне плачевен.
 
Перевод Нострадамуса Завалишиным               
Мне горько сказать, что жестокие эры. 
Опять завладеют мятежной землёй.               
И рабская будет царить атмосфера.               
Под маской Любви и Свободы большой.

И дело не столько в Божьей каре, а в том, что беззакония превращают жизнь в сплошную череду войн, бедствий, несправедливостей. Зато, когда люди помнят и чтут свой Договор с Богом, как они соблюдают старые добрые Заповеди, тогда дух Согласия и Человечности позволяет пройти любые испытания.   
                ***
Очень трудно находить и разворачивать темы не имея на то навыков, и тем более знаний. Одно меня утешает немного, для меня нет надобности, красить речи. Скажу кратко; Пророки, в действительности являются Господними посланниками, подарками народам, для их ПРАВЕЛЬНЫХ ВЫБОРОВ решений, во всех Жизненных вопросах. А этих вопросов, ох как их Множество и все они нужны людям, и разобраться в них, вовсе не легко.

Я, рядовой рабочий, мужик и солдат, искренне Благодарю не только группы И. Прокопенко, и А. Чапман, но и всех людей. За их неслыханные усердия в исследованиях познания Мира, для нас не разумных, Господних Праведных Дорог Жизни. По которым нам бестолковым, предлагается повернуть строительство Жизни народам, и сваим. 
И. Прокопенко, нам рассказывал о пророчестве Моисея, чьим именем связано в Главном, История нашей цивилизации. Моисей так же нам рассказал своё видение, где он увидел прекрасную реку Нил, с его цветущими городами и людьми и вдруг, река наполнилась кровью, и с неё, на Землю поползли несметные полчища ЖАБ, что даже Моисей ужаснулся. О чём Моисей увидав и поведал Миру, о грядущей, чудовищной Эре. Что в действительности и осуществилось. 
 
