Лед И Камень. Глава 8

Глава 8.
Запах дыма лез в ноздри, раздражал носоглотку. Глаза болят, руки спутаны сзади – не дотянуться. В голове тяжело, как с похмелья.
Я помню, я все отлично помню! Шаман уставился немигающим взглядом, затем бесцеремонно саданул ребром кулака мне по темечку. Я отключился, но даже сквозь «наркоз Пирогова» ощущал, как ковыряются горящим прутом в моих глазницах. Я слеп?
От мысли, что могу остаться в вечном мраке, внутри непохорошело. Сердце словно сдавили холодными тонкими пальцами до синяков. Еще чуть-чуть, и меня б стошнило. 
Но тут услышал голос Лебедева. Шеф, как я понял, распоряжался подготовкой к отходу. Я сжался. Не стал бы Лебедев ходить просто так, если б со мной что-нибудь случилось! Значит?..
- Володь!
- Волков? Очнулся, что ли? Погодь, не шевелись! Сейчас шамана кликну…
- Володь, зачем нам шаман? Не надо шамана!
- Успокойся! Шаман просто снимет повязку с твоих глаз – сам ничего не трогай!
 - Интересно, как я могу что-нибудь потрогать, если связан по рукам и ногам?
Но Лебедев меня уже не слышал, ускакал в поисках шамана. Ничего не могу понять! Что сделал проклятый нерд с моими глазами?
Присутствие нерда я услышал обонянием, шаман сумел подкрасться бесшумным образом. Почуяв чужака, я напрягся.
- Лебедев, ты здесь? Володька! Не оставляй с этим один на один!
- Спокойно, Димон!  Ничего он тебе такого не сделает. Просто не дергайся, не мешай шаману, а я подойду минут через десять.
- Стой! Не уходи!
- Не дрейфь! – Голос Лебедева затерялся где-то за галдежом соплеменников.
- Что, Белый шаман, боишься?
- Еще чего… - я споткнулся на полуслове – нерд говорил на сносном русском языке, лишь немного шепелявя. Если я успел за прошедший день запомнить всего лишь десяток-другой слов первобытного племени, то какой-то там нерд-дикарь «обскакал» меня за много верст! Ох, как мы не  правы были по поводу недалекости ума первобытных предков! Уметь крутить колесико компьютерной мыши – еще не признак высокого IQ…
- Не шевели головой, Белый шаман! Будешь мешать – останешься без глаз.
Я ощутил, как мясистые пальцы с закостеневшими ногтями забегали по лицу, почти не касаясь – проявлялось лишь пронырливое тепло ощупывающей кисти руки. Повязка слетела неожиданно и резко. Тут же услышал приказ нерда:
- Закрой глаза! Открывай медленно, щурясь, осмотрись сначала через ресницы.
Ну, прям, как доктор распоряжается! Еще шкуры не вышли из моды, а все туда же… Кстати, я уже пошевелил глазными яблоками, убедился, что они, по крайней мере, в порядке, сидят, как им и полагается, в глазницах. Медленно открываю веки. Сумерки, вечернее небо – любимый мой цвет, распахиваю глаза, любуюсь звездами. Россыпь огоньков на темно-синем полотне. Завораживающе, будто падаешь в бесконечность.
Все нормально, глаза на месте. И только спустя несколько минут до меня начинает доходить: на носу нет очков! Вижу четко, мир словно приблизился, раскрылся сочными красками. Не может быть!
Я поднимаю голову, с удивлением оглядываюсь. Шаман-нерд бросает из-под тяжелых надбровных дуг насмешливый взгляд.
- Что? Без волшебных глаз лучше, Белый шаман?
-Ты это сделал? Как?
Нерд сплюнул.
- Какой ты шаман? У тебя есть волшебные талисманы. Но духи предков глухи к тебе. Без волшебных глаз, шкур и лап ты бессилен, как новорожденный волчонок. Но ты был там… Духи отпустили тебя… Ты взял Огненное Око. Я видел его у тебя. Духи выбрали тебя. Пусть будет так.
