Якоб Делагарди

( отрывок из романа "Amystis" )

      

...Поскольку мудрые речи Парменида не возбуждали умы современников, Делагарди вознамерился на практике продемонстрировать силу древнего учения. Он решил отправиться в антикругосветное путешествие. Круиз имел две цели: первую – показать бессмысленность подобных путешествий-возвращений; и вторую – убедиться в том, что в мире действительно вообще ничего не происходит.
Случай подвернулся Якобу в 1601-м году, когда статхаудер Нидерландов Мориц Оранский попросил своего кузена герцога Иоганна Нассауского, служившего шведской короне, прислать в Голландию молодого человека для выполнения щекотливых поручений. Герцог посчитал 18-летнего Делагарди – сына великого полководца - достойной кандидатурой. Операция по переброске Якоба в Голландию была продумана с величайшей тщательностью. Для родственников и знакомых пришлось сочинить красивую легенду, о том что Якоб, якобы отправился на войну с поляками и попал в плен у местечка Вестерплатте. На самом же деле Делагарди с группой голландских коммандос при поддержке катеров шведской береговой охраны захватил в Балтийском море мальтийский сухогруз «Арктик Си», с русским экипажем на борту. Флибустьеры цинично заставили пленных матросов в течение всего плаванья пить водку, после чего связь с судном исчезла. Высадив Якоба в неприметной нидерландской бухте, неуправляемый более сухогруз устремился в воды Атлантического океана, породив жуткую легенду о «Летучем голландце».
Делагарди же оказался в амстердамской разведшколе имени Тиля Уленшпигеля. Там он прошел курс специальной шпионской подготовки бойца невидимого фронта. Якоба учили уходить от слежки и закладывать тайники, до неузнаваемости менять внешность и безошибочно отличать кундузский гашиш от пешаварского, незаметно для окружающих выходить из запоя и пользоваться дедуктивным методом, применять приемы смертоносной борьбы барицу и говорить на разных языках в момент оргазма. Наконец, все экзамены были успешно сданы, и под одобрительные возгласы нетрезвых коллег и непристойный визг девушек, Якоб получил удостоверение секретного шпиона. Спустя час, он уже сидел в кабинете Морица Оранского и, обхватив обеими руками голову, внимательно слушал принца. Мориц растолковывал новому агенту хитросплетения закулисных игр мирового масштаба.
Нидерланды – ведущая морская держава XVII века – удерживала в своих руках трансатлантический наркотрафик от посягательств английской королевы-девственницы и агрессивных ястребов Белого дома, опиравшихся на неоконсервативные доктрины однополярного мира. Не имея достаточных сил для прямого столкновения с голландским флотом, англосаксы решили нанести удар по сырьевым базам конкурента, находящихся в Колумбии. Против голландского союзника – вождя Медельинского картеля Пабло Эскобара, сформировалась мощная коалиция. Ее идейным вдохновителем стал полковник Хуго Мартинес, объединивший силы полиции с родственниками жертв Эскобара и его конкурентами из Калийского картеля. Созданные Мартинесом, при поддержки ЦРУ, эскадроны смерти начали настоящую охоту за отважными наркодиллерами по всей стране. В конце концов, деморализованный и затравленный Эскобар получил заслуженную долю свинца в перестрелке на крыше одного из домов в медельинских трущобах.
Но законники радовались рано. Наркоиндустрию Колумбии захватила новая сила – леворадикальная  экстремистская организация – ФАРК, планировавшая военный переворот и курс на построение наркосоциализма в отдельно взятой стране. Действуя под демагогическим лозунгом «Кокаин – в массы!», приписываемым Феликсу Дзержинскому, революционеры готовились к антиамериканскому выступлению. Делагарди предстояло отплыть в Новый свет и произвести зондаж настроений повстанцев в отношении поставок товара в Европу через Голландию. С начала в Лондоне Якоб должен был встретиться с агентом «оранжевой капеллы» и получить паспорт на имя зоолога - доктора Моргенштерна – специалиста в области морфологии тихоокеанских ринограденций.  А затем отплыть в Нью-Йорк где и должны были состояться переговоры с эмиссаром левых террористов – полковником Абелем.
Первый этап прошел без проблем. Катастрофа разразилась во время трансатлантического плавания. Якоб настолько вжился в образ ученого, что совершенно замучил капитана нелепыми расспросами относительно флоры и фауны океанских глубин. Старый морской волк заперся в каюте и приказал «не беспокоить его, что бы ни случилось». В этот трагический момент произошло столкновение лайнера с айсбергом. Поскольку члены     команды не посмели тревожить издерганного капитана, на судне началась паника. Спокойствие сохранял только «доктор Моргенштерн». Первым поняв, что корабль обречен, Якоб схватил веревку и ледоруб ( который всегда носил с собой в память о Рамоне Меркадере ), и как кошка, вскарабкался на айсберг. С тоской и болью смотрел Делагарди с высоты ледяной глыбы на огоньки удалявшегося «Титаника». 
               
