Таежный гриб. сказочная повесть для взрослых

Если долго и пристально смотреть на горизонт в направлении Севера, на ту призрачную полосу, где соединяется земля и небо, то можно однажды почувствовать, как эта полоса расширяется, начиная мерцать синей глубиной, сверкать искрами полярных льдов, приглашая нас в мир, где границы между мечтой и реальностью почти неуловимы. Это тот магический мир, где каждую секунду происходят чудеса, мир, куда летят все наши мысли, чтобы обрести свою видимую осязаемую форму и потом вернуться к нам в виде новых событий, ситуаций, обстоятельств и даже открытий. И если мы хотим угадать, что же готовит нам грядущий день, надо лишь направить свой взор туда, где земля и небо сливаются в чудесную тайну, и ждать, когда дверь мира превращений, наконец, приоткроется, чтобы впустить наш разум ненадолго в жизнь между жизнями, или вернее, жизнь над жизнями.

Каждый из нас может придумать собственное название этого места. «За горизонтом», «За жизнью», «Над Мечтой» или просто… «Тайга». А почему бы и нет?
Тайга сверкала своей нетронутой неприступностью, проливая тени из света на те отдаленные уголки земли, где бытие рождало формы из чувств и мыслей. Тайга была прекрасна и неразгаданна. Она завораживала своей красотой. И она молила о любви.

                1

Гриб появился на свет в далеком таежном лесу. Зимой он много спал под покровом девственно-белого сверкающего снега, слушая убаюкивающее завывание метели, а летом наслаждался красками, голосами и звуками пробудившегося леса.
Гриб родился в большой грибной семье, но его братья и сестры, и даже горячо любящие родители считали его чудаком и даже немножко сумасшедшим. Дело в том, что еще на первом году жизни Гриб увидел гордую далекую Звезду и стал разговаривать с ней. Она была величественно прекрасна, а ее мягкий свет проникал внутрь телa Гриба, вызывая удивительную благодать и умиротворение. Но по каким-то причинам никто кроме него не мог слышать звезду. Поэтому он перестал об этом рассказывать, замкнулся в себе и каждый день ждал того часа, когда, наконец, солнце покинет розовеющий небосвод, и Королева северного сияния позовет его своим мягким светом на долгожданное свидание.

Звезда рассказала ему, что далеко-далеко, на экваторе, есть другой лес. И в этом лесу всегда тепло, всегда цветут цветы и круглый год поют птицы, а обитателей в пять раз больше, чем в его родном таежном. Именно там солнце светит всегда одинаково ярко, а зиму практически невозможно отличить от лета . Звезда сказала, что когда Гриб вырастет, он должен отправиться в далекое путешествие к экватору, так как в звездных книгах предсказано, что именно ему предстоит стать новым принцем тропического царства. Он был избранным. И с тех пор наш герой жил только предвкушением того момента, когда он сможет покинуть свой дом и стать принцем, прославив на весь мир красоту и благородство лучезарной Звезды.

Время бежало быстро. Наш Гриб рос и становился, на удивление всем, красивым и сильным. Его стройное тело было покрыто нежно-сиреневой моховидной мягкой кожей, которая отражала свет солнца и отблески лунного света. И хотя обитатели леса и продолжали считать его странным и непонятным, они не могли не восхищаться его красотой и грациозностью.

Гриб по-настоящему гордился своей кожей, зная, что это его самое большое достоинство. С грустью смотрел он вслед пробегающим мимо лисицам и барсукам, страдающим от болезней, вызывающих выпадение шерсти, и думал, как он счастлив, что с ним ничего подобного никогда не случится, ведь он Гриб. И вот однажды, в очередной раз наблюдая истощенное, уродливое и почти лысое животное, он вдруг почувствовал, как что-то прыгнуло прямо на его великолепную макушку, да так сильно впилось зубами, что невозможно было это что-то ни стряхнуть, ни оторвать. А это была отвратительная белесая Проплешина.

Накануне этого события звезда разбудила его ночью и сказала, что она должна поведать ему о чем-то важном. Время отправиться в путь наступило. Но прежде чем он достигнет своей цели, ему предстоит пройти испытания: ведь только сильный и мудрый может стать новым повелителем тропического леса. А настоящая сила всегда внутри нашего сердца и сознания. Главное помнить, что Гриб рожден для славы и счастья. И он наделен особой способностью преодолевать все сложности своей верой. Остальное будет открыто ему в пути.

                2

Проплешина давно уже жила и разрасталась на спине бурой лисицы. Но не было ей уютно здесь. Ее кусали комары, жалили пчелы, царапали своими когтями другие животные. И когда Проплешина однажды увидела на лужайке красавца Гриба, то подумала, а не перебраться ли ей на его великолепную шляпку. Никому это и в голову не приходило, а вот ей пришло. Хоть и была она отвратительная и жалкая, но обладала умом и хитростью. И вот однажды, когда лисица пробегала совсем близко от гриба, Проплешина изловчилась и перепрыгнула прямо на макушку нашего героя. Тут же вгрызлась она своим зубами в красивую моховидную кожу Гриба и сорвала ее лоскутом того же размера, что и была сама. Отныне ее новым домом был Гриб. Никто Проплешину больше не кусал и не царапал, и стала она разрастаться и сиять своей отвратительной болезненной лысостью.

И наступили трудные времена для нашего героя. Как ни старался он скинуть с себя мерзкую Проплешину, ничего ему не удавалось. Крепко вцепилась она в его голову и чувствовала себя там спокойно и комфортно. Все, кто некогда восхищались красотой гриба, тут же обрадовались резкой перемене его внешности: ведь из-за его странного характера его продолжали недолюбливать. И только его гордая неприступная красота останавливала их от открытых насмешек и пренебрежения. Теперь же все чаще и чаще стал слышать он в свой адрес оскорбления и издевки. И даже близкие стали стесняться его. И только одна его верная подруга Звезда каждый вечер приходила к нему и вдохновляла его своей любовью.

С недоумением он вопрошал ее о причине своей беды. Она смотрела на него взглядом, полным любви и понимания, но могла сказать только одно, что знала наверняка. Его ждет большое счастье и мир преданных друзей. Но это был его путь, его опыт, без которого не могло состояться его величие.

И почувствовал Гриб, что пришло время отправиться в путь. Он понимал, что никто не будет переживать, обнаружив его отсутствие. Разве что мама… Но она будет счастлива, когда узнает, что он сумел пересечь тысячи километров и покорил тропическое царство.

Ранним утром, когда все еще спали, он в последний раз окинул своим взором таежный лес. Это был конец весны. Первые розовые лучи пробились сквозь густую зелень еловых ветвей, распадаясь узорами из теней и красок по мягкому ковру из травы и мелких лесных цветов. Уже начал свою утреннюю распевку главный солист леса, соловей, мягко и осторожно пробуя ноту за нотой, соединяя их в пока еще робкие комбинации нового шлягера дня. В воздухе чувствовались обжигающая прохлада и свежесть, обещающие стать приятным теплым весенним днем. И было во всем этом что-то чарующее и трогательное. Это была его родина, родина, которая не смогла распознать в нем принца, родина, которая принесла его сердцу много печали. Но он любил ее в этот момент абсолютно, без малейшего колебания. Он простил ее и принял ее такой, какая она есть. И в этот момент он впервые в жизни почувствовал, как все его тело покрылось мелкими каплями. Это были слезы. Он не останавливал их. Они текли бурным потоком, оставляя на его коже влажные следы.

Никогда он больше не сможет стать другим. Он сделал первый шаг навстречу новой жизни.

Он посмотрел на небо и позвал свою верную подругу Звезду.

                3

В свете утренних красок ее свечение было уже не таким ярким, но Гриб все еще мог различить ее приближающийся силуэт на светлеющем небе. Но главное, что он всегда мог чувствовать ее приближение. Это ни с чем не сравнимое состояние наполнения и упоения всегда перехватывало его дыхание и заставляло слегка зажмуриться. И когда он мог открыть глаза через мгновение, ощущая легкое головокружение, она была уже совсем близко, рядом.

— Скажи, куда мне идти. Я совсем не знаю дороги и нуждаюсь в совете.
Она взглянула на него величаво и спокойно, немного с грустью, но одновременно и с верой.
— Я попрошу тебя закрыть свои глаза, абсолютно расслабиться и сосчитать обратно от пятидесяти до одного, а потом еще раз задать себе этот же вопрос. Ты получишь ответ.
— Но откуда он придет? И как я могу его услышать, если кроме тебя сейчас никого нет вокруг…
Она с улыбкой направила на него свои прекрасные очи и сказала через минуту:
— Чтобы получить правильный ответ на интересующий тебя вопрос, совсем не обязательно иметь кого-то рядом. Нужно лишь настроить свое сознание, как локатор, на получение ответа. Мысли приходят к нам сами издалека, оттуда, где нет ни дня, ни ночи, ни времени, ни печали, из далекой страны вечной гармонии, где они парят в пространстве словно птицы. Ты будешь там в назначенный день и час. Но ты можешь уже сейчас прикасаться силой своей мысли к ее истокам и получать ответы. Просто делай то, что я тебе говорю, и не думай больше ни о чем.
И он закрыл глаза. Свет звезды проникал глубоко в его тело и мозг. Ему казалось, что он медленно погружается в теплые, едва колеблющиеся волны какого-то вязкого, но удивительно приятного невидимого потока. С каждым счетом его сознание становилось все более скованным и неясным. Он слышал только свой собственный внутренний голос, и одна цифра сменяла другую, пока он вдруг не перестал ощущать и сам отсчет как таковой. В этот момент он четко увидел внутренним оком дорогу, уходящую вглубь леса на юг. Он знал эту дорогу, но никогда не путешествовал по ней. Он увидел ее прямо бегущую к далекому тропическому царству. В этот момент Гриб открыл глаза.

