Минкаилов Э. Цель

         Исраил родился и вырос в селе. Правда,  далеко —  на берегу Иртыша. В Казахстане. В  семье чеченца, находящегося, как и весь народ,  в  тринадцатилетней ссылке. Исраил родился первым, потом - два брата и сестра. Еще две родились в Чечне после  возвращения семьи  на родину.

        Сколько себя помнил,  строился. В Казахстане - через несколько лет, проведенных в бараке. Несмотря на возраст, Исраил  подносил солому, месил глину. Не успели построиться, как разрешили вернуться на родину. Дом оказался занят чужими. Опять строиться. Потом и в городе.
         
          Всегда мечтал об отдельной личной комнате, но  не получалось, ни в детстве, ни в зрелом возрасте. Остаться наедине с собственными мыслями, погрузиться в мир книг мешали домочадцы. У каждого свой норов.
          Студенческие годы прошли в высоком здании общежития МГУ. Приехав в огромную столицу из небольшого села, университет показался ему  олицетворением величия Москвы.   На строительство высотки "отец народов" согнал пленных солдат и офицеров. Строили   немцы добротно, на века.
          "Зона", по всей видимости, - любимое слово Сталина. Страна Советов, занимающая одну шестую суши земли, состояла из зон. Оккупированную Германию  поделили на зоны. И даже корпус Московского университета, несмотря на то, что являлся светочем системы образования.
           Поселился Исраил в зоне "С". Четырнадцатый этаж. Комнатушка на двоих.
 Гордился, что живет в высотке.  Все пять лет надеялся, что высшее образование откроет перед ним любые двери,  а полученные знания обеспечат светлое будущее.
           Еще три года аспирантуры в той же "норе". Иногда она казалась могилой, обшитой дубовой доской. Правда,лишь после того, как увидел, что в Москве есть те, кто живет "широко".
           И вот тогда появилась цель: наперекор всему построить большой светлый дом  с окнами, выходящими на юг.
           Поднимающееся из-за горы солнце огненно-яркими красками расписывало макушки деревьев, задерживалось негнадолго в раздумьях, а потом дарило свою мощь селу.
           Мечта: солнечная  панорама гор, украшенных лесом, и высокий потолок большого дома.
           К этой заветной мечте тянулся. После дома - женитьба, дети ...много детей, как в  родительской семье, может, и больше.
           Мечта забрала много лет.
           Получив диплом, устроился на работу, получил комнату в одном из общежитий Грозного. Повезло, что  со временем выделили однокомнатную квартиру. Но он не об этом мечтал.
           День за днем, год за годом. К тридцатилетнему порогу  смог купить участок. А голова занята мыслями о доме. Почти ежедневно берется за линейку и карандаш. Чертит план дома. Вариант за вариантом греет душу, словно дом уже построил.      
           Как-то показал мне очередной план. А я, возьми, да пошути.

- Исраил, рассказывал наш отец об одном абреке...
- Каком абреке?
- Имя запамятовал. Но говорят, тот абрек  как-то сказал, что подкова и плеть у него есть, дело за малым - еще три подковы и гнедой.
- Здесь будет дом! Увидишь!   

                ***

           Мы - друзья часто собирались на том участке. В свободное время Исраил не бил баклуши. То старую постройку снесет, то мусор вынесет. А мы мешали ему, вернее, отрывали от забот. Бурчит что-то себе под нос, а потом - в компанию. Казалось, что он стал  рабом своей мечты. Ни с того, ни с сего подскочит, побежит куда-то, а потом возвращается то с топором, то с тяпкой,  подобранной в траве, чистит и кладет на  свое место.
          Залил фундамент. Два подвальных помещения. Накрыл стены крышей. Штукатурку облагородил  побелкой и красками.
          На все это понадобилось десять лет жизни.
          Дом построить - одна беда. Еще и обставить надо. Гвоздь да дверная ручка, люстры и  мебель с коврами. Что тут говорить! Дотошно, с любовью, обращая внимание на каждую мелочь. И не просто купить, а достать надо!
           Еще десять лет.
           Жена и дети, а их трое, отошли на задний план. Живут себе в квартире до поры, до времени.
- Вот закончит Исраил!
           Бывало, конечно, что по выходным наведывались, как на дачу - малинки набрать, слив да яблок, виноградом побаловать себя. О саде Исраил позаботился загодя. Знал, что  росту деревьев понадобится время.