Так же, Моисей первым предсказывал, что в следствии нашествия на Землю Жаб, на Мир предшествует к 2-х тыс. г. Апокалипсис (Возмездие).  И что сперва проснётся от Дуальности (от одурения) самый древний воин. Который обозрев обо всём,  разбудит своих 12 товарищей соратников, Полководцев. Те же проснувшись от заколдованного одурения, в свою очередь разбудят своих 12 товарищей соратников. А те парни проснувшись, в свою очередь будят от той же заколдованной дурости, своих товарищей. И таким образом, парни будя друг друга, в скором будущем разбудят всю нашу Древнюю, Революционную и Легендарную Армию Прорыва. Которой и предстоит принести Мир народам, разгромив Силы Жаб, как в Великой Отечественной войне. Задача для наших народов не лёгкое, но нам всё равно отступать некуда.
Поразмыслив над этим пророчеством Моисея, я задумался, а кто же является самым Древним Войном, который разбудит наших Полководцев и всю Армию Прорыва, от одурения?               
 Самым древним Войном и древнее на многие тысячелетия Полководцев, и проституток, оказывается являются обыкновенные, рядовые, рабочие, крестьяне и солдаты. И этого Война, оказывается звали Адамом. А мусульмане его звали Эдэм, что в переводе с арабского означает; Первый Правильный человек. Так что граждане, на рабочих, крестьянах и солдатах, и их командирах, с Древнейших времён лежит Заклятие, быть Первыми Правильными Господними Людьми. 
Я доверяю во всём, этим Первым Господним Правильным Людям и выдвигаю их всех, в единую партию Кашеваров. И предоставляю им все Права на Законодательную и Блюстительную Власть в нашем многострадальном государстве. И поручаю им, очистить все Воды Жизни, от всех мракобесов Жаб,  в какие бы они звания не рядились.
                ***
              Тема: Разбор предсмертной беседы прокуратора с И.Христом.
— Ведь я всерьез, я не смеюсь,— поспешил заверить прокуратор.
Как только тебя отсюда уведут, обратной дороги у тебя не будет. Но для себя я хочу выяснить, как можно после смерти вновь явиться на землю не рождаясь и учинять суды над всеми душами?
И где этот суд будет —в небесах или еще где?
И как долго должны ждать доверившиеся тебе люди этого дня, чтобы удостоиться вечного покоя?
Позволь мне высказать вначале, как я на это  смотрю. Расчет  твой прост,  ты рассчитываешь на то, что каждый хочет и на том свете удобной жизни. Ах этот смертный   человек, и вечно-то он чего-то вожделеет, вечно-то он чего-то жаждет.   Так просто заманить его посулами — и он даже там, в загробной жизни, побежит за тобой, как собака. Но, допустим, пусть будет так, как учишь ты, пророк, но твоя жизнь уже на исходе, продлить ее ты можешь только беседой...
— Я мог бы и вовсе ее не продлевать.
— Но ты же не пойдешь на гору, оставив мой вопрос    без   ответа. В моем    понятии такой уход   хуже смерти.
— Продолжай.--Так вот, допустим, твоё учение верно, тогда скажи:    когда наступит   тот день   второго твоего пришествия?
И если ожидание будет длиться долго, невообразимо долго, то зачем это человеку?
Ведь в том, что не исполнится в течение жизни, для него мало проку. А потом, по правде говоря, и представить нельзя, чтобы можно было дождаться такого невероятного события. Или же, ждать надо слепо веря?
И что это даст? Какая в том польза?
— Сомнения твои понятны, правитель римский, ты мыслишь грубо, поземному,   как учителя   твои, греки. Не обижайся на замечание мое. Пока стою я. пред тобой, как   бренный человек, ты   вправе спорить. К тому же мы с тобой   уж очень    разные — как вода и огонь. И суждения наши разнятся, с разных концов мы с тобой ко всему подходим. Так вот, о том, что тебя волнует, правитель...
То,    что второго пришествия    ждать придется бесконечно долго, это верно. В этом ты прав. Когда наступит тот день, никто не может предсказать, ибо это начертано в замыслах Того, кем мир сотворен. То, что для нас продлится тысячелетия, для него, возможно, одно мгновение.   Но суть в другом.   Создатель наделил нас высшим в мире благом — разумом. И дал нам волю  жить по разумению.   Как распорядимся мы небесным  даром, в этом и будет  история истории людей. Ведь ты не станешь отрицать, наместник римский, что    смысл существования    человека в самосовершенствовании духа   своего,— выше этого   нет цели в мире. В этом красота разумного бытия — изо дня в день все выше восходить по нескончаемым ступеням к сияющему совершенству духа. Тяжелее всего   человеку быть человеком изо дня в день. А посему — как долго ждать придется того дня, в который ты не веришь, правитель, зависеть будет от самих людей.
— Вот как! — Понтий Пилат возбужденно вскочил, схватился за спинку кресла.— Постой, постой, чтобы такое от людей зависело — это же неслыханно! Я, не верующий в твое учение, постичь этого не могу. Если бы люди могли по воле своей удалять или приближать подобное явление, уж   не уподобились бы   они богам?
— Ты в чем-то прав, правитель римский, но прежде я хотел бы отделить молву от истины. Молва об истине — великая беда. Молва — как ил в воде, что со временем   превращает глубокую   воду в мелкую  лужу. В жизни всегда так — любую великую мысль, родившуюся на благо людям, достигнутую в прозрениях и страданиях, молва, передавая из уст в уста, вечно искажает во зло и себе и истине. Вот к чему и речь веду, наместник,— к тому, что   те небылицы, которым   ты веришь, есть молва, а истина в другом.
— Не хочешь ли открыть ту истину?