Он уже почти не видел Звезды, так как свет нового дня стал ярче и резче. Но он по-прежнему чувствовал ее присутствие и мог слышать ее голос.

— Я знаю, куда идти. И я видел, что эта дорога приведет меня к цели.
— Я горжусь тобой, мой милый, — сказала Звезда. — Сегодня ты впервые соприкоснулся с царством чистой мысли и правды. Теперь каждый раз, когда ты будешь нуждаться в важной информации, утешении или отдыхе, ты можешь проделывать то же самое. Учись чувствовать царство мысли, лови его дыхание и тепло, и оно откроет перед тобой правду. Твое тело может быть все еще здесь, на  земле, но твой дух может витать там, не чувствуя боли и печали.
Ты выбрал свой путь. Теперь ступай и ничего не бойся. Я буду освещать твою дорогу ночью и ласкать тебя своим невидимым светом днем, давая силу и веру. Но запомни, ТЫ САМ ВЫБРАЛ СВОЙ ПУТЬ К МЕЧТЕ. Не сворачивай с него, пройди его от начала до конца. ЭТО ТВОЙ ПУТЬ, и он самый верный, даже если на нем тебя подстерегают сложности. Внутри каждой из них ты найдешь подарок.

Гриб не совсем понял, о каких подарках говорит звезда. Но сейчас ему не хотелось об этом думать. Он решил, что поразмышляет об этом позже. Гриб был счастлив, что обрел свой путь, и торопился покинуть родную поляну до того, как проснуться другие ее обитатели.

Он уже больше не плакал. Он быстро шел вперед, не оглядываясь, и вот уже совсем незнакомые картины окружали его со всех сторон.

                4

Пробуждающийся лес был удивительно красив. Он был нежно-зеленый, свежий и безмятежный. Солнце преломляло краски, сгущало их в глубине и размывало вблизи. Первые испарения земли превращались в едва заметную дымку, которая создавала ощущение нереальности. Сквозь эту дымку мир воспринимался по-новому; в нем была магия первозданности.

Гриб уже не торопился. Он шел не спеша, восхищенно раскрыв глаза. Знал ли он этот лес раньше? Пожалуй, нет, не знал. Он видел мир сквозь призму того, что чувствовал и к чему привык. Он не понимал, как прекрасно то, в чем мы ощущаем руку невидимого творца, который вложил столько любви и мудрости, создавая каждую маленькую травинку, каждый звук, каждый аромат, каждый порыв ветра и каждый луч солнца. Гриб всматривался в этот новый неведомый мир, и ему казалось, что он слышит, как каждый обитатель этого произведения искусства разговаривает с ним, дарит ему свою любовь и поддержку. Ему казалось, что он видит больше, чем красоту, он видит то, что называется гармонией вечности, и от этого ощущения он наполнялся спокойной верой в успех своего приключения в поисках мечты.

Он не думал, он просто шел. В его голове не было никаких мыслей, но было безмятежное чувство присутствия. Он жил настоящей минутой, наслаждался ей. И это было спокойное наслаждение, без эйфории и переполняющего восторга. То, что он чувствовал, было Нечто, без внутренней формы и без содержания. Но в этом Нечто он находил источник силы и веры. Это было Ничто, в котором заключалось Все.

— Почему я никогда не испытывал ничего подобного раньше? Почему я не замечал то, что вижу и чувствую так явно сейчас!!! Я так долго был в плену. Я не знал себя настоящего. Сейчас я чувствую, что живу, и мне неважно, кто я, где я, как я выгляжу. Внутри меня прорастает что-то новое, которое открывает мои глаза и представляет мир в новом свете.

Такие мысли пронеслись в его голове. Он на минуту остановился, удивился им, принял их и вновь углубился в свое блаженное состояние безмыслия и скольжения по водам новой, только что открывшейся ему реальности.
 
Он больше не думал о том, как далеко предстоит ему идти, какие трудности он может встретить в ближайшее и отдаленное время. Он осознал, что путь к цели может быть прекрасным, независимо от того, как долго он может продлиться, если находить прелесть в каждой секунде этого пути, в каждом открытии, в каждом наивном удивлении и неловком восхищении. Он как будто читал книгу, написанную талантливым автором. Он искал советы в том, что видел;  ответы на свои вопросы в том, что слышал. Он понял, что мир вокруг — это и есть самая мудрая книга.

Гриб больше не обращал внимания на то, что на его голове зияла во всей красе белесая Проплешина. То, что рождалось в его сердце, защищало его и его робкую веру от боли. Он всеми своими клетками проникался красотой и гармонией, он создавал свою собственную реальность, в которой не было места боли. Гриб не желал более тратить свои силы на борьбу с тем, что было не его. Проплешина свалилась ему на голову, потому что он понравился ей, он притянул ее, он дал ей место на своем теле. Но он не обязан теперь жить с ощущением своего уродства и глубокого несчастья. Он чувствовал себя красивым и сильным, и не хотел потерять это новое, недавно найденное ощущение, даже если оно было всего лишь прекрасной иллюзией.

Его тело чувствовало силу и легкость. Он не смотрел на свое отражение, когда пересекал небольшие углубления с дождевой водой. Но он чувствовал себя прежним. Он жил этим чувством. Он любил его!

Гриб шел, иногда останавливаясь на отдых и сон. Он смотрел только вперед. Он видел цель. Но он был целиком внутри того, что было его настоящей минутой.

                5
 
Большой черный Камень сам точно не помнил, как долго он пролежал на дороге. Но это был немалый срок. Он был очень тяжелый, и от этого почти ничего не мог чувствовать или не хотел. Он просто лежал и создавал препятствие тем, кто встречал его на пути.

Все, что он осознавал, так это то, что он должен мешать тому, кто идет по дороге на юг, продвигаться дальше. На большее у него не находилось возможностей. И обойти его было нельзя, так как по правую сторону от него был крутой обрыв, а левая его сторона касалась бурной лесной речки, которая была хоть и небольшая, но очень глубокая.
Иногда он слышал, что про него говорили недовольные путешественники.

— И откуда он здесь взялся, такой огромный и неподъемный?

Многие лесные обитатели, которые были побольше и по-подвижнее, просто перелезали через него. А вот те, которые были помельче, так и поворачивали обратно, разочаровавшись и потеряв надежду.

На самом деле Камень этот был инопланетным, упавшим на землю много тысяч лет назад. Когда-то он был метеоритом и умел летать в необъятной вселенной. Он пересек миллиарды космических километров, видел множество галактик и ярких звезд. Но вот однажды он попал в поток метеоритного дождя, который и занес его на землю. В момент, когда камень ворвался в земную атмосферу, его поверхность искрилась от высокой температуры, вызванной трением полета. Камень накалился до предела, ощутил себя тяжелым и затем принял на себя сокрушительный удар. Так, когда-то умевший летать, он вдруг стал неподвижным и абсолютно бесполезным. Ему было легче забыть свое прошлое, или сделать вид, что он его забыл, и смириться с настоящим, нежели помнить о нем и страдать от постигшей его участи.
Теперь он был лишь преградой тому, кто шел в тропический лес, кто стремился к мечте.

                6
 
Гриб был уже далеко от дома. Сколько он прошел: половину пути или чуть меньше? Сложно сказать. Но ему казалось, что вся его жизнь прежде была чем-то почти иллюзорным, настолько он свыкся со своим новым кочевым образом жизни. Днем он почти всегда шел, пребывая в своем новом состоянии спокойной просветленной радости. Когда он уставал, то останавливался на короткий отдых, выбирая уютное и красивое место, которое радовало его глаза и услаждало его уши. Но ежедневная тренировка тела давала ощутимые результаты. Гриб уставал все меньше и меньше. Он чувствовал, что его тело становилось сильнее и выносливее. Он почти не замечал, как преодолевал новые и новые расстояния. Ночью он спал сладко и безмятежно. Когда ты занят делом и имеешь цель в жизни, сон всегда легкий и приносит наслаждение. Но Гриб любил ночное время еще и потому, что каждый вечер после захода солнца он с трепетом ждал свидания со своей покровительницей- яркой полярной звездой. Он находил себе укромное место для ночлега при первом появлении едва заметного очертания луны, ложился и наполнялся томительным предвкушением встречи. Его тело начинало ощущать сладкую истому еще до того, как Звезда представала перед ним во всем великолепии своего платинового света. Её первые прозрачно-вкрадчивые лучи робко проникали внутрь всего его существа. И даже если он ждал ее появления с закрытыми глазами, он точно мог понять по этому непонятному внутреннему трепету и волнению, что она вот-вот позовет его своим мягким безмятежным голосом. Она называла его «Повелитель». Она знала, что для неба нет разницы в прошлом, настоящем и будущем. Для неба существует только одна единственная реальность, и это реальность есть  «сейчас». Гриб еще не достиг своей цели, он был только на половине пути. Но все его внутреннее существо ужу приняло с благодарностью благословение неба. Он уже жил в новом состоянии. Он верил в свой успех. Поэтому для Звезды он уже был «Повелителем», и она всем сердцем верила в то, что скоро, очень скоро радостная весть будет разнесена небесными гонцами, и птицы воспоют его славу гимном радости.

Она пришла. Он открыл глаза. Она была перед ним в небе, но ему казалось, что она совсем близко, рядом, и шептала ему на ухо.

Она была прекрасна. В ее матовом свечении было столько величия и мудрости, что он был просто не способен мыслить в первые секунды. Опьяненный ее красотой, он просто смотрел на нее, сдерживая дыхание и успокаивая  разволновавшееся грибное сердце.

