дорога, горы и любовь. гл 4. А вот и горы. 2. Умны

2.Умный в гору не пойдет.

 Первый день похода в горах – это пытка, проверка на выносливость и, главное, на одержимость, проверка, как сильно ты хочешь идти дальше, любоваться горами и общаться с тем небольшим количеством людей, которых и звать-то как не знаешь. Было бы странно, если бы дорога в горах шла не в гору, с этим, хотя было нелегко, приходилось мириться,  но канатная дорога, мертво висящих кресел, которых   мы то и дело могли касаться руками, воспринималась не иначе, как издевательство. 

 После коротенького привала с сухим пайком,  двинулись дальше, надо было успеть до ночи дойти до места стоянки с ночевкой.  Пока шли, встретили две группы туристов, возвращающихся в лагерь после похода. Поравнявшись, мы становились в линию друг против друга и по команде инструктора по очереди выкрикивали приветствие, которое заканчивалось тройным  «Физкульт-привет!». Шедшие нам навстречу, сплоченные несколькими днями похода туристы кричали дружно и четко, мы же – кто в лес, кто по дрова. Но традиция эта мне понравилась и, когда мы обтертые горами,  шли назад, то уже наш « физкульт – привет» звучал, как после спевки в хоре.   

Уже темнело, когда был объявлен привал. Казалось - сейчас упаду и так   до утра – никаких палаток сил нет ставить, о еде даже думать не хочется, хочется только застыть и не двигаться. Но, когда рюкзак в половину моего веса был сброшен, появились желания и откуда-то взялись силы.   Прежде всего, поставили палатку. Палатка была на двоих, мне попал в напарники крепыш Степа из Ленинграда, он был невысокого роста  широк в плечах и с выраженной мускулатурой. Со Степой мы сдружились сразу, быстро поставили палатку, растянув её камнями, а не колышками, как это делали обычно у себя  в лесах да степях,  расстелили спальные мешки и  отправились собирать со всеми хворост.   Кавалеры, помогали ставить палатки своим  дамам, я хотел было тоже поучаствовать, но помнил серьезную установку, данную мне одним  из кавалеров, он же староста группы, о том, что девочки все распределены и что-либо менять уже поздно. Я решил подождать случая и сделать так, чтобы она (я уже выбрал – это была Катя, совершенная блондинка с карими глазами из Свердловска) сама обратила на меня внимание, а там посмотрим. Я знал: если я обратил на нее внимание, значит, она тоже меня заметила.

-   Господи, та яка ж я дура старая, это же надо было послухать оту Вальку и припереться сюда, в оци горы, будь они неладны. Ног не чую, оно мне надо такое, - причитала Галя-хохлушка, сидя на своем спальном мешке, разглаживая от невидимых складок вытянутые впереди себя ноги. Она ни с кем не разговаривала, никого не знала, но и молчать тоже не могла, она вынуждена была стерпеть пытку молчанием и молчать целый день, таща при этом на спине мешок полный вещей и консервных банок. Терпению её пришел конец, даже не столько терпению, как невозможности излить душу, излить - и все, без разницы на кого, главное она должна выговориться, выплакаться, чтобы потом можно было накапливать новый материал для плача. Но в этот раз Галя не шутила, она была раздосадована  и расстроена  не на шутку  и уж, конечно, ни о каком продолжении путешествия для нее не могло быть и речи. – И это называется отдыхом: спать на   каменюках в каком–то мешке, а есть я должна консервы с сухарями и похлебку, что наболтает ота дивчина, та она хоть яечню жарила когда-нибуть, она хоть картоху сварить сможет? И я должна оту баланду есть, за свои деньги, между прочим. Ото так мэни и надо, экзотики захотелось, не-е-е-е… с утра буду умной, хай молодежь в горы лазит, я назад, там хочь столовка есть, - продолжала Галя беседу сама с собой, но так, что слышно далеко было.

Молодые туристы высокомерно усмехались   примитивности,  казавшейся им подстарковатой  Гали, супружеская пара, ровесники Гали, смотрели на нее с осуждением такого её поведения, инструктор не реагировал никак и даже не пытался уговаривать или что-то объяснять – он знал, что утром всегда из любой группы несколько человек возвращаются в лагерь, чувствуя себя не в силах идти дальше. Был с нами еще один турист - высокий, крепкого телосложения, даже поджарый, он был много старше всех и, как потом выяснилось, был преподавателем ленинградского университета, еще он был опытным туристом и здесь, именно на этой базе, был уже не первый раз, инструктора он знал по прежним своим приездам.  С рюкзаком он стоял   прямо, почти не согнувшись, когда я пытался сделать так же, меня сразу переворачивало назад и я тут же снова сгибался, загоняя под себя центр тяжести.

