Анализ одного стихотворения Игоря Жданова

 АНАЛИЗ СТИХОТВОРЕНИЯ ИГОРЯ ЖДАНОВА (1937-2005)

*  *  *

1 Ночь над миром, прохлада и мгла,      
2 Так прозрачно от вишен в саду!            
3 Пролетающий ворон с крыла               
4 Отряхнул голубую звезду.               
5 Только липы куда-то бредут,               
6 Повернувшись лицом на рассвет,         
7 Только падает в тинистый пруд          
8 Метеора стремительный след.               
9  Ночь вместилась, как в раме, в окне,   
10 Лунным дымом ползет за края,               
11 Вся природа сегодня во мне,          
12 Весь в природе, пожалуй, и я.          
13 Хорошо, что бессмертия нет:          
14 Тем острей и заманчивей жизнь,               
15 Повернувшись лицом на рассвет,        
16 За мгновение это держись.
               
1984
  Это, как и многие другие свои монологические, исповедально-лирические стихотворения этого периода,  Игорь Николаевич написал, когда его личная жизнь и карьера полетели под откос, -  в первый год своего изгнания из семьи и литературы. Как сказал он сам в одном стихотворении: «Позади маячила больница, Впереди мерещилась тюрьма.» (1) Все они интонационно схожи.
Бывший старший редактор крупного издательства поселился на поселковой заброшенной даче без удобств и дальнейших перспектив устроиться на приличествующую его интеллектуальному уровню и опыту работу. Он дорого заплатил за свободу творчества, но она того стоила. Результат – книга стихов «Все живое», вышедшая посмертно.
Почему я выбрала это именно стихотворение? Оно понравилось мне своей загадочностью, противоречивостью, метафизичностью. Оно нежное, грустное и, в то же время, мужественное, в нем смешались реальности, объективная и вымышленная. Это стихотворение – антитеза, все в нем противопоставлено: ночь – рассвету, небо - земле (пруд), мир – поэту (я, во мне,) мертвое – живому.
Это стихотворение – перевертыш: его загадочность, таинственность достигнуты во многом благодаря многочисленным инверсиям. Перестановка слов пускает изложение как бы наоборот.
Например
Ночь над миром, прохлада и мгла,      Над миром ночь, прохлада и мгла,
Так прозрачно от вишен в саду!                В саду от вишен так прозрачно!
Только липы куда-то бредут                Только липы бредут куда-то.
Метеора стремительный след.             Стремительный след метеора.
Ночь вместилась,как в раме, в окне,          Ночь вместилась в окне, как в раме,          Лунным дымом ползет за края,                Ползет за края лунным дымом,
Вся природа сегодня во мне,                Сегодня во мне вся природа,
Весь в природе, пожалуй, и я.   Пожалуй, и я весь в природе,
Хорошо, что бессмертия нет:   Хорошо, что нет бессмертия:
Тем острей и заманчивей жизнь,               Тем жизнь острей и заманчивей,
За мгновение это держись!                Держись за это мгновение!

Если вернуть слова в законный синтаксический порядок, очарование  исчезнет.
Ритм и интонация стихотворения соответствуют мерному сердцебиению и сравнительно спокойному дыханию поэта, пребывающего в философском размышлении. Это трехстопный анапест. Внесистемное добавочное ударение просматиривается лишь в одном случае - на первый слог первой стопы в  первом стихе, где поэт утверждает, что над миром – ночь.

- U -  UU – UU –                Ночь над миром, прохлада и мгла,

UU – UU – UU –                Так прозрачно от вишен в саду!

UU – UU – UU –                Пролетающий ворон с крыла

UU – UU – UU –                Отряхнул голубую звезду.