— Да, попробую. Не буду избегать разговора. К тому   же я говорю об   этом в последний раз.   Так знай, правитель римский, промысел Божий не в том, что однажды, как гром в ясную   погоду, грянет   день, когда Сын Человеческий, воскреснув, спустится с небес править суд над народами, а все наоборот будет, хоть цель и останется та же.   Не я, кому осталось   жить на расстоянии    перехода через   город к Лысой горе,   приду, воскреснув, а вы, люди, пиршествуете жить во Христе, (в учении)
в высокой праведности,   вы ко   мне придете в неузнаваемых грядущих поколениях. И это будет мое второе пришествие. Иначе   говоря, я в людях   вернусь к себе
через страдания   мои, в людях вернусь к людям.    Вот о чем речь. Я буду вашим будущим, во времени оставшись на тысячелетия позади, в том Промысел Всевышнего, в том, чтобы таким способом    возвести человека на престол призвания его — призвания к добру и красоте.   
В том   смысл моих   проповедей, в том   истина, а не в молве ходячей и не в небылицах всяких, опошляющих высокие идеи.    Но путь тот    будет наитягчайшим средь всех  для рода людского и бесконечно  долгим, и этого ты, наместник римский, справедливо опасаешься. Путь этот   начнется с рокового дня, с убиения    Сына Божья, и в вечном   покаянии да пребудут поколения, и всякий раз заново содрогаясь цене той, которую я сегодня заплачу во искупление греховности людей, во их прозрение и пробуждение в них   божественных   начал.
На то и родился я на свет, чтоб послужить людям немеркнущим примером. Чтоб люди уповали на мое имя и шли ко   мне через страдания, через   борьбу со злом в себе изо  дня в день, через  отвращение к порокам, к насилию и кровожадности, столь пагубно поражающим души, не заполненные  любовью к Богу, а стало   быть, к подобным себе, к людям!
— Постой, Иисус    Назарянин, ты    отождествляешь Бога и людей?
— В каком-то смысле да. И более того, все люди, вместе взятые, есть подобие Бога на земле. И имя есть той ипостаси Бога — Бог-Завтра, Бог бесконечности, дарованной миру от сотворения его. Наверное, ты, правитель римский, не раз ловил себя на мысли, что желания твои всегда к завтрашнему дню обращены. Сегодня ты жизнь приемлешь такой, какая есть, но непременно хочешь, чтоб завтра было иным, и если даже тебе сегодня и хорошо, все равно желаешь, чтобы завтра было еще лучше. И потому живут надежды в нас, неугасимые, как свет Божий. Бог-Завтра и есть дух бесконечности, а в целом — в нем вся суть, вся совокупность деяний и устремлений человеческих, а потому, каким быть Богу-Завтра — прекрасным или дурным, добросердечным или карающим,— зависит от самих людей. Так думать позволительно и необходимо, того желает от мыслящих существ сам Бог-Творец, и потому о завтрашней жизни на земле пусть заботятся сами люди, ведь каждый из них какая-то частица Бога-Завтра. Человек сам судья и сам творец каждого дня нашего.
                ***
— Постой, а как   же Страшный суд,    столь грозно провозглашаемый тобою?
— Страшный суд... А ты не думал, правитель римский, что он давно уже свершается над нами?
— Не хочешь ли   ты сейчас сказать, что   вся наша жизнь — Страшный суд?
— Ты не далек от истины, правитель римский, пройти тем    путем,   что   начинался в муках и терзаниях с проклятия Адаму, через злодеяния, чинимые из века в век одними людьми над другими людьми, порождающими зло    от зла, неправду   от неправды,— это, наверно, что-то значило для тех, кто пребывал и пребывает на белом свете.
 С тех    пор, как    изгнаны родоначальники людей из Эдема, какая бездна зла разверзлась, каких только войн, жестокостей, убийств, гонений, несправедливостей, обид   не узнали люди! А все   страшные прегрешения земные против добра, против естества, совершенные от   сотворения мира,— что все это   как не наказание   почище Страшного   суда?
В чем изначальное назначение  истории — приблизить  разумных  к  божественным    высотам    любви и сострадания?   
Но    сколько ужасных испытаний было в истории людей, а впереди не видно    конца злодеяниям, бурлящим, как    волны в океане. Жизнь в таком Аду не хуже ли Страшного суда?
( так прикиньте граждане, сколь полон наш коробушек Злодеяниями, содеянными Жабами над нами и с тех древних времён, и до наших дней.)
— И ты, Иисус Назарянин, намерен остановить историю во зле?
— Историю?
Ее никто не остановит, а я хочу искоренить   зло в деяниях и умах   людей — вот о чем моя печаль.
— Тогда не будет и истории.
— Какой истории?  Той, о которой ты печешься, наместник римский?
Ту историю, к сожалению, не вычеркнешь из памяти, но если бы ее не было, мы оказались бы гораздо ближе к Богу.
Я тебя понимаю, наместник. Но подлинная история, история расцвета человечности, еще не начиналась на земле.
— Постой, Иисус Назарянин, оставим меня пока в стороне. Но как же ты, Иисус, намерен привести к такой цели людей и народы?
— Провозглашением   Царства   справедливости   без власти кесарей, вот как!
— И этого достаточно?
— Да, если бы этого захотели все...
— Занятно. Ну что ж, я выслушал тебя внимательно, Иисус Назарянин.   Ты прозреваешь далеко,   но не слишком ли   ты самонадеян,   не слишком ли   ты уповаешь на людскую веру, забывая о низменной природе площадей?
Ты в этом очень скоро убедишься за городской стеной, однако истории тебе не повернуть никак, эту реку никому не повернуть. Меня же одно удивляет: к чему ты   зажигаешь пожар, в котором   прежде всех сгоришь сам?
 Без кесарей не может жить мир, не может существовать могущество одних и покорства других, и напрасно ты тщишься навязать иной, придуманный тобой порядок как новую историю. У кесарей есть свои боги — они чтят не твоего отвлеченного Бога-Завтра,   что в бесконечности   всех «завтра»   лишен определенных границ и принадлежит всем на равных основаниях, как воздух, ибо все, что можно равно дать, то ничто, то малоценно, то пустое, оттого-то кесарям и дано владычествовать  именем своим   над каждым и над всеми. А среди всех кесарей, правящих в мире, достославного Тиверия отличили боги — его держава, Римская империя, простерлась на полмира. И потому под эгидой Тиверия я властвую над Иудеей и в этом вижу смысл жизни своей, и совесть моя спокойна. Нет выше чести, чем служить непобедимому Риму!
