Собеседование

1.
За окном прогремел взрыв, потом другой. Прокричал напуганный взрывами, израненный, окровавленный, петух и осекся на полукукареке. Короткая автоматная очередь рассекла образовавшуюся жутковатую тишину. «Молоко-о-о-о!» противным голосом прокричала разносчица молока. «Колбаса-а-а-а-а! - вторил ей прокуренным эхом разносчик колбасы. «Комсомольская правда-а-а-а-а!» прохрипел голосом кастрата мальчишка-разносчик газет. «Геморро-о-о-о-й!» - очнувшись, проревел разносчик герпеса  и тут же умер. Город неохотно пробуждался после удушливой летней ночи. Злобный луч солнца, протиснувшись сквозь тесные оконные рамки, с ненавистью плюнул ярким светом в лицо прекрасного юноши. Васька проснулся, сладко потянулся и от натуги нечаянно смачно и надсадно перданул, отчего невесело рассмеялся. «Проклятые макароны!» - печально подумал он. Вот уже три месяца ему приходилось питаться исключительно именно этим невероятно мерзким блюдом. И вовсе не потому что он предпочитал сухие макароны сочным устрицам, лангустам, трюфелям и фуа-гра, нет! Причина такого гастрономического постоянства была одна: перманентное отсутствие денег. Васька, споткнувшись о пустую, пятилитовую пластиковую канистру из под пива, шлепая босыми пятками по заваленному окурками и обертками от сухариков «Кириешки» полу, прошел в ванну. Открыл кран, из которого сначала раздалось шипение, скрежет, разбойничий свист и только потом тонкой желтой утренней струйкой ветерана труда полилась ржавая вода. С трудом выдавил из старого отцовского тюбика на плешивую старую отцовскую зубную щетку каплю старой, засохшей, сероватой зубной пасты. «Последняя!» уныло ухмыльнулся он. Почистив зубы и сполоснув лицо рыжеватой водой, он надел старую отцовскую майку, старые отцовские носки, и потом уже старые отцовские трусы. А потом уже, вдогоночку, на посошок, старые отцовские штаны. И только после всего этого натянул на ноги старые отцовские ботинки, в которых тот служил в авиации. (заправлял учебные самолеты Л-29 керосином). Потом натянул на голову старую отцовскую кепку, в которой тот  работал комбайнером в передовом целинном совхозе им. Клары Цеткин. Нащупал в кармане старый отцовский рубль и, насвистывая «Полет Валькирий» Рихарда Вагнера, решительно вышел прочь из комнаты.

2.
Стиснув в слепой решимости зубы, он шел вперед, в новую, счастливую жизнь, к своему светлому будущему. Теперь все будет по-другому! Он больше не будет, есть макароны и, пугая старичков-соседей, пердеть на них с утра. Он купит себе новые носки, новые трусы! А старые, отцовские, штопанные белыми нитками, в которых тот еще строил ДНЕПРОГЭС, наконец-то выбросит! Он купит себе новый тюбик, полный зубной пасты, еще полнее прежнего, и не будет больше мучительно выдавливать каждое утро новую, последнюю, каплю! Он купит масло, мясо, манку, мыло,  раму, и целую бонбоньерку лакричных леденцов! Он будет не спеша, сосать их долгими зимними вечерами, отдыхая после работы! Да, да! Он утонет в сказочной роскоши жизни. Васька был убежденным фаталистом: он непоколебимо верил в силу слепого случая. Слепой случай правит миром. Именно он дарует одним зрение, а других делает слепыми! Слепой случай выносит на поверхность одних, и топит в жизненном водовороте других. Череда слепых случаев ведет планету к смерти. Вся  в этом мире тщета. Учеба или упорный труд – ничто в сравнении со слепым случаем. Ты можешь тупо сидеть за учебниками, учиться на пятерки, работать в поте лица, добывать уголь, летать в космос, и ничего в результате не добиться. А какой-то лох, не пошевельнув пальцем – получит  от судьбы все сполна! Осознавая эту вселенскую несправедливость, Васька предпочитал жизненной суете – неспешное ожидание счастливого СЛУЧАЯ. А слепой случай бывает счастливым. Оттого что он слепой.
Случай! Отражение неустойчивых и единичных связей Бытия. А в какой связи находятся жизненный путь человека, с усилиями, прикладываемыми им к формированию этого пути? 20 миллиардов лет назад в результате случайного столкновения химических элементов возникла Вселенная. А могла бы и не возникнуть. Две тысячи лет назад по земле бродили сотни безумных проповедников и пророков. Но лишь по случайному совпадению один из них, сам того до конца не осознавая, стал основателем мировой религии. А ведь Иоанн Креститель был в те времена намного популярнее Христа. Сто лет назад в России развелось множество недовольных, революционно настроенных молодых людей. Но лишь один из них, лысый,  плюгавенький, далеко не самый харизматичный и умный, стал вождем революции. В современном мире есть множество выдающихся музыкантов, однако благодаря некоторым нелепым и странным случайностям, самой популярной группой на все времена стала почему-то заурядная группа Beatles, не имеющая в своем составе ни одного виртуоза, ни одного приличного вокалиста. Тридцать лет назад в студенческом общежитии регулярно пьющий юноша Захар встретил девушку Мессалину, в которую болезненно влюбился. В результате этой порочной и скандальной связи появился Васька. А ведь Захар мог бы в этот день напиться и не прийти в общежитие! Но именно в этот день юноша не напился, отчасти потому что не  нашел денег. Хотя это обстоятельство редко останавливало его. И все-таки обладает ли мироустройство свойством смысловой устойчивости, что позволяло бы человеческим действиям сходиться к результатам, или же тенденциозно и хаотически разваливаться? Между случайным столкновением химических элементов 20 миллиардов лет назад и сумасшедшим, неистовым, животным, кроличьим половым актом тридцатилетней  давности существовала неуловимая связь. 


3.
Васька много размышлял над вопросом судьбы и случая. Благо у него было для этого достаточно времени. В основном он только и делал, что размышлял. Ему вообще нравилось размышлять. Он мог целыми днями лежать на диване и размышлять. Поест макарон, сходит в туалет и снова размышляет. Жизнь, в его размышлениях, представляла собой набор хаотических случайностей, одна из которых непременно должна была принести ему материальный успех и могущество. Илья Муромец – реально существующий исторический персонаж, 33 года лежал на печи. Потом встал и навалял пилюлей всем, кому только мог, и стал национальным героем. Русские сказки очень живописно отражают фатальную слепоту мира. Иванушка дурачок, в отличие от своих умных братьев не работал, а лежал на печи, как Васька, и размышлял о странностях мироустройства, о непостижимости Вселенной. Да, как Васька. А потом, у него появилось все: красавица царица, власть и деньги!
Некоторые доморощенные философы и оккультисты утверждают, что, зная характер человека, можно с разной степени вероятности угадать его судьбу. Васькин отец, утверждает, что уже в детстве знал, какая его ждет интересная, насыщенная приключениями жизнь. Говорит, что ему, десятилетнему мальчишке, даже было волшебное, пророческое видение: он, красивый, богатый и успешный, но одинокий, задумчиво бредет по осенней аллее, в шикарном, дорогом пальто, загребая туфлем желтые листья. В этом видении он был одинок, но счастлив. Став взрослым, и успешным, он купил себе то самое, шикарное пальто из видения, и любил ходить по осеннему парку, загребая ногами листья, вспоминая голодное детство и удивляясь своей судьбе. Самое удивительно, что отец умел угадывать судьбы. Так он предугадал судьбу своей первой жены, Мессалины, и описал ее в своем романе. Васька читал этот роман, который отец написал, будучи еще молодым. Роман, был, в общем-то, отстойный. Батя старался выставить себя в нем, эдаким мачо, героем-самцом. Но что касается его пророчеств, то тут все было в порядке. Отец сумел с максимальной точностью предсказать судьбу матери.  А еще он говорил, что Васькину судьбу он тоже уже знает. Якобы было ему видение, и он уже видел Ваську в будущем. На просьбу Ваське рассказать, отец только усмехался.
- Не всегда это приятно, знать, что тебя ждет! Жить становится неинтересно. Должна быть загадка!   
- Ну, хотя бы, я буду счастлив? – не унимался Васька
- Будешь! Хотя полностью счастливым может быть только идиот! – уклонялся от прямого ответа отец, - Для кого-то счастье и предел мечтаний – купить корову! Другому - необходимо достичь величия и власти! А ты даже не знаешь, что ты хочешь!
- Но я хотя бы буду богат?
- Если для тебя смысл существования в богатстве, я тебе не завидую.
- Ну, если судьба моя, по твоему разумению, уже предопределена, есть ли смысл, вообще, сопротивляться, напрягаться, корячиться, потеть? Какой толк тогда в деятельности человека?
Отец поднимал глаза к небу и становился несносным теологом. Он наливал себе полный стакан бухала и начинал проповедывать.
- Этимология слова «судьба», сын мой, восходит к сочетанию «Суд Божий». Это не значит, что Бог тебя будет судить. Но ты получишь счастья ровно столько, сколько приложишь для его достижения усилий. Тут, не лишне, вспомнить слова Луи Пастера. Знаешь Луи Пастера? Впрочем, это не важно. Он сказал Луи Пастер: «Случай благоволит подготовленному разуму!». Фактически, случайность в судьбе - это смысловое совпадения телеологии характера. Я напомню тебе слова из притчи Соломона: «Немного поспишь, немного подремлешь, немного, сложив руки, полежишь: и придет, как прохожий, бедность твоя, и нужда твоя, как разбойник!».
- Ой, только вот этого не надо! Ты же знаешь, я не верю в Бога! – раздражался Васька. Он терпеть не мог, когда отец, при его чудовищном моральном облике, начинал говорить о Боге.
- Я счастлив оттого, что в десять лет уже разговаривал с Богом. – стараясь быть загадочным, чистым и святым, говорил отец. Облику святого правда мешала сигарета во рту и похмельные мешки под газами, – И прислушивался, к тому, что он мне советовал. Запомни, мой сын: вселенская закономерность – это характер человека! Закономерность не абсолютна. И случайность не абсолютна. Смерть только абсолютна. Характер можно изменить усилием воли. Если ты вспыльчив, можно усмирить себя. Особенно, когда за свою вспыльчивость ты можешь схлопотать по роже. Заметил, что самые вспыльчивые в присутствии людей сильных, становятся кроткими, как овечки. Если ленив – можно невероятным усилием воли заставить себя работать. В тюрьме заставляют работать даже самых ленивых, под страхом наказания. Значит лень победима! И характер победим! В этом и заключается проявление воли самого человека. В ранней молодости смерть гораздо случайнее, чем в глубокой старости, когда она становится закономерной. 
- Тогда получается что воля Бога – ничто? Раз ты можешь победить характер изменить судьбу.
- А это и есть воля Бога. Потому что, если Он говорит тебе – изменись, и ты слушаешь его, то ты чего-то достигаешь. А большинство – не слушают Его, и получают от судьбы жалкую участь.
- Херня какая-то. Ты сам себе противоречишь.
Васька по себе знал, что никакой Бог, никакие личные усилия и последовательные действия не дают никакого результата. С другой стороны он видел, как его друзья, некоторые полные дебилы, не прикладывая никаких усилий, нашли хорошую работу, удачно женились, размножились.


4.
- Ну, вот ты прожил свою жизнь. – спрашивал Васька отца, пока тот еще в состоянии соображать - Ты стал знаменит. А ребенок твой, то есть я, несчастен, неустроен. И ты считаешь себя счастливчиком.
- Ребенку 30 лет. – уточил отец.
- Да какая разница? А мечта у тебя есть? Есть? Или ты считаешь, что всего добился?
- Нет. Не всего. – ответил отец, открывая новую бутылку, - Я хочу еще одного ребенка, сына. Чтобы сделать еще одного человека счастливым. – он сделал мощный глоток из горла и поморщился. – Бодяжат! Бодяжат, суки!
- Еще одно несчастного ребенка, обделенного общением с отцом? – спрашивал Васька, тоже делая глоток виски.   
- Счастье не зависит от общения сына с отцом. У меня, как ты знаешь, не было отца. Но я не знаю человека, более счастливого, чем я. Я был бы несчастен, общаясь, с отцом, который был бы меня недостоин, который меня бы не понимал. Как мы с тобой сейчас. Мы не понимаем друг  друга. И зачем тогда нам такое общение?
- А от чего тогда оно зависит? Счастье?
- Только от осознания счастья!
- А что такое счастье?
- Да я тебе уже говорил. Счастье – это все что не БОЛЬ.
В тот раз отец не наполнил Васьки холодильник, а вместо этого дал ему почитать статью об одном инвалиде, паралитике, который открыл свое брачное агентство, стал миллионером, нашел себе чудную арабскую жену и вскоре умер. От счастья и от любви. Глупая статья. По мнению Васьки, все там было шито белыми ниткам: мужик работал, от отчаяния, ему повезло. Бизнес попер. А арабка просто хотела вырваться из скучного арабского мира, и переехала к русскому инвалиду за деньгами.

