Мусор по жизни

Леха в менты пошел просто потому, что пойти больше было некуда. Отслужив свои два года в армии, он неожиданно для себя оказался никому не нужен. Аттестат об окончании средней школы и военный билет – а в гражданском мире даже от сантехника теперь требовали какой-то диплом о высшем образовании. Учиться Лехе всегда было лень, и как ни билась мать, он не пошел в институт после школы, а год валял дурака и загремел в «веселые войска» под гром фанфар. В армии Леха был как все, но все же чуть-чуть лучше, и вышел из нее с погонами младшего сержанта. Однако Родина его заслуги не оценила. Новоиспеченный «дембель» ВВ оказался не у дел.

Сначала позвонили из ОМОНа. «Капрал» из внутренних войск с хорошим личным делом для них был настоящей находкой, но Леха резко воспротивился и послал омоновского замполита лесом. Он все еще надеялся найти нормальную работу и не горел желанием снова окунаться в маразмы казарменной жизни. Тем более у него был маленький козырь – водительские права, честные «В,С», полученные еще до армии. Можно было устроиться таксистом, или пойти на автобус, или на строительный самосвал-«совок» - возить щебень. Реальность убила – хорошие места давно заняты, а на остальных платили такие «слезки», что… И тут младшего сержанта вновь поманили в милицию – на сей раз из обычного патруля.

ППС – это те самые «мусора по жизни», которых чаще всего ругают. Патрульно-постовая служба первой приезжает по вызову через 02. Она же ловит подвыпивших граждан и доставляет в участок. Она же подбирает бессознательные тушки на улице. Она же разнимает хулиганов. В общем – портит «нормальным людям» жизнь как может. Эти менты – козлы, кроме шуток. Во-первых, туда мало кто нормальный идет работать, разве что деревенские приезжие, «лимита». Во-вторых, отношение общества к ним как к скотам рождает ответные «добрые чувства». У меня в детстве сосед был прапорщик из ППС. Тот не стеснялся «шмонать» пьяных, забирая подчистую все самое ценное, пил водку как полковая лошадь, избивал задержанных, зная, что 17-летние сопляки не посмеют оказать сопротивление, и в конце концов был с позором изгнан из милиции за утерю табельного оружия. И давайте не будем лицемерить – в ППС таких «козлов по жизни» не менее половины. Даже после реформы. Но…

В общем, устроился Леха милиционером-водителем в роту ППС. Стал ездить на «уазике» в составе патрульной группы. Получил, с учетом армии, сразу сержанта, потом – очень быстро, менее чем через год, старшего сержанта. Стал «отличником милиции». У старших товарищей научился «без палева» шмонать в усмерть пьяных, не трогая документы и памятные мелочи, но четко изымая наличность. Пьяный ведь, проспавшись, обрадуется тому, что не потерял паспорт и ценную папку с важными договорами. На фоне этой радости утеря тысячи-другой рублей – мелочи жизни… Со временем научился Леха и наглости, и снисходительному отношению к людям, свойственному породе «мусор обыкновенный». Был обычный «дембель» - стал обычный «мент». «Мусор» по жизни. Не «оборотень в погонах» - но и не «дядя Степа» из советских легенд. Мог, если доводилось, задержать пьяного дебошира и скрутить «кухонного бойца», избивающего собственную жену. Мог выбить нож из рук матерого «урки»-рецидивиста. Но мог и сам спьяну приложить кулаком не понравившегося прохожего, а потом гордо показать вызванному патрулю «ксиву» - и раствориться в ночи. Мент. Тот самый, каких в России никто не любит. Обычный мент – плоть от плоти того народа, из которого вышел.

Однажды Леха ехал на обед. То есть, это так говорится – на обед. На самом деле, перерыв для приема пищи приходится на самое разное время. Если смена дневная, то может и повезет – дадут время поесть часа в два дня. Если ночная – то около трех ночи. Ну а вечерняя смена, с 16 до 24 – там когда отпустят. И вот ехал как-то Леха в половине третьего ночи один в своем «уазике», высадив старшего патруля и молодого патрульного возле круглосуточной столовой, ехал себе домой. Там его ждали зевающая жена и вкусный борщ. Что еще надо для счастья обычному менту в невеликом и не очень денежном чине старшины? И тут на глаза ему попался деревянный дом в конце улицы. Барак как барак – два этажа, серые от времени доски, рядом дровяные сараи и курятники. Частный сектор, старое жилье. От прочих бараков этот отличался одной особенностью: из чердачного окна валил густой дым, сверкали голубые всполохи коротких замыканий. Судя по темным окнам, в доме все спокойно спали.