— Ты не исключение,   наместник римский,   чуть не каждый жаждет властвовать  хотя бы над  одним себе подобным. В том-то и беда. Ты скажешь, так устроен мир. Порок всегда   легко оправдать. Но   мало кто задумывается над тем, что это есть проклятье рода людского, что зло властолюбия,   которым заражены все — от старшины    базарных подметальщиков до    грозных императоров,— злейшее из всех зол, и за него однажды род человеческий поплатится сполна. Погибнут народы в борьбе за владычество, за земли, до основания, до самого корня друг друга изничтожат.
Понтий Пилат   нетерпеливо вскинул   руку, прервав речь собеседника:
— Остановись, я не ученик твой, чтобы благоговейно внимать тебе! Остановись!
На словах сокрушить можно все что угодно. Но чтобы ты ни предрекал, Иисус Назарянин, напрасны усилия твои. Мир, управляемый властями, не может быть иным. Как он на том стоял, так на том и будет стоять: кто сильнее — у того и власть, и впредь миром будут править сильные.
И порядок этот неизменен, как звезды на небе. Их никому не передвинуть. Напрасно ты болеешь за род людской, напрасно готов спасти его ценою жизни своей. Людей не научат ничему ни проповеди в храмах, ни голоса с неба! Они всегда будут следовать за кесарями, как стада за пастухами, и, преклоняясь перед силой и благами, почитать, будут того, кто окажется беспощадней всех и могущественней всех, и славить будут полководцев и их битвы, где кровь хлынет потоками во имя владычества одних и покорения и унижения других. В том и будет доблесть духа, воспетая, передаваемая из поколения в поколение, в честь того будут возноситься знамена и звучать трубы, кровь будет вскипать в жилах, будет приноситься клятва — ни вершка чужим не отдавать; и от имени народа будут возводиться в необходимость военные действия, воспитываться ненависть к врагам отечества: пусть собственный царь процветает, а другого задавить, поставить на колени, поработить вместе с народом его, а землю отнять,— да в этом же вся сладость жизни, весь смысл бытия с незапамятных времен, а ты, Назарянин, хочешь все это осудить, проклясть, ты славишь убогих и бессильных, ты благости повсюду хочешь, забывая при этом, что человек—зверь, что он, не может без войн, как плоть наша не может без соли. Подумай, в чем твои ошибки и заблуждения, хотя бы в этот час, перед тем как тебе идти с конвоем на Лысую гору. А на прощание я скажу тебе: ты видишь корень зла во властолюбии великом людей, в покорении земель и народов силой, но этим ты только усугубляешь свою вину, ибо кто против силы, тот против сильных. Не иначе как намекаешь ты на нашу Римскую империю своим провозглашением Царства справедливости, хочешь  воспрепятствовать  растущему  могуществу  Рима, всемирному его владычеству над миром, да только за одно такое намерение ты трижды заслуживаешь казни!
— Зачем так щедро, правитель добрый, вполне достаточно, я думаю, и одной казни. Но все-таки продолжим наш разговор, хоть я и понимаю, как сейчас маются под знойным солнцем палачи, ожидая меня на Лысой горе, так вот, продолжим наш разговор, но теперь уже   по моему   последнему,   предсмертному   желанию.
Итак, наместник римский, ты уверен, что то и есть сила, что ты почитаешь силой. Но есть сила иного рода —сила добра, и постичь ее, пожалуй, труднее и сложнее, и для добродетели не меньше мужества требуется, чем для войн. Послушай же меня, наместник, так получилось, что ты последний человек, с кем у меня разговор перед Лысой горой. И я имею желание открыться тебе, но ты   не думай, я тебя   не о помиловании   буду просить.
                ***
— Это было бы просто смешно.
— Потому и объявляю  заранее, чтобы  ты, наместник римский, спокоен    был на этот счет.    Теперь уже лишь ты один об этом будешь знать.
 Терзался дух мой прошлой ночью,   как думалось мне   поначалу, беспричинно. Нет,   не душно   было в Гефсимании — на   загородных, всхолмлениях ветерок гулял. А только места я себе не находил, томление,   страх   и тоска обуревали меня, и звуки тягостные   вроде бы из   сердца моего в небо уходили.  Мои приверженцы, ученики   мои, пытались бодрствовать со мной, однако облегчение не приходило. И знал я, что час предназначенный наступает, что смерть грядет неотвратимая. И ужас обуял меня...
Ведь смерть  каждого человека — это конец  света для него.
— Отчего же так? — не без злорадства, глянул Понтий Пилат на подсудимого.
— А как же быть, Назарянин, с идеей загробной жизни?
Ведь ты же утверждал, что жизнь со смертью не кончается.
— Опять же судишь по молве, правитель!
 В загробном мире беззвучно   дух витает, как  тень в воде,— то отраженье неуловимой мысли скользит в пространстве запредельном, но плоти  туда дороги нет.  Ведь то совсем иная сфера, иного, не подлежащего познанию бытия. И  времени течение   там   иное,   не   подлежащее   земному измерению.
А речь идет о жизни измеримой, жизни на земле. Меня томило странное предощущение, полной покинутости в мире. И я бродил той ночью по Гефсимании, как привидение, не находя себе покоя, как будто я один-единственный из мыслящих существ, остался во всей вселенной, как будто я летал над землей и не увидел ни днем, ни ночью ни одного живого человека,— все было мертво. Все было сплошь покрыто черным пеплом отбушевавших пожаров, земля лежала сплошь в руинах — ни лесов, ни пашен, ни кораблей в морях, и только странный, бесконечный звон, чуть слышно доносился издали, как стон печальный на ветру, как плач железа из глубин земли, как погребальный колокол, а я летал как одинокая пушинка в поднебесье, томимый страхом и предчувствием дурным, и думал — вот конец света, и невыносимая тоска томила душу мою: куда же подевались люди, где же мне теперь приклонить голову?