В последствии Делагарди вспоминал жизнь на айсберге, как один счастливейших периодов жизни. Он выдолбил себе просторную пещеру, наслаждался обилием пресной воды и каждое утро уходил в белоснежные поля на поиски замерзших птиц. Ревущие штормы Атлантики не представляли никакой угрозы его бело-голубому кораблю, а о том - куда его вынесут волны, Якко вообще не задумывался, ибо, будучи элейским философом, отрицал движение, как таковое.
С течением времени, которое Делагарди отрицал с не меньшей запальчивостью, пагубное влияние теплых вод Гольфстрима уменьшили величественный айсберг до размеров небольшой льдины. Стоя у кромки воды, Якоб лихорадочно всматривался в горизонт и, приплясывая, напевал детскую песенку – «Плыву я сквозь волны и ветер к единственной тайне на свете». Вопреки осипшему голосу и природному отсутствию слуха Якко был услышан и найден. У берегов Флориды его подобрала фешенебельная яхта нелегальных мигрантов. В те времена, страшась мирового финансового кризиса, многие американские миллионеры пытались укрыться от ударов рыночной стихии, и, побросав заложенные виллы с описанным имуществом, отдавались во власть волн. Их манил социалистический рай острова Свободы, романтика никарагуанских хижин и открытая улыбка Уго Чавеса. От дружелюбных миллионеров Делагарди узнал об аресте Абеля. Горе его было безмерно, ибо плыть в штаты смысла более не имело. Растроганные филантропы предложили разведчику свою помощь, и Якоб попросил их «подбросить его до Каракаса».               
Оттуда он направился в амазонские топи на поиски лидеров ФАРК. Дабы не вызвать подозрения, Якоб предъявлял полиции паспорт на имя некоего Марио Террана, человека известного властям своей лояльностью. Он направлялся в экспедицию по поручению журнала министерства лесной промышленности Колумбии «К топору», с целью создания рисунков о неприглядности и убогости лесов Амазонии. Рисовальщик поселился в хижине одного из старейшин и стал изучать настроения местного населения. Путем тщательных расспросов в форме сократических бесед он установил, что все автохтоны сочувствуют повстанцам. Радикализм проскальзывал даже в древних преданиях. Главным героем индейских россказней был могущественный и нетленный вождь, которого все называли «Отец-храмов-и-нарядов-для-танцев».
Однажды, сидя вокруг костра, порядочно раскурившись, один из старейшин деревни рассказал Якобу о встрече с этим всесильны духом:
- В то утро я охотился на дикобразов у истоков ручья. Зверь ускользал от меня тайными тропами, и я понял, что все идет не так. Тогда мной овладело возбуждение, и тут я увидел Его. Отец-храмов-и-нарядов-для-танцев стоял под ветвями большого дерева, опираясь на свою дубину. Он был невысок, светлокож, голова его блистала как степь в засуху, а вместо глаз были звезды. Как сталь, мечта, природа - многоликий .  Я спросил его: «Почему ты не возвращаешься к нам? Мы ждем справедливости и счастья». А он махнул рукой и велел мне сделать новые татуировки. Я пошел в деревню, что бы рассказать обо всем, а по дороге нашел вот эту трубку, ожерелье из зубов аллигатора и тростниковые письмена с древними словами, которые я никак не могу разобрать.               
Якоб  немедля изъял у старика найденные вещи. Дни и ночи напролет ученый, надев ожерелье, курил трубку и пытался дешифровать манускрипт. Через несколько месяцев на его рабочем столе лежал


Индейский «Миф о сотворении всего»   

