Модуль человека

- Привет, не возражаешь, я присяду? - голос над моим ухом прозвучал настолько неожиданно, что я уронил сигарету в пепельницу.

Это кафе было мало популярно среди жителей нашего города. Приглушенный спокойный свет здесь сочетался с энергичными гитарными запилами, несущимися из колонок, стены пестрели плакатами, совершенно не сочетающимися друг с другом – от агиток 20-х годов до картинок, изображенных на тупых носах Б-29, бомбивших японские острова. В такой обстановке найти отдых могли только люди либо не имеющие вкуса совершенно, либо вкус, обостренный настолько, насколько это возможно.

Я оглянулся вокруг. Свободных мест, как впрочем и всегда, было предостаточно. Мои глаза остановились на обладательнице голоса. Я открыл было рот, чтобы озвучить свои наблюдения по поводу пустых столов и стульев. Однако, слова застряли у меня в горле.

На вид это была обычная девушка, лет двадцати четырех на вид. Не знаю, что остановило меня. Возможно, рыжие волосы и зеленые глаза  – таких в Средневековье без разговоров нарекали ведьмами и отправляли на костер. Хищные и немного злые глаза пристально впивались в меня и, кажется, проникая даже сквозь одежду, изучали мою душу.

 Я ненавижу, когда меня вырывают из пучины моих мыслей глупыми вопросами и просьбами. Однако, слова, которые обычно произносятся мной в таких случаях, по прежнему стояли комом в горле и все, что я смог выдавить было:

- Да. Почему бы и нет?

Пожалуй, тогда я еще не понимал, куда заведет эта встреча, но предчувствие будущих кульбитов жизни, отнюдь не радостных, связанных с этой девушкой, ворочалось где – то в моем бессознательном, и желание привнести в существование офисной крысы, коими в корпоративную эру являются многие, если не все, хоть какую – то встряску, мешало отказать.

Девушка резко опустилась на стул, поставила перед собой чашку кофе и закурила. Носа коснулся аромат крепких сигарет, и я с удивлением поднял глаза от стола, который принялся снова изучать после того, как присела моя визави. Судя по бумаге, это были тонкие сигариллы. Я привык видеть в женских руках Kiss у тех, кто хочет казаться приобщенной к гламуру и любые тонкие сигареты подороже у представительниц слабого пола, курящих по привычке. Но сигариллы…

Видимо, она заметила мое удивление, потому что произнесла:
- Дым, как и все, имеет свой вкус. Но будет ли это настоящий вкус или химия, решать только человеку.

- А как же здоровье, дети и так далее? – спросил я. Ее слова показались мне настолько детскими и наивными, что я не смог сдержать улыбку.

- Иллюзия, что человек сам решает свою судьбу, - сказала девушка.

Я снова уставился в стол. Из ее слов можно было заключить, что это обыкновенная начитанная особа, выстроившая свою систему ценностей, которая, как ей казалось, сильно выделяется из серой массы установленных приоритетов. Этакий меланхоличный философ, суть, бездельник, прозябающий на задворках жизни, желающий быть ярким, но на деле оказывающийся типичным биоматериалом, от которого он так старается откреститься.

Продолжать разговор мне не хотелось. Таких людей я перевидал тысячи. Все они были одинаковы, отличаясь лишь в мелочах. Они не несли новых мыслей, просто тратили время на провозглашение своих тезисов. Я и сам был таким до тех пор, пока мне не приходилось заботиться о куске хлеба с маслом.

Визжание гитар из колонок сменилось каким – то тихим блюзом. По сравнению с прошлой минутой – эта показалась очень тихой, тихой настолько, что мой слух уловил звук колокольчика над входной дверью. Оборачиваться я не стал. Любопытство не было моим пороком. На какое – то мгновение на наш столик легла чья – то тень.
- Я бы его трахнула, - снова подала голос собеседница. Признание было настолько неожиданным, что я чуть было не перевернул свой чай.

Время учит нас, что распущенность давно перестала быть пороком. Все продается лучше, если в этом есть какой – то сексуальный подтекст. Подавленность и пошлость, накопленная веками пуританства, словно цунами снесла крепость морали, не оставив от той камня на камне. Так, девушка считалась одетой ровно до тех пор, пока на ней оставалось хотя бы нижнее белье, а крики о своих физических возможностях – правилом хорошего тона настоящего мужчины.

Но с настолько честным и откровенным признанием я сталкивался первый раз. Меня нельзя назвать ханжой. Секс без обязательств, секс на первом свидании, случайный секс в клубе. Секс, секс, секс. Отказаться, значит лишить себя немалой части пикантности жизни. Но я бы не решился рассказать незнакомому человеку, с кем я хочу переспать.

Очередной вывод не в пользу девушки. Обыкновенная, обыденная. Но видимо мысли у меня были столь выразительными, что это отразилось на моем лице.

- Ты девственник что ли? – расхохоталась она.

Я почувствовал смущение и злость. Эта кукла растаптывала меня и с детским любопытством смотрела на реакцию. Я пробурчал что – то нечленораздельное.

- Или ты признаешь секс только по любви? – она не обращала никакого внимания на мое бормотание.

- Неприлично так открыто говорить об этом. Тем более с незнакомым человеком, - я произносил это, внутри себя слыша, как глупо звучит мой ответ.

Она не преминула этим воспользоваться.
- Лиза. Теперь можно. Ты как будто все еще за железным занавесом. Боишься, что ночью перед подъездом остановится черный воронок и раздастся стук в дверь
.
- Николай, - только и смог выдавить я.

