Р. Г. Игнатьев-О Молотковской летописи

        Предисловие:

     Очерк Руфа Гавриловича Игнатьева «Церковь Рождества Богородицы, что на Молоткове в Новгороде» стал публиковаться в газете «Новгородские губернские ведомости» с 29 номера, от 16 июля 1849 г. Надо полагать, что именно в июле месяце этого года Р.Г. Игнатьев переехал из с. Мшага в Новгород. Обозначенный очерк был первой публикацией Игнатьева на новгородские темы.
     То, как рукопись Молотковской летописи попала в руки Р.Г. Игнатьева, он сообщил в примечании. В окончании очерка он касается описания самой летописи. Правда, до полной публикации Молотковской летописи дело так и не дошло.
Важно мнение современных ученых. Приведем выводы одного из них: С. Н. Азбелева – известного российского филолога и историка, доктора филологических наук, профессора, ведущего научного сотрудник Института русской литературы (ИРЛИ) РАН (Пушкинский Дом), профессора Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого.
     «Если в отношении НЗЛ приходится пока ограничиться одним приведенным сопоставлением, то иначе обстоит дело с Забелинским новгородским сводом. Не подлежит сомнению, что его составитель имел в своем распоряжении монастырские летописцы. Одним из них была летопись Михалицкого (Молотковского) монастыря в Новгороде. Уже одно то обстоя¬тельство, что этому монастырю в своде уделено больше внимания, чем всем остальным новгородским монастырям, вместе взятым, указывает на источник с достаточной определенностью. Теперешнее местонахождение летописи Михалицкого монастыря неизвестно, однако о содержании ее можно судить по обширным выдержкам, опубликованным Р. Игнатьевым.
Наряду с общерусскими и «общеновгородскими» известиями этот памятник содержал тексты, непосредственно касающиеся монастыря — легенды о чудесах и др. Сравнение приводимых Р. Игнатьевым отрывков с известиями Забелинского свода обнаруживает их текстуальное сходство, а местами и тождество».
                А. Одиноков.


                Р.Г. Игнатьев

                ЦЕРКОВЬ РОЖДЕСТВА БОГОРОДИЦЫ,
                ЧТО НА МОЛОТКОВЕ
                В НОВГОРОДЕ

      Летопись Молотковская начинается следующими словами: «В лето 6523 Ярослав же Князь Велико-Новграцкий, слышав еже, отец его (Владимир) умре, а Святополк седе в Киеве, избив Бориса и Глеба, собра Новгородцев и Варяг, и пойде на брата тово убойцу своему брату, Святополка, и сошедшимся им на Алте реце, бысть сеча зла, и победи Ярослав Святополка, и побежа Святополк в Чехи и Ляхи, гоним гневом Божиим, и разседеся земля и пожре его между Чехи и Ляхи, яко Дафала и Авирона».
      Молотковский список оканчивается следующими словами: «В лето 7187 бысть чудесе от Пресвятыя Иконы Собора Пресвятыя Богородицы, во Святей сия обители Славного Рождества Богородицы, иже на «Михалице, что на Млаткове: А прииде некая жена Татиана очима болящая и десною ногою и молящеся сему цельбопостному источнику, Иконе Собора Святей Пречистой «Богородицы, здрава бысть. Беже та жена от Веси Белыя».
      Далее следует выноска: «Того же лета прииде посланный от царствующаго града Москвы Кирил(?) Митрополит и бе тяжко тогда обителем, давати бо тому кормы и подводы. Он же поучи людии довольно!
      Из самого фолианта летописи видно, что в нем не достает начала и окончания. Летопись писана полууставом, а внизу по листам деланы отметки: «Литопись Млатковская» (1).
      При обозрении этого нового списка Новгородской летописи, согласно правилам исторической критики, непременно должны возникнуть следующие вопросы:
а) К какому именно времени относится самый список?;
б) Кто писал его? хотя бы это для нас было и все равно, кем бы ни писана летопись Молотковская;
с) Не есть ли это список с какой-либо из известных уже нам отечественных летописей?
Вот вопросы, которые должно разрешить мне, и вот мои ответы на оба первые вопроса.

      Список Молотковский по формату, буквам и слогу, бесспорно, относится к концу XVII века, что усматриваем из окончания рукописи.
      В отношении же того, кто именно писал эту летопись, находим следующую выноску, сделанную конечно писавшим самую летопись, именно при повествовании о нашести Суздальцев сказано: «В лето 6677 при Новгородском Архиепископе Илье, приидоша Суздальчи, а с ними 72 Князя, и сотвориша брань с ними Новгородцы; оградиша тыном град и пожгоша посады, не щадя и Святых Божиих церквей». Далее повествование о нашествии суздальцев идет уже согласно во всем Софийского списка: на полях отметка сделана так: «Се аз Петр писал иже повидаше мне ницый от честных отец».

