Скробр

Скробр.
   Империя как всегда в ударе, добра и заботлива, даже с лишком. История повторяется. На тебе, за заслуги перед Родиной, поместье на дальних рубежах, владей, если выживешь.
   Да и заслуги то, в общем, и целом не велики, так, несколько лично спасённых планет, ну и сама империя, в полном составе конечно.
   Хотя, кто мог знать, что всё так обернётся. Планета казалась раем, а кусочек лакомым.
Сборы были недолги. Я взял Вирель, любовь до гроба, плевать на родных и всё прочее, через месяц она сбежала. Одна, без меня.
   - Я готова умереть вместе с тобой в один день, но до этого хотелось бы пожить долго и счастливо. У меня будет ребёнок, а рисковать жизнью наследника корпорации я не могу, - помолчала немного и добавила, - дед не простит.
   Что я мог сказать в ответ, она права, из трёхсот счастливых ко-лонистов нового рая, сто мертвы, сотня улетает, не в силах продолжать борьбу, а десять десятков пытается остаться и выжить. Вряд ли они повсюду и выходят на охоту не только ночью.
   Как жить? Риторический вопрос без ответа и привета. Животные, привезённые на планету, вырезаны в первые дни Скробрами, смертельно опасными хищниками, которых не было и не должно было быть.
   Тысяча космических десантников присланная империей в помощь поредела, лишь каждый второй, поминутно вздрагивая от лёгкого шороха, топчет негостеприимную землю.
   Прошёл год и ни кто не знает, когда наступит конец.
   Прошёл второй и нашей войне не видно ни конца, не края.
   Империя приказала отступить. Рай оказался адом. Родина ошиблась. Чужая, непогрешимая Родина слишком торопилась наградить своих героев и просчиталась. Отступить.
   Мы редко получали подобные приказы. Так проще, бросить планету, вместо того чтобы победить. Пять или шесть бригад смогут очистить её за месяц, но империи жаль, жаль предстоящих потерь, ей, терявшей миллиарды в отгремевшей войне, не хочется бросать на верную смерть пять тысяч. И я её понимаю. Сейчас мир. А потому, планету приказано бросить, на оставшихся поставить крест. Я остаюсь.
*   *   *
   Три года, вот уже три года мы ведём беспощадную войну, которой казалось, не будет ни конца, ни края, и три года льётся кровь и шипят лазеры. В среднем в неделю мы убиваем одиннадцать Скробров и хороним до трёх наших. Это нормально, мы привыкли.
   За три года число колонистов выросло до пятисот и сократилось на триста, кто-то сдался, предпочтя уйти, многие выбыли по причине смерти. Впрочем, нашлись и такие, кто влился в наши ряды.
   Ну, дураков, везде хватает. Кто мы, авантюристы, или просто люди, за годы войны, привыкшие к адреналину и запаху крови?
   Мы не можем не стоять лицом к лицу со смертью, жизнь становится пресной, если хоть раз в неделю нас не пытаются убить. Всё равно кто, всё равно где, лишь бы это был враг, и можно было ответить ударом на удар, заплатить смертью за смерть.
   Мы привыкли умирать, но нам по-прежнему хочется жить.
   Мы привыкли убивать, но жаждем покоя и хотим растить детей, сажать сады и радоваться жизни, пока она есть.
   Неужели мы хотим слишком многого?
   Из тысячи десантников выжил каждый пятый, они ушли, и пришла новая тысяча, сейчас их семьсот пятьдесят. Никто не верит, но я думаю, мы побеждаем.
   Так говорю не я, сухие цифры статистики подтверждают моё мнение. На сегодняшний день, мы убиваем меньше Скробров и меньше гибнем сами. Скробры не прячутся, если есть возможность, они всегда нападают. Нападают, что бы убить.
   На планете всего два материка разделённых одним океаном. Я не знаю, что там, на втором, бьются насмерть или отказались от попыток защитить свою землю, но Скробры так далеко не плавают. Значит, нам придётся истребить только своих. Их всё меньше и меньше, они попадаются реже и скоро погибнут все. Выживает сильнейший.