В начале не было ни солнца, ни неба, ни земли – везде была вода. Только во тьме с севера плыл плот. На нем были двое - Отец-храмов-и-нарядов-для-танцев и Аллигатор. Им было не чем заняться. Тогда сверху, по веревки из перьев спустились еще двое, которые были раньше. Одного из них звали Тот-который-только-видимость, а второй был Его-тень. Тогда Отец-храмов-и-нарядов-для-танцев начал громко кричать, а Аллигатор спросил их: «Братья, не могли бы вы сделать для меня кусочек земли, чтобы я мог иногда выходить на сушу?». Таковы были его разумные слова. Тот-который-только-видимость немного подумал и сказал – «а почему нет?». Таков был его ответ. Тогда Отец-храмов-и-нарядов-для-танцев начал громко кричать, а Тот-который-только-видимость взял каменный нож и выскреб из пасти Аллигатора несколько песчинок. Аллигатор был доволен его поступком. Но Тот-который-только-видимость не сказал, что делать дальше, а Его-тень велел всем ложиться спать. Так умен он был. К утру песчинки разбухли и превратились в землю. Отец-храмов-и-нарядов-для-танцев начал громко кричать, а Аллигатор сказал, что этого не достаточно. Тогда пришедшие сверху произнесли обращение с двенадцатью восклицаниями и сотворили Небо, Солнце, Звезды и еще много всего нужного. Аллигатор сказал, что это неплохо, а Отец-храмов-и-нарядов-для-танцев начал громко кричать. Тогда Тот-который-только-видимость спросил его, что он хочет, что бы было еще? Отец-храмов-и-нарядов-для-танцев сказал, что хочет справедливости и счастья. Такого было его желание. Тогда Тот-который-только-видимость велел ему нанести магические татуировки и махнул рукой. Так он указал – куда нужно идти. Отец-храмов-и-нарядов-для-танцев попрощался со всеми и ушел искать справедливости и счастья. Таково было его решение. А Аллигатор сел в тени дерева, на котором росли плоды с запахом желудей, закурил трубку и стал ждать его возвращения.
Но Отец-храмов-и-нарядов-для-танцев больше не вернулся. А Аллигатору надоело ждать, и он пошел купаться. Тогда духи прокляли его. С тех пор аллигаторы больше не говорят и не курят.               
      
Делагарди немедля известил об открытии старейшин и получил приглашение на внеочередное заседание верховного совета племени. Совет проходил в просторной хижине, обтянутой кровавыми полотнищами, напомнившими Якобу о человеческих жертвоприношениях ацтеков. На одном из них изображалась дубина в форме буквы «Т», которой жрецы умерщвляли несчастных, и изогнутый полумесяцем нож для вырезания сердца жертвы. Повсюду стояли деревянные идолы бородатых существ загробного мира. Пока жрецы и старейшины совещались, остальные индейцы отгоняли злых духов, громкими хлопками.
Наконец, верховный жрец огласил собравшимся смысл древнего послания. В нем говорилось о передаче богами Мар-ксэу и Ин-гильсэу тайного знания великому вождю всего живого Иль-ичэу. А запрет аллигатору говорить и курить свидетельствует о том, что народ Колумбии безмолвен и несвободен. А освободится он только, когда Иль-ичэу достигнет мира справедливости и счастья и принесет их народу.
Но тут элейский разум Делагарди не выдержал и вкратце объяснил вождю первую апорию Зенона «Дихотомия» :
- О жрец, вера твоя безмерна, но знание моего народа говорит о другом. Чтобы попасть в мир справедливости и счастья Иль-ичэу сначала должен пройти половину пути. А чтобы достичь середины, он должен преодолеть половину расстояния от половины. Поскольку любой отрезок можно разделить пополам, Иль-ичэу обречен вечно двигаться к серединам середин, а значит, путь его бесконечен.
Индейские сердца наполнились гневом, кто-то голосил навзрыд, другие запасались камнями, прочие с трепетом ждали кровавой казни чужеземца. В этот момент на пороге хижины появился бородатый человек с дробовиком в руках и дыханьем запаха болотной тины. Индейцы пали ниц, а человек, не снимая шляпы, и не меняя холодного выражения лица, произнес:
- Гринго пойдет со мной.   

