Последнее дело комиссара Берлаха. эссе

Готовясь к тому чтобы начать писать фэнтази сагу "Смерть Минотавра" и размышляя о скрытых в древнем мифе смыслах, о сущности минотавра, о том кто на самом деле Тесей я просматривал литературу посвящённую минотавру и вообще данному мифу.

       И узнал о том, что среди многих авторов рассматривавших ранее данный миф и данного персонажа был Фридрих Дюренмат. У которого есть рассказ, который так и называется "Минотавр" и кроме того минотавр упоминался у него и в детективной повести "Подозрение" по мотивам которого был в своё время снят известный советский художественный фильм "Последнее дело комиссара Берлаха".

       И тут я вспомнил этот старинный фильм, который мне очень нравился в своё время. В кратце сюжет данного произведения выгдядит следующим образом. Неизлечимо больной комиссар швейцарской полиции Ганс Берлах, унал о преступных опытах над людьми, операциях без наркоза, которые проводил в концлагере уничтожения Штудгоф, фашистский врач-изувер Нелли.

       У старого друга полицейского врач Самуэля Хунгертобеля, возникло подозрение, что на единственной имевшейся фотографии Нели, на самом деле изображен другой человек, и этот человек его старый знакомый, врач, имеющий собственную клинику, в которой лечатся больные люди, которые практически потеряли надежду на выздоровление, а именно цюрихский врач Фриц Эменбергер, возглавляющий частную клинику Зонненштайн.

      От своего знакомого, бывшего заключённого концлагеря Штутхофф «Гулливер», Берлах узнаёт о том, что Нелли был уникальным для концлагеря человеком, он брал для своих изуверских операций только тех людей, которые соглашались на её проведение сами. Причем он обязательно требовал, чтобы его будущие пациенты присутствовали при этих самых операциях без наркоза, и видели своими глазами то, в каких жутких мучениях умирают его пациенты. Люди соглашались на операцию потому, что Нелли обещал, что в случае если пациент выживет после операции, то он будет им спасен и отправлен из лагеря уничтожения в более безопасное место.

      И люди, своими глазами видевшие мучительную смерть своих предшественников, всё-равно сотнями записывались в очередь к врачу изуверу, для того, чтобы лечь под его нож, ради самой минимальной,самой илюзорной надежды выжить, ибо сохранить себе жизнь в лагере уничтожения было фактически невозможно, заключенных там методично, каждый день уничтожали. Доктору Нелли люди верили, как в некое чудо, всем хочется верить в чудо, когда оно так необходимо.

     Но если сегодня посмотреть на этот мир, окружающий нас внимательно, то с удивлением начинаешь понимать, что доктор Нелли это не просто персонаж явившийся к нам из ада, нет такое вречатление, что подобных ему полным полно...что мир наш сегодня погрузился в бездонную тьму манипуляции общественным и личным сознанием, что всё мы, если присмотреться внимательно к своей жизни в определённой степени символически стоим по своей собственной воле в очереди, поразительно похожей на ту очередь на операцию без наркоза у фашистского палача и изувера доктора Нелли, в которой стояли в надежде на спасение и свободу узники лагеря уничтожения Штудгоф.

Безусловно самый жестокий палач - это надежда. Надежда на чудо. Она умирает последней, она толкает человека на самые большие глупости и часто приводит к непоправимым ошибкам. Но действительно без надежды человек жить не может.

А "Нелли" всегда рядом с нами. Он обещает нам чудо, они обещают счастье, они обещают жизнь и здоровье, они обещают любовь, они обещают большие деньги. Приди и возьми его, оно твоё, по моей доброй воле! Но... понятно, что для того, чтобы получить чудо нужно чем-то пожертвовать для "Нелли". И сама жизнь, та которая нас окружает, она как бы сама требует от нас постоянной веры в чудо. С утра до вечера нас грузят волшебными историями успеха и спасения... Очередь за чудом всё больше и больше, и стоит в ней уже всё человечество...

А что? До чуда уже рукой подать! Осталось только послушать очередного проповедника или купить новый самый лучший фантастический лекарственный препарат или очередную чудодейственную овощерезку....И всё у тебя будет....

      И вот в результате жизнь человеческая проходит в этой очереди ожидания чего-то настоящего. чего-то действительного, и вся расстрачивается на абсолютную бессмыслицу...А очередь между тем всё быстрее продвигается и стол "Нелли" всё ближе и ближе.

      Но как взглянуть в лицо реальности? Как её принять и с нею примириться и принять и себя и жизнь такой как она есть и выйти из этой очереди к столу врача-изувера и больше никогда в неё не становится?


Для того, чтобы ответить на данные вопросы вернемся к тексту книги и посмотрим на последний бой коммисара Берлаха с Эменбергером.

