Любовь и Люба

         

        Расстались они, не прожив в браке и трех лет.Он ушел, не взяв ничего, кроме книг,
    и вскоре женился на первой же, подвернувшейся ему на улице женщине, как оказалось, портнихе.

Они поселились в очень странной комнате, расположенной в пристройке к старому дому.Комната эта имела вид трапеции с неровными стенами, а окна ее выходили на тесный уличный проход, засаженный кустами и деревьями. Странность заключалась в том, что окно как бы нависало
над этим проходом, что заставляло думать о значительных "усовершенствованиях", в результате которых стены выступали из основного строения в виде выдвижного ящика громоздкого комода. Он что-то писал, сидя у окна  висячего  выступа. Из-за деревьев в комнате было темновато и создавалось впечатление, что ты оторван от  земли и пребываешь в каком-то нереальном подвешенном состоянии - то ли в городе, то ли где-то в незнакомом   захолустье.
     На службу он не ходил, предпочитая работать дома, потому что в его голове рождались идеи, которым служба с ее обязанностями была бы вредна. Написав стать. по поводу выхода в свет поэтического сборника модного поэта, он относил ее, например, в "Литературную газету".
Гонорары были нищенские, поэтому его новая жена все время шила после основной работы. Рот ее был напичкан иголками, которыми она скрепляла ткань при раскрое, а передние зубы стерлись от постоянного откусывания ниток.
Нитки валялись и на полу, что, конечно, раздражало Н.П. - назовем так нашего героя. Ему стало казаться, что и волосы у жены нитяные. Но особенно его раздражало  вращение ручки
старенькой швейной машинки и ее неустанный  стук.
    Он честно признался самому себе, что женился назло и что никаких чувств у него к жене нет и быть не может. Она без слез покинула дом, к которому стала привыкать, и Н.П. остался один.Его сердце было наполнено разным вздором, но все, что там было, побеждалось
мучительным и настойчивым воспоминанием. Это была тоска по первой  жене Любе, с которой он расстался  по непонятной причине. Что бы он  ни читал, что бы ни делал, все вертелось
 вокруг нее, понималось через  любовь к ней и тоску по ней.

Однажды он увидел ее на каком-то литературном вечере. Она спускалась по лестнице, поближе к сцене. Народу было много, но он сразу ее почувствовал, отозвался на нее, еще не видя ее как следует - по стуку своего сердца и непонятного волнения: она здесь! Почему-то он считал, что она не похожа ни на кого. У всех  женщин лица как лица, замкнутые, тусклые,  обыденные, с чертами, свидетельствующими об отсутствии замысла. А у Любы лицо было таким, будто смотришь на него сквозь стекло аквариума, - по нему текут течения тайны, оно обращает на себя внимание своей необычностью, от него  исходит какая-то тихая прозрачность, По крайней мере так думал Н.П. И при виде Любы его губы непроизвольно растягивались в улыбке.
    Он, конечно, был у нее в плену, несмотря на то, что они не виделись годами. Встреч он не искал и  не хотел никаких волнений. Просто она жила в его душе и, как в зеркалах,
 отражалась во всем, чем он жил.
     Н.П. написал книгу о великом поэте начала девятнадцатого века, и когда он ее писал, ему казалось не случайным сходство любви поэта с его собственной любовью. У них даже имена были одинаковыми : Любовь и Люба. Поэтическая жена совершала непонятные поступки: бросала знаменитого мужа, уходила к другому, возвращалась, писала покаянные письма. Люба тоже жила неспокойно и странно: в кого-то влюблялась, уходила, искала чего-то
необыкновенного.
    Н.П. настолько вжился в духовный мир великого поэта, что и внешне стал похож на него.Он исходил пешком поля и дороги, по которым ступала нога гениального стихотворца, создал музей на месте сгоревшей усадьбы и туда потянулись люди. Он стал душой поэтических праздников, проводимых на открытом воздухе, в котором ощущалось присутствие поэта.
  Что им руководило, Н.П. и сам не знал. Но откуда-то бралось убеждение, что все это связано с Любой.Может быть, он надеялся, что она услышит о нем? Может быть, она поймет, о чем говорят стихи, которые он читал, стоя на огромном камне - в морщинах и трещинах, свидетелях горестной старости.

    Но Люба ничего не знала и жила своей непонятной сумбурной жизнью, не подозревая о пересечении судеб, не сопоставляя своей любви или нелюбви с чувствами знаменитостей.
   Шло время. И в какой-то момент Н.П. понял, что стал забывать свою Любу.От живых по-человечески понятных страстей не осталось ничего, кроме преданности литературе. Он написал еще одну книгу, но она оказалась по-ученому суховатой, и влияния Любы в ней уже не ощущалось. Зато появилась потребность встречи.
    ... Открылась дверь, и он увидел Любу в домашнем халатике, у нее изменился цвет волос,- она не хотела мириться с сединой, веки немного припухли, кончики губ опущены. Ничего не осталось от  прежней Любы, кроме музыки, исходившей от ее существа.

 Они пили чай на кухне. Н.П. смотрел на нее, ругая себя за то, что не являлся раньше. У него громко стучало сердце. Он не мог бывать здесь, потому что... Он не мог ответить, почему. Чтобы не испытывать боль? Чтобы не попасть в психушку? Чтобы не знать, какой по счету роман переживает Люба? "Вечная жена" - промелькнуло у него в голове. И опять он подумал о пересечении судеб обычной жизни и ее литературного воплощения. Он забился в угол кухонного диванчика и закрыл глаза. Люба смотрела на него и думала: как он устал...
 И на лице ее появилось некое мерцание, как в прошлые годы, когда он мог узнавать ее прежде, чем его глаза  начинали видеть ее.