И возроптал я в душе своей: вот, Господи, тот роковой исход, которого все поколения ждали, вот Апокалипсис, вот завершение истории разумных существ — так отчего же случилось такое, как можно было так погибнуть, исчезнуть на корню, потомство в себе истребив, и ужаснулся я в догадке страшной: вот расплата за то, что ты любил людей и в жертву им себя принес. Неужто свирепый мир людской себя убил в свирепости своей, как скорпион себя же умерщвляет своим же ядом?
Неужто к этому дикому концу привела несовместимость людей с людьми, несовместимость границ имперских, несовместимость идей, несовместимость гордынь и властолюбии. Несовместимость пресыщенных безраздельным господством великих кесарей и следовавших за ними в слепом повиновении и лицемерном славословии народов, вооружившихся с ног до головы, кичащихся победами в неисчислимых междоусобных битвах?
Так вот чем кончилось пребывание на земле людей, унесших с собой в небытие божественный дар сознания. О Господи, возроптал я, зачем же наделил ты умом и речью, свободными для созидания руками тех, что себя в себе убили и землю превратили в могильник общего позора!
Так плакал я и стенал один в безмолвном мире и проклинал удел свой и Богу говорил: то, на что Твоя рука не поднялась бы, сам человек преступно совершил...
Так знай же, правитель римский, КОНЕЦ СВЕТА не от меня, не от стихийных бедствий, а от вражды людей грядет. От той вражды и тех побед, которые ты так славишь в упоении державном...
Иисус перевел дыхание и продолжил: Такое   вот видение   было мне прошлой   ночью, и долго   думал я над ним,   не спал, все   бодрствовал в молитвах и, укрепившись духом, намерен был поведать ученикам моим об этом ниспосланном мне Отцом видении, но   тут толпа большая   явилась в Гефсиманию, и среди них Иуда.
Иуда быстро обнял меня, поцеловал холодными устами. «Радуйся, Равви»,— сказал он мне, а пришедшим до того сказал: «Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите   Его».
И они меня   схватили. И теперь, как видишь, я стою   перед тобой,   наместник римский. Я знаю,   мне сейчас на   Лысую гору. Однако   ты был милостив ко мне, правитель, и тем доволен я, что перед смертью удалось мне поведать о том, что пережил я вчера в Гефсимании.
— А ты уверен, что я, внимая тебе, всему поверил?
— Это дело твое, наместник, верить или не верить. Скорее всего ты мне не веришь, ведь мы с тобой — как две разные стихии.    Но при этом    ты выслушал меня. Ведь не можешь же ты сказать себе, что ты ничего не слышал, и не можешь запретить себе об этом думать. А я могу сказать   себе, что не   унес с собой в могилу то, что открылось мне в Гефсимании. Совесть моя теперь спокойна.
Неужто когда тебя не станет, тебе так важно, что ты успел сказать, а что   не успел, кто  тебя выслушал, а кто нет?
 Кому это все нужно?  Не суета ли  это, все та же суета сует?
— Не скажи правитель, не суета это!
Ведь мысли перед смертью возносятся прямо к Богу, для Бога важно, что думает   человек перед смертью, и по   ним Бог судит о людях,   некогда созданных им   как наивысшее творение среди    всего живого, ибо    последние из наипоследних мыслей всегда чисты и предельно искренни и в них  одна   правда и нет  хитрости. Нет,  правитель, извини, но напрасно ты думаешь, что я играю. В младенчестве я играл в игрушки,   больше   никогда. А что до  того, боюсь  ли я мучений,  скрывать тут  нечего, я тебе о том уже говорил. Боюсь, очень боюсь!
И Господа моего, Отца Всеблагого молю, чтобы силы дал достойно перенести   уготованную мне   участь, не   низвел бы меня до скотских воплей и не срамил иным путем...
                ***
Да, крепко и искусно изложено авторами предсмертной беседы И.Христа с Понтием Пилатом. В этой краткой беседе, видна вся сущность подлинного Христианства, без молвы людской и  наветов лжецов Жаб. Из беседы ясно видно, пророки не являются Богами. Они такие же простые люди как и мы все. Они лишь передают народам Господнюю информацию, какую нам следует выбирать Дорогу Жизни, из двух начал;
1) Жить и трудится на благо Общества = Богу. За что люди получат в тысячи крат умноженную радость Жизни от Бога.
2) Через лож, через предательство родных и близких и через их убийства, урвать для самих себя кусочки «сыра». И урвать тем самим, людскую = Господнюю, ярость, и ненависть к рвачам.   
Украл, грабонул гнида у рабочих и крестьян, прикрывшись Идеологиями, религиями, искусствами, Конституциями,- нарисованными ЖАБАМИ бумагами, а по народному козлами, и баранами, и сами же смеясь, Славят- Экзотикой.   
 И.Назарянин о своём Воскрешении Ясно сказал; что он Воскреснет через 2 тыс. лет в людях Христом – учителем. И что до сегодняшних дней, человечество Жило, и маялось, и гибло в Аду сотворёнными Жабами кесарями.
А вы граждане, всех чиновников- Зверей, называете религиозными, партийными и учёными Деятелями, и называете их Умом, Честью, и Совестью народа, да ещё Славите их за Деятельности в Злодеяниях, и в Экономике (за паразитство и грабёж), да ещё награждаете их за это, высокими премиями, и почётными орденами, и медалями крича  Ур- ра, и при этом, чепчики от радости бросаете в воздух.
Вы чуете граждане, кокая разница, между утверждениями вашими и пророков?