" - Человек, что такое человек? - засмеялся врач. - Я не стыжусь
иметь кредо, я не молчу, как вы. Точно так, как христиане верят в
троицу, являющуюся единым целым, я верю в дае вещи, а именно:
существует что-то и существую я. Я верю в материю, выражающуюся в силе
и массе, в необозримый космос и шар, перемещающийся в бесконечности
пространства, шар, на котором мы живем, который можно обойти и
ощупать; я верю в материю (как глупо слышать: "Я верю в бога!"),
восприемлемую в виде животных, растений и угля и почти неощутимую в
качестве атома; материю, не нуждающуюся в боге и проявляющуюся в
таинственной мистерии своего существования. Я верю, что я часть этой
материи, атом, сила, масса, молекула, так же, как вы, и что мое бытие
дает мне право делать, что я захочу. Все остальное случайные
группировки: люди, животные, растения, Луна, Млечный Путь, все, что я
вижу, несущественно, как пена на воде или волна. Наплевать на то, что
существуют вещи, они заменимы. Если их не будет, будет что-то другое;
если на нашей планете угаснет жизнь, она появится на какой-то другой,
точно так, как главный выигрыш по закону чисел может быть в лотерее
только один. Разве не смешна человеческая жизнь, разве не смешны
потуги быть у власти, чтобы в течение нескольких лет стоять во главе
государства или церкви? Какой смысл думать о благе человека в мире, по
своей структуре представляющем лотерею, идея изживет себя, если на
каждый билет падет выигрыш. Глупо верить одновременно в материю и
гуманизм, можно верить только в материю и в "я". Справедливости нет,
существует только свобода и мужество совершить преступление.
   - Понимаю, - сказал комиссар, скорчившись на белой простыне, как
погибающее животное на краю своего пути. - Вы верите только в право
мучить людей!
   - Браво! - ответил врач и захлопал в ладоши. - Браво! Вот это
ученик! Он еще отваживается подвести черту под принципом, по которому
я живу. Браво, браво! - воскликнул он, продолжая аплодировать. - Я
хочу быть самим собой и ничем другим. Я отдаюсь тому, что меня
освобождает, убийству и пыткам, так как становлюсь свободным только
тогда, когда убиваю человека, что я и сделаю опять ровно в семь, ибо я
выше общественного порядка, созданного слабостью людей. В этот момент
я становлюсь могуч, как материя, а в криках и муках перекошенных ртов
и остекленевших глаз, над которыми я склоняюсь, в этом трепещущем мясе
под моим ножом отражаются мой триумф и свобода.
   Врач замолчал. Он медленно поднялся и сел на операционный стол.
Часы над ним показывали без трех минут двенадцать, без двух, без одной...
   - Семь часов, - почти беззвучно прошептал больной на постели.
   - Ну, расскажите же о вашей вере, - продолжал Эменбергер. Его голос
утратил страстность и звучал опять спокойно и деловито. - Вы молчите,
- сказал врач печально. - Вы не хотите говорить.
   Больной не отвечал.
   - Вы молчите и молчите, - констатировал врач, Опершись обеими
руками на операционный стол. - Я все ставил на одну карту. Я был
могуч, потому что никогда Не боялся. И теперь я готов поставить свою
жизнь, как мелкую монету, на одну карту. Комиссар, я признаю себя
побежденным, если вы докажете, что имеете такую же великую и
бескомпромиссную веру, как моя.
   Старик молчал.
   - Скажите же что-нибудь, - продолжал Эменбергер, взволнованно глядя
на больного. - Вы - праведник, дайте мне ответ.
   Возможно, ваше кредо очень сложно, - сказал Эменбергер, поскольку
Берлах продолжал молчать, и подошел к постели старика. - Может быть, у
вас самые заурядные и тривиальные взгляды на жизнь. Скажите же: "Я
верю в справедливость и в человечество, которому должна служить эта
справедливость. Во имя ее, и только во имя ее я, старый и больной
человек, не побоялся приехать в Зоненштайн, не думая о славе, о своем
триумфе, триумфе над другими". Скажите же это - и вы свободны. Это
кредо удовлетворит меня, и я буду думать, что оно равноценно моему.
   Старик молчал.
   - Возможно, вы не верите, что я вас отпущу? - спросил Эменбергер. -
Ну, рискните же сказать, - призывал комиссара врач. - Расскажите о
своем кредо, если даже не верите моим словам. Допустим, вы можете
спастись, если у вас есть своя собственная точка зрения на жизнь.
Возможно, у вас остался только один шанс спасти не только себя, но и
Хунгертобеля. Еще есть время позвонить ему. Вы отыскали меня, а я -
вас. Когда-нибудь моя игра будет кончена, когда-нибудь я просчитаюсь.
Почему бы мне не проиграть? Я могу вас убить и могу освободить, а это
означает мою смерть. Я достиг точки, на которой могу обращаться с
собой, как с посторонним лицом. Я могу себя уничтожить, могу
сохранить.
   Он замолчал и внимательно посмотрел на комиссара.
   - Что бы я ни делал, разве можно достичь более высокого положения?
Достичь этой точки Архимеда - величайшее, чего может добиться человек.
Единственный смысл и бессмыслица этого мира - мистерия мертвой
материи, постоянно порождающей жизнь и смерть. Однако - во мне говорит
порочность - ваше освобождение я обусловливаю маленьким условием. Вы
должны предъявить кредо, по значимости равное моему. Ваше кредо! Ведь
вера человека в добро не менее сильна, чем в зло! Говорите! Ничто меня
так не позабавит, как возможность взглянуть на собственное уничтожение.
   В ответ только тикали часы.
   - Скажите же хоть во имя справедливости. Ваше кредо? Ваша вера? -
закричал врач.
   Старик продолжал лежать, вцепившись руками в одеяло.
   Напряженное лицо Эменбергера, внимательно следившее за каждым
движением комиссара, побледнело и обрело былое равнодушие, только
покрасневший шрам над правой бровью продолжал подергиваться. Вдруг он
весь, как от отвращения, содрогнулся и устало вышел из комнаты. Дверь
за ним тихо закрылась, и комиссар остался один в сверкающей голубизне
палаты, наедине с часами, тиканье которых совпадало с ударами сердца."

Главный урок Берлаха, никогда, ни при каких условиях не становиться самому в очередь к доктору Нелли. Как бы тебя не сооблазняли, и как-бы не заставляли и не принуждали в неё снова встать....Поддался, даже просто ответил - встал в очередь к доктору Нелли....