       Итак, мы теперь знаем имя писавшего Молотковскую летопись.
Название самого списка и отметка, сделанная писавшим ее, достаточно убеждают нас, что летопись писана кем-либо из духовенства Михалицкого, или Молотковского монастыря; более этого ничего определить невозможно, но даже, как об этом вышесказано, ни к чему и не ведет.
     Обратим теперь внимание наше на то, как писалась, или лучше сказать списывались наши летописи, и с какой точки зрения смотрела на этот труд наша древняя, даже допетровская Русь?
     Не для света; не для славы, предпринимал этот труд у нас какой-нибудь мирный отшельник уединенной обители, или усердный поп грамотей: напротив того без всякой житейской цели они писывали собственно для себя с известных уже списков наших отечественных летописей и дополняли их предметами или им известными, или даже современными. Философский взгляд, историческая критика также не известна была списателям летописей, как историкам нашего времени многие темные места Удельного и Монгольского периодов…
     Часто едва упоминали слегка, как бы мимоходом, о каком-нибудь важном политическом событии, наши грамотеи летописцы, или списатели летописей не жалели фраз для описания разных легенд и подобных предметов, как бы, например, что владыко такой-то на такой-то колокольне крест вызолотил; поставлена такая-то церковь и тому подобное. Кроме того эти переписчики летописей, внося в свои списки все без разбора, не умели отличать даже примечаний комментатора от слов автора; что находили в подлинном манускрипте замеченным на краях, то вносили без разбора в текст, вероятно, предполагая невнимательность и незнание читателя, потому что многие из этих списков писались иногда и по заказу другого лица. Но нет, у нас на Руси это было от собственного невежества тогдашних переписчиков. Умышленных обманов и того ученого воровства-кражи не было, а если попадаются нам где и слишком украшенные предания, то они, поверьте, не выдуманы... Скромные наши переписчики, писавшие, как выше сказано, для своего собственного обихода, или впоследствии по заказу какого-нибудь лица, для подобной же цели, не сказывали даже своего имени.

     Обратимся опять к повествованию Молотковской летописи о нашествии суздальцев на Новгород в 1170 году.
     «Оградиша тыном град и поджоша посади, не щадя и Святых Божиих церквей». О сожжении посадов или предместьев Новгорода во время осады суздальцев ничего нет ни в одном из известных нам списков отечественных летописей, а писавший Молотковскую летопись говорит о себе в первом лице: «Се аз Петр писал, иже повидаше мне от Честных Отец», т. е. с какого-нибудь предания. На этот раз списатель, однако же, не руководствовался ошибочным тогдашним порядком исторического изложения, но объясняя или внеся в текст изустное и, может быть, на чем-нибудь основанное предание, в выноске, или своем комментаторе; оговорил, что ему сообщено оно от достоверных людей. Предание это, не утверждая за истину, очень могло быть справедливо и достоверно, если сообразить весь ход настоящего события.
     Решившись защищаться против многочисленных врагов, не согласившихся ни на какие условия о мире, Новгородцы, в этом случае были собственно греки при Термофилах; им оставалось: или отсидеться в стенах родного города в виду обожаемой Святыни, или умереть со славою на родном пепелище. Они избрали то и другое, и потому, найдя оборонительную войну необходимою, даже единственным средством против грозного ополчения целой России, предводимого князем Мстиславом, сыном Святого Андрея Боголюбского.
     Немедленно укрепляли Новгород, оградили тыном или детинцем: сделали насыпи и вал. Тогда, как гражданское правительство приводило Новгород в осадное положение, архиепископ Илья или Иоанн, возбуждал Новгородцев на последнее усилие к защите отечества. В это время народного энтузиазма и той твердой доблестной решимости, Новгородцы могли выжечь все; предместья или посады, находящееся за валом, не пощадя ни Святыни, ни домов своих. То же самое должно было бы произойти и в наше время, как прямой закон стратегии в случае обороны укрепленных городов.
     Если это именно происходило, в таком случае летопись бывшей Михалицкой обители, или нынешней убогой Новгородской приходской церкви, бросает новый луч на историю осады Новгорода в 1170 году.