   Нам легче, лазерные вышки, натыканные как грибы, бригады в лёгких танках, спутники слежения, непрерывно висящие на орбите и, тем не менее, мы теряем троих на одиннадцать убитых Скробров.
   Они не звери, но так же хитры и изворотливы, умны как люди, их не должно быть в природе, но они убивают.
   Три года я без отпуска, Вирель и сына, моего маленького сына. Я запутался, и не знаю, чего хочу, домой на землю или в столицу к Вирель. Кто я теперь, зачем я здесь?
   Сегодня я отдыхаю, дома за забором из стальной сети под током, дюжина огневых точек по периметру, но плазматрон всегда под рукой, даже в сортире.
   Первые два года Скробры убивали и ночью в постели, теперь времена изменились, мы защищаемся лучше, их стало меньше. Многие чувствуют себя дома в безопасности, но никто не ложится спать без плазмотрона под рукой. Последний год такие убийства стали редкостью, но и по сей день каждый пятый гибнет возле своего дома на защищённой территории.
   Сегодня я отдыхаю, завтра в рейд, и как повезёт. Я разговариваю с Вирель, она показывает сына, плачет и говорит, говорит, говорит….
   - До послезавтра.
   Завтра меня могут убить, Скробры по-прежнему смертельно опасны, умны и не боятся смерти. Они живут ради неё.
   Скробры моя боль, завтра в рейд.
*   *   *
   Лучи далёкого белого гиганта облизали верхушки велдов, деревьев похожих на земные сосны. Утро. Два лёгких танка, БМП на тридцать бойцов, парный патруль, зачистка. Мы идём над лесом, едва не задевая верхушки деревьев, на север.
   Таких команд как наша, ещё десять, у каждой свой сектор, впрочем, материк не велик. Три года, долгих три года, мы не любим разговаривать в пути, потом, после работы. Если останемся живы.
   Да, наша работа убивать Скробров, убивать, чтобы выжить самим. Иногда мне кажется, что правы они, это их земля их жизнь, они не виноваты, такими их сделал человек.
   Я лишний на этой райской планете, лишний в этой вселенной, мой дом не тут. Зачем я здесь, почему? Ночами я иногда задираю голову вверх и смотрю до слёз в глазах на чужие звёзды. Что им до меня. Что мне до Скробров? Упрямство, долг или что-то ещё?
   Мы летим на север, изредка сверяясь со спутниковой системой способной различить и опознать муравья или блоху, но не всегда показывающей местонахождение наших врагов. Летим, больше полагаясь на чутьё, и опыт каждого из нас. Мы не разговариваем и не шутим, после, если вернёмся, все.
   Место и время, минуту назад спутник засёк двоих. БМП опу-стилось вниз, высыпали и рассредоточились десантники. Мы идём, цепь и два лёгких танка на флангах. Цель одна Скробры от маленькой кошки до тигра, но тигры по сравнению с ними просто слепые котята.
   Обычно моё место в цепи, но сегодня я в лёгком танке, встретил сослуживца, пришлось пересесть. Лось что-то болтает про былые военные подвиги, с уважением кивает на мои ответы. Он полный капитан, я закончил войну полным адмиралом и почётным гражданином империи, начиная в его взводе.
   Как давно всё это было, сколько похоронено ребят, и выпито водки за их упокой.
Мои прижизненные памятники на трёх или четырёх планетах, и самый большой, в космосе, на орбите. Я отдыхаю, он всё ещё тянет военную лямку, а вместе мы паримся на забытом богом планете и воюем со Скробрами.
   Сегодня мне повезло, знакомство с Лосем, вероятно, спасло мне жизнь. Обычно я прочёсываю поле на своих двоих, но бывший сослуживец уговорил прокатиться в танке. Мы болтали, во время операции, что бывает крайне редко, никогда. Но нас можно простить, было что вспомнить и излить всё что наболело.
   Мы болтали, когда напали Скробры, всё как всегда, но что-то пошло не так. Как правило, Скробры атакуют поодиночке или вдвоём, используя партизанскую тактику, но сегодня что-то изменилось.
Вроде бы и солнце выглянуло как всегда на востоке, и встали мы с той ноги, а вот…, не сложилось.