5.
Сегодня Васька впервые в жизни решил испытать всепобеждающую, могучую силу Случая: он шел устраиваться на настоящую работу, в серьезную компанию. Не потому что его взгляды на роль случая в жизни человека в корне изменились. Вовсе нет! Просто он хотел попробовать. Ради экпириенса и прикола. Ваське и раньше случалось работать, где-нибудь и как-нибудь. Все это было несерьезно, как-то по-детски, не по-настоящему. Некоторое время он, например, регулярно «крышевал» с местной пьяной голытьбой единственную на рабочей окраине рыгаловку «У Ибрагима». Хозяин забегаловки, Худайберды Мусорбеков, отец многочисленного семейства, в обещание не поджечь его заведение, исправно платил голытьбе по десять тысяч в месяц. Васька считал себя крутым гангстером, рэкетиром и кутил на всю катушку, на положенную ему тысячу. Каждый день он пил с дворовыми девчонками коктейль «Отвертка», потягивал пиво из трехлитрового пластикового баллона с сухариками «Кириешки»и не знал невзгод. Он гордо ходил по рабочей окраине и все почтительно расступались перед ним, зная: этот парень крышует рыгаловку «У Ибрагима», его не тронь. Но однажды пришли «блатные» и порушила благополучную васькину жизнь: предварительно легонько по-отечески, до крови надавав тумаков «голытьбе», забрала у них этот халявный, жирный кусок.  Больше в районе «рыгаловок» не было, и Васька остался без денег. Потом он работал сторожем в ресторане «Уретра», который содержала красавица-адыгейка, Каргалыш. Толстушка Каргалыш была весела, добра, щедра, и позволяла Ваське совершенно бесплатно доедать не востребованные салаты, чтобы не выбрасывать их на ветер, псу под хвост. Раньше-то, до прихода Васьки, у сторожевого пса Бобика, под хвостом всегда висели куски салата, рыбы, капусты, петрушки, свеклы, сельдерея, гороха. Но с приходом Васьки, это анималистическое унижение фауны прекратилось. Иногда, глядя на своих  сверстников, веселых, чумазых парней, в спецовках, с разводными ключами в крепких, натруженных, руках, спешащих на работу, на заводы и фабрики, в порты и в гаражи, на строительные площадки и ипподромы, на рынки и космодромы, в казино и рестораны, распевающих песни про труд, хлеб, братство и равенство, Васька, криво ухмыляясь, думал: «Гоп!  Гоп! Цоб! Цоб! Давайте, давайте, гопота! Пашите, вкалывайте, плебеи! Таков ваш удел, холопы!» Сам он справедливо считал себя патрицием, «принцем голубой крови» и был выше унижения своей личности физическим трудом. Дед его был потомственным коммунистом, депутатом местных законодательных органов, бабка – завуч местной школы для детей с ограниченными возможностями, мать журналистка, отец.... Впрочем, хватит об этом. Во всяком случае, Васька был твердо убежден: человечество делится на счастливых и неприхотливых рабов, и неудовлетворенных, ищущих, и утонченных избранных Богов. Себя он причислял к последним. Подтверждение этого счастливого заблуждение он постоянно находил у окружавшей его голытьбы. Дворовые пацаны боготворили его за высокомерие и заносчивость, за походку вразвалочку и за его знаменитый взгляд, исполненный горечи от мирового неустройства. К сожалению, находились в этой жизни людишки, которые при всяком удобном случае пытались разрушить его иллюзии. Как ни странно, главным среди них был Васькин отец - Захар.

6.
Отец Васьки, Захар, худой, изнуренный жизненными катаклизмами, мужчина, был многолик и многогранен. Он малодушно ушел из семьи с разбитой харей, когда Ваське шел третий годок, испугавшись заурядных семейных склок, после первых же кровавых потасовок с женой Мессалиной, кряжистой матерью Васьки. Захар не смог дать достойного отпора этой сильной, властной женщине, привыкшей решать споры одним ударом ножа. Он уехал от греха подальше, в столицу и наезжал к сыну редко, опасаясь кровавой резни.
О его настоящей жизни Ваське было известно мало. Отец при редких  встречах, избегал разговоров о своих делах. Но в народе говорили, что Захар сказочно богат, имеет виллы (две штуки), парк автомобилей, и счета в швейцарских банках. Ходили слухи, что он снимается в кино, занимается недвижимостью, является членом совета директоров Техинвестпромбанка, акционером Русзолота, помощником депутата государственной думы Колупаева, хранителем общака партии «Честная Россия»,  вокалистом духовной рок-группы «Веселые проктологи», барабанщиком духового оркестра унитарного предприятия «Вечный зов», начальником пресслужбы «Газпрома»,  присяжным заседателем Нижгородского областного суда. Кроме того, некоторые родственники утверждали, что отец издает журнал, подворовывает в пенсионном фонде, подрабатывает в Министерстве социального обеспечения. Один знакомый клялся, что лично видел, как батя красил гаражи на Рублевке, служил кочегаром в Кремлевской котельной, продавал поддельные картины известных художников, стучал операм на Петровку, писал статьи о половых извращениях в глянцевые журналы, а по выходным подрабатывал стриптизером в клубе «Красная шапочка» и мальчиком по вызову. Обычно батя звонил Ваське по телефону, будучи навеселе.
- Как дела, сынок? - с преувеличенной заботой спрашивал он, дребезжащим тенорком, что-то пережевывая. Голодному Ваське в эти мгновения казалось, что он явственно чует запах жареного лосося.
- Плохо. - честно и мрачно отвечал Васька, - Вот кушаю сейчас сухие макароны!
- Ай-яй-яй-яй-яй! - прихлебывая что-то из бокала, сокрушался отец, - Ну а так, вообще, жизнь как? Пучком?
- Да какой там пучком? – хмурился Васька, - Кран в туалете течет. Из окон дует. Снег на подоконнике. Да еще и свет отключили за неуплату!
- Так ты оплати свет-то! - советовал по-отечески батя, смачно чавкая. - Заработай и заплати! А кран – почини! Или новый поставь! Это даже лучше! Ты, кстати, бабушке долг отдал?
Васька в ответ только тяжко вздыхал, понимая, что развести батю на бабки жалостью не получится. Легко сказать: заработай! Это же каждый божий день надо ходить на работу: от звонка до звонка, вместе с горластой оравой бездуховных работяг. А как это делать человеку, который рожден для духовной жизни и не привык уподобляться быдлу! 
7.
Иногда отец наезжал к Ваське в провинциальный Ряжск. Являлся он непременно в рваных обоссанных штанах, потный, немытый, в грязной майке-алкоголичке, стоптанных ботинках без шнурков, с удушливым похмельным выхлопом изо рта, что, по его мнению, должно было подчеркивать его нищенское существование. Правда, каждый свой приезд, батя непременно заполнял Васькин холодильник морожеными курицами, колбасами, говядиной, покупал зубную пасту, носки, трусы, джинсы, кроссовки, платил за квартиру. Васька всегда ждал приезда отца, как короткого праздника материального благополучия. Отец всегда устраивал праздничный ужин в ресторане, где Ваське удавалось вкушать кушанья, которых он ранее в своей скудной жизни не едывал.
- Я бедный, противный старикашка! - противным, дрожащим голоском говорил отец, (это он так вроде бы шутя, прикалывался!) По обыкновению, хряпнув с дороги пива, выворачивая дырявые карманы рваных штанов. Однажды, во время такого спектакля, из кармана вместе с грязным носовым платком  и бычком сигары «Ромео и Джульетта», вывалился телефон «Верту» в золотом корпусе и толстая пачка евро, перетянутая суровой, нахмуренной, ниткой. А в другой раз, приехав в ночь на Акулину-минетчицу, он, видимо, по пьянке, забыл снять с пальца старинный перстень работы Фаберже с бриллиантом в десять карат, а с шеи золотую цепуру в палец толщиной с золотым крестом граммов на сто. Ваське все это казалось странным. Ведь если у отца есть деньги на перстень Фаберже, отчего он не дает денег ему – родной кровинушке, сыну? На хлеб насущный, на сало, на пепси? На обувь и модные тряпки? На машину и на оплату коммунальных услуг? Васька слышал, что отец помогает деньгами какому-то инвалиду, армейскому другу. И даже купил тому кота и дорогую коляску. Это вообще выходило за пределы его понимания мира. Сын голодает, а отец помогает инвалиду! Однажды он с присущей ему прямотой так и спросил, бесстрашно глядя в одутловатое лицо Захара:
- Скажи мне, отец, может, я чего-то не понимаю в этой жизни: но отчего ты никогда не даешь мне денег? Надо мной смеются все мои друзья. Все знают, что ты богат. Но почему я так унизительно бедно существую, никто не может понять.
- У меня нет денег, - помрачнел отец, и, не безрезультатно поковыряв в носу, веско добавил - Да если бы и были, не дал бы!
- Отчего так? Объясни? - не унимался Васька. – Я тоже должен знать ответ на эту загадку. Ведь всем детям испокон веков отцы давали денег, чтобы сыновья вырастали добрыми и отзывчивыми! Вкладывая деньги в детей, ты вкладываешь их в свою обеспеченную старость!
- Чушь! - отмахивался отец от сына, как от назойливой мухи. – Мне не нужен стакан воды перед смертью. Тебе тридцать лет. А ты еще не работал. Ты халявщик! Ярко выраженный, как и твоя матушка! Заметь: она и ты, как это ни тяжело признать, старались всегда жить за чужой счет. Проанализируй, как-нибудь, на досуге этот вопрос. Ей деньги давали мать и отец, и сожители. Ты занимаешь деньги у бабушки, потому что ей не надо отдавать? Так ведь? Работать надо, сына! Я в твои годы работал, как буйвол, как раб на галере, как Геракл в конюшне, как Ленин в Разливе, как Павка Корчагин на стройке коммунизма. Ты, кстати, бабушке долг отдал?
- Нет. Пока не отдал. Это глупо, отец. Я не знаю, прикалываешься ты или нет. Какой долг может существовать между близкими родственниками? Ваш долг передо мной – поднять меня! Пустить по жизни. - задумчиво ответил Васька,- Я не хочу повторить твою судьбу одиночки. Ты в конце жизни останешься один. От тебя отвернутся все. Я буду первый. Я презираю тебя, как эгоиста, не желающего помогать своему сыну, выполнять свой родительский долг. Я не так понимаю долг перед жизнью. Когда у меня будут дети, я непременно буду их всегда поддерживать. Невероятными усилиями, ночей не буду спать, но мои дети не будут знать такой унизительной нужды, как я!
- Не думаю,- ответил отец, снова выковыривая из носа длинную козюлю и рассматривая ее с удивлением археолога, - Сомневаюсь, что ты, вообще, с твоей халявной сущностью, решишься на ребенка! Это ж надо будет работать…. А это противоречит твоей сущности.
- Я уже решился! Мы, с моей невестой будем делать ребенка! Она сейчас справки собирает, что ей можно…
- А чем ты его собираешься кормить, сын мой?
Васька промолчал угрюмо. Он не знал ответа. Он просто точно знал, что его дети не будут знать нужды. И он, Васька, всегда будет рядом. А не как отец!