Он знал ее с самого раннего детства. Она была его единственным другом, единственным существом в мире, с которым он мог поделиться своими переживаниями и мыслями, которое поддерживало его и готовило его все это долгое время к самому главному событию его жизни — к его торжественному приходу в царство тропического леса. Но в последнее время его сильная любовь к звезде вдруг приобрела какие-то новые оттенки. При одной мысли о ней что-то сладкое начинало томить и рвать его сердце в самом центре сильного тренированного тела. Это была боль, но она была желанной. Она заставляла все его существо по-новому дышать, по-новому воспринимать картины природы и по-новому мыслить. Весь день он испытывал это неутихающее томление, до тех пор, пока ее прохладный свет не заполнял его изнутри. Поэтому тогда, когда она приходила, она давала ему время для утоления его жажды быть с ней, и не вступала в разговоры до тех пор, пока он не начинал чувствовать, что способен вновь мыслить. Да и она сама была полностью поглощена этими первыми минутами нового свидания. Они оба получали наслаждение друг от друга. И это было так естественно, так легко, так прекрасно, как само небо или порыв ветра.

Но сегодня он сразу же понял, что его звезда печальна. Ее свет ласкал его, но в нем не было той же страсти и безмятежности. В нем была недосказанность и печаль.
               
— Мой Повелитель…
— Я ждал тебя. Но мне кажется, что что-то случилось. Я не могу этого объяснить, но ты не такая, как всегда.

Он был прав. Слова бывают нужны только тогда, когда души не открыты для соединения в мире полного понимания. Когда их связывает чистое чувство любви, мысли сами проникают внутрь без слов и открывают доступ к тому, что бессильны передать слова. Он чувствовал ее, и она знала это. Она понимала, что этот момент настанет, но не в ее правилах было жить тем, что еще не произошло. Она не хотела терять состояние ежеминутного наслаждения от общения с ним, предвкушая что-то, что случится в будущем, даже зная, что это произойдет… Видеть его физически, слышать его, соединяться с ним — это было тем, что выходило за рамки, именуемые «блаженством». Это ощущалось почти как поцелуй Бога. Но это было конечным в мире, где день сменяет ночь, год передает свою эстафету другому году, и жизнь рождает новую жизнь, уходя туда, откуда она пришла…

— Ты прав, мой повелитель, я сегодня грустна. И я грустна потому, что сегодня я должна сказать тебе что-то, что неминуемо принесет нам обоим печаль. Но прежде чем я это скажу, я обнадежу тебя: нечто новое раскроется для тебя, что приблизит тебя к состоянию счастья, которое ты ищешь.
— Пожалуйста, не томи меня. Я должен это услышать прямо сейчас.
— Ты уверен, что готов?
— Мне страшно, что же такое случилось?
— Ничего не случилось. И ничего нового не случится. Это уже происходило миллионы раз на земле до нас. Но каждый раз, когда это происходит опять, это вызывает слезы любви и боли.
Ты знаешь, что я Полярная звезда. Пределы моей власти, где мой свет легко и свободно достигает возможностей видимого, ограничен пространством. Мне была уготована миссия нести мой свет и любовь именно в этой части земли. Меня все еще могут видеть и в более южных странах, как маленькую точку, искрящуюся на далеком горизонте. Но чем ближе к экватору простирается твой путь, тем тяжелее будет видеть меня и чувствовать меня. Завтра ты пересечешь тот предел, куда мне не суждено попасть. А это значит, я больше не смогу приходить к тебе, говорить с тобой и светить тебе. Я хотела бы изменить это, и перемещаться с тобой по небу ближе к югу, чтобы всегда быть рядом и увидеть, наконец, время твоего большого восхождения. И знаешь, мой милый Принц, нет таких вещей, которые мы не могли бы изменить, но есть такие вещи, которые мы изменять не имеем права. Ведь каждый фотон небесного света распределен так, чтобы прилететь в нужное время и в нужный час туда, где в нем нуждаются, чтобы пробудить кого-то ото сна и показать, может быть, ту единственно правильную дорогу счастья.... Поэтому я так грущу сегодня. И в этом чувстве столько просветления и глубины! Ведь когда ты стоишь на пороге чего-то пока непостижимого, ты испытываешь трепет от соприкосновения с тайной и осознанной обреченностью.
— Но как же так! Ведь ты единственная, кто меня понимает. Ты та, кто разбудила меня от долгого сна таежной зимы, в котором я пребывал все время между вспышками ароматов короткого северного лета. Я никогда бы не сдвинулся с места и прорастал бы своей грибницей вглубь и вширь промерзшей толщи земли, которая бы держала меня на одном и том же месте в цикле одинаковых событий и дней. Ты сопровождала меня в моем путешествии, учила меня, как найти свой путь и не заблудиться. Ты открывала мне тот мир, которого я раньше не видел и не понимал. И ты та, которую я любил больше всего, что есть на свете. Почему мы должны теперь проститься? И где взять мне силы смириться с этим? Я не хочу быть в мире, где нет тебя.
— Но это не так, мой мальчик. Я буду там, с тобой, каждую секунду твоего пути. Я буду так же сильно любить тебя, и даже еще сильнее, чем прежде. Я буду приходить в твое сознание во сне, я буду сопровождать тебя звуками, которые заставят тебя вспомнить обо мне и почувствовать то, что я буду передавать тебе. Я буду с тобой, и я буду везде. Ты просто перестанешь видеть меня до того момента, пока сам не станешь светом, который полетит высоко в небо, чтобы соединиться с источником любви, частью которого я являюсь.  И  я не имею права изменить этих обстоятельств сейчас.
— Но как же я смогу выдержать это, если я не знаю, как отличить простое дуновение ветра от твоего воздушного поцелуя; простое воспоминание о тебе от мысли, которой ты войдешь в мой разум; слезы разлуки от слез любви, которыми ты будешь очищать мои глаза, чтобы они видели то, что скрыто первоначально от взора? Как я вообще могу понимать, что ты есть, ты живешь, ты счастлива, ты помнишь обо мне, ты любишь меня?
— Ты сможешь это, мой Принц, если просто поверишь мне и примешь мои слова как единственную истину. И знаешь, слушай свое сердце. Оно и только оно одно скажет тебе, что то, что ты чувствуешь, и есть то, что происходит. Не заглушай голос сердца. Услышь его. Я буду использовать его для общения с тобой.
— А разве у сердца есть голос?
— Конечно. И это единственный голос, которому ты должен доверять. Твое сердце никогда не потеряет связи со мной. И оно передаст тебе то, что я хочу тебе сказать.
— То есть то, что я не буду видеть тебя, совсем не означает, что наши отношения закончатся и я потеряю тебя?
— Совсем нет. То, что мы не будем видеться, означает лишь то, что один этап наших отношений закончен, но начинается другой, когда чувствовать друг друга важнее, чем видеть, когда знать, что для любви нет границ в пространстве и времени важнее, чем осязать и слышать. Чувствуй свое сердце, научись воспринимать его сигналы и понимать его язык. Оно будет прямым посредником между нами и проводником нашей вечной неиссякаемой любви. Любовь — это то, что не умирает НИКОГДА. Ты можешь меняться. Твои чувства могут меняться, но только не любовь.
Это все, что я могу сказать тебе. Ты должен знать, что как когда-то, когда я поведала тебе великую тайну твоего будущего, ты был испытан на веру, приняв все, как истину, теперь ты будешь испытан на прочность этой веры. Чтобы не случилось — не сдавайся. Знай, что есть только одна истина — истина твоей будущей славы. Все остальное — лишь иллюзия чувств и плен твоих мыслей. Откройся истине и не поддавайся плену чувств.

Она осталась с ним до утра. Он не хотел засыпать. Он не отводил от нее взгляда, стараясь запомнить каждую мелкую деталь ее прекрасного лика. Он, казалось, растворялся в бледном рассеянном свете, исходившем от нее, хотел слиться с ним, стать одним целым, чтобы уже никогда не отделяться от того чувства, которое единственное имело значение для него в эту минуту.

— Милый, я не могу оторвать от тебя свой взор. Ты так красив в своем чувстве  печали. Ты так велик в своем намерении жить ради мечты. И в тот момент, когда ты усомнишься, все ли в порядке, я прошепчу тебе издалека: «Я люблю тебя!»

Милый, каждый вечер продолжая свой путь по темному небу и освещая его, чтобы странники не сбивались с пути, я буду посылать тебе с ними в далекую экваториальную страну музыку моей души. И она станет будить тебя по утрам несколькими уверенными ударами твоего сердца, которое будет отсчитывать ритм вечности из трех слов: «Я люблю тебя!»

Ветер будет целовать твои губы, солнце будет ласкать твою кожу, дождь будет омывать дорожную пыль и освежать твое уставшее тело. И с каждым таким поцелуем, с каждым прикосновением стихий, с каждой каплей летнего ливня я буду посылать тебе свои: «Я люблю тебя!»

Она пела ему песню. И весь лес вокруг утих в предвкушении момента величия и трагизма. Как под гипнозом ее голоса и света все вокруг медленно погружалось в состояние магического сна. Ноты перетекали одна в другую, сияние — в размытую темноту, тепло перемешивалось со струями прохлады.

«Я люблю тебя!» — звучало в ночном небе.