   Вначале всё шло как всегда, полчаса, мы подняли одного Скробра и расстреляли его общими усилиями, никто не пострадал.
Прошёл час. Они выскочили с разных сторон, три пары, успели убить четверых и пропали так же внезапно, как и появились.
   Мы подстрелили двоих, но оба ушли, растворившись словно дым. Всё, они словно вымерли, больше за сутки мы так никого и не встретили. С паскудным настроением наш отряд возвращался из рейда. Смерть товарищей это всегда тяжело и горько.
*   *   *
   Она пришла ко мне, пришла не одна с детёнышем, маленьким пушистым комочком. Комочек вырастет, если я не убью его, и станет профессиональным убийцей, без страха и совести, не знающим пощады, таким, каким его сделали учёные.
   Продукт генной инженерии, маленький биоробот неизвестной породы, подкатился к моим ногам, раскрыл пасть усеянную мелкими пока ещё зубами и прокусил грубую фирменную кожу армейского ботинка.
   Мать моментально отреагировала, ударив его лапой, моментально, несмотря на две огромные раны в боку и загнанный вид. Краше в гроб кладут, подумал я и поперхнулся от её взгляда.
   Лишь тогда я понял, что она могла убить меня даже сейчас, если бы захотела. Мы враги, смертельные враги, я всегда убивал Скробров, и буду убивать их впредь. Любой хищник убивает только ради еды, иногда ради забавы. Для Скробров убийство ремесло, их жизнь и профессия, они не могут не убивать.
   Смертельно раненая самка пришла ко мне, одна без стаи, пришла, как я понял договариваться. Зачем, разве она не знает что я, её враг?! И пришла не одна, не он ли причина? Три года назад едва первые люди высадились на планету казавшуюся раем, полилась кровь.
   Позднее, наши учёные ломали голову над этим феноменом, но не пришли к единому мнению. Богатая природными ресурсами и флорой планета казалась лакомым кусочком. Ещё бы, ни одного хищника крупнее кошки. Кошки, иногда мне кажется что Скробры, - кошки.
   Такие же мягкие, с красивым блестящим мехом, грацией. Но эти кошки имеют одну особенность, - менять форму и размер. Буквально за несколько секунд, они словно взрываясь, вырастают в размерах до крупных тигров. Их шкуру с трудом берёт лазерный луч, под прямым углом, почти в упор.
   Я стоял на пороге типи, и смотрел ей в глаза, в них не было страха смерти, лишь немного боли и надежда, маленькая, словно одинокая, печальная звёздочка на небосклоне. Я всегда убивал Скробров, но не теперь, я не мог и не хотел, понимая, что делаю глупость, я взял её маленькое чудовище в руки и понёс внутрь.
   Самка прорычала что-то на последок, и, не оглядываясь, пошла прочь, и лишь по напрягшимся мышцам я понял, - она ждёт выстрела. Я всегда убивал Скробров, и буду убивать их впредь, палец напрягся на спусковом крючке плазмотрона, но я никогда не стрелял в спину, не стану и теперь.
   Завтра опять в рейд, убивать Скробров. Если не я значит они меня, такова жестокая правда жизни.
   - До после завтра.
*   *   *
   Чёрт! Эта тварь дожрала мои ботинки и наделала лужу посреди холла.
   - Зубастик, иди сюда, гад такой!
   О чудо, к моим ногам, словно нашкодивший котёнок, выкатился пушистый комок и лязгнул зубами. Давненько я не играл в футбол, но, тем не менее, с первой попытки мне удалось забить его в угол.
   Пушистый Скробр молнией метнулся назад и мячиком полетел в тот же угол. Так мы и определились, кто в доме хозяин, а после того как я подвинул ему миску с едой, он догадался кто его новая мама. Нет, лучше папа.
   Я стоял и смотрел, как маленькое чудовище с довольным ур-чанием торопливо пожирает свой завтрак. Противно. В трёх литрах молока плавает полтора килограмма мороженого мяса. Плавало десять секунд тому назад, да и молока-то уже нет. Едва замер последний довольный чмок, его морда с глазами бусинами уставилась на меня.