8.
Однажды, после спешного, отъезда отца, со слюнявыми, пьяными поцелуями, некрасивыми, и неискренними слезами, Васька свершено случайно нашел у себя в комнате тетрадь с отцовскими записями. Васька мучался сомнениями: «Читать, не читать?». Но не долго. Минут пять, наверное. Он улегся на диван и начал читать, смущаясь и коря себя, и не смог оторваться.
«Сон: ездил лежа на какой-то тряпке по трассе. У тряпки был руль и рукоятка переключения скоростей»
«Катюшка позвала меня  в ванную, под душ. Стала возбуждать. Ей захотелось. Она раскрепощается потихоньку. А раньше свет выключала, прежде чем лечь. Мне с ней классно».
- Черт знает что! - морщился Васька, - человеку шестьдесят лет! Мерзкое морщинистое тело. Надо думать о том, как сына поставить на ноги! А он…Тьфу!
«Stive Vay дисгармничен и непредсказуем в отличии от Malmsteenа. Он уходит вдодекафонию. Но тем и интересен! Вообще, все непознанное и непресказуемое, интереснее. Но, почему тогда хочется слушать любимую музыку, которую слышал не один раз? Ли втыкать любимой девушке, которую знаешь, как своей член?»
«3 октября. Чудное утро. Ливень из носа. Но рядом посапывает двадцатилетняя малышка, и все невзгоды уходят прочь! Какое счастье! Я снова влюблен! Я в юности частенько спрашивал себя: а каким я буду в пятьдесят? Что буду слушать? Как жить? И никак не мог себя представить старичком, в окружении внуков. Так вот она какая – старость! С чудной малышкой в кроватке! С «Led Zeppelin» в айподе.!»
«Ресторан «Саломея» на Петровке – это чудо! Алжирская кухня. Повар Луи, мулат. Чуть было не описался от счастья, когда я пришел на кухню, лично поблагодарить его за ужин.  Изумительные земляные, виноградные улитки, осьминог, вино Шато. И всего-то 6 тысяч! Тысячу я дал Луи»
- Лучше бы мне дал, гадина жлобовская! Представляю, какие у него бабки, если шесть тысяч для него – «всего-то»! – со злобой подумал Васька.   
«Со мной сегодня нежное существо, которое дал мне Бог за мои страдания! «Ты моя судьба!  Я живу только тобой! Ты мое счастье!» Долго ли продлится эта пасторалия? Но одно я могу сказать точно, что она со мной не из за денег! Потому что их нет у меня!».
- ****ит, как Троцкий! – вслух прокомментировал Васька.
«Эрик Клэптон жил в музыке и оттого стал великим. Счастливый! А я сразу не понял, для чего я рожден и оттого метался пол жизни в неопределенности. Я одинаково любил и музыку и литературу»
«Ленка Худякова открыто флиртует со мной, позволяя мне залазить к ней в трусы и потеребить слегка киску. Я попробовал однажды, будучи бухим от рождения, это просто ради прикола в офисе, ожидая, что она возмутится. Нет! Сказала лишь, что надо встретиться в другой обстановке»
«Я Времени был незаконным Отцом
И каждый зачатый мной час
Рождался с твоим инфернальным лицом
С надеждой, взирая на нас
Я знал, что судьба  надевает не зря
На *** мой златое кольцо
Как только из моря выходит заря
Я вижу твое лицо»
- Тьфу! – сказал вслух Васька.
«Встретил Аркашку Давидовича, афориста. 75 лет исполнилось. Старичок уже. Повел его в ресторан. «Выпьем, Аркашка?» «Да мне бы – поесть!» А ведь, кажется недавно, чуть не подрались из-за девчонки. Лет сорок тому назад. Вот ведь, воистину великий человек!  Всю жизнь писал афоризмы!!! Только афоризмы! И считал это своим единственным призванием. И слава Богу не ошибся! Его афоризмы сейчас в сборнике лучший мировых афоризмов, рядом с Джорджем Оруэллом, Оноре Бальзаком, апостолом Иоанном, Станславом Ежи Ленцем, Юлианом Тувимом и Рене Декатом. Ради этого стоило жить. А ведь работал сантехником. Жил впроголодь. При этом умудрялся всегда выглядеть ярким щеголем даже в годы серого социализма! В единственной своей красной рубашке! Молодец! Он по-прежнему одиноко ходит по Проспекту революции, неукротимым и беспечным символом свободы. Голодный, без денег. Но мне кажется, это лучше, чем с деньгами, но с пустой душой. Он ходит и тупо, как в молодости, сочиняет свои афоризмы. И его афоризмы будут читать через сто лет. А ему это нужно?».
«Ленка добилась своего, проказница. Ходит теперь гордая, словно Ди Каприо соблазнила. Как я не удержался, не пойму! Я же – кремень!».
«Моя матушка ослепла на один глаз. Дал денег на операцию! Бесполезно. Глаз не вернуть! Ужасная, одинокая старость! Неужели и я останусь один на склоне лет? Хочу, чтобы рядом была крошка! Но какой крошке захочется сидеть со старичком? Выход один – не бухать, не курить  не становится старичком! Но есть суровая геронтологическая реальность. Ты станешь непьющим, не курящим старичком. Это очень скучная и мрачная роль»
«Мой сын ударил свою мать, за то, что она нагвозилась на похоронах своей матери. Рассказал он это с какой-то гордостью! Но ударить мать, даже пьяную, даже грешную, страшно. Они стоят друг друга. Я презираю его и ее. Они, как скорпионы в банке, передерутся за дом, который остался после матери»
Васька сплюнул от негодования. Зачем? Зачем он тогда рассказал отцу об этом неприятном инциденте? Дурак!
« Я чудно побоксировал сегодня в спортзале! Совсем, как в молодости! Правда, задыхаюсь! Дыхалка уже не та! А что ты хотел? Шестьдесят почти!»
«Вдруг стало страшно! А жить-то осталось, всего-ничего, лет 10-15! Какой ужас! А столько еще хочется сделать! Не успел написать столько задуманного! Быстро же ты промелькнула, жизнь! Мой сын, бездельник и халявщик, успеет ли он спохватиться вовремя, и понять, что жизни осталось очень мало? Что надо что-то делать!»
«Лишь бы не взъебали меня за Венесуэлу! Лихо я там напортачил! Как пацан. Что в меня вселилось? Блин! Могут обвинить в шпионаже! Как глупо я попался! Пить надо меньше! Но кто ж знал! Да и ром у них классный!!! Блин, так колбасило! Да еще это сомалиец, чтоб ему пусто было! Да в комендатуре надо было бы поскромнее быть. Начал орать, бахвалиться своими связями в Правительстве Чавеса, дурак. Это ром! Но все хорошо, что хорошо кончается. Бог со мной! Я ему еще зачем-то нужен здесь на земле!»
«Владимир Сорокин, мой ровесник. Начал писать в 1979 году, когда я был исключен из университета, систематически бухал, и не знал, куда направить свой мозг. Что значит – окружение. Он тусовался в творческой среде московских художников и писателей. Я – в компании простых бухариков, провинциальных работников музея, музыкантов и журналистов заводских газет.  Хотя это, несомненно, lame excuse. Я к тому времени написал рассказ «На посту», о революционном матросе, который выебал задержанную анархистку и потом передал ее по смене своим товарищам по партии. Просто я не давал никому его читать, опасаясь стукачей».
«Количество совокуплений за отчетные полгода составили 84 раз. Неплохие показатели для старичка».
- Какая мерзость!- подумал Васька, - он еще и счет ведет!
 «Сон: Я в Арктике. Кругом льды. А я без трусов. Все кругом тонут подо льдами, как в фильме «Титаник». Тонущие читают стихи, двустишья. Какой-то учитель говорит истину, они повторяют за ним. И я тону. Но только один слепой пророк чувствует меня. Знает, кто я такой, и что я должен остаться в живых! Весь коллектив стоит на палке вверх головами, а я один иду по длинной, бесконечной дороге!»
«Не сдал теорию в ГАИ. Тупой вопрос подвел меня: можно ли развернуться у переезда. Я ответил «да» Лох!».
«Самый шикарный бой я провел с Сережей Кисляковым. Я бы в великолепной форме и готов был уложить всех. Мы с ним встречались уже два раза. Один раз я выиграл по очкам, другой раз он техническим нокаутом: бровь у меня рассеклась от его шнуровки. Врач остановил. Мы же мальчишки! А этот бой я проиграл по очкам. Но навтыкал ему по полной. Два раза в нокдауне побывал паренек. Никогда я еще не получал удовольствия от избиения человека. Он был беспомощен и беззащитен. Я его не узнавал. Я бил его, как хотел. Судья хотел остановить встречу. Я потом плакал в душевой. Потом Герман скажет: «Мы отдали ему победу, чтобы он не уходил. Он собирался оставить бокс. Мама его настаивала». Тогда и я собрался уходить. Я понял, что спорт – дело нечистое!»
«35 тысяч нет. Отпустил. Ха-ха! Все же много. Лучше позже. 150 тысяч под кроватью»
«Она в открытую уже приглашает меня к себе домой! Что твориться с бабами! Я же старый!»
«Я начал писать рассказы в 1985 году. В 1987 году я написал 5 рассказов. В 1988 году я написал 13 рассказов. Но среди них был «Кокетка Строцци», который стоил  всех, написанных ранее».
«Пришла. Отсосала и ушла! Загадка, а не женщина!»
«Сценарий сериала: супер-журналист на спор соблазняет девушку. Он приводит ее домой, и спит с нею. Утром просыпается. Что за хрень - она мертва. Но это полбеды! Она оказывается дочерью воровского авторитета. Чувак скрывается. А дальше – приключения по всему свету! За ним охотятся! Захватывающие погони. Триллер. Потом все умирают».

9.
«Блять! По весне у меня обостряется чувство прекрасного! Я просто ***ю от всего! Я могу заплакать от вида распустившегося листочка. Жизнь это кинтиниум, а не набор дискретных категорий! Месть это порой неадекватное нанесение или причинение ущерба в ответ на нанесение или причинение ущерба. Какое это страшное наказание – отсутствие желания писать! У меня был провальные проекты! Странно вспомнить – вечера юмора на которых никто не смеялся. Время стирает лица и события. Мы с Колей Мешковым приезжаем в Москву из Риги 1 мая 1974 года. Никому не нужны. Все заняты своими делами. Все влюблены. Песни под гитару. По жизни шел крадучись. Боялся подвоха. А ведь недалеко то время, когда я, старичок, буду сидеть в своей комантушке и слушать «Led Zeppelin» в одиночестве. Я это отчетливо вижу в своих видениях.  Все, что я вижу в видения – все сбывается!»
«Наверху пианист упорно занимается: играет 14 сонату Бетховена. Не могу уснуть. Но все равно пожал бы ему руку, за то, что так упорно добивается звучания! Уважаю! Вот бы мой сын так! Вспоминаю: я точно так же ***чил на скрипке концерт Ридинга! Часами! Мама не обещала подарить фотоаппарат, если сдам на отлично экзамен в музыкальной школе. Фотоаппарат я получил, но забросил его через месяц. Он назывался «Смена-8». Оказалось, что надо еще к нему фотоувеличитель и прочую хуйню! Средства не оправдали цель! Я зря ****ся! Фотоаппарат оказался ненужной игрушкой»
«Гостевал у сына. Выпили. И тут произошло странное событие. Я вдруг стал несносным ритором и стал поучать сына, корить его за бездеятельность. Неожиданно он стал яриться на мои наставления. Я сказал ему в резких тонах, что все мужчины в нашем роду служили в армии. Многие сложили головы. И лишь только он откосил от армии. Мотивировал он это тем, что не сможет терпеть унижений «дедов» и перестреляет всех. Однако, я не верю в это нисколько. Я видел, как он унижался перед дворовым авторитетом, тупым, отмотавшим срок, неприятным мелким воришкой. Как он с рвением холопа униженно пожимал протянутую ему небрежно руку. Он даже пригласил его к себе на день рождения. Когда я ему заметил это, сын неожиданно взорвался: «Пойдем, выйдем, если ты такой мачо! Посмотрим, как я тебя сейчас уделаю! Ссышь?» крикнул он мне в лицо. Я был ошеломлен и раздавлен. И это мой сын? А что ты хотел? Нормальная психология раба: раб любит лишь тех, кого боится, и тех, кто дает ему деньги. Интересно, как бы выглядел наш поединок? Вряд ли бы я стал его бить. А вот за него поручиться не могу. Злости у него хватит на десятерых. Он ненавидит мир. Увы! Я презираю своего сына!»
- А черт! – Васька скрипнул зубами и сдал кулаки, – Не забыл, сука!
Тогда Васька подумал, что отец испугался. В комнате присутствовал еще Даха. Даха был в восторге от отчаянной смелости Васьки и показал тому большой палец. Они все боялись своих отцов. Лишь только Васька мог вот так при всех вызвать предка на бой. Отец после этого случая перестал звонить. Обиделся, наверное….
«Кайф жизни в том, чтобы, проснувшись, с радостью в теле, с ощущением жизни в трусах, услышать Pink Floyd, мощные аккорды торжества жизни. Самое унизительное и мерзкое время моей жизни - не тюрьма, не армия, а брак с Мессалиной. Но она об этом никогда не узнает. И я об этом ей никогда не скажу. Потому что, это было и самое созидательное время в моей жизни! Ничто тебя так не концентрирует, как унижение со стороны любимой! Тогда ты хочешь доказать себе и ей, что ты не чмо! И, когда у тебя это получается, то ты – Бог!» 
«Угрюм, печален, нелюдим
Я мимо церкви проходил
А шестикрылый Серафим
Мне в *** стрелою угодил»

10.
«Германия. Гонновер. Суп из черепахи. Рыба под шоколадным соусом. Жульен из перепелок. Парфе из миндаля. А жизнь человека измеряется не годами, а количеством событий на единицу времени. У меня этот показатель зашкаливает. Встретил Еву Зауэр, однокурсницу. Когда-то я был в нее влюблен. Она не дала мне тогда, в нашей голодной студенческой юности. Предпочла шведа Тутека, скромнягу, маменькиного сыночка. У него над кроватью висела фотография маменьки. Мы смеялись. А сейчас я понимаю, какой он был умница. Сейчас над кроватью моего сына висит моя фотка, где я со Стивеном Сигалом. Но это для того, чтобы случайные подруги видели, с кем их свела судьба!  Постарела Ева. Толстая стала, жопастая. А раньше как отплясывала рок-н-ролл!!! Как время беспощадно к женщинам. Я еще огурчик. Шутка. Но я еще подтягиваюсь десять раз и пресс качаю по двести раз. Ой! Какой супер-мен!»
«Наташка приперлась с «делами» Спрашивается – зачем? Спросил. Просто, поговорить. Еле уговорил на минет. Не любит. А мне что делать? Просто поговорить?»
«Сын прислал свои рассказы. Умница! Хорошо, что пишет. Правда, пишет херню. А я то, сам что писал поначалу?»
 11.
Имел ли отец семью, Васька тоже не знал. Захар всегда ловко избегал разговоров на личную тему или отделывался шутками, или лживыми, неправдоподобными вымыслами. Правда, смутные догадки у Васьки были. Однажды, во время очередного пьяного приезда, отец, словно филин, воспрянул на минуту от сна, хряпнул стоящую на столе стопку, и отчетливо и строго произнес, глядя мутным взором Ваське в глаза:
- Сыновья! Мои! Слушаете сюда, сыновья мои! Я собрал вас здесь, чтобы открыть страшную тайну: хрен вам, а не наследство! П-р-р-р-р-р-р-р-р-р....
Захар очень, похоже изобразил лицом задницу в момент ее наивысшего напряжения и издал губами соответствующий моменту звук.
- Пап! Я Вася! Я один здесь, - попытался вернуть отца к реальности Васька. Но отец уже спал мертвецким сном, испуская зловонные газы и храп. Из этого эпизода Васька сделал вывод, что не он один в этой жизни рассчитывает на гипотетичное наследство Захара.
Ваське порой ужасно хотелось узнать, какое наследство его ожидает. И он ненавязчиво набивался в гости.
- Пап! Меня мои друзья спрашивают: отчего ты никогда к отцу в гости не ездишь? Я говорю: не приглашает! Друзья смеются! Почему ты не приглашаешь? Боишься, что я увижу твои несметные богатства? Ну-ка, признавайся, какие у тебя богатства? – хихикнул он, потягивая принесенный отцом коньяк.
- Нет. Все проще! У тебя ведь нет денег на дорогу в Москву!
- Да на дорогу я бы достал! Уж пару тысяч я всегда могу надыбать!
- Отлично! Отчего же ты не достанешь денег, чтобы отдать долг бабушке? Заплатить за квартиру? Почему она, старушка, платит за тебя, засранец, ты эдакий?
Васька отводил взгляд. Он, в свою очередь, не мог понять, почему среди родственников существуют такие понятия как ДОЛГ? Разве внук должен отдавать долг бабушке? Они же не карточные партнеры!
Однажды Васька захотел сбить спесь с зазнавшегося отца.
- Вот ты говоришь, - сказал Васька, - Я крутой! Президент Боливии со мной здоровается. Брюс Уиллис мой дружбан! А давай, отец, потягаемся, кто больше отожмется на кулачках от пола? Посмотрим, кто крутой, на самом деле?
- Вообще-то, мне шестьдесят лет, - уклончиво сказал отец. – И я бухаю регулярно. И врачи мне запретили поднимать тяжелое…
- Гнилые отмазки! – расхохотался надменно Васька. – В общем, ты обосрался, батя! Настоящчий мачо долже быть всегда в форме! Гляди сюда, старикашка!
Васька стал демонстративно отжиматься от пола на кулачках. Тридцать, сорок, пятьдесят, восемьдесят. Батя, молча,  немного грустно, попивал коньяк. Курил. Было видно, что зрелище сильного, здорового тела сильно его удручает. Он был окончательно потерян и растоптан. Васька ощущал каждой мышцей торжество над этим жалким человеком.
- Ты могуч и силен, мой сын! – сказал отец, торжественно. – А это значит, что моя помощь тебе больше не нужна, и я спокойно могу уйти в другой мир. С такой силищей ты запросто сможешь содержать и семью и детей и внуков. И отдашь, наконец, долг свой бабушке! И какого хрена ты не работаешь?