Он заснул. Но она продолжала смотреть на него спящего до самых первых лучей солнца. Это был далеко не первый опыт физического расставания в ее жизни. Но даже понимая, что их связь не прервется никогда, и их любовь не сможет быть разрушена ничем, она все равно испытывала боль, боль и счастье одновременно. И это был наивысший момент блаженства, в котором нельзя было выделить грани, где кончалось одно и начиналось другое. Она страдала, что он больше не будет физически рядом. Но она была близка к экстазу благодарного счастья, что он был и будет в ее жизни. Это был тот момент, когда события, эмоции, мысли слагаются в единое слово — благословение.

Она плакала. И ее слезы ложились чистейшей росой на траву вокруг спящего Гриба. Она смотрела на его шляпку, полностью уже пораженную Проплешиной, сладко спавшей вместе со всеми, и видела тот недалекий момент в будущем, когда его кожа вновь обретет первозданную красоту, и все, что казалось невыносимым и нежеланным, превратиться в дары, которые принесут ему славу и счастье.
Она плакала и от того, что знала, что ему предстоит испытать вскоре. И она смотрела далеко вглубь его сердца, которое одно теперь будет соединять их души.
Она оставила свой последний, нежный, едва уловимый поцелуй на его губах и исчезла, так, как будто ее никогда и не было в этом мире света и буйства звуков. Но в этот момент сердце нашего героя четко отсчитало: «Я люблю тебя!»
Гриб проснулся. Она была! Она есть! Она всегда рядом!

                7

Он открыл глаза. Первое, что он ощутил, была боль утраты. Он помнил все, что звезда сказала ему. Помнил, что теперь он должен научиться другому способу общения с ней, что она просто будет далеко от него. Но понимание того, что он больше не сможет наслаждаться ее светом, не сможет чувствовать ее нежные ласки, воспринималось как тяжелейшая утрата.

Второе чувство, которое не давало ему покоя, было сильное раздражение на себя, на то, что позволил себе уснуть тогда, когда должен был наслаждаться последними минутами ее видимого присутствия. Он даже не имел возможности сказать ей «прощай». И эта досада сжимала его сердце тупой болью. Эта боль была похожа на тяжелый холодный камень, который заполнил все пространство в груди, затруднял его дыхание и не давал выхода его бушующим в глубине эмоциям.
Он огляделся вокруг. Его иссушенные роговицы просили спасительной влаги исцеляющих слез. Но слезы как будто бы иссякли, испарились вместе с росой свежего утра. Зной летнего дня настойчиво заполнял лес своей неумолимой властью.
Мир вокруг него менялся. Деревья становились все более высокими и заостренными вверху; трава была ярче и гуще, и этот зеленый ковер включал в себя все больше разноцветных узоров из невиданных им ранее цветов. Но он не ощущал радости этих красок, не приветствовал наступивший день улыбкой, не чувствовал в себе сил идти далее. Он думал о ней, старался вспомнить, как звучал ее голос. И от этих воспоминаний тянущая все его тело вниз к земле боль становилась еще мучительней.

Он не знал, как справиться с этим. Он просто хотел повернуть обратно и остаться где-то там, где он мог опять найти ее. И тогда его осенила мысль, что именно так он и поступит. Он решил, что не пойдет дальше. И зачем ему нужно это тропическое царство, это признание и любовь его обитателей, если он нуждается только в любви одной его Звезды? Зачем искать призрачное счастье, если оно было рядом с ним все это время? И что же может быть лучше и желанней этой любви.

Он быстро встал, огляделся и в ужасе понял, что вокруг него несколько дорог, и он не помнит, по которой из них он пришел сюда. Но это не было проблемой для него, ведь то была дорога его сердца. Ему просто нужно закрыть глаза и почувствовать, где она.

Он выбрал себе укромное место в тени, закрыл свои глаза и открыл свое сердце. Он предвкушал увидеть своим внутренним оком путь обратно.

Но в это время он почувствовал четкие и сильные удары. «Я люблю тебя. Я с тобой», — шептал ему внутренний голос.

Ошеломленный, он открыл глаза, пытаясь найти ее рядом. Но ее не было. Он поспешил вновь закрыть глаза. И опять его сердце отбило несколько четких ударов, в которых была вибрация любви. Он не мог сказать, что действительно слышал реальный голос. Но его наполняло изнутри знание, что она говорит с ним. Откуда пришло это знание? Как оно вызвало все эти ощущения, которые были сильнее самой реальности? Он не мог ответить на эти вопросы, он просто чувствовал ее, слышал ее голос своим сердцем и своим разумом.

И голос сердца повелевал ему застыть в полной неподвижности, плотно сомкнуть глаза и чувствовать. Он увидел маленькую точку света перед собой. Это была она, Звезда, но почему-то более далекая. Затем от нее стало распространяться излучение. Оно было интенсивным, оно накрыло собой все его внутренне видение, а когда растворилось, он увидел перед собой картину дивного леса, бушующего красками и звуками, и услышал голоса: «Мы ждем тебя! Ты нужен нам!». Потом резко все пропало, и только маленькая яркая точка в темноте его внутренней вселенной продолжала светить. Сознание заполнили слова, посланные ей.

«Самое главное в жизни — осознать свою миссию и стремиться к ней. Это есть истинный путь мужества и обретения любви. Никогда не изменяй своей миссии. Иди к ней. Иди вперед!»
Наконец-то в эту самую минуту, когда он понял смысл послания, волна облегчения пробежала по его телу. Преграда, мешающая выходу его чувств, рухнула, и слезы покатились из глаз бурной рекой. Она действительно была в его жизни и знала, что с ним происходит. Она сказала правду, что он будет чувствовать ее помощь тогда, когда она ему резко необходима. Да, он не может больше советоваться с ней по каждому вопросу. Но он ведь многое теперь умеет сам. Он знает, что есть его миссия; он понимает, что такое голос сердца; он умеет настраиваться на волны своей судьбы и чувствовать свой единственно верный путь в жизни. Он вспомнил о том, что Звезда говорила ему, что внутри любой сложности, которую мы преодолеваем, заключены подарки. Так вот они какие, эти подарки. Гриб понимал, как они бесценны.  Пришло время полностью принять эти подарки, как заслуженные и выстраданные, довериться своим новым знаниям и во имя той любви, которая действительно никогда не умирает, продолжить свой путь постижения тайны удачи, которая не за горами.

Гриб дал возможность полностью выплакать всю свою боль. И как удивительно это было — разрешить себе быть таким слабым, ощущая при этом такую силу внутри. Как прекрасно было быть просто самим собой без каких-либо рамок и запретов (ведь там, откуда он пришел, слезы были лишь символом поражения). Как здорово было осознавать себя свободным существом, которое понимает и принимает себя и любые проявления своей уникальности. Он не слышал осуждений. Он ощущал участие неба и любовь.

Обновленный, но в очередной раз изменившийся, другой, более сильный, он поднялся и решительно двинулся в путь.
Идти было легко. Он просто не замечал движений своего тела. Он был поглощен воспоминаниями своего чудесного опыта погружения в себя и размышлял о том, что же все-таки это такое, МИССИЯ. Он понимал, что это то, что важно осуществить. Он знал теперь, что она есть у каждого, и путь следования ей — и есть единственно верный путь, который подарит истинное счастье. Но почему это так, почему не может быть по-другому, или может, но это будет не совсем верно, он пока ответить не мог. Он понимал, что сначала он должен соединиться со своей миссией, чтобы полное знание было подарено его сознанию. Пока же он просто испытывал необыкновенный внутренний подъем только от одной мысли, что это мгновение его жизни ждет его, что он на пути к нему, он идет по единственно правильной дороге своей жизни, и само небо благословляет его путь.

                8

Когда гриб впервые увидел Камень, лежавший на его пути, он даже не мог поверить, что эта массивная тяжелая темная масса может вообще возникнуть на дороге его жизни. Ему показалось, что это лишь иллюзия, обман зрения, возникший из-за усталости. Но чем ближе он подходил к большому черному камню, тем больше его охватывал ужас осознания того, что это далеко не мираж, а самая настоящая преграда.

Камень казался ему огромным и суровым. И когда он вплотную подошел к нему, его охватило настоящее отчаяние. Он не мог обойти его и уж тем более не мог сдвинуть его с места. Его неестественно черный цвет и странные бугристые формы
свидетельствовали о былых полетах в мирах раскаленных температур. Но здесь, на земле, он просто неподвижно лежал всей своей угрожающей тучной и безмолвной массой.

Гриб задыхался от отчаяния и непонимания, что же такое происходит? Может, он неправильно выбрал маршрут? Он закрыл глаза, настроился и понял, что ошибки быть не может: его путь лежал прямо по этой единственно верной дороге. Но как же это может быть? Ведь если путь выбран верно, если это путь, который тоже является частью его миссии, то все, даже само небо, должны помогать и поддерживать странника. А эта преграда ну ни как не была похожа на поддержку или благословение. В порыве своего гнева и отчаяния Гриб разбежался изо всей силы и толкнул камень, вложив в свои движения всю агрессию и протест против такой несправедливости. Но он лишь ударился о поверхность гиганта, поранив  тело и вызвав помутнение в глазах.

Будучи не в силах даже плакать, Гриб сел возле Камня, опустошенный и лишенный всякого понимания происходящего, и больше был не в силах сдвинуться с места.
 
Постепенно на лес опустилась ночь. Глубокое темное небо мерцало светлячками ярких точек. Полная улыбающаяся Луна стала гораздо больше и ярче, чем прежде. Она безмятежно смотрела на притихший мир, даря ему свой матовый бесплотный свет. Ей не было дела до того, что происходило в сердцах обитателей леса. Луна знала, в чем заключается ее работа, и беспечно улыбалась, успокоенная тем, что все происходит своим чередом и по своим правилам. Но Грибу казалось, что она нагло и злобно смеется. Поэтому этой ночью он ненавидел Луну. 