     Теперь следует рассмотреть вводные места Молотковской летописи, включенные писавшим летопись. Это собственно сказание, относящееся до Михалицкой обители.
     «В лето 6707, виде Княгиня Ярославля Елена сон: явися бо тогда Преподобный отец наш Михайло Малеин, и постави Княгине церковь Пресвятыя Богородицы и обитель на Михалице».
Это место в Молотковской летописи, хотя и противоречащее прочим спискам летописей, само по себе очень темно, потому самому, что церковь Святого Михаила Малеина на исходище или улице своего имени, существовала гораздо прежде, но здесь должно понимать, что это говорится об основании Михалицкой обители и о построении Рождественской церкви, которую назначил соорудить Новгородский архиепископ Мартирий в 1199 году.
 
     Потом следует описание чудес, бывших в Михалицкой обители.
     «В лето 7087 Апреля в 16-й день на Страстной недели в Великий Четверток, тогда убо во святей той день, Божественный Тайныя Вечери Христовы, привезена бысть во сию Михалицкую обитель Честнаго и Преславнаго Рожества Пресвятыя Богородицы дева некая именем Варвара, дщи единаго от больших людей Новограцких. (Игнатьева) осмь бо лет разслабленна сущи, токмо ползновением по земле влечашеся, люто бо болеша и та убо моление теплое принесе во святем храме Рожества Пречистыя и Преблагословенныя Богородицы пред святым ея Образом и абие изцеление получи; и «Святаго тела и Крове Христовы ту причастница бысть, стоящи сама о себе здравствующи, якоже ни коли болевша, и пребысть во обители до кончины своея и постригошася, а сродницы ея милостыню даваша. От того бо лета уставися в Среду Святыя недели хождение со Кресты и молебная правити пред Образом тем чудотворным Рожества Пресвятыя Богородицы монастырским попом не отложно».

     В другом месте летописи следует подобное же чудо:
     «В лето 7093 иуния в осмой день, прииде жена некая Катерина, дщи Перфириева, супруга бяше Ратаева, Веси Желкуновския, и та одиннадцать лет слепотою страждующе и пришедше в обитель сию Михалицкую в церкви Собора Пресвятыя Богородицы у Святаго Чудотворца Николы, да у Преподобного Отца нашего Михаила Малеина, молящися, здравие милостию Божию и свет уличи.

     Вот как передает Молотковская летопись об известной опале рода Романовых:
     «а Царь Государь Федор Иванович приказал Престол и Державу Царственную принять племяннику сестры своей, а своему брату сродных, Царицы Анастасии Романовны брата Никиты Романовича сыну Федору (иже после на Москве Патриаршествова, и его же Царь Борис Годунов неволею постриже), а Царь Борис Годунов, егда воцарися, сгуби неповинно весь род той и бысть ужас в народе от тоя опалы и суда разбойническаго: любяже бо до зела Романовых».
Нет ни малейшего сомнения, что современники оплакивали гибель невинных, но доблестных Романовых, обожаемых народом, но ни кто, как высшие сословия должны были быть поражены опалой знаменитого, древнего боярского рода. Члены дворской аристократии не могли же беспрестанно ожидать подобной участи? Это все оправдало последствие. 0ружие, избранное Годуновым для ограждения себя и своего рода на престоле Рюрика, против настоящих или мнимых, происков олигархов, послужило оружием для собственной его гибели…

     Теперь повествование о кончине царя Бориса:
     «Умре Царь Борис, сам ся отради ядом; нецыи же яко уморен от ворог: и пронесеся о нем на Руси такая речь: уподобиша лисице, правительствовал, яко лев или паче рещи волк, а умре яко пес. Поделом бо и мзду приим».
Догадка, что Годунов погиб и мог погибнуть от тайных, но приближенных к нему врагов, могла быть на чем-нибудь основана, даже на слухах и народных преданиях, хотя по большей части недостоверных; но член современного духовенства не выразился бы так о несчастном Годунове, потому что Годунов покровительствовал духовенству, и духовенство до конца его жизни ревностно содействовало предприятиям царя Бориса; действовало на умы при вступлении его на престол.