12.
 – Почему мы не можем общаться с тобой чаще? – спрашивал Васька отца. – Мне просто, как сыну, интересно, знать о тебе все. Я бы приезжал к тебе. Мы бы разговаривали….
Отец, разливая вино по стаканам, мрачно отвечал:
- Да хотя бы потому, что мы говорим с тобой на разных языках. Ты же, утверждаешь, что ты – сатанист. Тебе ближе дьявольская сила разрушения. Ты не веришь в Бога. Как, впрочем, и твой дед, депутат, коммунист, прадед-комиссар, бабушка, твоя мать, дочь коммунистов. Заметь, что в нашей семье коммунистов никогда не было. А ведь именно коммунисты в нашем мире являются носителями сатанинского начала.
- Здравствуйте! – возмутился Васька, - Мой прадед, коммунист и комиссар, как ты с презрением заметил, героически воевал в первых рядах, от пуль не прятался, был дважды ранен… Он был награжден….
- Правильно, гордись! А ты даже в армии служить испугался…. А прадед твой, он же воевал с другими Сатанистами, но в фашистском обличии. Но все они, фашисты и коммунисты, невольные адепты Маркса, Ленина, Гитлера и Дьявола. Маркс, на которого молись в семье твоей матери, деда и прадеда, в юности, когда ему было всего 18 лет,  писал такие стихи:
- Мне не осталось ничего, кроме смерти
Я высоко воздвигну мой престол
Холодной и ужасной будет его вершина
Основание его – суеверная дрожь
Церемонимейстер! Самая черная агония!
Кто посмотрит здравым взором
Отвернется: смертельно побледнев и онемев
Охваченный слепой и холодной смертью.
Скоро я прижму вечность к моей груди
И диким воплем изреку проклятие всему человечеству!
- Нормальные стихи! Талантливые. – воскликнул в невольном восторге Васька. – Типа как у Лотреамона. Я не знал, что ты, настолько любишь Маркса, что шпаришь его стихи наизусть, как Пушкина!
- Я, сын мой, в Университете зарабатывал тем, что писал дипломные работы иностранным студентам. – отец опрокинул залпом стакан Кьянти, крякнул и вытер рукавом рот, - Я написал более двух десятком дипломных работ, и шесть кандидатских диссертаций. По Марксу я писал для одной очаровательной и раскомлексованной немочки Ангелы. Я тогда еще не знал, что она через двадцать лет покажет кузькину мать всему миру. А кстати, первая из известных работа юного Маркса называлась «Единение верующих со Христом», Можешь представить себе, какая это была проститутка! Впоследствии, он не отрицал существование Бога, но объявил ему смертельную войну. Но самое интересно, что коммунисты так же отвергали Бога. Марксизм это систематическая философская система, направленная на борьбу с Богом. Друг и последователь Маркса, Прудон писал: «Бог – это зло! Я клянусь, Бог, подняв к небу руки, что ты ни что иное, как плач моего разума, тирания и нищета, лицемерие и фальшь»
- Нормальное заявление. Не удивлюсь, если ты сейчас процитируешь ранние стихи Ленина… - пробурчал про себя Васька, делая мощный глоток из бокала.
- Ленин не писал стихов. А мог бы. Но он был прозаик. А вот стихи твоей матушки я тебе могу прочитать.
- Да ты что! Матушка писала стихи? – Васька от удивления выронил бычок.
- Я их случайно обнаружил на последней странице ее конспекта по Научному Коммунизму. Был такой предмет у нас в Университете. Вот послушай… Той, у кого красивое лицо…
- Тоже наизусть? Ты прямо фанат поэзии… - криво ухмыльнулся Васька.
-Такое не забывается, – ответил отец и продолжил,
- Той, у кого красивое лицо,
вырвала бы с корнем яйцо
Той, у которой красивая грудь
Кол засадила бы куда-нибудь
У кого красивые ноги
Распяла бы вдоль дороги
У кого красивые глазницы
Я бы воткнула в них спицы
У кого красивая жопа
Той бы дала отравленного укропа
У кого красивая ****а
Я бы расплавленного свинца залила бы туда
*****, с красивыми волосами
Я бы сожгла бы собственными руками
Той, у которой красивый жених
Сожгла бы сразу двоих
Дьявол мой кумир
Я с ним бы сожгла весь мир!
- Ничего себе! – воскликнул пораженный Васька. –  Это же как у Лотреамона! Ты не прикалываешься? Я восхищен! Она мне никогда не читала своих стихов!
- Я знал, что тебе понравится.
- Да ты прикалываешься! Нет могла она такие крутые стихи сочинить!
- Твоя матушка будучи студенткой Университета была довольна красива, но настолько ненавидела людей, что мне уже тогда казалось, что она воплощение Дьявола. Она с подружками придумывала, например, такую забаву. Они звонили какому-нибудь женатому сокурснику и плача говорили: «Передайте Николаю, что я беременна! Что мне делать?». А потом смотрели, как на следующий день переживает этот Николай. Это их забавляло. Кстати, это была самая невинная и забава. Матушка была как старуха Шапокляк в молодости. Воровала в гостях сигареты, деньги и книги. Прожигала сигаретой висящие на бельевой веревке в кухне, трусики, кофточки и колготки своих подружек. Незаметно плевала им в кофе.  Что ею двигало, я понять не могу. Потом многое стало явным. Когда две семейные пары из-за этих шуток расстались, одна из подружек раскололась. Совесть замучила. Правда открылась. Матушке твоей хотели навалять, но она пригрозила, что позовет своих палестинских дружков, террористов-экстремистов, которых советская власть в те времена прятала от правосудия в учебных заведениях страны, и жертвы смирились.
- Но, как же получилось, что ты связался с сатанисткой!
- Очень просто! Она ходила к колдунье с моей фотографией, и та навела на меня приворот.
- Ты искренне веришь в эту херню?
- Мне пришлось в нее поверить. Я эту херню пережил! И в результате родился ты, и перенял ее черты.
- О! И ты стихами говоришь! – прищелкнул пальцами Васька.
- Случается. Заметь, теперь у нас с тобой с тобой сейчас разное понимание мира и разное к нему отношение. Как в случае с твоей матерью. Я каждое просыпаюсь со счастливой  улыбкой, только от осознания того, что я жив, а ты, молодой, красивый и здоровый, хулишь свою судьбу, завидуя богатым, считая себя несчастным и одиноким.   
- По твоему поведению не скажешь, что ты христианин. У христиан на первом месте – семья. У тебя, как я понимаю, карьера.
- Да какая у меня может быть карьера? Мне 60 лет. Я  пенсионер. Я сейчас работаю, просто чтобы форму не потерять. Не спиться. А семья у меня на первом месте.
- Так, подними меня! Помоги встать на ноги! Убеди меня, что надо работать! Я этого не понимаю – зачем работать? Объясни мне!
- Это бесполезное и пустое дело – разубеждать и убеждать. Ты меня не слушаешь! Когда мы встречаемся, в основном, говоришь ты. Ты пытаешься доказать, какой ты умный, непризнанный, непонятый. – отвечал отец, - Тебе не нужен учитель, ты хочешь зрителя и слушателя. А для этого у тебя есть достаточно тупые друзья. Им и грузи свои мысли. А насчет Бога? Я не миссионер. К Богу приходят постепенно. И, возможно, в этой жизни я не доживу, до того времени, когда ты придешь к пониманию Бога. И я знаю, что переубеждать человека бесполезно. Значит, время еще не пришло. Надеюсь, что ты когда-нибудь придешь к Богу. Жалко будет, если ты… когда меня не станет. И тогда ты поймешь, какой ты был дурак, что не слушал меня! Эво Моралес иногда спрашивает у меня простого, человеческого совета. А собственный сын, при встречах, пытается доказать, какой он крутой, предлагает отжиматься на кулаках. От замеченной точки он в пене, как скалы Рёандзи. Круги расходятся по луже стоячей, словно Приап, где-то в нас их истоки. Унылая равнина Брентвуда, кустарник голый, седовласый негр, мулатка сизая от виски, с коровьим выменем! I went over the cot and kissed him, his ass was cold and loose? I pushed the hair off his face and grinded…Бзюу-у-у-у-у-у-у-у…
- Пап! Ты спишь? Пап! Ну… – Васька легонько толкнул отца в плечо, но тот уже беспокойно выводил носом рулады, от которых Паганини хватила бы кондрашка.   

13.
- О! Какое бесчеловечное свинство! - возмущались друзья Васьки, когда тот рассказывал им об очередном жестоком, пустом, безденежном визите отца. - Это же надо дойти до такого неприкрытого цинизма! Ни копейки не оставил! Даже Гитлер так не поступал с евреями!
Для своих друзей Васька был примером земных человеческих страданий, эдаким Иовом. Всем друзьям Васьки отцы и матери авали деньги. И не в долг, а просто так. Друзья Ваську уважали за стойкость и жесткое и бескомпромиссное отрицание общественно полезного труда.   А бессердечного, зажиточно и прижимистого отца его ненавидели лютой ненавистью.
- Даже святая инквизиция и Томас Торквемада были добрее к заблудшей пастве и ведьмам! - говорил Сяба, лучший друг Васьки, который в отличии от жадины-отца, давал ему деньги.
- Даже в аду так не поступали с грешниками! - вторил ему Бусяня, который в отличии от  старого Захара, всегда приносил Ваське из дома котлетку, завернутую в газетку.
- Даже Сталин так не поступал с врагами народа! - сказал Зюзя, который, в отличии от  жлобливого Васькиного родителя, всегда слушал Ваську не перебивая, открыв рот.
- Даже волк так не поступал с Красной шапочкой и бабушкой! - сказала Козюля, любимая девушка Васьки, которая, в отличии от лживого батяни, ни в чем не отказывала Ваське.
- Мало того, что он не дает мне денег, так он еще и требует, чтобы я его матери, то есть, своей бабушке, отдал долг! - распалялся Васька, чувствуя поддержку голытьбы. Губы его задрожали от волнения. А публика буквально ахнула от охватившего ее негодования.
- Долг? Какой-такой долг? - оторопели пацаны, - Ну-ка, ну-ка! Это что-то новое! ты нам еще этого не рассказывал! - друзья, охваченные любопытством, рассаживались прямо на заплеванном полу вокруг Васьки, послушать еще одну страшную историю из жесткой и беспощадной жизни своего кумира.
14.
- Ну, слушайте, сорванцы! - Васька затянулся услужливо протянутым ему косячком, и начал свой рассказ.
- Случилось это лет десять тому назад. Как-то раз у меня сломался мобильный телефон. Телефон-то, честно говоря, был говеный, ворованный, слова доброго не стоил: без фотокамеры, без гарнитуры, без блютуса, без медиа. Но другого у меня, как вы понимаете, не было. И купить новый я не мог: отец-то мой, в отличии от ваших, денег мне не давал и не дает! 
- Выходит, накрылся, телефончик-то, медным тазом? - неуместно уточнил какой-то толстый аноним. На него злобно зашикали со всех сторон. Кто-то больно ткнул его в шею, кто-то дал пинка, кто-то затушил окурок об его заросшую волосьями шею.
- Жить без мобильного телефона, как вы сами понимаете, я не мог. Мне же надо Маринке звонить, Ольке, Таньке, Анжелке...
- Галке... – услужливо подсказал еще раз все тот же всезнающий аноним и, тяжело ухнув от обрушившегося на него удара, затих на полу.   
- Так вот, - продолжал Васька, - не имея ни денег, ни нормального, заботливого отца, я отправился к его матери, то есть, к моей бабке. Я редко хожу к ней. Она ведь тоже как отец, пытается убить во мне Бога и сделать рабом, заурядным работягой, и лохом.
- Вот твари-то! Носит же земля таких! - пробурчал кто-то. На этот раз никто его не одернул.
- Я сказал бабке: Дай мне денег на телефон! Три тысячи!
- А она? А что она? Как она среагировала на это? - оживились парни такому повороту дела. История набирала драматизма с каждой минутой, обрастая с каждым словом, словно снежный ком, страшными подробностями.
- Она полезла за комод, достала тряпицу, и..., - Васька сделал паузу, посмотрел на притихших друзей, - и, отвернувшись, отсчитала мне ровно три тысячи. Впервые за много-много лет.
Все облегченно вздохнули. Второй косяк пошел по кругу.
- Но! - Васька многозначительно поднял вверх палец, - Обратите внимание! Она взяла с меня расписку, что я верну ей эти деньги, как только заработаю!
Тут аудиторию словно прорвало. Пацаны дружно рассмеялись. Смех стоял минут десять.
- ...Ха-ха-ха... верну... когда... за... ра... бо....ха-ха-ха - давился от смеха Сяба. Козюля каталась по полу задрав ноги и держась за живот.
- Ха-ха-ха... рас-пис-ку... ха-ха-ха... - заискивающе глядя на Ваську, ржали другие пацаны.
- Ну ты даешь! - вытирая скупые слезы говорили они.
- Да я вон у своей бабки 20 тысяч брал, и никогда она даже не спросила. - сказал Сява
- А я брал 100 тысяч. Два раза. Но чтобы отдавать! Это уж извини-подвинься! - похвастался Зюзя
- А я раз в неделю беру у бабки 10-15 тысяч и у деда стабильно 10, как дань, и никогда не отдаю! - произнес задумчиво Дидюля.
- Только полные уроды отдают своим бабкам деньги! - сказала Козюля. - Зачем бабкам деньги? Им подыхать скоро уж...
Сказать по чести, Васька и сам ждал, когда же, когда бабка отойдет в прекрасный мир. Тогда и про долг забудут, да и из наследства может кое-что перепасть. Да пусть даже ее квартира! Тоже дело!
15.
- На помаду деньги бабке что ли нужны? Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ах-ах....- рассмеялась неожиданно Козюля, докуривая «пятку».
- Не... На пиво с сухариками  «Кириешки»... - сказал Бубоня.
- Не. С дедком каким-нибудь ветераном в ночной клуб чтобы сходить...- поддержал ***ня.
- Не. Им чтобы телочку снять....- хихикнул Лохо.
- Не. Им чтобы водяры нажраться...- отозвался Бохо.
- Не. Чтобы жожку пощемить... - бухнул Хохо.
- Не. Чтобы жожку пощемить... - ухнул Поху.
- Не. Чтобы жожке пошушарить, - ляпнул Жохо.
Смеялись без удержу. Прикалывались по-полной. Смех не смолкал два часа.
- Может, рожу ему набить? - наконец-то отсмеявшись спросил угодливый Бусяня, отмотавший всего год назад срок за разбой.
- Кому? – не понял Васька.
- Бате твоему. А что? Соберемся и набьем, чтоб знал, как жлобиться собственному сыну...
- Не поможет... - ответил мрачно Васька, и добавил мудро - Но эстас, волкос отрос комос бэдос в лесос! Как волка не корми, он все в лес смотрит!
Пацаны замолкли, потрясенные услышанным.