Он смотрел на сверкающую россыпь высоко над землей, но тщетно пытался найти свою Звезду. Он знал, что не может увидеть ее больше, но в глубине души слепо надеялся на чудо. Ведь ситуация была чрезвычайной. Ему была просто необходима помощь и мудрый совет. Может, она даст хоть какой-то знак через своих небесных подруг? Может, она нарушит вековое правило, и сместится в запретную даль хотя бы на один час? Он нуждался в ней, он взывал к ней, он искал ее! Шли минуты, плавно переходившие в часы, но знаков никаких не было. И его сердце молчало. Почему же оно молчит? Почему же оно молчит? Так вопрошая и причитая, он сам не заметил, как погрузился в тревожный сон, прислонившись к поверхности черного Камня.
А Камень лежал и не обращал никакого внимания на то, как что-то маленькое, с бесцветной серой шляпкой копошилось, кричало и, наконец, успокоилось там, у его подножия. Он слышал и видел подобное много раз. И это тоже было частью того порядка вещей, который кто-то установил однажды по какой-то одному ему понятной причине. Но, если это было, значит, так это и должно было быть.

                9

И вот наступило безрадостное утро. Гриб не хотел пробуждаться, потому что грядущий день не сулил ему ничего обнадеживающего. Но лучи уже довольно жаркого солнца вызывали испарину на его теле. Он проснулся от чувства горячей тяжести и неприятной липкости. Он понимал, что надо что-то делать, надо искать выход.
Она так и не дала о себе знать в эту ночь, как он ни звал ее, как ни пытался почувствовать ее всеми силами своей тонкой ранимой и восприимчивой грибной души. Он ощущал себя покинутым и обманутым.

Первое, что он увидел, открыв глаза, был Камень, которому ни зной, ни отсутствие влаги не были помехой. Это был все тот же неприступный Камень, только нагретый солнцем и распространяющий вокруг себя удушающий жар.

Гриб встал и попытался найти затененное место по-близости, где роса еще не успела высохнуть после ночи. Он тщательно омыл свое тело, что помогло ему ощутить на какое-то время ощущение свежести. Он привык, что рано утром он начинал свой путь и заканчивал его поздно вечером с небольшими передышками на отдых. И теперь его тело просило движения. Но идти было некуда — путь был закрыт. Тогда гриб решил тщательнее исследовать местность вокруг: а вдруг есть какая-то лазейка. Нельзя сказать, что он испытывал какой-то подъем сил или прилив отваги. Нет, он делал это, потому что знал, что это нужно делать, и потому что просто не знал, что еще он может сделать.

По одну сторону от Камня текла бурная речка. Вода ее была кристально прозрачной, и гриб мог видеть, как там, на глубине, серебристые рыбки безмятежно кружили свои хороводы, заигрывая друг с другом и соревнуясь в выписывании подводных фигур. Нет, не мог он преодолеть эту речку, ведь плавать он не умел, и слишком глубока была она, чтобы просто перейти ее. Сердце замерло от отчаяния. Он смотрел вглубь воды, пытаясь увидеть самое дно, и вновь ощутил тяжесть в своем теле. Ему захотелось погрузиться в стремительно текущую воду, прыгнуть в нее и больше никогда не возвращаться в мир жаркого солнца.

Он отошел на другую сторону дороги. Там его встретил обрыв, зияющий всей своей отвесной дерзостью. Гриб посмотрел вниз, в надежде найти хоть какие-то выступы и пологие склоны. Пропасть поражала своей внезапно возникшей вертикальностью и однородностью. Далеко-далеко внизу можно было разглядеть зеленую шапку леса, охраняемую дымкой дневных испарений. И Гриб захотел прыгнуть вниз. Он понимал, что это был бы последний его прыжок, но он смог бы как минимум насладиться секундами полета, когда ничто бы не стесняло его движений, когда он мог бы почувствовать себя прекрасной свободной птицей. И на этом волшебном мгновении все бы и закончилось: и боль, и усталость, и тоска и… миссия тоже…???? Но ведь он так до конца и не познал, что же это такое, его миссия. И поэтому что-то внутри него не соглашалось с подобным ходом событий. Это что-то побудило его отпрыгнуть от края обрыва и устыдиться своих мыслей.

Он вернулся к Камню и посмотрел на него снизу вверх. Нет, не сможет он перебраться через эту громаду. Хотя он ведь даже и не попробовал, как же может он так утверждать? Тогда он стал тщательно осматривать поверхность Камня и искать на ней выступы и вмятины, которые бы могли быть для него точками опоры. Цепляясь своей шляпкой за выступы, он ставил свою ножку в углубления Камня и начал медленно двигаться вверх. Он сделал несколько удачных движений и слегка приподнялся над землей. Слабая надежда затеплилась в его душе. Еще одно движение, еще один шаг вверх. Но в этот момент он больше не мог нащупать места, за которое можно было бы зацепиться. И поднять голову, чтобы осмотреть поверхность камня, он тоже не мог: его тело должно было быть плотно прижатым, чтобы он не потерял равновесие и не упал. Он продолжал искать вновь и вновь, на ощупь хоть что-то, что помогло бы ему сделать новый рывок навстречу своей свободе, но ничего не находил. Ему ничего не оставалось, как спуститься вниз к тому месту, с которого он и начал восхождение. Надежды, что он сможет преодолеть это преграду, не оставалось.

Он лег на землю, прижавшись к Камню своей спиной и больше не чувствовал в себе сил подняться.
 
Для гриба начались тяжелые дни. Тоска и печаль полностью поразили его волю. Поначалу он все еще перебирал в голове возможные варианты своего освобождения. Но ничего не приходило на ум, ничего не давало ему подсказки. Он взывал к небу, надеясь, что Звезда наконец-то ответит на его мольбы. Но очень скоро он потерял и эту надежду. Сил становилось все меньше и меньше. И только один вопрос денно и нощно крутился и скрежетал, как заезженная старая граммофонная пластинка: «Почему?»
 
Почему ему были даны силы покинуть родину и оставить все унижения, которые он там испытал, чтобы потом его путь был прегражден? Почему ему было дано познать великую любовь, которую потом отняли? Почему он был посвящен в тайну своего будущего, чтобы лишиться всякой надежды на его воплощение в реальность? Почему он потратил такую огромную часть своей жизни на борьбу, чтобы позднее осознать всю ее бесполезность? Почему?

Ему стало все равно, что происходит вокруг и с ним самим. Жизнь как будто остановилась. И он хотел остановить ее. Отчаяние поразило его существо, его тело ослабло, он стал плохо видеть, он умирал и жаждал этой смерти.

В минуты, когда его душевная боль становилась совсем невыносимой, он вновь прокручивал план погрузиться на дно реки или прыгнуть с обрыва. Но именно тогда и просыпалось вновь в его душе непонятное чувство, которое шептало ему загадочное слово: «Миссия». И вновь проблески надежды заставляли его вставать и искать выхода из ситуации. И вновь не найдя его, он возвращался на свое место, ложился и погружался во мглу парализующей тоски.

Очень часто по тропинке пробегали лоси и дикие козы. Для них не представляло труда перепрыгнуть через камень и бежать дальше. Они видели гриб, неподвижно лежащий в дорожной пыли. Но никогда ни у кого не возникало желания съесть его, ведь из-за того, что проплешина разрослась на всю его шляпку, он выглядел удивительно непривлекательным и несъедобным.
Так и шли дни, одинаковые дни ожидания. В них были минуты, освященные надеждой и порывами. Но они случались все реже и реже. Гриб почти смирился со своей участью. И, наверное, смирился бы окончательно, если бы не тот же самый вопрос:
«Почему?»
 
Он готов был проститься со всем, что так много значило в его жизни, но сначала он хотел получить ответ на этот вопрос. И он понимал, что не сможет успокоиться, если тайна его печальной участи не будет раскрыта. Это было его последним желанием.

                10

      В ту ночь он чувствовал себя немного лучше, потому что на небе сверкало много звезд. Он смотрел на них с упоением. Они напоминали ему о тех днях, когда его звезда была рядом. Гриб все чаще и чаще уходил мыслями в прошлое. Там было так много прекрасного! И со временем ощущения от пережитого становились сильнее и ярче. Теперь он жил воспоминаниями. Но, в какой-то степени, это и было его спасением, потому что в прошлом был источник его веры и проблески слабого вдохновения. В ту ночь он вспомнил свое первое свидание со Звездой, когда она поведала ему, что его судьба предопределена. Чувство утраченного восторга вновь пронзило его разум. Это была та самая нечастая минута озарения. В ту ночь он решил попытаться поговорить о мучившем его вопросе… Но с кем? Рядом с ним всегда был только он — огромный черный Камень.

       За все это время, пока Гриб жил у подножия Камня, Камень тоже привык к Грибу. Никто и никогда не задерживался около него так долго. И это небольшое болезненное существо с бледно-серой шляпкой даже вызывало порой любопытство черного исполина.

В конце концов, Гриб стал восприниматься Камнем как нечто свое, даже почти родное. Поэтому, когда Гриб впервые обратился к нему, Камень, никогда  и ни с кем раньше не разговаривавший, лениво и неохотно проворчал:

— Ну чего тебе?
— Ты говоришь со мной????  Спасибо!!!!

За все время его путешествия он разговаривал только со Звездой. И с тех пор, как она пропала, ни одно слово не слетело с его уст. Он ощущал себя затворником, вытесненным из мира звуков, смеха, радости и просто общения. Ему казалось, что все вокруг настроено враждебно по отношению к нему, никто не желает с ним общаться. И тут Камень, причина его несчастья, ответил! Да, это было удивительно. И это вызвало смятение в душе Гриба.