Так Делагарди достиг цели своего путешествия. Он нашел боевиков ФАРК. После предъявления шифровки и краткого рассказа о путешествии, недоразумение разрешилось. Повстанцы, в свою очередь, поведали Якобу о своей тяжелой судьбе – болотной жизни, каждодневных облавах, гибели друзей. Коммунисты всего мира откликнулись на их призыв о помощи. Пацифисты и  гуманисты приготовили на тайных базах целые арсеналы оружия, но доставить груз в Колумбию мог только один человек – смелый русский авиатор, покоритель неба и смерти – Виктор Бут. Уже несколько месяцев в Таиланде, он ожидал агента Коминтерна с координатами посадочных полос. Он не знал, что направлявшийся к нему советский дипкурьер Теодор Нетте застрелен в Латвии местными фашиствующими молодчиками. Теперь эта миссия возлагалась на Якоба Делагарди.
Пока революционеры прорубали в амазонских лесах посадочные полосы, Якко, от нечего делать, штамповал эффектные зарисовки для журнала «К топору» и болтал с лесорубами о современном искусстве. Считая себя учеником Марка Шагала, Якоб часто орал, в пылу спора:
- Только не спрашивайте – почему у меня все летают, а из брюха дерева рождается пила. Лучше спросите об этом своего Луначарского! Может он вам объяснит!
Стараясь не думать об этом, боевики трудились с удвоенной энергией и вскоре полосы были готовы. Прощаясь, Якоб отправлялся в далекий путь через Тихий океан. Стиль разведработы латиноамериканцев разительно отличался от европейского. Агент не получил никаких инструкций, а когда спросил, - по какому паролю узнает его Бут, один из революционеров просто ответил:
- Надень мою шляпу!

Несколько месяцев блуждал Якоб в топях Амазонии, форсировал бурлящие реки, преодолевал горные перевалы Анд. Сбившись с дороги, он вышел к океану только в Перу. Однообразный ландшафт и гигантские волны вселяли уныние в смелое сердце. Якко брел километр за километром по пустынному берегу, без надежды на переправу. Но однажды, он увидел на пляже разношерстную группу иностранцев, которые яростно переругивались, стоя вокруг нелепого парусного плота. Один из них, на счастье Якоба, оказался норвежцем. На ломанном шведском, моряк объяснил, что они представители научной экспедиции, которая отправляется на остров Пасхи. А задержка вызвана спором – как назвать плот? Якко совершенно не мог думать с дороги, но, вспомнив египетские образы детства, предложил название – «Ра».
Оно всем понравилось, и в благодарность, путешественники взяли Делагарди с собой. Плавание прошло без приключений, если не считать того, что Якко чуть не погиб. Как то раз, он, увидев в воде электрического ската, и решил погладить его, после чего получил сильнейший удар током. Спасен он был благодаря одному русскому – не то врачу, не то телеведущему. Он посоветовал полить Якоба аммиачной водой, что и сделали все члены экипажа. Делагарди испытал унижение, но вскоре пришел в себя. 
Так, в приятных беседах о том, - сколько гекалитров спирта необходимо для антарктической зимовки – путешественники добрались до острова Пасхи. Пока Хейердал с товарищами праздновали успех, Якко овладела смертная тоска. Он понимал, что находится на середине пути к Бангкоку, который в свою очередь является срединной точкой всего путешествия, окончания которому он не видел. Попав в собственную западню «середины середин», Делагарди не видел выхода – часами стоял он недвижимо на склоне погасшего вулкана, надвинув шляпу на глаза, дабы не видеть манящей дали. На аборигенов черная фигура чужеземца, в багровых лучах заката наводила сакральный ужас. Не в силах более выносить присутствие «духа вулкана», они вырубили из камня несколько изваяний, отдаленно напоминавших человека в шляпе. Островитяне уверили Якоба, что они будут чтить его изображения, если он смилостивится и покинет остров. На радость аборигенов дух смилостивился и потребовал лодку и гребцов.
Так Якко оказался в Индонезии. Почувствовав себя в безопасности на территории голландской колонии, разведчик решил передохнуть. К тому же, финансовое положение бродяги изменилось самым наиволшебным образом. Считая себя человеком чести, Делагарди выполнил свои обязанности перед колумбийским журналом «К топору», и отослал в Боготу, сделанные в Амазонии рисунки. Ответная посылка министерства лесной промышленности Колумбии содержала пафосно-концелярское письмо, полное искренних  восхищений, золотую медаль «Общества лесорубов Амазонии»,  декоративную бензопилу с дарственной надписью министра, саженцы карликовых деревьев, для изготовления карандашей и чек на круглую сумму. Возмущение Якоба не знало предела, получать деньги за искусство он считал верхом аморальности и взял чек только с условием, что никогда больше не возьмется за кисть. 
Вместе со средствами к Делагарди вернулся и былой лоск. Гармонии последней парижской моды аля Пьер Ревель и латиноамериканского стиля Хосе Рауля Капабланки мешала только бесформенная потрепанная шляпа, которую разведчик не мог снять до встречи с Бутом. Не желая мириться с таким диссонансом Якоб отправился в шляпную мастерскую. Юная девушка-полукровка Маргрет Гертруда не могла сдержать восторга, когда вошел Делагарди «копьем длиннотенным колебля». В кресле усевшись удобно, он пожелал, привести свою шляпу в порядок. Медлит застенчиво дева, в промежности дрожь ощущая и от героя глаза больше не в силах отвесть... 
- О меднокудрый пришелец, если ты только желаешь, радость с тобой разделю девичьей первой любви.
Он же помедлив степенно, галстук лимонный ослабил, и произнес не спеша:
- Я бы, конечно, желал.
 