А так же, И.Назарянин сказал прокуратору перед смертью; человечество придёт к Благу только  тогда, когда люди Общинами своими, откажутся от Власти кесарей и будут Выполнять Заповеди Господние. С— Провозглашением   Царства   справедливости   без власти кесарей, вот так!
Нынче, из работ многих исследователей стало известно; Главным Богам в нашей галактике являются Солнце- Ра, а планета Земля, является нашим Богом Сегодня, а человечество со своими Общинами, являются частичкою нашего Бога Земля.
Богов надобно любить и Уважать, противостояние же им, СМЕРТИ ПОДОБНО.
                ***
      Государственникам. Религия для них была делом вторичным.
В Московский период в XV—XVI веках правительство относилось к евреям весьма враждебно. Евреям не позволяли даже появляться в Московской Руси, даже на самое короткое время. Приходилось даже польскому королю Сигизмунду I ходатайствовать перед Иваном Грозным, о разрешении евреям являться в Москву по челобитным делам. Известно также распоряжение Грозного относительно Полоцких евреев: «согласных креститься – крестить, а несогласных утопить в реке Полотье». Такое же отношение к евреям замечается и в грамотах царя Алексея Михайловича, приказавшего однажды, «жидов из Вильны выслать, на бытье за город».
Петра I христиане считали антихристом и боялись как огня. Пётр I ненавидел христиан. А почему?
В 1681 г. собор во главе с патриархом Иоакимом, решил сжигать еретиков. Первым эта участь постигла Аввакума и трех его сподвижников, потом пошли другие. В 1685 г. накануне еврейской пасхи, сожгли около 90 человек. В первый год правления Петра, во время мятежа 15 мая 1682 г. стрельцы во главе с христианским духовенством, ворвались в Кремль и учинили дикую резню. Маленький Пётр, на всю жизнь запомнил этот ужас. Став взрослым, он понял, что пора кончать с христианской церковью и сделать Россию светским государством.
В 1698 г. попы организовали заговор против Петра и спровоцировали на бунт стрельцов. Решающее сражение произошло 18 июня у Воскресенского монастыря. Попы несли впереди иконы и кресты, вдохновляя мятежников. Но верные Петру войска, встретили картечью все эти кресты и иконы и всю ту банду, что за ними пряталась. После этого Пётр жестоко расправился с бунтовщиками, (и пойманным попам, рубили головы на Красной площади) и попы при одном только имени Пётр I, накладывали себе в христианские штаны.
                ***
И на самом то Деле, Жизнь народов в Христианстве, наступит только в будущей Эре Водолея, когда человечество переживёт дни СТРАШНОГ СУДА. А то, что мы все привыкли называть «Христианством», являлось Сатанизмом, Властью кровавых кесарей- Жаб.

