Кровяные часы поэта Владимира Плющикова

Владимир Плющиков

Божьи коровки

 Посланник богов безымянных, увы, не промазал,
 На лазерный, видно, сменил допотопный прицел.
 И небо, которое только что было в алмазах,
 Свернулось в овчинку, и краешек чуть заалел.
 Лишь капельку крови поймал я ладонью неловко.
 Скатилась она в придорожную липкую грязь…
 …И крылья расправив, взлетела, как божья коровка,
 И мир накренился, позволив ей в небо упасть…

 Свет клином сошелся, в тот свет отразившись наивно,
 Я богу молился, и тут же дерзил сгоряча.
 Звенящие капли июльского тёплого ливня,
 Обрывок пространства и время с чужого плеча.
 В чем мать родила, я стоял на коленях устало.
 Великая честь - превратиться в безликую часть…
 …Казалось, что небо на землю некстати упало,
 И мир накренился, позволив мне в небо упасть...

 Сбежать бы, исчезнуть, уйти подобру-поздорову.
 Презреть суету, и томление духа, и тлен.
 Десятки, и сотни, и тысячи божьих коровок,
 А, может быть, капелек крови из вспоротых вен
 С ладоней моих обреченно взлетали навстречу
 Заре восходящей грядущего судного дня…
 …Дробились минуты, пространство давило на плечи.
 И мир накренился, и небо упало в меня…


Есть стихи, которые не может "смыть" даже виртуальный поток публикаций всё новых и новых произведений - и, соответственно, забвения старых. "Божьи коровки" Владимира Плющикова - из числа таких стихов. Это похоже на островок бессмертия посреди тленного мира. Писать о таких стихах неимоверно сложно. "Экзистенциальная" поэзия - так, наверное, можно сказать о "Божьих коровках". Мир обмакнулся в перо поэта, чтобы перо обмакнулось в его мир. "Пограничье между мирами", по выражению Клайва Льюиса, до предела насыщено у Плющикова жизнью, смертью, молитвами, смешанными с богохульствами, иронией и самоиронией. "Великая честь превратиться в безликую часть" - звучит как звонкая пощёчина существующему миропорядку.

 Конечно, было бы лучше, если бы В.Плющиков почаще писал стихотворения такого уровня, как "Божьи коровки". Но есть стихи, которые пишутся не каждый день. Для того, чтобы возникло такое стихотворение, наверное, должны сойтись какие-то звёзды в душе поэта. А, может быть, поэт способен написать такие стихи только тогда, когда он глядит в бездну, и бездна тоже целится в него своим "лазерным прицелом".

 "Божьи коровки" глубоко метафизичны, и в этом - несомненное достоинство стихотворения. Автор нигде не уточняет, ранен ли его герой неприятелем, или же сам кончает счёты с жизнью. Это создаёт предпосылку для самого широкого толкования стихотворения. Факт гибели человека часто нам важнее обстоятельств гибели. Но я не убеждён, что у Плющикова речь идёт именно о гибели. Может быть, герой потерял много крови и постепенно теряет сознание. Вполне возможно, его успеют отвезти в больницу и спасут. Но это будет уже в следующей стихотворной жизни. Если же вдуматься в стихотворение попристальней, то смысл получится такой: большой разницы между убийством и самоубийством нет, поскольку самоубийство - всегда дело рук "безымянных богов". Что бы там ни говорили по этому поводу ортодоксы безымянных церквей.

 Поэт мастерски превращает аллюзии в авторские метафоры. Овчинка, в которую сворачивается его небо, воистину стоит выделки! "Безымянные боги", отсылающие нас в мир Говарда Лавкрафта и Урсулы Ле Гуин, здесь - метафора иероглифов судьбы. А "небо в алмазах", взятое напрокат у Чехова, сворачивается в овчинку из русской пословицы. Но Бог с ними, с классиками и первоисточниками. Если бы поэт был только аллюзионистом, я думаю, цена его произведениям была бы невелика. Но Плющиков создаёт кинокартинку, где идиомы переосмысливаются и работают на замысел стихотворения. Вспомним, как мастерски умел это делать Владимир Высоцкий! Прежде всего, удивителен сам образ божьих коровок. Можно сказать, что на нём держится всё стихотворение. Кровь раненого человека иногда, презрев закон всемирного тяготения, течёт не вниз, а вверх. Более того, она даже фонтанирует, что и помогло поэту создать по образу и подобию такую удивительную аналогию с божьими коровками. Герою Плющикова, по пути к Богу, являются божьи коровки, как предвестницы свидания.

 Читая это стихотворение, не можешь избавиться от ощущения, что это мистика очень высокого полёта. Но мистика эта - чисто художественного свойства, мистика метафор. Особенно впечатляют "обратные" метафоры - когда то, что было в предложении простым дополнением или обстоятельством места, становится подлежащим. И непонятно, небо ли падает на героя, или же, наоборот, герой падает в небо. Я думаю, всем памятна сцена из кинофильма "Летят журавли", когда раненый герой Алексея Баталова теряет сознание и падает. И что-то невероятное происходит с пространством, точь-в-точь как в стихотворении Владимира Плющикова.

 Листая стихотворения Серебряного века, я неожиданно поймал себя на мысли, что большинство из них - достаточно среднего, хотя и приличного уровня. И, наверное, если бы не было единичных вершинных произведений, может быть, никто бы и не заговорил о таком явлении, как серебряный век русской поэзии. Так вот, я не думаю, что время, в которое мы с вами живём, чем-то отличается от других времён. И как здорово, что есть произведения, на которых задерживаешься взглядом. Произведения, к которым хочется возвращаться.