Тем временем все туристы уже обустроили свои палатки и собирались у, разведенного дежурными,  костра.  Располагались на своих спальниках вокруг костра диаметром таким, чтобы все поместились, перезнакомились они еще в лагере за те два дня подготовки, когда слушали лекции о том, как вязать узлы и не свалиться в пропасть, еще делали небольшие тренировочные походы недалеко в горы и, конечно, собирались вечером в клубе, где на танцах знакомились уже вплотную под музыку, которую, шкрябая иглой по пластинке, извлекал затасканный проигрыватель  под названием «Юбилейный». 

 Я не успел сблизиться ни с кем, кроме Степы, своего сожителя по палатке, он тоже опоздал, хотя меньше меня,   мы успели сдружится и держались друг дуга , здесь само собой  становилось ясным, что нельзя быть одному – надо быть с кем-то и в то же время со всеми. Мне всегда не хватало физической силы, как аргумента в разборках на улице, и потому из-за недостатка объема бицепсов приходилось убеждать и доказывать свою правоту только словами, а это трудно и на улице особенно,  совсем другое дело убеждать кулаками – дал в челюсть – и не надо   никаких доказательств, почему-то такое действие убеждает сразу. Может быть, именно поэтому всегда тянуло к дружбе с теми, кто физически чувствовал себя вполне уверенно и у кого оценивали возможности не столько его интеллекта, как   бицепсов. Степа был как раз таким бицепсом и, хотя здесь будто и не  было угрозы насилия, но ощущение физической поддержки все равно помогало и в мирных диспутах, а уж тем более конфликтах -  понимая, что за тобой стоит бицепс, от тебя уже не отмахнутся, как от мухи, потому что силу уважают с первого взгляда, с интеллектом все сложнее – пока будешь умничать, запросто схлопочешь в нос, а с разбитым носом уже не до интеллекта, - бежать надо. Уважаю силу, уважаю все, чего нет у меня и что хотелось бы иметь.

Как тут не вспомнить случай, бывший, когда еще ходил в школу, в 10 класс. Было это зимой.  Шли мы с приятелем, с тем самым, с которым ведро выносил строевым шагом, со школы домой.  Он очкарик и я очкарик, а очкариков в нашем рабочем краю не особо чтили, они вызывали раздражение, их считали носителями некоего превосходства над остальными, а очки служили метками такого превосходства. Подходим к перекрестку с дорогой, вдоль которой стоит  пятиэтажка приятеля, до его подъезда рукой подать. Перед дорогой группа ребят примерно нашего возраста, поравнялись с ними и вдруг – удар, еще и мой приятель уже на снегу и его буцают ногами. Я никогда не дрался, совсем не по этому делу,  понимаю, что помочь ничем не могу, разозлю только эту свору еще боьше. Стою, смотрю, жду, когда закончат. Они закончили буцать приятеля и накинулись на меня, сразу сбили очки, но мне хватило зрения увидеть, что приятель поднялся и кинулся на утек, теперь можно бежать и мне – теперь никто не скажет, что я бросил товарища, товарищ уже вне опасности. Я вырываюсь из окружения и бегу за ним следом. 

Я всегда с удовольствием сходился с людьми физически сильными, с ними я чувствовал себя уверенней, они тоже охотно шли на контакт со мной. Так и сейчас – контакт со Степой был легким и мы с полуслова понимали друг друга, не было разногласий – что и кому делать в нашем общем хозяйстве.

Ждали ужин, кто читал захваченную с собой книгу, кто разговаривал в полголоса, Галя-хохлушка затихла и думала о чем-то своем, супруги литовцы сидели особняком около своей палатки – их сразу можно было выделить на общем фоне туристов, Катя со своим по распределению парнем уединились от всех  и  скрылись в зарослях   в стороне от общего лагеря,  видно их не было. Мне почему-то защемило в груди, да так, будто это с моей девушкой гуляет, сразу ставший мне ненавистным, и ничего с этим я сделать уже не мог, парень Стас – студент из Саратова. Не мог никак я смириться с тем, что лучшая девушка похода изолирована от меня и, да еще вдвоем с кем-то, да еще в кустах. Пусть числится за кем угодно, но пусть будет здесь, рядом со всеми, думал я, понимая, что сделать для этого ничего не могу, разве что привлечь ее внимание   так, чтобы она не хотела гулять со Стасом, а держалась бы всей группы, потому что там есть я. Надо показать себя ей интересным. Жаль, мало у меня времени, они за прошедшие три дня в лагере, похоже, что успели сдружиться, может, и больше – уж больно откровенно уединяются вдвоем.

Продолжение http://www.proza.ru/2013/01/18/305