16.
Офис компании, где должно было проходить судьбоносное собеседование, ему сразу глянулся: бочка с фикусом в холле, чудный запах лаванды, современная отделка, картина Марка Ротко «Синее, оранжевое и зеленое» на стене, два кулера у окна. Высокопарный, долговязый, беззубый старичок-секьюрити, с седыми бакенбардами, в черной униформе, с наручниками на поясе, долго изучал Васькин паспорт, пристально вглядывался в его лицо , пытаясь найти сходство с фотографией.
- Не тут похож ты в ксиве харею, сынок – прошамкал он беззубыми ртом.
- Да я, же это, я! - воскликнул в отчаянии Васька.
- Ну толи иди, коли ты уж если ты тут тогда уж давай. - согласился неожиданно стражник, опасаясь осложнений.
Мимо Васьки туда-сюда деловито сновали аккуратные девушки и ребята, в белых рубашках с какими-то бумагами, папками и дыроколами в руках. Все они были заняты чем-то серьезным и важным. «Скоро и я буду также деловито сновать туда сюда! В белой рубашке. С дырколом.» - мечтательно думал Васька. В коридоре, возле кулера, дородная, задастая, 58-го размера, деваха-африканка в цветастой юбке с красными пальмами, мыла шваброй полы. Она посмотрела на него с любопытством и нежностью. Было в этой афро-русской что-то неуловимое близкое, родное, зовущее.  «Хорошенькая» - оценил Васька подвижный зад девицы.
- А где тут у вас отдел кадров? - весело и бесцеремонно спросил он, демонстрируя свое расовое превосходство.
- Увбама мана мана бебе, - ответила девчушка, ослепительно улыбаясь, и указала шваброй в дверь. Голос африканки показался Ваське каким-то до жути знакомым, и даже родным. Васька усмехнулся этой мысли, приветливо кивнул, и осторожно постучавшись в двери, заглянул в кабинет. Две женщины, блондинка в пурпурном платье, и брюнетка  в джинсах и в шляпке от Филиппа Трейси, сидя на на карячках, на полу, задом к двери, склонились на чем-то невидимым.
- Простите, а где тут... – с приятной улыбкой спросил было Васька.
- Закройте двери! - строго сказала блондинка, - Вас вызовут!


17.

- На собеседование? - светясь приветливой улыбкой, выглянула из двери брюнетка.
- Я! - ответил Васька.
- Проходите.
Васька прошел в просторный кабинет, в котором кроме стола с компьютером, дыроколом и двух стульев, было еще кожаное кресло с какими-то проводками.
- Здравствуйте! Садитесь! - сказала ему ласково женщина в шляпке, кивнув на кресло. Васька теперь мог более внимательно разглядеть этих строгих дам, перед которыми ему придется держать ответ. Они обладали той яркой, вульгарной, вызывающей красотой, которая более всего привлекает домашних, мягких, стеснительных юношей.
- Уютно тут у вас, - сказал Васька, заискивающе, оглядывая кабинет.
- Здравствуйте. Давайте знакомиться! - весело ответила брюнетка, - Меня зовут Анна Николаевна, а это Зинаида Ефимовна.  А вы у нас...
- Василий Захарович... Я там в анкете все указал.
- Может, сразу по залупе? - спросила негромко Зинаида Ефимовна, глядя в монитор компьютера.
- Что??? - не понял Василий. Ему показалось, что он ослышался.
- Это не вам. - ответила Зинаида Ефимовна.
- Да подожди ты... - отмахнулась от коллеги Анна Николаевна. - А вы когда-нибудь уже работали в нашей сфере?
- Ну, я не то чтобы непосредственно, - замялся Васька, - но, в общем, где-то рядом...
- Давайте, по-порядку, Василий. Можно я буду называть  вас по-простому, Василий, Вася, без отчества?
- Да, да, пожалуйста!
- Только вы уж извините, но у нас строгий порядок. – мягко улыбнулась Анна Николаевна, - Мы сотрудников в нашу фирму набираем через детектор лжи. Так что давайте ваши ручки, мы их присоединим к контактам....
- Пожалуйста! - Василий  охотно протянул руки. - Я вообще-то всегда говорю правду, правду и только правду....
- Это ничего.... Вот так вот. Ага! Всешеньки! А это мы сейчас и проверим... - Анна Николаевна туго пристегнула его руки ремнями к подлокотникам кресла. Васька пошевелил пальцами, и вдруг, с нарастающей с тревогой, почувствовал, что не может освободиться.

18.
- Итак, расскажите нам о себе, Василий. - улыбнулась очаровательной улыбкой Анна Николаевна. Василий заметил у нее между ровных красивых зубов застрявший кусочек яичного желтка.
- Ну, биография моя может уместиться на одном листке формата А-3. - ободренный улыбкой, охотно стал рассказывать Василий, - Родился в Коряжске, там же закончил десятилетку. Занимался спортом. Учился в университете на философском факультете. Но оставил обучение. Ушел со второго курса.
- Почему? - спросила брюнетка.
- Я, видите ли, разочаровался в философии. По сути – во все времена философы спорят об одном и том же.... Первичность материи и сознания....Скучно. Посудите сами: филосифия это наука о всеобщих закономерностях, которым подчинено бытие. Но, как их можно подогнать под общий знаменатель, если они зависят от общественного сознания, которое в свою очередь зависит от экономического состояние общества, которое в свою очередь зависит, от природных условий, которые вообще не зависят ни от чего, и являются самостоятельными, непостоянными единицами бытия! Какие тут могут быть закономерности! Все закономерности определяются величинами постоянными! Философия - это тупой, непознаваемый предмет! По мере роста и дифференцированности знаний исчезают всякие основания для существования философии, как науки! Случайные совпадения диалектики, логики,  и теории познания, ввели в заблуждение многих великих умов! Я не хочу потратить свою жизнь на постижение науки, которая не имеет никакого смысла, никакого будущего, она умирает, и, в конце концов,  умрет!!! Гегель, Платон, Шпенглер, Аристотель, зря потратили свой мозг на философию! Я не хочу! Понимаете? Не хочу!
- Успокойтесь! А кем вы мечтали быть?
- Да как тут успокойтесь! – Васька горько усмехнулся, - Не знаю... Уж не пожарником, точно. Может быть, барином каким-нибудь, писателем. Я люблю работать один, размышлять, придумывать свой мир.
- То есть, балдеть, ничего не делать... - уточнила Зинаида Ефимовна.
- Почему? – Васька подпрыгнул о возмущения, - Писать порой бывает труднее, чем работа грузчика. Поверьте. Я успел и писать  и работал грузчиком....
- Ну, и что же вы написали...
- Ну, пока что написал... Рассказ-ы.... По мелочам. Вся сложность в том, что, то, что я пишу особым языком. Языком мысли. Я сам иногда ловлю себя на том, что не могу постичь написанного. Это недоступно понимания рядового читателя. Мой над язык недоступен обывателю. А массовая литература, рассчитана на ординарное, земное мышление. Люди, сочиняя свои рассказы истории, отталкиваются от простых земных понятий. Эти истории, как форма словесного дискурса, обычно имеют тенденцию оформляться в виде специфического словесного модуса. Писатели заняты поисками сюжета, более чем смысла. Современное человеческое мышление онтологизирует понятие текста, который на нынешнем этапе развития литературного мышления стал эпистомологической моделью реальности. Я считаю, что это банальщина и попса. Я так не хочу. Я мыслю по-другому и поэтому пишу по-другому.  Я давал почитать свои произведения своему отцу. Он просто был потрясен, ошарашен, сломлен, удручен, моим рассказом «Анкер». Он долго молчал: потом сказал: «Это не мог написать человек. Это написал Бог». А отец – сам автор пяти книг, признанный в литературных кругах прозаик! И куда я пойду с таки произведениями? Их нигде не опубликуют! Это литература для избранных, посвященных. А их в этом мире мало. Человек сто от силы.
- И вы в их числе? – спросила с едкой ухмылкой Зинаида Ефимовна.
- Представьте себе  да! – Васька печально улыбнулся, - И не знаю, радоваться этому или печалиться. Ведь мне даже не с кем поговорить на моем уровне. Мои друзья не понимают моих метаний.
19.
- Да, - вздохнула тяжело Анна Николаевна, то ли серьезно, то ли издеваясь - Это проблема всех великих людей, - Христа тоже долго не понимали. Только после смерти стали догонять. Ну, а потом, потом, чем вы жили?
- Потом я работал сторожем в ресторане «Уретра». Сторожил имущество. Ну и так по мелочам, на стройке разнорабочим... Я понял, что мое писательство не нужно людям, погрязшим в земных страстях.
- Ваши увлечения? – сурово прервала его Зинаида.
- Литература, как я говорил. Музыка. Тяжелый рок. Спорт.
- Каким видом спорта увлекались?
- Панкратеоном. Я кандидат в мастера спорта. Еще был вратарем в школьной команде.
- Панкратеоном? Это хорошо. А музыка? На чем вы играете?
- Был барабанщиком в рок-группе «Факинг эраунд». Мы играли гранж... Арт-хаус...Фьюжен...
- Вероисповедание...
- Это вопрос сложный. - Васька самодовольно ухмыльнулся. Сейчас он им выдаст! Он любил порассуждать о несовершенстве монотеизма, лживости его постулатов. Это было его коронкой. Местная дворовая пьянь обычно слушала его рассуждения о религии, открыв от удивления рты. В такие минуты он ощущал себя властителем человеческих душ
- Я, верю в существование высшей, непознаваемой силы... – начал Васька, - Но эта сила, по своей природе, скорее Сатана. Ведь сколько насилия и преступлений творилось с именем Бога!!!! Сколько бед принесла церковь! Крестовые походы, инквизиция!  Это Богу нужно столько  невинных жертв? Или церковникам? Как объяснить ту несправедливость, которая окружает нас? Это Бог такой мудрый? Попы ездят на дорогих иномарках, надругаясь над святынями. Хворые старушки несут в церковь последние копейки. Почему умирают прекрасные добрые люди, которые никому не делают зла? Почему недостойные люди, негодяи, купаются в роскоши, носят золотые цепи в палец толщиной, золотые кресты весом в сто грамм, перстни Фаберже с бриллиантами в десять карат, а достойные, которые пишут чудные, но пока недоступные человеческому разуму произведения, питаются одними макаронами и ходят в обносках? Почему одни....
- Воровали? - перебила его пылкую речь Анна.
- Что?
- Воровали когда-нибудь?
- Нет, что вы.
- Врет! - произнесла тихо Зинаида.
- Что? - переспросил Васька, чувствуя нарастающую тревогу.
- Вы ведь воровали?
- Ну, не знаю, может быть в детстве, игрушки... Каждый ведь в детстве что-то воровал. Конфеты....
Васька вспомнил, как в прошлом году, зимей  ночью, на улице отобрал барсетку у пьяненького мужичка. Но это же не воровство. Мужик-то упирался, не отдавал сначала. Да и ничего там не было в барсетке той. Литл чендж. Пригоршня меди. 
- Деньги у первоклашек отнимали?
- Нет. Никогда не отнимал!
- Отнимал! - уточнила Зинаида Ефимовна. - Детектор показывает, что он лжет.
- Да не было этого! - возмутился Василий. -  Выбросьте свой детектор...
- Хорошо. В составе группы бандитов избивали одного?
- Нет!
- Избивал! Детектор утверждает, что избивал! Зачем он врет? - обратилась Зинаида Ефимовна к Анне Николаевне.
На самом деле Васька не избивал, а всего-навсего был свидетелем и заказчиком избиения. Прыщавый пацан, по кличке Гамадрил из 10 класса, однажды отнял у него червонец, который мать дала ему на продукты. Васька на следующий день заплатил червонец Коляну и Лехе, двум верзилам, живущим в его доме, чтобы те проучили Гамадрила. После уроков Колян и Леха в присутствии Васьки за школой с каким-то стахановским усердием обработали обидчика, так, что тот на месяц слег в больницу. От хромоты он так и не избавился. Зато от армии откосил.