Честно говоря, для меня абракадабра нерда так и осталась непонятной. Духи, предки, огненное око – у каждого народа свои предрассудки. Чего уж говорить о первобытных племенах? В одном неандерталец прав – без вещичек цивилизации двадцать первого века, здесь мы, пришельцы из будущего, никто. И единственное, что для меня становится загадкой – как может первобытный шаман быть мастером группового гипноза и проводить сложные операции на глазах? Конечно, человек уже и в это время существует не первый десяток тысяч лет, накопился какой – никакой опыт… Но… чтобы… Чушь какая-то! Только вот некогда пока разбираться во всем этом. Пора!
Лебедев окликнул меня.
- Волков, жив? Беги вещички принимать! Фонари наизготовку – идем первыми, союзникам дорогу освещаем. Кречетов! Нож мой еще не потерял? Смотри у меня! Всем проверить наличие и исправность личного оружия! Волков, за тобой молоток еще!
Умеет шеф развеять сомнения и страхи. За потоком указаний забываешь о приученных насекомых в голове, мозги переключаются на стадную волну – есть вожак, вот он за тебя и подумает. Взять фонарь? Есть! Проверить нож? Есть! Молоток еще? Есть! В колонну по два? Есть! Пошли? Пошли, так пошли…
Идем в том же порядке – авангард впереди, подстраховка позади, основная группа в центре. Светом фонарей освещаем лишь то, что непосредственно под ногами, чтобы отблесками «зайцев» не привлечь внимание потенциального противника.
Часа через два я заметил, что мы после гипнотического сна идем, как заведенные – ни одышки, ни спотыканий, ни усталости. Рассекаем точечным пятном света пространство, из ниоткуда вдруг всплывают каменные глыбы, остроконечные гряды, овраги, рытвины. А мы, словно призраки, безмолвно протекаем сквозь все препятствия с одного метра пути на другой. Плывем, покачиваясь на волнах тьмы.
Паника у меня началась, когда ночь сменилась днем. Мы продолжали идти. Шли молча, бесшумно обходя препятствия, взбираясь на холмы. Я не чувствовал усталости. Мне не хотелось говорить. Не мучили ни жажда, ни голод.
Солнце встало над первобытным миром, щедро осыпало весенними лучами, растопило лед и снег. Шаги отмеряла размеренным чавканьем грязь. Пальцы ног зудели от сырости. Я хотел нагнуться, поправить носки, но не смог! Мое намерение словно сносило мощным потоком. Да-да! Именно намерение! Только я пытался нагнуться, как мысли все равно, что срывало ветром, уносило непонятно куда. Я нагибался, но при наклоне забывал, зачем нагнулся, тут же возникало беспокойство, немедленно перерастающее в панику – отрываюсь от коллектива! Вдруг останусь один? Или сделаю что-нибудь не так? Надо делать то, что делают все! Надо идти! Надо идти! Идти!
Но как только выпрямляю спину, мысли становятся в прежний ряд, возвращается память и намерение.
Впереди идут Мишка Кречетов и Володя. И я вижу, что с ними происходит то же самое. Какие-то беспричинные движения. То поднимут руку, подержат несколько секунд у головы, опустят. То нагнутся - выпрямятся. Присядут – подпрыгнут. Соплеменники же идут, не отвлекаясь, краем глаза я успел заметить, что кое-кто идет даже с закрытыми глазами, но вовремя и без заминки обходя препятствия.
Объяснять и думать о происходящем не хотелось. Придем, и на месте разберемся, что к чему. Лебедев разберется, выдвинет опять какую-нибудь гипотезу, обсмакует ее и приведет доказательства покруче, чем у теоремы Пифагора.
А пока, по примеру соплеменников, попробовал пройтись с закрытыми глазами.  Несколько минут я чувствовал напряжение – пройдитесь по пересеченной местности с закрытыми глазами, и вы поймете меня.