     Здесь выписываем еще из летописи о Лжедимитрие:
     «Назвася вор Гришка Отрепьев в литве Царевичем Димитрием Иоанновичем Углицким, где он богопреступник и попратель к Латинам и Лютором пристал, хотя церкви Божия на Костелы Латинския, Люторския да жидовския превратите. А обольстил он Гришка Московской народ, и на Царство на Москве седе и т. д.».
     Писавший Молотковский список, передав по-своему произволу рассказ о самозванце, заимствовал его, кажется, слово в слово с какой-нибудь из окружных: грамот патриарха Иова во время войны царя Бориса с Лжедимитрием в 1605 году, например в грамоте Иова Сольвычегодскому Введенскому монастырю о ежедневном молебствии по случаю этой войны сказано: «а Гришка к Лютором пристал: хочет святии Божии церкви изтребить а Костели Латинския, да Люторския, да Жидовския поставите»(2).
     Подобные грамоты тогда рассылались по всем епархиям, монастырям и церквам.
Наконец, пропуская те места летописи, где события списаны слово в слово с известных уже списков, находим опять повествование о местных событиях, например о чудесах, бывших в Михалицком монастыре или нынешней Молотковской церкви, которые и выписываю из разных мест Молотковского списка.

     В лето 7179 приидоша две жены, очима боляшия, и молящеся в храме Собора Пресвятыя Богородицы и абие здравие милостию Пречистыя Богородицы даровася и свет улучиша. Бе же тогда день Благовещения. Того же лета, месяца и день девица некая Пегагея, да жена велиими болзнями исходяще (кровоточивые) изцеле. Того же лета Апреля в 6 день изцеле жена некая Варвара разслабленная. Того лета и месяца в 20 день изцеле жена некая Матрона от града Корельскаго. В тойже день изцеле Евдокия Конюховская, пять лет десною рукою не владевшая. Тогоже лета Августа в 12 день принесен бысть во обитель сию слепый отрок Димитрий трех лет, и изцеле. Лета 7185 Августа в 12 день, отрок Авраамий от Щитенскаго исходища, руками скорченной и девица Настасия слепая сущи оба здрави бысть молитвами Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы».

    Краткость статьи, не дозволяет объяснить: в каких именно местах писавший Молотковскую летопись, как-то по сделанному мною сличению ее с прочими списками усмотрено, придерживался таковых списков наших летописей, как-то: Софийского, Ипатьевского и Голицынского; но, объясняя некоторые места, дополненные более или менее писавшим Молотковскую летопись, мне остается разрешить последний вопрос: не есть ли Молотковская летопись список с известных уже летописей – тем более, в Новгороде существовал в XVII и XVIII веках обычай, что многие церкви и монастыри имели у себя списки Софийского временника, и этим-то самым спискам давали они названия по именам самых церквей и обителей.
     Точно такой список Софийского временника сохранился и находится в ризнице Николаевского Новгородского собора под названием Никольской летописи; но здесь этот вопрос, относительно Молотковской летописи, сам уже собой разрешается,— тем, что писавший летопись, придерживаясь буквально Софийского, Ипатьевского и Голицынского списков; составляя так сказать из всего этого свой собственный исторический сборник,— дополнял многие его места известными ему сведениями и преданиями.
     Обратим наше внимание на то, в каком виде дошли до нас многие списки летописей, например, самый древний из них Несторовский, беспрестанно впоследствии дополняемый и часто искаженный переписчиками. Здесь же хотя и есть места, сходные с Софийским и другими объясненными списками, но при всем том список Молотковский, своими вставочными местами, заимствованными даже, может быть, с каких-нибудь комментаторов, сделанных кем-либо на подлинном фолианте того списка летописей, которого придерживался писавший Молотковскую, заслуживает всякого любознательного внимания.
     Объяснив все это, мне остается одно — сказать свое решительное мнение, свой окончательной приговор, о новом неизвестном поныне списке летописи, названном – Молотковский.
     Я скажу его, и скажу так, как я только мог понять его, понять после строжайшего обозрения самого списка, наконец, после сличения его с другими известными списками летописей.

     Так после всего этого я именно утверждаю, что летопись по списку Молотковскому заслуживает во многом отношении даже некоторое преимущество пред многими другими подобными списками наших летописей.

     Теперь оканчиваю тем, справедливо ли мое мнение о Молотковской летописи?
Так справедливость моя в этом случае окажется еще более при издании самой летописи. В противном случае я требую, сам против себя, справедливого, нещадного суда здравой исторической критики...

                Р. ИГНАТЬЕВЪ.

____________________
Приложения:
(1) Летопись Молотковская приобретена мною после г-на Кисленского, доставшего ее от бабки его монахини Духовского монастыря.
(2) Акты археологической экспедиции. Т. II. № 28.

Источник: газета «Новгородские губернские ведомости». 1849. Часть неофициальная. № 33, 13 августа. С. 149–153.


Текст публикации подготовил А. Одиноков.