Она с нетерпением смотрела на меня. Кинжальный огонь ее глаз не стихал ни на мгновение. Во мне вскипело раздражение.

- Что вам от меня нужно? Почему вы мне тыкаете? Почему подсели за мой столик?  - слова летели из меня со скоростью пулемета.

- Ты не ответил, - смешливое выражение не исчезло с лица Елизаветы.

- Нет, не только, - выдохнул я. Сопротивление не возымело действия.

Девушка перегнулась через стол и заглянула мне в глаза.

- То, что мы распущенны – это не страшно. Страшно, что мы не хотим себе признаться в этом.  Детей наказывают не за то, что они взяли лишнюю конфету, а за то, что они лгут.
Ее слова были банальны, но в них было нечто такое, что вновь заставило меня смутиться. Я попытался отыграться.

- Мы скатываемся в разговор о том, что секс – животная потребность и в нем нет ничего зазорного, - мои губы изобразили кривую улыбку.

- Нет, - она отвечала спокойно, в противовес мне. – Животные спариваются, когда необходимо продолжить род. И этим мы отличаемся. Человек спаривается осознанно, ради удовольствия…

- И для продолжения рода, - перебил я.

- Отношение количества половых актов ради зачатия к общему числу мало настолько, что это нельзя брать в расчет, - выражение ее лица не менялось совершенно.  – Тебя убивает мысль, что ты не животное лишь потому, что распущенней его? Что ты венец творения лишь потому, что оргазм не следствие, а причина?

В голосе Лизы снова проскользнула настойчивость. Я молчал, не зная, что ответить. Я никогда не задумывался о том, что называть беспорядочные связи инстинктом неправильно. Она тоже молчала, лишь испытующе смотрела на меня, закуривая вторую сигариллу.

- Нас отличают от животных чувства. Любовь, злость, - я лепетал, как ребенок, которого увидели с вещью, которую ему нельзя трогать.

- Ты хочешь поговорить об отношениях? – от этих слов меня пробрал мороз. Что – то неуловимое появилось в ее насмешливом тоне. Нечто, похожее на гранит.

- Ну, и что же такое любовь? – продолжила она.

- Забота, взаимопонимание, взаимовыручка, тепло, - произнес я, уже не совсем уверенный, что мне хочется развивать эту тему.

- Забота – это забота, тепло – это тепло. А любовь что такое? – не унималась Лиза.

- Любовь – вещь комплексная, ей нельзя дать определение, - кажется, я снова начал лепетать.

- Если ты не можешь дать определение своим аргументам, зачем приводить их? – она откинулась на спинку стула и отхлебнула, наверное уже холодный, кофе.
Мне лезли в голову самые разные мысли. О музыке, о плакатах на стенах, о моем чае. И мне очень хотелось переспорить эту девушку. Я не знаю почему, но мое эго требовало отмщения. Или оправдания. Лиза сама пришла мне на помощь.

- Ты подумал обо мне, как о выскочке, стремящейся казаться не такой как все, - вдруг произнесла она.

По телу пробежали мурашки. Неужели это странное существо еще ко всему умеет читать мысли.

- Каждый из нас стремиться быть не таким, как все. А для этого необходимо остальных перемешать до однородного состава. Каждый считает, что его философия правильна и уникальна. Каждый считает себя мыслителем, - она задумчиво уставилась в даль.

- А ты не считаешь себя философом и мыслителем? – вдруг встрял я.

- Я часть массы. Конечно считаю. Но только не философом. Философия вредна, особенно для таких как я.

- Те же яйца, только в профиль, - пробормотал я, внутренне ликуя.

- Не радуйся, маленький эгоист, - неожиданно сделала она выпад. – Я не особенная, просто мое мышление всю жизнь затачивалось под точные науки.

- Еще и ученая – я чувствовал, что победа моя все ближе и ближе.

- Философия определяет предмет через сам предмет. Человек в ней человек.

- А кто же он по – твоему? - она скатывалась к туманным мыслям и мутным определениям.
- В философии он модуль, - я поперхнулся.

- Чего? – невнятно спросил я, вытирая чай с подбородка.

Она слушала меня вполуха.
- Чтобы узнать человека, достаточно извлечь из него корень. С философской точки зрения, корень человека просто цифра.

Я был слабым математиком и не понимал, к чему она клонит. Но, кажется, Лиза не собиралась останавливаться в своих рассуждениях.

- Две звезды на большом расстоянии не влияют друг на друга. В любой философии человек такая звезда. Его поступки не влияют на других, они просто есть. А на деле любой имеет спин.

- Что за чушь ты несешь? – я снова ощутил раздражение. Это был не просто «богатый внутренний мир», а жуткий бред.

- Направление вращения. Знак. Человек не модуль – он комплексное число. И отношения – это сумма комплексных чисел.

Меня это уже злило. Она заметила и произнесла:
- Я не хочу продолжать. Ты слаб в математике. Скажу лишь, что человек живет в системе координат. Он движется вперед  по оси саморазвития, в направлении которое он выбрал и вверх по карьерной лестнице. В каждый миг существования личность находится на своей координате, которая и есть комплексное число. А отношения изменяют эту координату, неважно в каком из четырех направлений. И именно поэтому я не стремлюсь к отношениям, потому что не знаю, куда на плоскости сместится моя точка. А секс – удовольствие, в котором я не хочу себе отказывать.

Она встала и направилась к двери. Я остался неподвижный. В ее размышлениях – размышлениях циничного математика было такое, от чего невозможно было избавить свою голову. Одно я знал точно, что хочу встретить ее еще раз.

(Если вам понравились мои произведения, то вы можете меня поддержать
ЯД:410011732848534)