На утро, когда зашла речь о браке, Якоб предпочел героическому эпосу суровые строки Гиппоканта:

Два дня всего бывают милы нам жены.
В день свадьбы, а потом в день выноса тела…

Он заявил юной шляпнице, что считает для себя оскорбительными любые отношения с женщиной, кроме альфонсирования. Несчастная Маргрет Гертруда оказалась слишком бедна, поэтому великодушный Якко предложил свои услуги оптом. Шляпное предприятие превратилась в женские курсы «Как покорить Париж?». За умеренную плату швед обучал девушек чувственным эротическим танцам, нехитрым шпионским приемам, правилам группового поведения с европейцем в постели и анализу образов в поэзии Сапфо. Так на берегах Тихого океана закладывались основы семьи нового типа, названной в честь Делагарди – шведской.
Однако вскоре участившиеся рейды полиции нравов и проклятия отцов девушек заставили Якоба бежать из страны. Маргрет Гертруда Зелле поклялась найти его и не то отомстить, не то еще зачем? Вскоре она появилась в Париже, где под псевдонимом Мата Хари демонстрировала полученные от Делагарди навыки танцев и шпионажа. Якоб никогда не узнал о ее трагической судьбе, он спешно направлялся в Таиланд, на встречу с Виктором Бутом. При себе он имел паспорт на имя мистера К. Р. Аббаса - всемирно известного коллекционера сиамских котов.
Прибыв в Бангкок, мистер Аббас поселился в номере люкс, одной из фешенебельных гостиниц и начал переговоры с местными котозаводчиками о покупке партии животных. Средств от эксплуатации колумбийских лесорубов и индонезийских танцовщиц на роскошную жизнь хватало, но человек в шляпе появлялся в барах и ресторанах  вовсе не с целью напиться и побуянить, хотя дело всегда заканчивалось именно этим. Он ждал, когда Бут заметит его и выйдет на связь. И вот однажды в  номер Делагарди постучал молодой человек с серьгой в ухе и в очках без стекол. Он передал разведчику мобильный телефон, произнеся на ломаном английском – «Комуникейшан тьюб», после чего взял протянутый ему юбилейный рубль, и удалился. Получив по телефону инструкции, Делагарди отправился в театр. Проскользнув за кулисы, он открыл помеченный крестом футляр от контрабаса. В футляре находился карлик, которому Якоб и передал требуемые Бутом координаты.
Обрадованный, удачной операцией Бут, предложил Якобу отбросить конспирацию и встретиться в местном ресторане. Разведчик уже успел осушить пару стаканчиков, когда в зале появился Виктор Бут. Подойдя к тайским музыкантам, он картинно произнес – «давай что-нибудь про нас, про летчиков» - и направился к столику Якоба. В этот момент операция ЦРУ вступила в завершающую фазу: спровоцировав драку, агенты скрутили Виктора Бута. На ходу, придумав алиби, Делагарди тот час осушил бутылку и упал под стол. Протрезвев, бывший разведчик, выписался из гостиницы, купил авиабилет до Стокгольма и, изрядно вымотав нервы погрузкой на борт лайнера сиамских котов, направился на родину.