— Спасибо? — теперь недоумение звучало в голосе Камня. Никто и никогда не говорил ему этого слова. Его ругали, пинали в бесполезных попытках сдвинуть с места, но никогда не высказывали слов благодарности.

— За что ты благодаришь меня?
— За то, что ты вступил со мной в диалог. Это очень много для меня значит…
 
И в эту минуту произошло то, чего никто не мог предположить. В эту минуту зародилась дружба. Это случилось внезапно, стихийно, неосознанно. Они потянулись друг к другу, ведомые порывами своего нежданно закончившегося одиночества. Они захотели открыться.

Камень помолчал немного, пытаясь справиться с потоком своих непонятно откуда взявшихся чувств, и потом ответил:
— Но ведь ты никогда и не пытался ни с кем разговаривать. Я ответил, потому что ты попросил.
Теперь его голос звучал намного мягче и спокойнее. В нем не слышалось той прежней бесчувственной суровости, в нем звучала сила и заинтересованность.
— Я уже очень долго живу здесь рядом с тобой, — продолжил Гриб, — но ничего не знаю о тебе. Как ты сюда попал и почему ты лежишь здесь? 
— О, милый Гриб, я знаю, как я попал сюда, но я до сих пор не знаю зачем? Когда-то я умел летать. И бесконечная Вселенная была моим прекрасным домом. Меня звали Метеорит. Я мог передвигаться с огромной скоростью на далекие расстояния. Я не знал ни усталости, ни тяжести тела, ни скуки, ни печали. Я видел бездонное небо и наслаждался красотой ярчайших звезд, которые дарили мне свою любовь. О, это было прекрасно. И я знал, зачем я живу — чтобы лететь и созерцать красоту. Но однажды что-то случилось. Небо как будто оборвалось, укоротилось, и я оказался здесь, неподвижный, тяжелый, беспомощный. Поначалу я изучал мир вокруг. И я находил его красивым и очень непохожим на просторы космоса. Я все еще мог видеть звезды вдали, когда небо не затянуто облаками, и это радовало мое сердце и пробуждало чудные воспоминания. Но моя неподвижность и бесполезность подавили все эмоции, и в конце концов привели меня к состоянию полного бездумья и апатии. Моя жизнь на земле лишена всякого смысла. И я многое отдал бы за то, чтобы вновь обрести его.

— А скажи мне, Камень, если ты так много летал и видел много звезд, не знакома ли тебе Королева Северного сияния — Полярная Звезда?

Камень удивленно взглянул на Гриб. Конечно, она была ему знакома. Во всей Вселенной она была известна благодаря своей ослепительной красоте. Ему удалось пролетать вблизи ее только дважды. Но он не мог этого забыть никогда. Оказавшись раз в лучах величия, позволив хотя бы раз свету любви пронзить тебя насквозь, невозможно ощутить себя прежним. Ты уносишь с собой этот свет, который изменил твое сердце.

— Конечно, я знаю ее и видел ее два раза в жизни. Но достаточно было и раза, чтобы запомнить ее. Почему ты спросил про нее?
— Камень, это долгая история. Скажу только, что благодаря ей когда-то моя жизнь изменилась. И из-за нее в какой-то степени она может и закончиться совсем скоро.
— Подожди, приятель. Здесь что-то не так. Полярная Звезда известна не только своей красотой и ярким свечением, но и своей способностью пробуждать лучшее в сердцах всего, чего коснется ее взгляд. Я знаю это по себе.
 Послушай, у нас впереди целая ночь. Я здесь никуда не тороплюсь. Да и ты, как я вижу, никуда отсюда уходить пока не собираешься. Расскажи мне все с начала и до конца.
И Гриб начал свою повесть с того самого дня, когда он впервые увидел Звезду и услышал ее голос. И в каждом слове он находил сладкое упоение, возвращаясь в памяти к минутам боли и радости, пережитым им за половину своей грибной жизни.

                11

Когда он закончил свой рассказ, ночь была почти на исходе. Солнце еще не показалось из-за линии горизонта, но на небе появились первые нечеткие светлые полосы, что было верным признаком приближающегося рассвета.
 
Было тихо, и если бы не стрекот цикад, можно было бы подумать, что сама природа замерла от услышанного. Камень тоже молчал. Он думал… История, которую поведал ему его новый внезапно появившийся друг, глубоко поразила его разум. Неизвестно, сколько сотен лет лежал Камень на дороге, не понимая, зачем он там лежит и чего ему еще ждать от своей жизни. Его дни были длинными и скучными. Они пролетали в полудреме, которую не нарушали даже возмущения обитателей леса. Ночью он смотрел в небо, вспоминая свою былую жизнь, казавшуюся ему почти что выдуманной. Но эти воспоминания были единственной отдушиной его сердца. Погружаясь в них, Камень ощущал слабое послевкусие полета и радости, которых была лишена его теперешняя жизнь. Он вообще не знал, может ли быть на земле по-другому? Но вот в ту самую минуту, когда приближающийся рассвет растворил последние звуки голоса Гриба, камень ощутил восторг. Он видел перед собой героя, он видел перед собой пример величия духа и беспредельной веры в мечту. И это означало, что мир на земле не лишен смысла, и здесь есть место для настоящего чуда, которое совершается руками простых обитателей этой зеленой планеты, поверивших в то, что они — маленькие боги, и дерзнувших сказать «нет» вековой и привычной обыденности. Он смотрел на Гриб и осознавал, что это серое существо, пораженное какой-то странной болезнью, изуродовавшей его шляпку, даже не понимало, что внутри него живет дух героя, способного пробудить веру и осознанность в других. В этот момент Камень уже точно знал, что он поможет Грибу преодолеть преграду, которой он сам и являлся. Он очень хорошо знал всю поверхность своего тела, все маленькие уступы и выпуклости. Он будет направлять движения своего друга, подсказывать ему, где есть новый устойчивый порог для его ножки. Камень знал, что вместе они смогут сделать то, что казалось вчера еще нереальным. И он также понял, как важно уметь просто говорить. Еще несколько часов назад Гриб был для него не более чем маленьким жителем леса. Но как только Гриб сделал первый шаг к сближению, как только он предложил свою дружбу, все изменилось. Теперь он испытывал к нему чувство любви и нежности. Теперь он увидел в нем того, кем он на самом деле являлся, и осознал, кем он может стать.

Камень знал, что Гриб скоро снова отправится в путь. Ему так не хотелось его отпускать. Он стал его первым другом на земле. Но он понимал, что и в его жизни должно произойти что-то важное и необыкновенное.

— Тебе нужно поспать, — предложил Камень. Я буду охранять твой сон, дорогой друг. И когда ты проснешься, нас обоих будет ожидать новый и прекрасный день, день великих побед.

Он вложил в свои слова все свое тепло, накопленное его поверхностью за длинный жаркий день. Он хотел подарить Грибу хоть немного любви, которая бы поддержала его и пробудила бы в нем веру с новой силой. Но… Гриб уже спал, прислонившись своей шляпкой к Камню. И в этой картине было столько доверия и беззащитной преданности, что впервые то место, где гипотетически у Камня должно было быть сердце, дало о себе знать какой-то сладкой тянущей болью; но боль эта была прекраснее всего, что он когда-либо чувствовал за всю свою тысячелетнюю историю. Может, это любовь?

Любовь растворяет боль, уничтожает преграды, дает силы, дарит крылья. Камень был по-прежнему неподвижен, но он чувствовал, что он летит легче и дальше, чем когда-либо прежде.

                12

На следующий день они сделали это. Они сделали это вместе. Камень был глазами Гриба, когда тот поднимался вверх, он руководил его движениями и направлял его. Сантиметр за сантиметром влево, вправо, еще немного вправо и, наконец, вверх, шаг за шагом… Им потребовалось почти три часа, чтобы оказаться на вершине. Они оба радовались этой победе, смеялись, кричали, как два существа, лишившихся рассудка. И им было все равно, что могли подумать о них окружающие. Они просто ощущали приток счастья, так давно потерянного и забытого.
 
Путь вниз оказался гораздо легче, потому что второй склон камня был очень пологим, и ничто не мешало грибу самому видеть, как он может спускаться.
По другую сторону камня открывалась прекрасная ровная дорога, по обеим сторонам защищенная зеленой стеной из экзотических деревьев и лиан. Все говорило о том, что Тропическое Лесное царство было уже недалеко.

Гриб не отправился сразу же в путь. Он решил пожить какое-то время рядом со своим новым и горячо любимым другом, чтобы поправить здоровье после долгого периода душевной боли, и чтобы сполна насладиться этими новыми прекрасными отношениями. Тот, кто, казалось, был причиной чуть ли не полного краха Гриба, удивительным образом превратился в причину осознания им своей огромной силы, веры и успеха.

А Камень с огромным трепетом следил за тем, что происходит с Грибом, и ощущал себя причастным к этим удивительным изменениям и всему тому, что обещало его сказочное будущее. И это были поистине необыкновенные чувства. Камень радовался не только за своего друга. Он как будто обретал через этот опыт новое осознание самого себя и своей жизни. Он еще не мог пока точно определить, что это было, но мир вокруг приобрел новые краски. Он вдруг понял, как прекрасен зеленый цвет, которым все бушевало вокруг, как красивы трели певчих птиц, как дивно свеж утренний воздух, и как здорово иметь возможность просто говорить с тем, кого ты любишь.

С каждым новым днем Гриб обретал все больше энергии. Он уже выглядел почти как прежде: сильный, подтянутый, энергичный. И если бы не мерзкая Проплешина, которая сморщилась под лучами уже жаркого солнца, то можно было бы восхититься тем, что представлялось глазам окружающих.
 