Мы видели по ТВ, последнюю беседу ясновидящего еврея Мейсинга со Сталиным, когда он пришел просить помилования врачам евреям. И Сталин, отказал его просьбе сказав; ведь ты знаешь, что ждёт твой народ? И я знаю, и помилования от меня для них не будет.

И в действительности, есть такие Выдающиеся мракобесы Жабы из евреев, что не найдётся на них, ни у кого из народов даже мыслишки, не то слово Великодушия, и крохи для их помилования.
 
И было  на свете много прекрасных, выдающихся евреев, таких как Л.Утёсов, Э. Хиль. И. Кобзон. Ной, Моисей, Иезекииль. И. Христос. И. Богослов, и многие другие.
Вот только одно из Откровений, Святого Иоанна Богослова чего стоит. стр. 289. 

Гл.18(21) И один сильный Ангел взял камень, подобный большому жёрнову, и поверг в море, говоря: с таким стремлением повержен,  будет Вавилон, Великий город, и уже  не будет его. 
(24) И в нём найдена кровь пророков и Святых, и всех убитых на земле.
Стр.289(11) И увидел я отверстое небо, и вот, конь белый, и сидящий на нём называется Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует.
(12) Очи у Него как пламень огненные, и на голове Его много диадем. Он имел имя написанное, которого никто не знал, кроме Его самого и (Зороастра.)
(13) Он был облачён в одежду, обагрённую кровью. Имя Ему «Слава Божие».
стр.290 Гл.(19) И увидел я зверя, и царей земных, и воинства их, собранные сразится с Сидящим на коне и с воинством Его.
(20) И схвачен был зверь и с ним лжепророк, производивший чудеса пред ним, которыми он обольстил принявших начертания зверя и поклоняющихся   его изображению: оба живые брошены в озеро огненное, горящее серою;
стр.291.Гл.21(8) Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев, и чародеев, и идола служителей, и всех лжецов участь - в озере, горящем огнём и серою. Это- смерть вторая.
Эти,  пророчества Святого Иоанна Богослова, имеют решающее значение к нынешним преобразованиям Мира. И к давным-давно Забытой Концепции, к Воскрешению Свободы народных Общин, через установление в них,  Материалистической Общественной системы Экономики.
(Меняется понятие Социалистическое или капиталистическое, на понятие Общинно Общественное, без кесарей Жаб у Власти.)