   - Хорош, ты и так выжрал всё молоко на неделю вперёд.
   Естественно он промолчал. Мясо конечно не проблема, поставлю десяток силовых ловушек, наловлю ему грызунов, пусть кормится.
   А что с молоком? Его привозят раз в месяц чартером, по пред-варительному заказу, как и все продукты. Очередная доставка через неделю, но заказ сделан на месяц вперёд. Ладно, там видно будет, попрошу у соседей что ли.
   Довольная морда Скробра ещё какое-то время радостно мелькала по комнате, но вскоре это занятие ему наскучило и он слинял.
   Пора, сегодня моя очередь идти в рейд против этих тварей и снова встанет вопрос кто кого. Мне легче, а Скробры работают без выходных и передышек, они убивают постоянно, и всегда ждут выстрела вслед. Их сделали такими, это и есть их жизнь, смерть и борьба до последнего вздоха.
   Впрочем, кажется, и они чему-то учатся или срабатывает инстинкт сохранения популяции, заставляющий продлевать род и беречь потомство. Всё может быть. Пора.
*   *   *
   Мы высыпали из БМП прямо в раннее солнечное утро, и напоролись на детально продуманную засаду. Их было по одному на каждого. Скробры выскочили из мышиных нор, словно черти из табакерки и начали убивать.
   Такого раньше не было, видно мы их крепко достали, и как я полагаю, сегодня собрались все, кто уцелел.
   Никто из наших не ожидал массированной атаки, хотя многие могли бы догадаться и я в том числе. Следование стереотипам сегодня многим стоило жизни.
   Скробры бросились одновременно, безжалостно убивая всех, кого успевали достать и, несмотря на защитное снаряжение, отменную реакцию и мощное оружие большинство рассталось с жизнью в первые секунды.
   Мне повезло, я расстрелял напавшего на меня Скробра в упор, поставленный на полную мощность плазматрон, прожёг его брюхо до позвоночного хребта. В следующее мгновенье удар лапы бросил меня на траву, жалобно застонала защитная ткань, и руку обожгла боль.
   Я три года убивал Скробров, случалось и такое, несмотря на боль в руке и сломанные рёбра я давил на спуск, снова и снова. Запахло жареным, он сдох.
   Передышки не было, я попытался встать, но был снова опрокинут на землю. Третий, успел подумать я и заскрипел зубами от боли.
   Тварь наступила лапой мне на грудь и склонилась над моим горлом, всё. Я закрыл глаза, приготовившись умереть, но упрямая рука продолжала тянуться к ножу, зря, шкуру не пробить. Я ждал, костлявая с косой не торопилась.
   Бежали секунды, Скробр втягивал с шумом воздух и капал на меня горячей слюной. Я открыл глаз, потом второй, Вы мне не поверите, но самка Скробра с шумом втягивала носом воздух и улыбалась.
   Бывают в жизни чудеса, но что б так. Я узнал её по двум глубоким, едва затянувшимся ранам в боку, ещё жива, ну и регенерация у этих тварей. Самка Скробра, та, что приводила детёныша, она почуяла его запах, родной и до боли знакомый и не нанесла последний удар.
Что дальше? Она не одна в поле моего зрения, по крайней мере, ещё два Скробра добивают на поле раненых. Основная масса наших отступила к канаве, человек пять, из тех, кто жив, их прикрывают два лёгких танка, остальные лежат в поле, похоже, мертвы.
   Я потянулся за плазмотроном, она зарычала, и сильнее надавила лапой на грудь. Её взгляд говорил, - прикинься мёртвым и лежи. Поздно, один из Скробров в два прыжка нарисовался рядом. Немая сцена, обмен репликами, второй Скробр агрессивно зарычал, мать оставившая мне детёныша убрала лапу с груди и замотала головой.
   Последнее что я слышал в переговорных ларингофонах, - мы идём, держитесь.
   Дальнейшее захватило меня полностью и без остатка. Бой двух Скробров, не на жизнь, а на смерть. Я не когда не видел ничего по-добного в своей короткой столетней жизни. Две боевые пружины, пара комков нервов, две совершенные биологические машины убийства.