20.
- Что вам надо для полного счастья? – спросила Анна Николаевна.
- Много денег. – не задумываясь ответил Васька.
- Сколько?
- Сто миллионов.
- Ваша мечта.
- Сто миллионов.
- Про лифт спроси его. - подсказала Зинаида Ефимовна.
- Да. Про лифт. - вспомнила Анна Николаевна. - Вы в лифте пердели?
- Глупости какие! - Васька рассмеялся. - Что у вас за вопросы такие! Какое это имеет отношение к работе в вашей компании?
- У нас тоже есть лифты! Так пердели ли нет?
- Нет, конечно. Зачем мне пердеть в лифте? Не понимаю.
- Непонятку включил – сказала раздраженно Зинаида Ефимовна, - А детектор показывает, что пердел.
Васька, на самом деле, знал, отчего глючит детектор. Однажды он действительно бзднул легонько в лифте, когда ехал с тринадцатого этажа от бабушки. У бабушки он крепился, а в лифте дал слабину, стравил помалу скопившийся газ. Но выхлоп получился мощный и зловонный. На его беду, лифт на 12 этаже остановился и в него, по закону подлости, вошла самая прекрасная девушка из всех виденных ранее, статная и благоликая, в обтягивающем безупречную точеную фигуру трикотажном платье. Некоторое время она пристально, с брезгливым выражением смотрела на Ваську, потом нажала кнопку и вышла на десятом этаже не в силах терпеть запаха. «Ох! Какие мы нежные! - с обидой подумал тогда Васька, - небось, сама-то не такие бздохи выдает!»
- Ориентация? - не обращая внимания за замечания коллеги, продолжала задавать вопросы Анна.
- Что? - очнулся от забытья Васька.
- Ориентация  у вас какая?
- А! Я.... Это.... Девушки... Только девушки! У меня их четыре. Сейчас еще одна появилась. Но я ее пока не оформил. Целка. Галка, Козюля, Олька.... Гетеросексуальная. Послушайте, мне не нравится, как вы со мной... Я, наверное, пойду, лучше...
- Не торопитесь, мой друг.... - Анна Николаевна ласково погладила его по коленке, - Самое прекрасное и интересное только начинается... Смотрите на меня в глаза:
Удельный вес стронция! Только да или нет!
- Да!
- Столица Перу. Да? Нет?
- Нет!
- Гаррига?
- Да.
- Бурто?
- Нет!
- Бебе!
- Да!
- Салтыков Щедрин?
- Нет!
- Масенький?
- Нет!

21.
Анна Николаевна устало откинулась в кресле, неожиданно насупила брови и стала строгой.   
- А теперь Василий, сосредоточьтесь и будьте внимательны. Смотрите прямо мне в глаза. Дрочите? Отвечайте конкретно: Да? Нет?
- Какое вам... – Васька вдруг возмутился. Ему начинала надоедать эта странная пугающая игра. – Ну, вы совсем.... Все мужчины когда-то... На 90 процентов...
- Я вас спрашиваю, а не всех мужчин, дрочите??
- Да! Да! Да! Дрочу! Дрочу! Отвяжите только меня....
- На кого дрочите?
- Как это: «на кого»?
- Фото, видео, журналы, Наоми Кемпбел, Клаудиа Шиффер, Анастасия Заворотнюк, Жанна Фриске, Сильвестр Сталлоне, Сергей Зверев...
- Ну, знаете, это уже слишком. Я, пожалуй, пойду... Отвяжите меня.
- На Зверева он дрочит! При его имени диаграмма резко вверх пошла! - воскликнула торжественно Зинаида.
- Хорошо. Как часто?
- Оставьте меня! Я, пожалуй, пойду...
- Как часто дрочите на короля гламура Сергея Зверева?
- Я не желаю больше с вами разговаривать в таком тоне. Что за амикашонство? Бред какой-то. - Васька отвернулся от женщин. - Чушь какая-то! Вы прикалываетесь??? Дайте я пожалуй пойду уже чушь не желаю... - он с новой силой попытался вытащить руки из-под ремней.
- Как часто дрочите? - как ни в чем  не бывало, спросила Анна.
- Раз в год. На святки! Отвяжите меня, я сказал! - гневно воскликнул Васька, дернувшись всем телом. – Ишь, что удумали!!!!
- Врет, - резко прервала его Зинаида Ефимовна, - Врет уебыш! Как минимум – раз в неделю! Погляди куда линия зашкалила! Кого ты хочешь наебать, урод?
Васька, услышав мат из уст этих прекрасных в сущности существ,  растерялся и не на шутку перепугался. Сердце его бешено забилось пойманной птицей в груди.
- Да не вру я! Знаете, пойду-ка я, наверное, домой... Мне еще кран надо починить... Течет... Ну, хорошо, может быть, раз в месяц... Я не считал.
- Врет! Прибор зашкаливает! - сказала Зинаида.
- Так не пойдет, Василий. - мягко тронула его за плечо Анна Николаевна. - Надо говорить правду.
- Что вам от меня хотите? Да вы спросите у Сябы, у Козюли, у тетушки Каргалыш! Она меня потом звала к себе работать. Меня и в университет назад звали.... И в панкратеон... Чтобы норму мастер спорта выполнить...Я не пошел! Знаете что?!!!! Я, пожалуй, пойду.... А ну-ка отпустите меня.... Эй! Э-ге-гей! Что это еще за амикашонство...
И тут произошло то, чего Васька меньше всего ожидал. Неожиданный, сокрушительный удар в лицо, нанесенный Зинаидой пудовым кулачищем справа, на минуту, словно рубильник электростанцию, вырубил сознание Васьки. Он даже не понял, сколько времени пробыл в забытьи. Очнулся оттого, что почувствовал, как из носа тонкой струйкой шла кровь.
- Подожди-ка, подожди, Зинаида! Зачем ты так? - сквозь какой-то неясный гул, слышал он мягкий, исполненный материнского укора, голос Анна Николаевны. - Ты что фашист? Гитлер? Гебельс? Геринг? Муссолини? Вася! Вася! Вы меня слышите? - Анна Николаевна легонько встряхнула его за плечо. Васька, уже вполне пришел в себя, и, изловчившись, хотел нанести ногой удар Зинаиде между ног, но не достал.
- Ах, ты, сука такая, носастая! - взревела Зинаида и медведем бросилась на него  всем своим мощным телом, нанося беспорядочные удары руками и ногами справа и слева. Васька чувствовал, как крошатся от удара женской ноги его передние зубы.
- Брейк! - рявкнула оглушительно звонким голосом Анна Николавна и буквально оттащила разъяренную Зинаиду от Васьки. - Хватит Зина! Хватит! Довольно крови! Давайте мирно все решим. Минет хочешь? - наклонилась она к Ваське.

22.
- Что? - Васька закашлялся: кровь из носа попала ему в легкие.
- Минет хочешь? - повторила Анна Николаевна. – Пососать тебе?
- Не... - одними губами произнес он.
- Врет! - воскликнула Зинаида, - Гляди детектор как скаканул! Хочет уебыш! Сейчас ты получишь минет! Сука такая! Драться он еще будет! Я тебе подерусь! Забияка такая! Драчун! Я тебе покажу – панкратеон! Кандидат! Да ты вообще и рядом никогда не стоял с единоборствами. Детектор врать не будет! Оставь свои сказки для тупых мокрещелок! Панкратен – это единоборство спортсменов различных боевых школ. Какая у тебя школа? Ты боксер? Или каратист? Может, буси-до?
- Стоял. - пробормотал Васька, краснея. - Это недавно стало...У меня знакомый мастер спорта... Он мне приемы показывал… Вот у меня нос перебит и шрам на лице на последних соревнованиях получил.
- Вот врет сука! Смотри Нинка, как зашкаливает. Зачем ты врешь нам, говнюк ****ый?
- Я не вру… - сказал Васька и покраснел. Он врал. Этот шрам на носу у него остался после того случая, когда они с Сявой и Жохо, возвращались в три часа ночи с дня рождения Козюли. Надрались они тогда изрядно. Шли по проезжей части. Обогнавшая их по луже легковушка обдала грязной водой всю компанию.
- Пидарасы! – заорал Васька.
- ****ые козлы! – еще громче крикнул Сява.
- Вротвасибать! – поддержал товарищей Жохо и отважно кинул вслед машине камень. Попал по багажнику. Машина остановилась. Их нее медленно вышли трое рослых мужчин. Сердце Васьки похолодело. Пацаны растерянно остановились. У них еще было время убежать, но Ваське не хотелось показаться малодушным трусом. Мужики из машины без разговоров стали грамотно и методично избивать юношей. Васька вяло отбивался, чем только еще больше разъярил самого крупного мужика. Он бил Ваську ногами до тех пор, пока его не оттащили его же друзья. Васька после этого долго лежал в больнице с черепно-мозговой травмой. 
- Не еби мне мозг! – возвратила Ваську к реальности, ткнув ему лоб пальцем, Зинаида. – В панкратеоне нет приемов! Там есть только пару запретов. Не кусайся и не выдавливай глаза! Запомни это, панкратеон ***в! Он такой же мастер, как и ты... Мозги ****ь мастер...
- Хватит спорить! Идем дальше. *** сосал - селедкой пахло? - устало, словно следователь особой тройки, снова спросила Анна Николаевна, что-то высматривая на экране монитора.
- Нет.
- Не пахло?
- Не сосал!
- Ах ты ж сука такая лживая! Лицемер! Нет, ну ты погляди на него! Не сосал он! - шлепнула в негодовании себя по ляжкам Зинаида, - Сейчас ты у меня пососешь! Повторяй за мной, гаденыш: Пидор я! Пидор Я! Пидор вся моя семья!
- Что?!!!! Я не буду повторять эту безвкусицу! - гордо бросил в лицо своим мучителям Васька.
- Ой-ей-ей-ей! Какие мы эстеты! Это мы сейчас посмотрим! - Зинаида полезла в стол и достала ржавый скальпель, - Сейчас мы тебе, панкратеон ***в, залупу будем немножко коцать!
Васька почувствовал холодок в сердце, когда цепкие женские ручищи, словно змеи, проворными движениями проникли ему в штаны.
- М-а-а-а-а-ма-а-а-а-а-а-а-а-а! - закричал он, что было мочи. Но, чувствуя, что его крик может быть, и не услышан, неожиданно обмяк. - Ладно! Давайте, как там у вас.... (В конце концов, об этом никто не узнает! - подумал он)
- Пидор я! Пидор я! Пидор вся моя семья! – подсказала Зинаида Ефимовна.
- Пидор я! Пидор я! Пидор вся моя семья! Может быть, лучше сказать: пидоры вся моя семья, по логике? - уточнил он, будучи очень требовательным к слову. - Там у подлежащего должно быть множественное число.
- Нет. Именно – пидор – вся твоя семья! - осадила его Зинаида. - А теперь вот это попробуем вот это (она достала из стола бумажку) Пидор блять! Пидор блять! В рот меня, то есть тебя, козла ****ь!
- Это,  наверное, вы сочинили? - с преувеличенным восхищением спросил Васька.
- А по залупе? - спросила в свою очередь Занаида.
- Хорошо. - неохотно согласился Васька, с содроганием представив себе ржавый скальпель, - Как там у вас... Пидор блять! Пидор блять! В рот меня, то есть тебя, козла ****ь!
- Повыебывайся мне еще у меня, панкратеон ***в! - прикрикнула строго Зинаида, - А теперь давайте сначала медленно, а потом  все быстрее и быстрее. Как греческий танец «Сиртаки»! Слыхали? Тида-тида-тада-тида..... – фальшиво напела она, - Анька, бросай «одноклассников», иди сюда! Сиртаки спляшем!
- Пидор блять! Пидор блять! В рот меня козла ****ь!- запел Васька хрипловатым тенорком с каким-то несвойственным ему артистизмом.
- Громче! Громче! Микис Теодоракис! - прикрикивала Зинаида, увлекая в танец упирающуюся Анну Николаевну. Васька деловито, словно Басков, прокашлялся и громко завопил, ускоряя темп с каждым куплетом, отбивая такт ногой.
- Пидор блять! Пидор блять! В рот меня козла ****ь! Пидор блять! Пидор блять! В рот меня козла ебать! Пидор блять! Пидор блять! В рот меня козла ебать!
Женщины, обняв друг друга за плечи, сначала медленно, потом все быстрее, покачиваясь из стороны в сторону, стали двигаться по кругу, не очень синхронно выставляя перед собой поочередно ноги.
- Пидор блять! Пидор блять! В рот вас всех козлов ****ь! – надрывно хрипел Васька, подражая Джону Фогетти, - Пидор блять! Пидор блять! В рот меня козла ебать! Пидор блять! Пидор блять! В рот тебя козу ебать! Пидор блять! Пидор блять! В рот *** козла ебать!
- А ну не балуй там! Пой по тексту! – прикрикнула Зинаида.
- Пидор блять! Пидор блять! В рот козла ****ь, ебать! Пидор блять! Пидор блять! В рот меня козла ебать! Пидор блять! Пидор блять! В рот козла ебать меня! Пидор....
Неожиданно дверь резко распахнулась. В ней показался немолодой, лысоватый, слегка одутловатый, вальяжный человек в строгом сером костюме и малиновом галстуке. Увидев его, Васька обомлел от счастья, запнулся на полуслове и замолк. А девушки еще некоторое время самозабвенно танцевали, не замечая пришельца. 
- Что здесь происходит? - спросил мужчина строгим басом. - Что вы тут устроили... Балаган на весь офис стоит...
Сердце Васьки радостно заколотилось в груди. Он всем телом потянулся к своему спасителю. Он знал, знал, знал, что у этого кошмарного сна будет счастливый финал.
О! Какое счастье!
- Спасите меня.... О! Дяденька. Миленький.... - выдохнул Васька. Слезами наполнились его подбитые глаза. Комок застрял у него в горле. - Я вас умоляю....Миленький....Пожалуйста!