Темнота под закрытыми веками рассеялась неожиданно. От увиденного захватило дух! Сон ли это, грезы ли дремы, но впечатления настолько яркие, будто все происходит наяву. Помните строение глаз у мухи или стрекозы? Сотовая панорама. Так вот, окружающий мир предо мной предстал через призму сотовой панорамы. Я вижу мир, сотканный из тысяч лоскутков. И каждый лоскут живет собственной жизнью. Будто панораму в триста шестьдесят градусов впихнули в гигантскую авоську, и действительность, просев под собственной тяжестью, выперла в многочисленных ячейках авоськи полусферическими  чешуйками. Каждая «чешуйка» пребывает в собственном ритме, дышит, кружится, качается из стороны в сторону.
 Затем многопроекционная картина как бы потускнела, грани между ячейками стерлись. Вместе с тем ушли и ощущения тела. Я превратился в ветерок, гонимый солнышком и тенью. Приятное, уютное ощущение несущих материнских рук. Вижу, слышу и ощущаю запахи всем телом. В этом состоянии я ни разу не споткнулся, не зацепился за какой-нибудь там сук.
И все блаженство легкости и беззаботности рухнуло в один миг, как домик из домино, не сошлась одна из костяшек, и…
Вершины сосен водят надо мной хоровод, подташнивает. Зажмурился. Солнечные лучи проникают даже сквозь закрытые веки, обжигают мозг. Руки и ноги сводит болезненной судорогой.
Меня кто-то хлопает по щекам, размыкает сжатые челюсти костяной пластиной. Я ощущаю, как ледяная влага спасительным душем орошает сначала гортань, пищевод, желудок. Боль отступила внезапно, как и появилась.
Немного погодя заметил, что покачиваюсь в ритме нагоняющего скорость поезда, даже услышал размеренное постукивание колес на стыках рельсов. Купе. Ночь. Похрапывание соседа с верхней полки. Стакан с минералкой позвякивает о пластиковый бортик подоконника.  По закрытым шторкам расползаются пятна фонарного света, силуэты уходящих прочь строений…
- Волков!
- А? – Смотрю на соседнюю полку. Девушка. Я вчера пытался завязать с ней знакомство. Чем все закончилось? Не помню.
- Волков!
- А? – Ну, что такое? Машиниста надо пустить на «Тайд»! Кто так тормозит?! Лбом стукнулся о столешницу. Потираю – шишка почему-то уменьшается с каждым касанием.
- Волков! Твою…
Лебедев? Открываю глаза. Улыбаюсь. Володька. На фоне светлого неба. Два облачка из-за спины торчат, будто крылышки ангелочка.
- Володь? Как там?
- Где?
- Ну, в Раю?
- Фу, ты, черт! Волков! Обкурился что ли? Когда успел? Вставай! Прием пищи проспишь. Проголодался, поди, за неделю?
Я уселся на пятую точку, огляделся. Настроение упало ниже нуля. Лучше бы уж поезд. И даже машиниста б не стал трогать…
Опушка леса. В центре разведен немаленький костер, вокруг него галдят малыши дикарей, не забывая при этом время от времени подбрасывать в пламя ветки и хворост. Соплеменники, нерды и сапы, носят жерди и лапник. Женщины из принесенного материала складывают шалашики.
Наша палатка уже выставлена по Лебедевскому приему – в центре четырех стволов и завалена приличным слоем лапника. Кречетов возится с малышней дикарей. Наши девчонки помогают женской половине союзников по строительству. Лебедев сидит подле меня и протягивает крышку термоса с дурно пахнущей жидкостью.
- Что за гадость?
- Сам ты – гадость! Коктейльчик - что надо! Зверобой, бадан, мухомор, крысиные хвостики… и еще чего-то  там.
- Про хвостики пошутил?
- Пошутил…
Я зелье выпил залпом, дабы гадость упала, не успев замарать.