Словно заворожённый я смотрел на их бой. Она права, это не предательство, она мать и защищает не меня, конечно, нет, и значит теперь я за него в ответе, в ответе не смотря ни на что.   
   Ей не повезло, алмазной остроты когти вспороли брюхо, но раз-вернувшийся ко мне Скробр просчитался и её клыки сомкнулись на его горле. Пат.
   Я полз, потерял сознание, очнулся ночью, пахло кровью и жареным мясом. Кругом стояла, сидела и лежала гробовая тишина. Никого, лишь обезглавленные трупы Скробров. Раньше я, как и все собирал и считал их головы, на моей яхте они висят в зоне трофеев, наряду с за-бальзамированной рожей Тли и мордами Некрусов.
   Болели рёбра, я не чувствовал правую руку, но упорно полз домой помогая себе ножом. Втыкал блестящее лезвие в землю, обхватывал обеими руками, и подтягивал слабеющее тело.
Мне было всё равно, ищут или нет, порой от наших бойцов после встречи со Скробрами не остаётся и следа. Я полз. В глазах плавала боль, и стояли кадры последней схватки, Скробра со Скробром и глаза, её глаза перед смертью.
   Три ночи и два дня, лишь ранним утром третьего я вполз в дом и потерял сознание. Очнулся я в полдень, что-то влажное и горячее елозило по лицу. Зубастик, чёрт, точно он!
Маленькая тварь, несомненно, голодная после трёх дней вы-нужденного поста, лижет мне лицо, словно дворняга.
   Я чуть не прослезился от счастья, и этот не сожрал. Наверное, становлюсь старым и невкусным, Скробры и те брезгуют. Впрочем, может это у них с мамкой семейное?
К вечеру я выжрал бутылку самогона местного производства, и окончательно оклемался. Захотелось есть, однако осмотр холодильника поверг меня в шок.
   Моя краса и гордость новенький, огромных размеров и вмести-тельности холодильник сделанный на заказ стоял посреди кухни с развороченным боком. В моё отсутствие над ним грязно надругались.
   Продуктами естественно и не пахло, их не было, совсем, то есть абсолютно. Моя маленькая домашняя тварь за три дня умудрилась сожрать все запасы на чёрный день. И он настал.
   В собственном доме я умираю с голоду.
   - Зубастик, иди ко мне, тварь неблагодарная!
   Через три секунды я заржал. Мой Скробр скосив самые вырази-тельные в мире глаза, подползал по-пластунски и виновато вилял хвостом, словно нашкодившая псина. Цирк, да и только. Такие от-кровенно виноватые, просящие глаза можно увидеть лишь у дворняг и то в кино. Редко, но такое бывает и в жизни.
   За три дня умять месячный запас продуктов такое и льву не по силам. А маленький пушистый Скробр смог, причём ровно за три дня.
   - Иди уж, зараза, как на тебя обижаться.
   И, правда, голодный ведь. Зверюга, кажется, поняла, что футбола сегодня не будет, и обнаглела в конец. Скробр перекатился под кровать и выудил оттуда изгрызенную наполовину банку консервов, каковую и подкатил мне. Заботливый гад.
   - Нет уж, кушай сам.
   Он что-то прорычал в ответ, в два приёма проглотил банку и умчался догрызать мою мебель. Пусть, чем бы дитятко ни тешилось, лишь бы не плакало, и не гадило где попало. И кстати, куда он ходил в моё отсутствие!?
*   *   *
   Панихиды отслужены, победные тосты подняты.
   Теперь, когда все Скробры мертвы, а моему сыну исполнилось два с половиной года, оказалось, что меня ничего не держит в этом сказочном раю. Накатила грусть, вспомнилась Вирель, растаяла, и внезапно потянуло домой, на землю.
   Я загрузил на яхту всё необходимое и ах да, маленького пушистого зубастика, гермафродита, как и все Скробры. А это значит, что придёт время, он или она вырастет и наплодит мне маленьких Скробриков. И что я буду делать с таким количеством убийц, ума не приложу.
   Ладно, пожуём, увидим.