В Швеции в фантастические рассказы Делагарди, разумеется, никто не верил. В обществе считали, что в польском плену Якко окончательно повредился рассудком. На откровенные насмешки Якоб Понтуссон Делагарди ответил киническими практиками, ибо наипохвальнейшей чертой своего нрава, он считал невозмутимость то есть бесстыдство. Якко перестал мыться, бриться, чистить зубы и вел беспорядочную половую жизнь, пренебрегая какими бы то ни было противозачаточными средствами. Появлялся в ресторациях в полуобнаженном виде, без конца,  делая всем знакомым и незнакомым представителям обоих полов совершенно непристойные предложения, сопрововождая их абсолютно аморальной, хотя и не лишенной изящества жестикуляцией. Его публичные выступления до последнего слова были нецензурны, а бесстыдные выходки вызывали смятение. Так, однажды, Якоб изображал в парке королевского дворца "Писающего мальчика", а в другой раз устроил мимическое представление по мотивам кинофильма Вима Вендерса "Страх вратаря перед пенальти", помимо того он открыто якшался с привокзальными бомжами и насаждал в своих поместьях развратный культ императора Гелиогабала. 
Три года упорной работы над собой совершенно изнурили ученого. Покладистые дамы полусвета, дешевые абхазские вина, эквадорский кокаин и философия киников надломили здоровье Якоба. Летом 1608 года старанием многочисленных друзей он был отправлен на лечение в санаторий "Тихая отрада" . Расслабляющая обстановка психиатрической клиники повлияла на Якоба благотворно. Проводя дни в праздной неопределенности он понял, что неверие окружающих есть священное послание Божества. Ведь абсолютная уверенность окружающих, в лживости Якоба, являлась прямым доказательством его любимого элейского постулата о невозможности каких-либо действий и иллюзорности всех событий. 
Почувствовав, что он на верном жизненном пути, Якоб Делагарди наконец-то пришел в себя. С моральным террором было покончено. В назидание себе он завел ручного слоненка по кличке Социум и ежедневно, перед обедом, нещадно колотил бедное животное шпицрутенами, давая волю своим антиобщейственным инстинктам. На протесты общества защиты животных Якоб меланхолично отвечал, что стремится поселить в Социуме отвращение к жизни.
Впрочем, вскоре несчастный слоненок был избавлен от экзикуций. Делагарди приступил к исполнению королевской службы и был направлен в Выборг на переговоры с русской делегацией. В Стокгольме бытовало мнение, что переговоры с русскими дело бессмысленное – они никогда не пойдут на уступки, а опять будут клянчить заем. Всю вину за провал переговоров планировалось возложить на строптивого элейского философа. Однако, ко всеобщему удивлению, переговоры завершились триумфально. Русский представитель – молодой князь Скопин-Шуйский без тени сомнения разорвал Тявзинский русско-шведский мирный договор, крайне выгодный для России и 28 февраля 1609 года заключил новый – Выборгский договор, безвозмездно передав Швеции Карелу и 100 000 рублей серебром. Взамен князь просил выделить в его распоряжение 15-тысячный пеший отряд, для борьбы с поляками. Но так как Швеция и Польша уже девять лет находились в состоянии войны друг с другом, этот отряд уже ждал отправки в Лифляндию. Теперь же его срочно перебросили в Новгород и оставалось назначить только командира отряда. Королевский министр Аксель Густавсон Оксеншерна, присутствуя в покоях монарха заметил вскользь: "Этот безумец Якко может быть очень полезен, если он затеял это, то пускай сам и расхлебывает. По крайне мере Стокгольм отдохнет от лицезрения его голового зада." Так Якоб Понтуссон Делагарди был произведен в генералы и назначен командуйщим шведским экспедиционным корпусом в России.
Во многом, выборгские переговоры были обязаны своему успеху личной дружбе завязавшейся между Михаилом Скопиным-Шуйским и Якобом Делагарди. Причина же дружбы крылась в близких философских позициях дипломатов. Скопин-Шуйский, как известно являлся практикующим даосом, то есть верил в дао – некое начало пронизывающее и направляющее все сущее; он был безразличен к человеческому обществу и всякого рода развитию предпочитал бездействие, посредствам которого духовно воспарял над обыденным миром. Делагарди же исповедовал элейскую философию и верил в единое неизменное бытие, олицетворяющее постоянство и абсолют, все различия и изменения внутри которого нереальны. Таким образом, оба философа презирали реальность, считая ее лишь дурным сном, наваждением. Именно этим двум полководцам и была доверенна судьба России в тревожном 1609 году.