В принципе, старшина Леха мог бы проехать мимо. Во-первых, пожары, как говорил еще незабвенный Глеб Жеглов из «Эры милосердия», это не забота милиции. Во-вторых, Леха был не на маршруте патрулирования своего экипажа ПА-22, а на отдыхе. В-третьих…а нахер надо?  Все это Леха думал про себя, когда бежал, бросив на дороге «уазик» с включенной «мигалкой», к горящему дому. Постучал в дверь. Тишина. Пнул ногой. Молчание. Опомнился, кинулся обратно к машине. Вызвал по рации «Город», попросил прислать пожарных по адресу… И только тогда вернулся к бараку. Примерился, закрыл лицо ладонью, и высадил оконное стекло рукояткой «макарова». Брызнули осколки. В комнате оказалось темно и сильно пахло горелой тряпкой. Огонь сюда не добрался, и дыма еще почти не было, но в темноте хрипло и надсадно дышал человек – так дышат, когда во сне тебя начинают неожиданно душить. Найдя в кармане фонарик, Леха включил его. На постели, скинув с себя одеяло, лежала голая женщина лет сорока-сорока пяти на вид…

Я не умею писать о подвигах. Ну их, в самом-то деле. Жуткое дело. Даже представить себе не могу, что там чувствовал капитан Гастелло в тот момент, когда его самолет врезался в немецкую танковую колонну (по другой версии, в поезд с боеприпасами). И описывать такое – нет, не мое. Поэтому я пропущу, как Леха вытаскивал из горящего дома на себе и выводил, помогая ориентироваться в сгущающемся дыму, людей. Первого, второго, третьего… девятого… Мне в детстве довелось гореть в деревянном доме,  и я помню этот ужас ужасный… Когда к бараку примчались, пугая спящий город сиренами, первые расчеты пожарной части, какая-то пожилая женщина вцепилась в начкара огнеборцев мертвой хваткой и завыла, что «солдатик меня спасал, а потом ушел в огонь и не вернулся». Пожарные помрачнели и поправили дыхательные аппараты. Деревянный двухэтажный барак к тому времени полыхал так, что и в двухстах метрах было жарко.

Леху все-таки вынесли из огня. Вынесли за несколько минут до того, как здание сложилось внутрь себя, рухнули стропила, обвалилась часть стены. Двое взмыленных пожарных из звена газодымозащиты сложили безвольное тело на траву поодаль от горящего дома, и древний как мамонт пожарный водитель начал делать ему непрямой массаж сердца, потому что «скорая» все еще не приехала. У Лехи было вспухшее и посиневшее лицо, очень похожее на лицо опившихся в усмерть его «клиентов» по жизни. От рукавов формы, от застиранного шеврона с российским флагом и надписью МВД РОССИИ, от прожженных брюк с красными лампасами – от всей фигуры Лехи исходили легкие дымки, как будто кто-то невидимый курил сразу десяток сигарет. Водила старался, он взмок, пытаясь вернуть задохнувшегося мента к жизни, он дергался вверх-вниз, почти ломая Лехе грудную клетку. Где-то там, за пределами реальности, наконец-то завыла-заплакала итальянская сирена автомобиля «Реанимации». Но она была еще очень далеко.

Да, я знаю. Спасти людей на пожаре мог и не мент. Не «мусор по жизни». А простой сантехник. Или учитель младших классов. Или менеджер по продажам. Но вот какая штука… В последнее время почему-то героями в городе становятся все больше менты, врачи, спасатели, пожарные. А простые менеджеры стоят и смотрят. Да еще и на телефоны снимают Ютуба ради. Героизм нынче не в моде. «Пусть спасают те, кому положено» - так говорит молодежь. А кому положено? Кто вообще эту глупость сказал, что кому-то там положено рисковать своей жизнью, спасая чужие? Это же нелепо! В первую очередь надо заботиться о себе любимом, правда ведь?

Что? Выжил ли Леха? А это зависит от вашего к нему отношения. Кому все менты – «козлы» по факту, и другого мнения быть не может, те наверняка порадуются, что еще один «мент поганый» сдох. Ну флаг им в руки. Для них Леха не выжил. Залп взвода почетного караула, слезы старой матери над свежей могилой. А кто понимает, что все люди разные, кто не видит в каждом служителе правопорядка заведомого врага – для вас, разумные, могу сказать: Леха выжил. Он даже аттестацию на полицейского прошел, что было куда сложнее, чем восстановиться после операции. И сейчас прапорщик полиции Леха служит в ППС. Уже не водитель, уже старший патруля. Все такой же циничный. Такая же сволочь, короче. Пьет. Может по пьяному делу и морду кому-то набить. Не «дядя Степа». Не идеал. Мент по жизни. Обычный такой…