Наконец, настал тот момент, когда что-то внутри Гриба вновь прошептало ему: «Пора в путь». Его сердце вновь заговорило.

Это была их последняя ночь. И, несмотря на то, что рано утром Гриб должен был покинуть свое временное пристанище у подножия большого дорожного Камня, они не торопились погрузиться в сон. Они ловили прелесть каждой секунды, они говорили.


                13

— Я должен сказать тебе что-то очень важное, — начал Гриб. Когда я не знал, что смогу преодолеть твой склон, и думал, что так и останусь навсегда в этой западне, я просил небо о смерти, я хотел уйти. В то время я ненавидел тебя. Но сейчас, после того, как я узнал, кто ты есть на самом деле, после того, как ты стал моим помощником и мы вместе преодолели препятствие, которым ты сам и был, я смотрю назад и понимаю, как сильно я люблю все то, что произошло со мной за это время, как дорог мне каждый день, проведенный рядом с тобой. Ты дал мне возможность понять, что даже если что-то и кажется непреодолимым и угрожающим, это всего лишь иллюзия. Потому что стоит только полюбить это что-то и дать ему почувствовать твою любовь, как враг или мучитель тут же превращается в твоего помощника, который раскрывает в тебе твое истинное ранее неведаное «Я». Послав любовь, ты понимаешь, что врагов просто не существует. Они — лишь завуалированные друзья, которые ждут, что ты откроешь им свое сердце, они — твои помощники. Они порой не знают, как по-другому попросить тебя о любви и внимании. Но они полностью раскрываются тебе, как только ты обращаешь к ним свой взор надежды и понимания. Ты когда-то сказал мне, что я твой герой. Я хочу, чтобы ты знал, дорожный Камень, мой герой — это ТЫ. Потому что если бы не было тебя, я бы никогда не осознал, что обладаю той удивительной силой, которая приведет меня к завершению этого пути и к пониманию, что же есть моя миссия. Я трепетно люблю тебя, и я обещаю тебе вернуться через какое-то время, после того, как завершится мое путешествие жизни.
 
Камень не умел плакать. Но он мог чувствовать. Никто и никогда даже и не догадывался об этой его способности. Даже он сам этого никогда не знал. И если бы его монолитное тело не было бы таким плотным и тяжелым, то в эту самую минуту он бы просто рассыпался на мелкие твердые осколки, как сильно взволновали его слова Гриба. Он испытывал щемящую тоску от предстоящей разлуки, небывалую радость от того, что пережил этот жизненный опыт, и настоящий трепет от мысли, что он вновь встретит своего друга, после того, как он дойдет до цели и будет коронован. От волнения он отдал так много энергии, что вдруг похолодел. Гриб, лежавший прислонившись к Камню, моментально ощутил эти изменения.
 
— Почему ты стал холодным? Ты грустишь?
— Я грущу и радуюсь одновременно. Но я точно знаю, что я счастлив сейчас. Одно меня тревожит очень сильно… Ты стал смыслом моей жизни за это время. И я боюсь, что потеряв тебя, я вернусь к тому унылому удручающе-скучному состоянию, в котором я пребывал все это время.
— Нет, мой милый друг, — ответил Гриб. — Ты никогда не вернешься к тому, что было прежде. Потому что теперь ты соединился со своей миссией.
— С миссией?
— Да, и твоя миссия — помогать другим осознать свои силы, понять то, что они сильнее преград, даже если те кажутся большими и непреодолимыми. Ты помог мне осознать это. Ты можешь помочь это сделать и другим, которые в отчаянии будут сидеть у твоего подножия. Главное, помни — любовь делает чудеса. Проявляй любовь, проси о любви, дари любовь.
 
В очередной раз Камень ощутил, что еще немного — и он рассыплется на мелкие кусочки. Но вместо этого новый выброс его тепла согрел воздух на добрый десяток метров вокруг. И, влекомые этим теплом, через некоторое время прибежали лисицы и бурундуки, мелкие грызуны и насекомые. И никому не приходило в голову ссориться. Это было время перемирия, когда все обитатели леса вдруг объединились, влекомые не только теплом, но и ощущением покоя и защищенности.
 
Камень смотрел на это чудо и не мог поверить в реальность происходящего. Но он также не мог опровергнуть и то, что видел и ощущал. И это было его новой реальностью. Он обрел осознание своей миссии и он, наконец-то, ощутил, что Земля и живописное место между бурной речкой и крутым обрывом в лесу — его настоящий дом. Он оказался здесь, чтобы пробуждать осознание силы в тех существах, которые могли встретить его на своем пути, чтобы превращать боль в удовольствие, страх в осознанность и неприятеля в лучшего друга. И он знал, что отныне это останется с ним навсегда.

                14

Вновь открывшаяся дорога улыбалась Грибу всеми своими красками и звуками. Он был опять счастлив и бодр. Он не просто вновь обрел свою веру, он чувствовал, что стал ближе к пониманию того, что же такое миссия. У него все еще было много вопросов по этому поводу, но он твердо знал, что на правильном пути в своих внутренних поисках. Воспоминания обо всем происшедшем не покидали его ни на минуту все то время, пока он шел. И его сердце было преисполнено кроткой благодарностью к самому себе и к своему дорогому другу Камню, которого ему пришлось на время оставить. Но Гриб не грустил по этому поводу, потому что он был абсолютно спокоен за друга и знал, что обязательно вернется однажды к нему, чтобы поделиться всем тем, что произойдет в его жизни, чтобы услышать чудесные истории о новом опыте Камня и просто насладиться очарованием взаимного крепкого чувства дружбы и духовного родства. И это было благословением.
Гриб шел в обычном ему режиме, так, как он делал это прежде, останавливаясь только на ночной сон и недолгий отдых днем. Когда он подошел к своей первой развилке, он вспомнил свой опыт внутреннего интуитивного видения, присел, закрыл глаза, погрузился глубоко внутрь себя и точно увидел направление, куда следовало идти. Только теперь ему это было делать гораздо легче и быстрее.
 
То была совершенно необыкновенная ночь. На небе не было ни одного облачка, поэтому оно открывало взору нашего героя фантастическую картину бездонной Вселенной с бесконечной россыпью звезд. То была теплая ночь. Чем ближе Гриб приближался к своей цели, тем меньше был перепад дневных и ночных температур. Ему не нужно больше было искать теплое покрывало из густой пушистой травы или толстых листьев лопухов и других растений, которых вокруг становилось все больше и больше. Он даже не знал их названий, но не переставал восхищаться их формами и красотой.

Он лежал и смотрел вглубь высокого, почти нереального неба, и вспомнил о своей Звезде. Все то время, когда он был несчастен и перестал верить в свои силы, он старался не думать о ней, потому что эти мысли причиняли ему боль. Он разуверился в тот момент в том, что было ему обещано Звездой, и сейчас, хотя он полностью понимал себя того прежнего и не осуждал себя ни на минуту, ему было немного стыдно за свои мысли. Она не обманывала его. Она сказала, что он обладает всем, чтобы завершить свой путь с триумфом и вступить на трон Тропического леса. И вот он уже почти у цели. Его путешествие могло закончиться уже завтра, послезавтра, через каких-то несколько дней. И он также твердо знал, что ему не нужно будет искать каких-то особых знаков, что он пришел. Его внутренний голос оповестит его о том, что цель достигнута, и его внутренний голос говорил ему, что он на пороге своей конечной цели. Но Звезда также обещала ему, что она не исчезнет из его жизни навсегда, что она по-прежнему будет рядом, но незримо.

В эту минуту он ощутил прилив нежности и любви. Это была она, она звала его.

Он поспешно закрыл глаза и провалился в привычное чувство настоящей благодати, которое всегда предшествовало ее появлению. Он ощущал ее присутствие и слышал в своем сознании ее голос.

— Я так горжусь тобой, мой мальчик. Ты преодолел самую главную преграду на своем пути и уже совсем скоро твоя голова будет увенчана короной славы.
— Но почему, почему ты так надолго оставила меня, почему не подсказала мне, что я должен был делать, как это было прежде? Ведь ты же могла!!!
— Да, я могла, но не сделала этого. Но я ни на секунду не оставляла тебя. Я чувствовала тебя всем своим существом, я грустила вместе с тобой, я хотела нарушить все законы гравитации и сместиться в пространстве, чтобы ты смог увидеть меня и ощутить мой свет. Но я не сделала этого. Я не сделала этого потому, что каждый герой, уже достаточно познавший истину и многому научившийся у своего наставника, должен в определенный момент своей жизни остаться наедине с самим собой и своими трудностями. Иначе то, что он осознал и понял, не может укрепиться в нем и стать не просто знанием, но частью его существа, сознания и опыта. И теперь ты уже не просто мой ученик и подопечный. Теперь ты равен мне, потому что не просто доказал, что ты знаешь и можешь, но ты открыл свой собственный закон превращения боли в удовольствие через любовь, через способность видеть прекрасное внутри внешне страшного и бесполезного, через превращение казалось бы безобразного в его высший потенциал гениального. И я училась у тебя этой науке. Но ты должен знать, что я была рядом каждую секунду; я просто не имела права вторгаться в твой жизненный опыт до тех пор, пока ощущала, что ты не сбился с пути. Но если бы вдруг по какой-то причине ты оказался бы на пороге неправильного выбора, и не было бы никакой надежды, что ты сам поменяешь свое решение, я пришла бы к тебе на помощь, я не посмела бы вторгаться в процесс и диктовать свою волю, но я дала бы тебе знак, пришла в твои сны и дала бы тебе возможность почувствовать, как сильно я верю в тебя и в твои силы и как сильно я люблю тебя. Я не сделала этого только потому, что даже в минуту крайнего отчаяния ты все равно не забывал о главном, о миссии, о желании соединиться с ней и жить так, как живут герои. Ты выстоял, ты смог и ты возрос до равного мне. Ты стал Мастером и маленьким Богом.

