Стыдно вспомнить..

                Были и мы, рысаками когда-то
                И кучеров мы имели лихих
                Пили шампанское, сорили деньгами…
 
                А. Апухтин 1870ые

 Навеяно …

 В пору голоштанной юности, то бишь, студенчества, забрела наша компанЬя в один уютный дворик. Милый такой дворик, детские грЫбочки, опять же, и бабушки, не очень назойливые, ну, всё как положено,  располагает.
 Сначала, конечно, палочками махали, то-есть, тросточками, не палочками, но скажешь разок на их «выш иродЫ хули..хулиганьО..», тихо так, душевно:
 -Садись с нами мать! Испей водочки. Вспомни молодость. Они, и …исчезают кудайто.

 Вобщем, мы культурно отдыхали.
 С водочкой, и пивком, конечно. А пивкоооО, пеперь-то, и нет такого! И так оно нежно  в пустом желудке колыхалось.  У знакомого ларька брали. То-есть, малый наш был  в том ларьке, и как привезут, прежде чем в бадью воды плеснуть, ну и, всякие там свои примочки, соду ли, стиралку и прочее добрро, чтоб круче пенилось, он нам сразу и звонит. Мобил-то ещё не было, он - на вахту  в общагу. А там и мы подтягивались, бывало, с ведёрком, если  в канистре что-то другое замутили.

Ну, отвлёкся. Пара флакончиков, серьёзных таких, и канистрочка наша походная на 10 литров. Даж, рыбка была. Сначала. Расстелишь, было, газетку, с мордой какого-нибудь толстощекого с его «Вперёд! Придём к победе..!», кинешь на неё рыбку, а рыбка, аж соком исходит, желтеньким таким, да на солнышке, аж играет вся, а запах, проглотить можно, даж, газеткой зажевать. Мы ж, - студенты,– интиллигЭция, едрён батон, не хухры – мухры.

На гитарке лабали. Танюха с Мышкой, всё больше - Цоя, Женька - Кинечева и Шевчука, мой репертуар – все дворовые песни, понятно дело, а Серёга, как малиновский пропустит, так, вообще, всё может исполнить. Даже, если слов не знает, всёравно, может! Ток, напой, скажет, и тут же аккорды выдаёт, как по нотам, по писанному.
 
 И, видимо, в тот вечер мы очень не дурно лабали, - поймали настроение, так сказать, и понятно дело, нас в гости приглашали.  Конечно, мы чаще отказывались, из скомности природной, да и, по нужде, удобней, под яблоньку, чем с балкона поливать. В три струи. Но, не всегда отказаться получалось, если уж люди сильно симпотичные приглашали, потчевали всяко. Напитками. Не очень разнообразными. А закусь, так, – во дворе целая яблоня, бери не хочу.

 Далее, «монтаж плёнки», - не всё помню. Помню, но не связно. Обидно, но, ничего не поделаешь, напряжённая учёба сказывается, сессия интенсивная, недосыпы, опять же.
 В какой-то момент замечаю, что уж, ночь вокруг, по ощущениям. Небо почернело, и парни куда-то подевались, а нас, ток пятеро осталось: яблонька наша, Серёга – шило, бутылка шампани (откуда-то взявшаяся) и я с гитарой. И эта, сейчас знаю, как её зовут. Тогда, не важно было, да и, не звал никто, сама приходила.

 Итак, размеренный нехитрый процесс: наливаем, подымаем, затряхнули, занюхали. Рукавом, - не, вру, какие рукава летом, приятней всего, - приблизишь так друга, и маковкой. А друг, он всегда рядом, не может такого быть, чтобы бухать, а друга рядом не было. Затянулись, аж, до слёз пробирает, сентиментальность прёт, чёрт бы её побрал. Совсем забыл, табак тогда у нас закончился, да и, кризис табачный в стране был, так-что, процесс усложняется: собрали листвы посуше, затёрли, в газетку свернули, на спичечке подсушили. ПроститИ, что мелочи опускаю. Затянулся, значит ся, и, - «Пара гнедых», - понеслась душа в рай! Да, на весь двор!

 Так вот, ощущаю я, в какой-то момент, в глубинах брюха (ну, или того, на коем месте оно бывает сейчас у «нормальных пацаноФ» странное брожение. И, Серый, кудайт занырнул в темноту, судя по шелесту, не очень далеко занырнул. А та, которую теперь знаю, как зовут, отобрала у меня гитарку, справилась, ссука, я тогда ещё мелким был, и, давай меня тискать, на коленки к себе волочь, целовать, елозить жарко так, везде. Я хотел было ей сказать: дура, что ты делаешь, сил никаких нет. А она ещё, ручками своими так, везде шарит, не знает как-будто, где искать нужно. Вообщем, «не вынесла душа поэта» и, извиняЙтИ, - блеванул я на неё. А дело такое, главное, как лысый говорил, "Главное нАчать". Начал с верху, и .., и второй раз не успела она увернуться.

 Далее, опять, помню смутно, – «монтаж видеоряда».
И, как-то, очень похабно на утро. Но, колоночка во дворе имелась, попил водички, личико освежил, волосики промочил, и сновА - огурец! Пацаны откуда-то подтянулись, всё легче, что не помню, подскажут, а главное, гитарку выкупать пришлось. Не, не дЕньгами. Да и, откуда у нас деньги-то могли взяться. Пожалуй, совру, что – не помню.)

 Потом, кефира пару бутыльков – по кругу. Теперь и нет таких бутылочек спасательных, да и, кефир уже не тот. Золотое было время, едрён батон!
 И, совсем не вспомнилась бы эНт история, если бы, очень маловероятный случай вновь не столкнул с той, (глубокомысленно держу паузу) «которую не знал», и - так не аккуратно...(широко улыбаясь))

 Теперь то, её Анжелой Олеговной звать. Начальствует. Удачный зАмуж. Дворец в пять этажей. Белый ленд крузер с водилой, - всё, как положено. Я её барину участочек делал. В античном стиле. От одних только роз среди колонн и водоёмов в глазах рябит.-Строгая начальница, принципиальная, рабочих гоняет, ток рубаха заворачивается.

А, как гитарку в руки взял, да «пару гнедых, запряженных зарёю..» вывел, так её, будто подменили. И, – ток по имени и, советуется, и ласково так приговаривает, и шутит и посмеивается, - совсем другой человек! Мужу–то, хорошенько уже, за полтос.

 Только я виду не подаю, - всё строго, чинно и на «вы»! Не на «три вы», это – со своими в процессе. Но, как-то, стыдно мне становится. Ну, абсолютно не по мне блевать на людей. Даже на очень плохих, всёравно, - стыдно! И, ничего с этим поделать не моЖу.

 А ещё, терзают смутные сомнения, и всё пытаюсь подсчитать, сколько её доче годиков. Считаю, и сам себя торможу: да ну, на х.. Не может быть.. Да и, вовсе, не она. Тогда, вообще, темно было!Не помню. Да ну нах..