            К пятидесяти годам новоселье справили. А через пару месяцев грянула война. Этот прыжок дался с трудом (деньги-то почти все вложены в дом!): семью проводил в Москву, а сам... Глаз за хозяйством нужен.
   
          Закружила, завертела смерть несущая. Жестокая, беспощадная война. Все ломает, перемалывает. Землю поит кровушкой людскою. Множатся холмики на кладбищах.
Сиротеют дети, престарелых греет одиночество.
          Уподобилась Чечня  сплошной ране рваной. Покалечено, изуродовано все живое - и тело, и душа. 
          Движимое и недвижимое охвачено пожарищем войны.
          И нарекли  землю чеченцев Зоной... военного конфликта.
          Чуть больше месяца продержался Исраил в доме, стены которого не успели насладиться жильцами. Жизнь-то слаще меда сахарного. Несколько раз бойцы местного разливала пытались обвинить в связях с  федеральными спецслужбами. Тучи сгущались,  беда околицей ходила. Холодным зимним утром, прихватив самые важные документы - паспорт, диплом, ордер на квартиру - покинул умирающий город. 
          А через несколько дней  майор Иван Громов, оседлав в Моздоке воздушного коня, двинулся в сторону Чечни. И цель его -  военная база боевиков, только никто не дал координаты.  Груз-то  сбросить надо. Угостив горы смертоносным арсеналом, показав напарнику, чтобы возвращался,  летчик решил сбросить высоту и  парой ракет  наградить отливающий на солнце серебром алюминиевого покрытия высокий дом.
          Этот объект и есть его цель.
          Сделав круг, прицельно сбросил смертоносный груз. Ракеты разорвали строение, раньше, чем  шлейф  дыма рассеялся в небе.
         Очередные руины ни в чем неповинного города. С чувством выполненного долга, пилот доложил начальству об уничтожении базы боевиков. В офицерском общежитии его ждала недопитая с вечера бутылка водки. На закуску - засохший ломтик хлеба и сырок. Для отдыха - металлическая койка.
           Деньги, может, квартира вне очереди - вполне осуществимая мечта  добровольно изъявившего желание выполнять приказ на поражение.
   
           В то же время, на такой же койке, только в Ингушском лагере беженцев, не смыкая глаз, в с трудом доставшейся комнатушке, ворочается Исраил.

            Прошло несколько месяцев. Вернувшись в город, восемнадцатого апреля 2000 года решил я навестить друга.
            В развалинах дома возился Исраил. Увидев меня, бросился в объятия.
            Загнав нахлынувшие чувства в дальний угол сердца, окинул друга взглядом. Поникший, уставший незнакомец. А в руках -  некогда прибитая к воротам подкова.
   
   
    — Исраил,   одна подкова уже  есть,  — улыбнулся я.

    — Дело за малым.

      Грустная улыбка.

    —  Благодати тебе. С нее и начни. Когда-то у тебя и подковы не было.

       Исраил  вернулся к руинам дома своего. Я потоптался немного, размышляя: "Когда же  чеченцы  смогут жить по-человечески? Мой малый народ никогда не претендовал ни на пядь чужой земли, не покушался на свободу других.  За что такое испытание?"
    
      
       Исраил копошился в грудах развалин, аккуратно складывая все, что может пригодиться при строительстве нового дома…

       Я не сомневался,  что он восстановит дом, несмотря на то,  дадут в нем жить или нет.

2000 - 2006 гг.
__________________________________

Минкаилов Э. Сборник рассказов"Терек был полноводным" Изд. "Грозненский рабочий", 2011,  на чеченском языке.