Он ничего не отвечал. Он слушал ее, внимал каждому слову и просил небо продлить мгновение до бесконечности. Все, что он ощущал сейчас, была любовь: к ней, к себе, к миру, к своему опыту, в своему пути. Он вновь обрел связь с ней. Но он также понимал теперь, что не терял ее никогда. И в те темные дни, когда ему не хотелось жить, что-то останавливало его от страшного решения проститься с жизнью. Это что-то сверлило его мозг надоедливым «Почему?». Это что-то приходило в его голову загадочным словом «Миссия». Это что-то заставило его обратиться к Камню с первым вопросом и побуждало его к каким-то странным действиям, которые потом приносили успех. И этим чем-то была она — его Звезда. Она говорила с ним другими, незнакомыми ему голосами, она не обнаруживала себя, не могла открыться, но она была рядом и не позволила ему окончательно отчаяться. Тогда он не понимал этого, не был настолько внимателен к маленьким знакам, сигналам и импульсам сознания. Но это было частью его опыта, его большого урока. Она не показывала ему своего участия не из-за равнодушия к его судьбе, а из-за большой любви. И его победа была и ее победой. Она училась вместе с ним, как учить и как любить.

Они растворились друг в друге, в том потоке энергии, который больше, чем физическая реальность. Они стали неотделимы от пространства любви и единства мысли.

                15

Проплешина уже пожалела, что когда-то перепрыгнула на шляпку Гриба. По-началу ей было там очень хорошо и спокойно. Она становилась шире и шире, пока совсем не оккупировала всю верхнюю поверхность Гриба. Но она была родом с севера, где ее не мучило долго знойное солнце и где она регулярно могла пить дождевую воду. С тех пор, как Гриб перебрался за пределы средней полосы, Проплешина  перестала чувствовать себя комфортно. Лучи становились горячее, а дожди шли очень редко. И Проплешина начала медленно сохнуть.

Сначала она потеряла свой цвет, который стал гораздо бледнее прежнего. Потом она стала сморщиваться и сжиматься. Все это происходило не сразу, очень медленно и постепенно. А Гриб при этом даже и забыл про ее существование и все беды, которые он пережил из-за нее когда-то. Он был озабочен чем-то более важным и значимым, чем страданиями из-за своего физического несовершенства, связанного с Проплешиной. Он просто отпустил эту боль, смирившись однажды с реальностью и приняв ее полностью и без условий. Более того, он не страдал так сильно из-за жарких лучей солнца и недостатка дождевой влаги, потому что Проплешина полностью защищала его шляпку от этих природных неудобств. Она также отпугивала от него тех, кто был не прочь поживиться вкусной грибной мякотью, придавая ему несъедобный вид какого-то сорта бледной поганки. И этим самым она спасала его от угрозы стать жертвой чьего-то голода. Конечно, он не понимал того, что его невольная попутчица оказывала ему такую большую услугу. Но он давно уже перестал ненавидеть ее. Он просто знал, что она существует, она с ним, и он должен принимать ее такой, какая она есть. А поскольку приятное в Проплешине найти было сложно, он просто забыл о ней.

За день или два до того, как Гриб вошел в пределы Тропического Царства, измученная долгим путешествием и отсутствием необходимых жизненных условий, Проплешина внезапно потрескалась прямо на шляпке Гриба на мелкие кусочки. Она не могла больше держаться и рассыпалась во все стороны, став частью земли, на которой росли десятки дивных цветов. Нет, она не умерла, она просто изменилась. Ее сознание расслоилось на мелкие маленькие единицы отдельных элементов сознания. И эти элементы ощутили в тот момент, что они стали землей, которая дает жизнь лесу.
Гриб не сразу осознал, что произошло. Он увидел облако густой пыли, слетавшей с его головы, и был удивлен, откуда вдруг на него упало это бледно-серое облако. Но сразу же после этого он ощутил какую-то легкость на шляпке и чувство сильного припекания макушки в те минуты, когда бурная крона деревьев не защищала ее от прямых лучей. Тогда он вспомнил о Проплешине. Ему захотелось взглянуть на нее. Он не надеялся увидеть что-то новое, не боялся испугаться своего внешнего вида.  Он просто хотел понять причину своих новых ощущений. Ему пришлось ждать того момента, когда он проходил мимо ручья с прозрачной чистой водой. Гриб подошел к ручью и наклонился настолько, насколько это позволяло его грибное тело, чтобы увидеть свое отражение в чистой воде. И, о чудо, он увидел себя совершенно нового. Проплешина покинула его. Его кожа стала другой: она не была моховидной, как когда-то во времена его юности. Но она обрела свой прежний сочный лиловый цвет и светилась здоровьем и силой. Он смотрел на себя и понимал, что его дивная красота вернулась к нему в новой физической форме.

И в эту минуту его поразила мысль о том, что Проплешина, возможно сама того не понимая, защищала его тело все это время от превратностей природы и от возможных опасностей, которые могли подстерегать его в дальнем и порой опасном путешествии. И Гриб испытал чувство любви и благодарности к ней за это и за то, что она подарила ему новую возможность ощутить свое физическое совершенство.

Гриб окончательно поверил в то, что в этом мире нет ничего однозначного, со знаком плюс или минус. Есть опыт. И то, каким мы видим этот опыт, зависит только от нас самих. Кажущиеся невзгоды и болезни хранят внутри себя источники избавления от боли и печали. Уметь видеть внутренний потенциал в неприглядном -это было то искусство, которое он открыл сам и которым теперь хотел поделиться с этим миром. В его сердце больше не было места даже воспоминанию о боли. Он ощущал спокойное умиротворение, благодарность и любовь, открывшую ему в этот день свою новую грань.
Гриб вступал в чертоги Тропического Леса.

                16
 
Его давно здесь ждали. Книги преданий сообщали приметы его грядущего пришествия. И весь Тропический Лес был готов к тому, чтобы радушно принять своего героя, своего нового Принца.

Его встретили десятки восторженных птичьих голосов, а диковинные деревья низко склоняли свои кроны, воздавая знаки своего почтения и не скрывая своей огромной радости. Книги преданий пророчили, что с приходом нового Принца, который должен будет проделать длинный путь из далекого Таежного края и потратить на это большую часть своей жизни, в царство придет новая эра мудрости и понимания истинного смысла любви. Вся тропическая природа предвкушала это знаменательное событие, готовилась к нему и вздохнула с облегчением и ликованием, когда он сделал свой самый первый шаг по земле джунглей.
 
Его сразу же узнали. Он выглядел точно так, как описывали его пророки в книгах: сильный, стройный, изящный, светящийся чистотой и распространяющий вокруг себя благодать.

Был ли он счастлив в эту минуту? Конечно, он был очень счастлив, что наконец пришел к своей конечной цели. Это было почти невероятно. Это было так долго! Но когда ты долго идешь к своей заветной мечте и наконец достигаешь ее, ты больше не испытываешь состояния безумной эйфории оттого, что все свершилось. Ты помнишь все, что произошло с тобой, пока ты был в пути, и ты понимаешь, что каждый маленький шаг к цели, каждая победа и поражение, каждое новое озарение стали для тебя неотъемлемой частью этой минуты славы.
 
Гриб был благодарен, вдохновлен и смиренен. Он знал, что один этап его жизни подошел к концу, но другой, более важный, только начинался.
 
Его трон был у подножия прекрасного водопада. Это было возвышение, украшенное мягкой травой и переплетением стелящихся по траве голубых, белых и нежно-розовых цветов. Каждый день сюда приходили обитатели леса для того, чтобы спросить совета, достичь примирения, разобраться в сути какой-то проблемы. И каждый день гриб учил их видеть прекрасное внутри всего и каждого. Каждый день он открывал им тайну истиной любви, которая замечала только совершенство во всем, что жило, пахло, двигалось и звучало в мире солнца и звезд.

                17

Гриб пребывал в своем очередном многочасовом состоянии медитации. В эти минуты он общался со Звездой. Теперь он научился не просто понимать то, что она телепатически передавала ему, но и видеть ее своим внутренним оком. Порой ему казалось, что какая-то часть его ненадолго покидает пределы его тела и летит к Звезде высоко в небо. И то, что он видел и чувствовал, было реальнее, чем сама физическая реальность.

— Так все же скажи мне, мой Повелитель, смог ли ты понять, что же такое Миссия?
— Да, моя прекрасная Звезда. Миссия — это осознание Бога внутри себя, который ведет тебя по жизни и открывает перед тобой то, что ты должен потом отдать этому миру. Миссия — это возможность понять свое истинное Я и полностью соединиться с ним. Миссия — это осознание любви, которая есть единственный смысл всего, которая создает новую жизнь и которая и есть сама жизнь.

                18

Тайга вновь пробуждалась от своего долгого зимнего сна. Первые проталины неприлично чернели среди ослепительно белого кристально чистого полотна медленно таявшего снега. По-весеннему новые лучи нежно пронзали матовую дымку воздуха, пропитанную влажными испарениями, и рассыпались призмой цветных искр, едва достигнув пределов земли. Тайга сияла своей скромной и незатейливой красотой, готовясь к будущему цветению своего короткого лета. Тайга была молчаливой. Она хранила внутри себя сокровенную тайну, которую могла поведать только тем, кто хотел и кто верил, что границы между мечтой и реальностью так же условны, как и границы между небом и землей на линии горизонта.