23.
Зинаида Ефимовна стояла красная от стыда, как собственное платье, потупив взор, хрустела в волнении пальцами.
- Да мы, Егор Никитич, вот тут соискатель... На работу к нам устаивается. Тестируем... Не хочет признавать, что он ***сос ****ый....
Мужчина нахмурился еще сильнее. Лицо его приобрело выражение озадаченного буддийского дракона.
- Не хочет? Как это, не хочет? - удивленно переспросил он, - Это правда? - обратился он к Ваське. - Вы на самом деле убеждены, что вы не ***сос ****ый?
- Я не ***сос! - медленно проговорил Васька. - И, тем более, не ****ный...
- То есть, вы хотите сказать, что и я и все здесь ***сосы, а вы один – нет?
- Я этого не говорил.
- Но вы так думаете! Это вытекает из вашего отрицания!!!  Что вы себе позволяете? Запомните, молодой человек! - мужчина от  возмущения пустил петуха, и поднял вверх палец. - Все люди в этом мире ***сосы, и вы в том числе! Одни в большей степени, другие – латентные. Запомните это. Вы что о себе возомнили? Блатного включили? Да? Вы почему не идете работать на заводы и фабрики, в производственную сферу? Почему каждый деревенский паренек, или девка, еще вчера доившие коров, сегодня видит себя менеджером, руководителем, начальником, белым воротничком? Почему все прут работать в офис, а никто не прет в сталеплавильный цех, в поле, в комбайнеры?
- И вы, получается, тоже? – угрюмо спросил Васька.
- Что я? - недовольный тем, что его перебили, спросил Начальник.
- ***сос?
- Ну да. В какой-то мере.
- В какой?
- В небольшой. Вы не умничайте тут! Знаете, что бывает с теми, кто слишком умничает?
- Нет!
- Как!!!!Я вам не рассказывал притчу о Большом катяхе? - в изумлении всплеснул руками Егор Никитич.
- Нет, естественно. - ответил Васька, - Я вообще-то вас впервые вижу.
- Тем лучше для вас. - Егор Никитич придвинул стул к креслу, на котором сидел прикованный Василий, уселся напротив, сложил руки на груди крест-накрест, и стал неспешно рассказывать.
24. 
- Так вот  вам история о Большом Катяхе. – артистично начал свой рассказ Егор Никитич, - Я родился в шахтерском городке, Макеевка, Донецкой области. Отец погиб при взрыве шахты в 1970 году. Тогда шахтеры впервые стали бастовать. Им вдвое подняли зарплаты. Рос я в неполной, неблагополучной  семье, и с детства люто ненавидел свою мать. Впрочем, и она меня тоже. Мать была хороша собой, но жутко бухала, и при этом еще беспорядочно предавалась пороку прелюбодеяния. Особенно, когда напьется. В нашем маленьком поселке, казалось бы, не было мужчины, который бы не дрючил мою мать. Ее дроючили алкаши у магазина, милиционеры в участке, старшеклассники из нашей школы, пьяные шахтеры, возвращающиеся с забоя. Прямо всей сменой с маркшейдером и бригадиром проходчиков во главе. Пацаны во дворе кричали мне: «Егорка! Егорка! Там шахтеры за сараями твою мать ебут!» Мне было очень стыдно и больно. Я шел ее забирать. Я плакал и говорил шахтерам, ожидающим своей очереди, лежа в траве: «Дяденьки отпустите ее. Я ее домой уведу!». Шли годы. Я стал взрослым и уважаемым человеком. С матерью больше не общался. Я не мог простить ей своего унижения. Она перестала для меня существовать, едва я только стал самостоятельным. Но однажды, в Испанском городке Мальграт де Мар, со мной произошла история, которая буквально перевернула мое представление о мире. Как-то рано утром я отправился в туалет по большой нужде. До этого вроде бы ничего особенного не ел. Обычное дело: салаты, морепродукты и много-много вина. Там вино потрясающее. Два евро за трехлитровую бутылку. Сижу. Жду. Чувствую - идет помалу. Но как-то уж очень медленно идет, словно тепловоз на перегоне. Я тужусь, стараюсь ускорить процесс. Но не тут-то было. Катях был такой невероятной титанической величины, что моя жопа была просто неприспособленная к нему. Это был Катях другого измерения, другого неземного существа, исполина. Или мамонта! Какой-то прямо-таки гигантский футбольный мяч в жопе. Я не на шутку перепугался. Я попробовал его рукой. Попытался вытащить. Ни в какую! Он вылез наполовину и был тверд, словно камень. Я напрягал мышцы, мускулюс глютеус, пытаясь руками затолкать катях обратно. Но катях стоял твердо, словно монумент: ни туда ни обратно! Представьте себе солидного человека, руководителя ведущей российской компании, сидящего в сортире отеля «Шерантон» в Испанском городке с огромным катяхом, наполовину торчащим из жопы! Я не мог пойти погулять, не мог лечь почитать, ничего не мог. Я с ужасом подумал, что теперь мне придется идти к врачу, и говорить: «Вот доктор. Помогите! Катях застрял на пол пути!» И возможно мне будут его удалять хирургическим путем. Вытаскивать из жопы щипцами. Отбивать отбойным молотком! Как Стаханов! Какая грязная и неблагодарная работа. Но ведь еще надо было идти с этим в жопе! Пот лился с меня градом. Анальное отверстие трещало по швам, как система социализма. Да. У меня порвались ткани в районе ануса. Кстати, Мальграт де Мар, это город пидарасов. Я об этом узнал перед отъездом. Туда съезжаются пидарасы со всего мира. Я один приехал туда просто отдохнуть. Наконец, какая-то внутренняя сила невероятным образом вытолкнула катях-исполин из многострадальной жопы. Причем, сначала с кровью вышел этот говняный шар, потом пошел нормальный процесс, с нормальным говном, толщиной в палец. Я кричал от невероятной боли, от радости и облегчения. Облегчившись, я тут же устроил пир: налил два полных стакана вина и одним махом осушил его. Жопа болела три дня. Память о той боли она хранит до сих пор. Вот такая, странная история произошла со мной в Испанском городке Мальграт де Мар. Кстати, вы можете это прочитать в первом томе моей «Книги запоров». Она недавно вышла в издательстве «Зенит».

25.
- Очень драматичная история. А к чему вы мне это все рассказали? - спросил Васька. Ему стало вдруг все безразлично. Умирать, так умирать. Да. Он не успел написать главного произведения, не успел родить себе подобного, не успел сказать главного отцу, но теперь это не имело никакого значения. Вообще, в этом мире, оказывается, ничего не имеет значения. – Почему вы, вообще, думаете, что это может быть кому-то интересно?
- А к тому, молодой человек, что после этого я по другому взглянул на мир, передо мной открылась истина, я стал уважать свою мать. – торжественно ответил Егор Никитич, - Да, да! Уважать и любить в одно мгновение эти чувства переполнили меня! Я понял, какую боль испытывает женщина при родах. Никакой женский грех, не может лежать на весах с этой жуткой болью. Я, фактически родил Катях! И вместе с ним истину!
- Поздравляю с сыном! – сказал Васька. Зинаида прыснула в кулачок.
- Очень остроумно!  - оценил Васькин Юмор Егор Никитич. В голосе его послышались металлические нотки - до, ми и соль, - Женщины априори достойны прощения за все!!! И мы навеки в долгу у женщин, у наших матерей. Вернувшись в Россию, я сразу поехал в Макеевку, к своей матушке. Я накупил ей подарков: ярких платьев от Кастиль Бежара и Готье, золотых украшений, яиц Фаберже. Она очень любила красиво одеваться, но у нее не было средств. Носила тряпье с помойки. Я хотел отправить ее лечиться в Баден-Баден. Но к сожалению, я не застал ее в живых. - голос Егора Никитича задрожал, глаза наполнились слезами. Он смущенно наклонил голову, - И, после этого, вы говорите, что вы не ***сос! - с укоризной заключил он.
- Постойте! Я не понял, а какая тут связь? – пожал плечами Васька.
- Самая что на ни есть – прямая! И вопросы здесь задаю я. Сейчас мы посмотрим, какой ты не ***сос! - Егор Никитич стал театрально, как солист оперетты, расстегивать ширинку. -  Девочки, вытрите кровь с лица соискателя. И позовите Магабуту: пусть с пола тоже кровь притрет. Срач устроили, как в коровнике. - он приоткрыл двери и крикнул: - Магабуту! Подь сюда! Быстро! Тварь черномазая!
Через секунду в кабинет, неловко задев косяк двери, вошла толстая покорная африканка со шваброй в руках. Она несколько секунд в изумлении смотрела на привязанного, окровавленного Василия.
- Это, наверное, от груш! – сказал Васька.
- Что от груш? – гневно вскричал Егор Никитич. – Что от груш? Уебок ты хоесосный!
- Ну, этот ваш большой Катях! – пояснил Васька. – У меня был однажды запор, когда я поел много груш. Понимаете, груши забирают из кишечника влагу. И гавно становится сухим и твердым.
- Притри здесь, падлюка ****ая. - подтолкнул в спину застывшую, словно Лотову жену, африканку Егор Никитич. Магабуту дернулась, как тряпичная кукла и замерла неподвижно. Далее произошло что-то невероятное. Васька, вжавшись в кресло, наблюдал происходящее, как в фильме ужасов. Неожиданно африканка присела, сгруппировалась, потом резко распрямилась и с истошным криком «Й-и-и-я-а-а-а-а!!! Оп-п-а-а-а-а-а-а!»  метко вонзила заостренный конец металлической швабры в глаз Егору Валентиновичу.
-  Й-й-й-й-и-и-и-и-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-о-о-о-о-о! - взревел мужчина, не ожидавший такого подвоха, от покорной африканской гастробайтерши, неквалифицированной поломойки, и, схватившись за глаз, скрючился в три погибели, словно эмбрион. На пол из дырки в голове, словно из пожарной кишки, с напором хлынула кровь.
Магабуту несколько раз прокрутила свое орудие в дырке, затем резко вырвала из головы мужчины швабру, ловким прыжком подскочила к Зинаиде, в руках у которой оказался огромный нож-мачете и, так же умело и невозмутимо, вонзила ей окровавленное острие в упругий живот, проткнув женщину насквозь. Зинаида медленно опустилась на пол. Магубуту деловито, как усердный, добросовестный, плотник, взяла руку женщины, держащую мачете, и с хрустом  переломила ее об колено. Истошный, нечеловеческий крик боли огласил пространство. Побледневшая, перепуганная насмерть Анна Николаевна же, вдруг очнулась, закрыла в ужасе лицо руками, и даже не видела, как Магабуту обрушила на ее голову тяжелый монитор, который разлетелся вдребезги, словно елочная стеклянная игрушка.
- А ю о кей? - услышал Васька знакомый голос и ощутил знакомый с детства запах перегара у своего лица.
- Ты? - спросил с удивлением Васька. - Но как ты тут оказался?