- … кажется… хотя-а-а…
Сплюнув, с неодобрением покосился на Лебедева. Шеф отмахнулся:
- Ладно-ладно… не умрешь! Видишь – мы все живы, а тоже по такой чашечке приняли. Шаман секрет снадобья держит в большом секрете. Грозился открыться только тебе. Ты ж у нас тоже… хм… шаман в каком-то роде.
Странно, но горечь оставила приятное послевкусие и ощущение сытости. Желудок раздулся воздушным шариком, а где-то  в области копчика возникло ощущение чего-то горячего. Ощущение разлилось по всему телу небывалой бодростью и энергией. Наверное, трое неизвестных, которые поставили Муромца на ноги, дали богатырю испить такую же гадость. На вкус – брр! Зато эффект…
Я упруго подскочил, тело звенело желанием двигаться, радоваться любому движению. Но тут с подкорки вылезла недавно полученная информация… Я внимательно посмотрел на Лебедева.
- Что… что ты там говорил про «неделю»?
- Дошло, на конец-то… Мы, дорогой мой коллега, побили все рекорды на марафонские дистанции. Ровно семь дней и семь ночей, без сна, без приема пищи, без отлучек в «кустики», и прочих «без», продолжали путь в страну, «где солнце ложиться спать». Четыре часа назад мы прибыли в назначенное место. Все давно уж, благодаря шаманскому коктейльчику, очухались и пришли в себя, работают. Одному тебе, согласно рекомендациям шамана, позволено было немного попрохлаждаться.
У меня сбилось дыхание от возникшего вдруг внутри холода.
- И ты так просто об этом говоришь?! Лебедев, твою…
- Не понял? Ты чем не доволен, Волков? Доставили по высшему разряду. В нашем веке об анабиозе только мечтают. А здесь, без всяких там транспортных средств, своим ходом… проснулся и – бац, уже на месте! Или… Ну, говори!
Говори- говори… да хоть заговорись! Нет, почему иногда Лебедев так тупит?
- Господин кандидат технических наук, не желаете немного пошалить с математическими уравнениями на уровне третьего класса начального образования?
- Не умничай!
- Угу. Средняя скорость туриста по пересеченной местности?
- Не знаю. Пусть будет три км в час.
- Угу. Три, так три. Итак, в сутках двадцать четыре часа. Двадцать четыре умножаем на три, у нас получается…  у нас получается… получается?
- Волков! Еще раз предупреждаю – не умничай! Семьдесят два будет, и что дальше? 
- Точно! Семьдесят два! Семьдесят два км в сутки! А мы шли семь дней. Мысль поймал?
- Поймал. За семь дней мы прошли около пятисот километров. И что?
У меня даже желание продолжать сарказм пропало. С жалостью посмотрел на Лебедева. Бог, ты мой! И это кандидат технических наук, опять же - десантник… Хотя причем тут десантник? Придется разжевывать.
- Скажи, у нас есть в наличии топографические карты этого времени? За сто тысяч лет не только реки могут русла изменить, но и рельеф измениться до неузнаваемости.
- Ну, нет у нас карты такой. Дальше!
А диагноз все безнадежнее и безнадежнее. Не дай Бог, Лебедев услышит мои мысли! Нет, ему лучше не знать, что я про него сейчас думаю…
- Все «пассажиры» были в трансе. Получается, что всю дорогу нас вел один пилот – шаман. Пусть, эту дорогу знают еще один-два воина и старейшина. Но за лето может многое случиться, правда? Шамана, например, может скушать «горный брат медведя». Воинов могут задрать «лесные братья медведя». А старейшина может загнуться на обратном пути домой. И что тогда? Скажи, как мы найдем пещеру с порталом в наше время на территории в полтысячи км первобытного мира?
- Так… - Лебедев прикрыл ладошкой рот.
По глазам вижу – дошло!!!
- Так… - Лебедев почесал макушку.
Бледнеет командир, однако…
- Та-ак… - Лебедев ухватился за голову обеими руками.