Насквозь
Мой кот умеет разговаривать. На каком-то своем, иностранном для меня, языке. За десять лет жизни под одной крышей мы научились кое-как объясняться интонациями, взглядами и жестами. Дальше дело не двинулось, но это нам не мешает. Он с другой планеты, полон горечи и плохо скрываемого презрения к аборигенам. Я - из другого измерения и тоже не понимаю, как и зачем оказалась здесь. Самое страшное в нашем недоумении - привычность.
Зачем нас держит этот нелепый серый город, бог весть. По молодости мы искали знаков, вопрошали о смысле то соборные купола, то библиотечные залы, то каменных истуканов на главной площади. Вместе с ранней сединой пришла свобода не заботиться об этом, а просто изживать день за днем. И я, и кот знаем: наше пребывание здесь не вечно. Кот иногда стремится удрать вверх по лестнице - к двери запертого чердака. Я каждый раз нахожу его там неотрывно смотрящим на тяжелый навесной замок. Однажды прилетит звездолет и сядет на нашу крышу. Но как же мой кот выйдет к соплеменникам, если ключ от проклятого замка - у стервозной старухи с первого этажа?
Город не отпускает, как ловушка, как замаскированный лабиринт. Где-то в его глубинах спрятана дверь, за которой - выход в мое измерение. У меня когда-то был адрес, но я его прочно забыла. Время от времени, на какой-нибудь маленькой улице ближе к окраине, меня охватывает странное чувство, что я уже бывала здесь. Что сейчас вот за тем поворотом будет старый дом с палисадником, и если войти в пахнущий подгнившим деревом подъезд, то увидишь обитую дерматином дверь, и, может быть, за ней...
Нет за поворотом никакого дома с палисадником. Если когда и был, давно уже снесен, а место застроено пестрым новоделом, и на каждом подъезде - кодовый замок или домофон.
Когда после зимы приходит первое ощутимое тепло, мы с котом отправляемся к морю. Море ненастоящее, на дне его - затопленные деревни, но об этом мало кто вспоминает. Лед некрасиво трескается, снег ноздреват, из мокрого песка торчат перекрученные пальцы сырых коряг, выброшенных волнами на берег еще в прошлом году. Пахнет костровым дымом: воскресное солнце выманило из дому не только нас. Слышатся истошный собачий лай и возбужденные детские голоса. Кот невозмутимо сидит у меня на плече - пять килограммов живого веса - и скептически щурится на обласканный солнцем пейзаж. Близость собак больше раздражает его, чем тревожит. От налетающего ветерка по серой шубке гуляют маленькие волны.
Здесь гораздо меньше народу, чем в центре города, и можно наслаждаться - пусть условным - одиночеством. Солнце пригревает, невдалеке шуршит и потрескивает лед. Кот дергает ухом, зевает, открывая ветру длинное розовое нёбо. Я выбираю корягу почище и сажусь, он тяжело спускается мне на колени, смотрит вниз, принюхивается. В песке видны остатки давнего костра. Если долго живешь в сером каменном городе, намного острее хочется живого огня и чистого ветра. Я вспоминаю газовое марево над мостом через реку, забитом автомобилями в час пик, и меня передергивает. Кот понимает это по-своему - спрыгивает на песок и, обернувшись, глядит с высокомерным укором. Инопланетянин, что с него взять.
Далеко от берега темнеют две длинные полыньи. К ближней ведет одинокая цепочка следов. Туда, а не оттуда. Впору задуматься, но меня отвлекает шорох за спиной. Я оборачиваюсь и понимаю, что реагировать уже поздно, остается лишь смотреть. Кот тоже это понимает и тоже смотрит на крупную рыжую псину, вальяжно выбравшуюся из кустов. Под гладкой лоснящейся шерстью перекатываются мускулы. На невыразительной тупоносой морде - ни намека на удивление, испуг или хотя бы банальный интерес. Пёс в добротном ошейнике, но хозяина что-то не видать...
Кот смотрит на пришельца, замерев. Одна его лапа так и осталась в воздухе - он, видимо, собирался ее лизнуть. Это похоже на стойку охотничьей собаки и было бы забавно, если бы "добыча" не обладала челюстями, способными мгновенно превратить кошачий хребет в костяное крошево. Где хозяин этого чудища, черт возьми?
Противники глядят друг на друга, и я боюсь малейшим движением нарушить призрачное равновесие. Собачье ухо поворачивается, будто живет отдельной жизнью. Потом и я слышу этот странный для город звук. Глиняная свирель.
Ее обладатель идет вдоль берега, на нем длинный темный плащ с разлетающимися полами. Ветер треплет серебристые волосы: незнакомец уже не молод. Он не зовет, не ищет, не смотрит по сторонам - знай себе играет на своем диковинном инструменте. Пес теряет к нам последний интерес и неторопливо трусит к музыканту. Пристраивается рядом, будто и не убегал.
Музыка довольно приятна, но не завораживает. Она хрипловата и чужеродна. Человек, выдувающий ее из легких, случайно проходит сквозь наш мир, и непохоже, чтобы что-то могло его остановить. Если кто и попытается, пес позаботится о хозяине...
- Идем за ними? - спрашиваю я у кота.
Он вспрыгивает рядом со мной на корягу и начинает яростно вылизываться. Когда-нибудь за ним прилетит звездолет с далекой планеты. Что ему какая-то свирель?
Музыка еще довольно долго парит в воздухе, а потом тает. Только следы собачьих лап на песке и подтаявшем снегу говорят о том, что встреча не приснилась. Налетает прохладный, слишком прохладный ветер... Просто космически холодный.
- Домой! - командую я и сажаю кота на плечи. Он не возражает, наоборот, всем видом показывает, что с него довольно приключений. Все еще откуда-то тянет дымом, но голосов уже не слышно.
Мы возвращаемся в город, полный машин, людей, собак и прочих созданий, живых и рукотворных. Мне вдруг мучительно хочется почувствовать запах черемухи, но до него еще далеко. Чудится, за следующим поворотом глазам откроется дряхлый дом с палисадником... Я не без труда обуздываю разгулявшееся воображение.
Когда мы едем через мост, уже почти темно, и трудно разобрать, какие огни горят в небе, какие на земле, а какие - лишь отражения первых и вторых в черной речной глади. Автобус ползет медленно, старый мотор гудит и постанывает с болезненной хрипотцой. Огни плывут за окнами, и весь город плывет, и путь его пронзает этот мир насквозь, уводя в неизвестность, и нет прошлого, не разглядеть будущего, только сегодняшний день, настоящий миг в фокусе, а остальное - смутно, зыбко, размыто...
Мы с котом понимающе переглядываемся.
Свидетельство о публикации №213011401782
Очень хорошо. Спасибо!
Владимир Эйснер 21.09.2018 20:22 Заявить о нарушении