26.
Отец, в сбившемся кудрявом парнике, с размазанной ваксой на лице, пряча взгляд, неловко расстегивал ремни на руках Васьки.
- Да я тут... подрабатываю... Уборщицей. Денег не хватает.... Еле концы с концами свожу...
- А эта жопа, сиськи! Пап! Откуда все это? Пап! - теребил Васька освободившейся рукой  отца за рукав женской кофты Васька.
- Эти сиськи? Эта жопа? Все это, Васька, из секс-шопа! - отец, словно Дэвид Коперфильд, ловким движением вырвал из-под кофты искусственную, трясущуюся словно холодец, грудь шестого размера и небрежно отбросил ее в сторону Егора Валентиновича. Грудь упала тому на голову, закрыв пол-лица. Потом Захар, взяв с пола мачете, что было силы, всадил его себе в жопу. Раздался оглушительный хлопок: жопа лопнула.
- Ха-ха-ха-ха-ха-ха! - заразительно рассмеялся отец. - Правда ведь смешно? А? Ну, скажи? Какой отец тебе еще такое покажет? Была жопа – нет жопы!
- Мо-о-о-о-ой-й-й-й-й гла-а-а-аз! ***сосы! Мой глаз!!! Хуесосы! - стонал Егор Никитич. У окна, на полу зашевелилась распластанная фигура Зинаиды Ефимовны. Пурпурное платье ее задралось, обнажив крепкие, красивые ноги в чулках.
- Васятко! Слышь, Васятко! - одними губами прошептала Зинаида и протянула Ваське сломанную руку. Пальцы были в крови. В его, Васькиной, крови. - Ты это....  Без  обид? Лады? 
- Да ладно... – обиженно пробурчал Васька, но окровавленную ручку дамы все-таки, из вежливости, крепко, по-мужски, встряхнул.
- Кто прошлое вспомянет, тому глаз долой! - простонала Анна Николаевна из под обломков монитора, испустила дух и закрыла глаза. На этот раз навсегда.
- ***сосы! – прошептал, умирая, Егор Никитич, в свою очередь, испуская дух. - Мамочка, прости, меня, Мальграт де Мар....
- Ну, что ж! Выходит, гикнулся наш Егор Никитич. Отмаялся. - Отец снял парик и застыл в немом молчании над трупом. – Большого ума был человек!
- А теперь бежим отседова, сынок! - крякнул через минуту он, и, натянув парик на самые уши, ногой толкнул дверь. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее они побежали по коридору. Взявшись за руки, отец и сын, словно пара обезумевших фигуристов, расталкивая парней с дыроколами в руках, неслись по длинному коридору к выходу.
- Теперь ты дюже тут похож в ксиве харею, сынок дюже тут теперь харя ксиве дюже в харю...  – одобрительно прошамкал беззубым ртом высокопарный старичок-секьюрити, по-прежнему одиноко стоящий возле тумбочки, и восхищенно показал Ваське большой палец. Улица дыхнула в лицо зловонным перегарным зноем. Мимо Васьки словно в каком-то беспокойном, похмельном сне проносились дома, витрины, палатки, автомобили, трактора, бульдозера, тягачи, самоходки, танки, деревья, собаки, куры, утки и даже серая, нервная свинья. Сколько времени лилась эта гонка Васька не знал. Иногда ему казалось, что воздух в легких кончился и силы иссякли, но видя перед собой трясущийся тощий, обтянутый цветастой юбкой, зад бати, он напрягался и бежал.
27.   
- Ну, какие планы на будущее, сынок? - обыденно и бодро спросил Захар Ваську, когда они, пробежав пару-тройку километров, отдуваясь, едва переведя дыхание, умывались в небольшой придорожной лужице. Словно и не было полчаса назад сломанной женской руки и швабры в глазу директора компании Егора Никитича. Васька ответил не сразу. Он еще не пришел в себя. Ему надо было время, чтобы переварить происшедшее. В голове еще звучало страшное и нелепое: «Пидор я! Пидор я! Пидор вся моя семья!». Перед глазами все еще стояли задранное пурпурное платье и стройные окровавленные ляжки Зинаиды Ефимовны. «Неужели это все было со мной?» удивленно думал Васька.
Внезапный порыв прохладного ветерка ласковым прикосновением освежил его, напомнил о красоте и целесообразности земной жизни. Через мгновение пошел мелкий дождик, заплясал по луже мелкими кругами.
- Да думаю, пап, отлежусь месяц-другой, очухаюсь от пережитого, да работу пойду искать, стопудово! - ответил, наконец, нехотя Васька, осторожно смывая засохшую кровь с брови.
- Может теперь, расскажешь мне отец, каким ты меня видел в моем будущем? Оно ужасно? – Васька, умытый, посвежевший, румяный, сел на траву, рядом с лужей.
- Нет, почему? Оно не ужасно, оно обыденно. Какое у тебя сейчас самое яркое впечатление в жизни?- отец достал и кармана юбки мятую пачку сигарет. Закурил. Сел на траву рядом с Васькой. Невдалеке от них прохаживалась рябая курица, что-то выискивая в траве. Назойливые мухи норовили сесть и насрать на лицо.
- Ну, наверное, когда мы на море с тобой ездили. – задумался Васька, - Потом, конечно любовь…Танька, Галка, Наташка, Снежана…. А еще…забыл  фамилию… Анечка, кажется…
- А зоопарк? Помнишь, мы, сынок, в зоопарк с тобой ходили? – с надеждой напомнил отец.
- Да помню. Там еще обезьянка дрочила. Но это не так ярко… - смутился Васька. Он слабо помнил эти моменты. Правда, одно событие ему запомнилось. Две обезьянки неистово совокуплялись в клетке. А третья одинокая мартышка смотрела на них и грустно дрочила.
- Ты за этим меня сюда привел? – спросил тогда Васька, - Чтобы показать, откуда берутся дети?
- Я привел тебя показать, что будет с тобой, если ты не будешь учиться. – загадочно ответил тогда отец. С какой-то печалью, словно заранее знал, что Васька учиться не будет.
- Боюсь, это и будут самые яркие воспоминания в твоей жизни, сынок. – продолжил пророчествовать отец, - Будут еще новые женщины, возможно, их будет много. В общем, твоя жизнь будет представлять череду оргазмов: красивых, затяжных и необязательных.
- Ну, это не так уж плохо…  - самодовольно ухмыльнулся Васька.
- Согласен.  У других и такого нет. Многие дрочат всю жизнь в одиночку. А некоторые рождаются без ручек. Тебе повезло. Тебе от родителей досталась неплохая внешность. А другие родились страшненькими или вообще – уродами и даунами. И уже за это ты должен благодарить своих создателей. Не случайно Бога называют Создателем. Человек – подобие Бога. И каждый из нас, созданный Богом, создает Бога. Всю жизнь ты проживешь в своей каморке с котами. За рубежом ты так и не побываешь. Сам понимаешь почему: денег не заработаешь. Работать будешь, скорее всего, каким-нибудь сторожем. В общем, там, где не надо напрягаться и не ходить каждый день. Ты будешь с упоением рассказывать новым друзьям и женщинам о своих мифических победах в панкратеоне, показывать шрамы и перебитый в пьяной драке нос. Будешь давать им читать свои немногочисленные псевдо эзотерические произведения и сетовать на то, что никто не рискнет их опубликовать, потому что они слишком сложны для понимания простому обывателю, но ты якобы, не хочешь опускаться до попсы. Будешь всю жизнь винить в своих неудачах мать за то, что бухала, меня за то, что не давал тебе достаточно денег. Будешь, тем не менее, донашивать мои вещи, и, по-прежнему, ждать смерти близких, чтобы получить наследство. Может быть, и дождешься чего-то. Но оно быстро иссякнет. Лень свою побороть ты не хочешь и оттого не сможешь. Нужна воля! А ее у тебя нет. 
28.
Васька нервно рвал травинки и отбрасывал их в сторону.
- Но ведь это ты, Бог, мне ее не дал! Почему ты создал меня без воли?
- Волю можно взрастить. Как цветок. Человек сам себя делает. Каждый день подходить к зеркалу и говорить: я это сделаю! А лицо делать вот таким! – отец выпучил глаза, как будто у него обострилась базедова болезнь.
- А хочешь, отец, я тебе расскажу твое будущее? – оживился Васька, - Я тоже могу предсказывать.
- Так-так! Было бы любопытно. – отец привстал.
- Ты будешь лежать на диване обоссаный и обосранный в своей роскошной и пустой квартире. Будешь что-то мычать нечленораздельное и звать на помощь. И никто не подойдет к тебе. Ты будешь пытаться сказать что-то, но не сможешь! Последнее, что ты будешь вспоминать, это твои никому не нужные странствия и любовные похождения. Ты будешь мучительно путаться в реальности и выдумках. Ты будешь успокаивать себя сомнительной мыслью, что ты не зря прожил жизнь. Написал книги, которые прочитают всего пару тысяч человек. Почитают,  сплюнут с отвращением, вытрут жопу и забудут. А на самом деле: зачем ты ее прожил? Кому от этого была польза? Мне? Или тем, кто читал твои пустые романы?
- Ты хочешь меня обидеть? – отец рассмеялся. - Напрасно. Дело в том, что у меня уже нет будущего. Есть только прошлое. Прекрасное прошлое. Я общался с прекрасными людьми. Профессор Оганесян. Художник Сафронов. Актеры Сигал, Янковский, Табаков, президенты Уго Чавес, Эво Моралес. Будущее мое, это вот завтрашнее утро. Если Бог даст мне радость его встретить, посмотреть на рассвет, это уже хорошо. А если скажет – «Хватит! Зажился! Ты все уже сделал! Пора!», сомкну глаза, и с радостью скажу: Спасибо! Более счастливой жизни я себе и не мог представить!
Васька смотрел на отца и словно видел его впервые. Тот изменился в лице. Стал каким-то неземным, светлым, курчавым, похожим на Пушкина. Потом на Свердлова.  Потом на Джимми Хендрикса.
- Так что: я, получается, обречен на жалкое существование?  В свой маленькой халупе. С котами? – с обидой спросил Васька. – Что ж, выходит, я не способен на великое?
- Я этого не сказал. – сказал отец, и снова стал самим собой, лысым, худым и жалким - У человека всегда есть выбор. И у тебя он есть. Я тебе говорил, что человек может в той же мере влиять посредством проявления своей воли на судьбу, в какой влияет на нее случай. Но потребуются невероятные усилия. И я не знаю, способен ли ты на них. Пока что я вижу, что нет.
- Я не хочу… Я не хочу сторожем…с котами… - воскликнул Васька взволнованно, - Что я должен сделать, скажи, отец? Меня надо заставлять трудиться! Я могу, могу, могу побороть свою лень. Но меня заставлять надо. Как в тюрьме.
- Я не буду этого делать, сынок. Это твоя жизнь и ты сам хозяин своей судьбы. – сказал Захар устало, - Я задолобался тебя направлять. Ты меня просто не слушаешь! Бог – это ты. Ты решаешь, как ты будешь жить. И немного – случай. 50 процентов всего.
- Что? Что мне нужно делать? – Васька вскочил, готовый немедленно, прямо сейчас приступить к построению своей жизни.
- Работать в поте лица своего. – ответил отец, растягиваясь на траве по всю длину своего короткого тела, деловито достав из кармана кисет с травкой - И заставить себя прощать грехи ближних и любить их.
- Но это невозможно – всех любить! Почему я должен любить исламского террориста, к примеру? Мне чужда христианская политика двойных стандартов! Говорят: «Не убий!», а сами в армии ввели институт военных священников! Что за херня? Ты говоришь о всеобщей любви, а сам только что убил человека! Троих, - уточнил он.
- Это уже софистика! – отец в сердцах отбросил почти уже забитый косяк, - Никто не говорит, что нельзя защищать свою жизнь, своих близких, свою родину. Я не люблю полемик. Если ты снова хочешь показать мне, какой ты умный, то давай я лучше пойду…. Мне еще надо на одну работу успеть…
- Постой. – Васька заволновался, схватил отца за рукав цветастой женской кофты. Разговор с отцом норовил закончиться как обычно: заурядной ссорой, - Я согласен. Я буду работать.
- Ничего себе! Он согласен! Что значит, согласен? – отец обиженно засопел, - Я тебя вовсе не заставлял. Это должен быть осознанный выбор.
- Да ладо. Я просто не так выразился. – Васька похлопал отца по худому плечику, - Я понял, что надо работать. Я буду писать…. А ты поможешь мне опубликоваться? У тебя же полно знакомых в издательствах.
- Молодца! – горько рассмеялся Захар, - Давай, отец! Устраивай мне все. Я буду писать. А ты, батя, давай, шуруй! Публикуй меня. Ты что – Бальзак? Дюма? Я что – твой агент? Да у меня своих романы сто штука неопубликованный!
- Да ладно – сто! – сказал с сомнением Васька.
- Ну, хорошо  – двое! – согласился Захар.
- Хорошо. – Васька понял, что отец, привыкший жить беспечно, просто боится новых проблем, боится лишний раз напрягаться ради сына. А, может быть, просто завидует его таланту. - Я сам…  Я сам найду издателя… Я напишу книгу, покруче Библии! Меня будут цитировать миллионы! Вот увидишь! Я бедовый!
- Покруче Библии? Добре, - согласно кивнул головой отец, вытирая потное лицо подолом цветастой юбки. Откуда-то, из недр его одежд, на землю упала толстая пачка евро, туго перетянутая суровой ниткой. Отец смущенно поднял ее и поспешно спрятал под подол. И тут же на траву упала еще одна пачка денег, но уже боливаров, перетянутая шнурком от ботинок. Отец, покраснев, как рак, быстро засунул ее под юбку. Но откуда-то из под юбок, стали падать в траву все новые и новые тугие пачки денег: доллары, динары, тугрики, Йены, фунты стерлингов, рубли и юани.
- Какая-то… Тут вот… Оказия. Такая… вот тут… - бормотал он невнятно, стараясь незаметно запихивать валюту под юбку. Но в траву уже стали падать яйца Фаберже, золотые цепочки, дыроколы,  авторучки Паркера, телефоны Верту в золотом корпусе, баночка маринованных трюфелей.
- Да что же это… Вот ведь… Не-ху-ха.. хо-хо… - совершенно растерялся отец.
- Скажешь, это не твое? – ехидно ухмыльнулся Васька. – Тогда я себе возьму немножко?
- Мое-мое! Какая такая, не мое?  – поспешно ответил Захар, сгребая в кучу золотые старинные медальоны, православные иконы работы Андрея Рублева, золотую статуэтку Будды, золотую статуэтку Оскар, медаль героя России, гаечный ключ на 17, золотой ключик Буратино, волшебную палочку Кришны, Большой шлем, органайзер, двустороннюю визитную карточку Президента России, травматический пистолет Streemer, ключ от автомобиля Hammer, и баночка копченого лосося.   
-  Для начала, можно было бы тебе и на стройке поработать…. Долг-то бабушке не вернул ишшо? – спросил Захар, что бы как-то сгладить неловкость.
Васька иронично и горько ухмыльнулся. Опять все та же, старая, уродливая, идиотская  песня! В своей вызывающе яркой, женской одежде, с худыми, волосатыми ногами, с лицом перепачканном ваксой, со своими дурацкими, старомодными, псевдо христианскими моральными принципами, исполненными лжи и лицемерия, отец выглядел, по крайне мере, жалко и нелепо.