И нарушители Господних Заповедей; каждые получат своё, по Делам их.

И нарушать под любыми Идеологиями, даже под идеологией человеколюбия и животных, мы не будем.   

И предлагаю всем народам самостоятельно прочитать все работы Ж. Коргамбаева в переводе его жены. Жайлыбаева Нурсулу.
Нурсулу - мое настоящее имя.Я родилась в 1961 году. На странице публикую работы своего мужа - Коргамбаева  Жарасбека, известного казахстанского философа-публициста, по иронии судьбы официально еще непризнанного, но известного в Казахстане и в интернете.

В его работах, полно и грамотно исследованы вопросы Экономики, денежных систем, и про наши с вами Жизни.            
                ***                ***
Вот ещё, о чём хочу сообщить вам граждане.
В нашем мире, отличительных знаков вроде звёзд, крестов, полумесяцев, гербов, уж не так и много. И их толкования, имеют древнейшие толкования, и свастика совремённого толка, не имеет ничего общего с древнейшим толкованием.
В Святых Писаниях, Вселенная обозначена Кругом. Горизонтальный диаметр, обозначает Женское начало. А вертикальный диаметр, означает Мужское начало. Их перекрещивание в круге означает, Совет да Любовь во всей Вселенной.
 
Но в Писаниях не раскрыто понимание Вселенной и Женских, и Мужских значений величин диаметров.
 Представим себе, мы берём рулон шёлка с разноцветными и с прекрасными цветами красок, (такова сущность Вселенной, в переносном смысле), и расстелем её во всю длину, и ширину. И начинаем исследовать полотно, шаг за шагом, нитку за ниткой, и по всему полотну, это, и есть, составляющее понятие горизонтального Диаметра Женского начала во всей Вселенной. Которая, как утверждают учёные, = 13 миллиардам Световых лет.

А Мужской Диаметр, равен толщине полотна по вертикали развёрнутой Вселенной, то есть, толщине одной нитки в рулоне полотна.   
Как видите граждане, из наглядного примера, соотношения понятий Женских и Мужских начал разнятся в Астрономических единицах, но их соотношение всё равно уравнено.
            
Мужские жизненные запросы во всём, в одёжке, в обувке, в еде, в питье, в жилище, в огороде, и в семье, да во всём кратко, и ТАК СОЙДЁТ.

А вот женщинам, буквально всего надобно и очень помногу, и сразу. И потому, у истоков всех хитростей, мудростей и Злодеяний, всех революций, контрреволюций и воин, всегда стояли и стоят Женщины.

И к 25- 30 г. Соотношение женихов к невестам, катастрофически падает, от 10: 9 до 10: 2 и эти остатки, на половину калеки. А ведь вам женщинам, для вашей Жизни необходимы мужья, для Труда и Обороны, и Любви, ну, и на всякий случай, скажем, хотя бы гвозди забивать иногда. И естественно, для удовлетворения таких жизненно важных запросов, необходима, и соответствующая Система Экономики, и с совершенно  противоположным направлением Концепцией к существующему, злостному.
   
Ведь сами бабоньки понимаете, ну как девонькам Жить, когда с совершеннолетием, их перспектива жизни на Счастье, ограничивается только проституцией? Ведь им жизненных перспектив, более в Государственной и частной Рыночной Экономике, места нет.

И подумайте бабоньки, ведь 8 марта, 1 мая, 9 Мая, и 7 ноября, и праздники Нового года, это ваши праздники, отмеченные Силою ваших былых Побед. И в будущей революции, я на вас девоньки рассчитываю, как на Главное Оборонное Оружие Победы.

Только вы способны повернуть наших бестолковых, в нужном нам всем направлении и Обеспечить таким образом, будущую нашу Победу. И более Действующих, Активных и полезных Сил, нам более нигде не найти. Милость приходит, с самосознанием о надобности.   

Вы потихоньку бабоньки зачнёте революцию, а мы мужики, со всею Силою приложимся ко всем Жабам.               
Об этом, кстати знали и все пророки, и Моисей, и И.Христос, и И.Богослов, и Мухаммед, и Сталин, и Мейсинг, и знаете, и все Вы сами. И Любое Злодеяние против Жизни народов, должно быть найдено и разбито. И других альтернативов, их просто нет.