 Это стихи, организованные тремя сильными ударениями. Поэт предпочел астрофическое расположение строк, но не смотря на это, текст разбит на двухстрочные  синтагмы, в каждой из которых действует определенный персонаж. В первом двустишии – ночь, во втором – ворон, в третьем – липы, в четвертом – метеор, в пятом – снова ночь. В шестом – природа и авторское я, в седьмом – жизнь, и в последнем восьмом – мгновение.
Рифмовка перекрестная. По месту ударения рифма - мужская. 1-4 строки – рифмы открытые, 5-8 – закрытые, 9-12 – снова открытые, 13-16 –открытые и закрытые. Рифмы в основном точные: мгла – крыла, саду – звезду, окне – мне, нет – рассвет, рассвет – след. Но врифме бредут – пруд  опорный согласный «р» полевел, сместился вглубь строки, а рифма за края – пожалуй  и я –составная, тоже смещенная ассонансно влево.
Последняя пара рифмующихся окончаний  жизнь – держись усеченная рифма, построенная на ассонансе гласной «и».
Единство слияния поэта и природы подчеркивается внутристрочным созвучием фраз:
Вся природа сегодня во мне, 11
Весь в природе, пожалуй, и я. 12

Повествование идет  от первого лица. Образ автора приближен к образу рассказчика. Его характеризует слово «пожалуй» из разговорного словестного ряда.
Идею стихотворения можно выразить так: пожалуй, я подожду умирать.  Поэт размышляет о равновесии и взаимопроникновении начал, сил, стихий, понятий. Недаром большинство существительных неоднозначны, имеют глубокий многоплановый смысл в контексте: мир (в значении общества и отношений между людьми), прохлада (метеорологический термин и характеристика отношений между людьми), звезда (астрономический объект и судьба, удача), лицо ( человека физическое и его достоинство, лицо эпохи, личность), след (от башмака и след в душе)...
Лишь одно восклицание в конце второй строки нарушает ровную доверительную интонацию описания-размышления в стихотворении: «Так прозрачно от вишен в саду!» Это и удивление, и прозрение есть ключ к пониманию дальнейшего развертывания сюжета.
Итак. Поздняя весна, ночь, полнолуние.

Так прозрачно от вишен в саду!

Вишневый сад, благодаря Чехову,  в русской литературе – символ юности, чистоты, легкости бытия, нежности. Жданов, - вот я вижу его, - сидит в темноте за письменным столом у распахнутого окна, курит. Там:

Ночь над миром, прохлада и мгла...

Поэты всегда и во все времена стоят особняком, как правило, в оппозиции к социуму и власти, и Игорь Жданов не исключение. Его биография пестрит «нарушениями трудовой дисциплины», выговорами от начальства, драмами в личной жизни. Поэтому,  слова «прохлада и мгла» сообщают не столько о температуре и влажности ночного воздуха, а больше о состоянии отдыхающей души. Он больше не копается в памяти и не машет кулаками на лестнице. Он созерцательно – медитативен. 
Слово «мир» многозначно, и в словосочетании «ночь над миром» имеет значение не только времени суток, но и его богооставленности и абсолютного одиночества поэта в нем. Все мертво. Только липы и падающая звезда исключения. Это подчеркивается анафорой  5 и 7 строк стихотворения:
  Только липы куда-то бредут, (только ли?)
  Повернувшись лицом на рассвет,
  Только падает в тинистый пруд
  Метеора стремительный след.

И кроме лип и метеора – ничего. Впечатление усиливает параллелеизм только-только.
С заходом солнца пришло как бы успокоение от дневных тревог и суеты, приблизилось к сердцу смирение со своим новым положением. Поэт размышляет о жизни и смерти, и вдруг видит:

 
 Пролетающий ворон с крыла
 Отряхнул голубую звезду.

Поэты суеверны. Увиденное не предвещает ему ничего доброго: образ ворона не раз использовался в мировой литературе как символ смерти, злого рока. «Черный ворон, что ты вьешься над моею головой?» (2)
Поэт отсылает нас к поэме Этгара По «Ворон» и ассоциативно вспоминаются её финальные строки: «Он глядит, уединённый, точно Демон полусонный, Свет струится, тень ложится, на полу дрожит всегда. И душа моя из тени, что волнуется всегда, Не восстанет— никогда! (3)
Звезда в русской литературе,  от Вифлиемской звезды А.Фета в стихотворении «Ночь тиха. По тверди зыбкой» до знаменитой «Звезды» И. Анненского,  символизирует удачу, жизнь, любовь, - все светлое, доброе. Всем памятна Пушкинская  «Звезда пленительного счастья» (стихотворение «К Чаадаеву»), и стихи Маяковского: «Послушайте! Ведь, если звезды зажигают – Значит – это кому-нибудь нужно? Значит – кто-то хочет, чтобы они были?» (4) Прилагательное «голубая» дается в значении «заветная». У Б. Зайцева в повести «Голубая звезда» - это звезда числой любви её главного героя, Христофорова. На блюдечке с голубой каёмочкой приподносится везение, и еще поговорка есть: его голубая мечта.
Игорь Жданов подводит читателя к мысли, что кому-то помешала, кому-то не нужна оказалесь его звезда-счастье. Злой рок-ворон мимолетно стряхивает как некую соринку с весеннего небосвода  удачу и счастье поэта, его жизнь.
Нет больше Звезды, Бог не родится. Значит, не будет и воскресения. Надежды нет. Но по чему бездушные деревья вдруг оживают и:

   ...куда-то бредут,
Повернувшись лицом на рассвет

  Автор как бы отсылает нас к Евангельским словам Иоанна Крестителя, обращенным к ветхозаветным иудеям, фарисеям: «Ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму.»(5) Они были духовно мертвы, холодны, бесчувственны, безжизненны, как и ночной мир спящего поселка.
В деревьях, в них больше жизни, чем в безликом «населении». Миряне спят во тьме, в миру, над миром тьма, мгла. Дипы трепещут на ветру, они уже не безлики, они свидетели падения поэта, и его звезды.
Не случайно Липы бредут, повернувшись лицом на рассвет, там воссток. На востоке восходит солннечный диск, «от востока до запада» по чаянию христиан ожидается второе пришествие Спасителя – Солнца Правды.

 Только падает в тинистый пруд
 Метеора стремительный след.

Падающая звезда преображается в метеор и, погибая, успевает все вокруг озарить, отразиться в глади воды пруда. Пруд тинистый, заброшенный, почти болотце. Это символ рутины, неколебимого спокойного и скучного мещанства.
Вот и нет звезды. Снова власть тьмы.

Ночь вместилась, как в раме, в окне.

       Она входит в комнату поэта, кажется, что вся комната  наполнилась ею. Глаголы вместилась, ползет – олицетворения, одушевление ночи. Словосочетание ночь вместилась говорит о том, что ночь наваливается, наползает, предъявляет свои права. Но он закуривает, любуется красивым и холодным лунным дымом:

   Лунным дымом ползет за края

      Поэт почти согласен с беззвездием и мглой забвения, у него нет сил восстать против этой силы, что подчеркивается апатичным «пожалуй»:

 Вся природа сегодня во мне,
 Весь в природе, пожалуй, и я.

Он как бы соглашается гибнуть в безвременьи и одиночестве, бросить весла и отдаться этой мертвости. Поэт смиряется с судьбой, соглашается умереть в безверии в воскресение, в бессмертие. А если нет спасения, как бы рассуждает он, то в жизни так много соблазнов, - можно пуститься во все тяжкие и жить без оглядки, азартно, страстно. А что остается? Он грустно усмехаясь уговаривает себя:

Хорошо, что бессмертия нет:
Тем острей и заманчивей жизнь,

       Но это не правда. Он так не думает. Это отговорка. Что ж тут хорошего, что бессмертия нет? Это позиция человека ограниченного, бездуховного, с душой одервеневшей, поэтам несвойственной.
       И тут, совершенно неожиданно, как бы оглянувшись на вишневый сад ранней юности, сияние голубой звезды, полет метеора, озарившего весь мир и  стойкость одухотворенных деревьев, ожидающих восхода,  он самого себя заклинает на вечную жизнь:

 Повернувшись лицом на рассвет,
 За мгновение это держись.

В последних четырех строках привалируют шипяшие согласные звуки, что понижает звучание стихотворения до шепота, хотя по знакам пунктуации это и не заметно. Именно поэтому – точка, а не восклицательный знак в конце. Дальше – тишина.
Жизнь поэта стремительна как вспышка метеора. Поэт уходит, поэзия вечна. Можно последние два стиха понимать так, что вечная душа уговаривает его, усталого и больного человека, держаться памятью, за прекрасный миг падения звезды, озарившей мироздание. «Есть только миг между прошлым и будущим, Именно он называется жизнь.» (6)
Можно трактовать их и как завещание потомкам жить в борьбе с мертвостью, обыденьщиной, жить «сгорая».
Идея произведения заключена в повторяющейся строке: «Повернувшись лицом на рассвет». Это очень важно: недаром христиан хоронят ногами на восток, чтобы они увидели восход Воскресенья и восстали по втором пришествии Христа, и кресты над могилами стоят, соориентированными по сторонам света, как на куполах всех храмов, - на восток. Очевидно, что Игорь Жданов в этом стихотворении обращается к теме  жизни и смерти, он верит в одухотворение даже неживой материии и её бессмертие. Всё в стихотворении говорит нам о присутствии Бога. Именно это понятие кроется под таким привычным и всеобобщающим словом «природа». (Имено это слово – природа -  употребляется в школьных учебниках по биологии, опирающихся на сомнительную теорию Дарвина о происхождении видов.) Но мы то знаем, Кого чувствует душа Жданова, о Ком говорит поэт:

Вся природа сегодня во мне,
Весь в природе, пожалуй, и я.

Если углубиться в текст стихотворения, можно убедиться, как в его сюжете гармонично распределена информация: фактическая, концептуальная и  подтекстовая.
Фактически поэт наблюдает из окна за всеми видимыми только ему одному  из всего мира людей явлениями. Предметно – логический словесный ряд рисует нам пейзаж майской лунной ночи: ночь, вишни, сад, ворон, липы рассвет, пруд, след (метеора),  рама, окно, отряхнул, падает.
Концептуальная информация выражена словами «как прозрачно», то есть поэту вдруг стало многое видно духовными очами. Поэт получил пророчество, увидел свою судьбу, одновременно он слился с природой – живой и неживой материей, понял закон мироздания. Мертвый мир преобразился, ожил, одухотворился, пока все живое спит. Словарный ряд эмоционально-экспрессивен: мгла, прохлада, бредут, стремительный, вместилась, ползет, пожалуй, острей, заманчивей, держись.
Подтекстовая информация обнаруживается в прилагательных: пролетающий ворон, тинистый пруд, стремительный след метора, острей и заманчивей жизнь. Словесный ряд книжно – романтический: мир, крыло, звезда, рассвет, метеор, ночь, природа, бессмертие, жизнь, мгновение.
Ворон (пролетающий) не поселился у поэта, как у Этгара По, а пролетел мимо. Значит, не все потеряно, есть ещё надежда.
Тинистый пруд – просится рифма-дразнилка: тина-рутина. Имеется в виду рутина неурядиц, неудач, неустроенного быта и  хандры поэта.
Метеора стремительный след – звезда сама выбрала себе путь, траекторию полета, и устремилась по нему. Быть поэтом – тяжкий крест: «Не рвитесь мальчики в поэты, удача эта тяжела...»(7)
Тем острей и заманчивей жизнь – это описание дуэли между жизнью и смертью, где шпага жизни острей, там заманчивее и азартне противоборство.
«Так что же такое жизнь? А жизнь – да просто дуэль со смертью.»(8)

 Детали стихотворения  авторски оригинальны и точны.
 Липы бредут – перемещая взглад от одной к другой можно видеть их, лип, различительные особности: у одной наклон чуть влево, у другой чуть вправо. Как целое  - это воспринимается как раскачка фигуры при ходьбе.
Тинистый пруд – давно нечищенный, заросший водорослями, тиной. По отношению к миру, земле, населенной людьми,- это эпитет, отражающий бессмысленность и застойность жизни. (Стихотворение написано, не надо забывать, в конце брежневского «застоя».)
Лунный дым – очень точно. Это текстура, напоминающая  рисунок на полной луне – желтовато-серый, неоднородный. Лунным дымом ползет за края - это выход рисунка с лика Луны, если можно так выразиться. Это табачный дым в лунном луче.
Ночь вместилась как в раме в окне – аллюзия к какртине «Квадрат Малевича». Как известно, это «икона» абсолютного ничто, возведенного в квадрат. То есть, отрицание Бога.
Острей и заманчивей жизнь – сложное понятие, сходное с «лететь на пламя, как мотылёк». Ведь финал жизни – смерть, как и порыв мотылька на свет отрытого огня.

Необходими отметить благозвучие  произведения Игоря Жданова «Ночь над миром, прохлада и мгла». Звучание распевно, песенно.
Если следовать «Краткому руководству к красноречию» Ломоносова, в стихотворении в первых четырёх строках фонетически преобладает тоска, печаль и страх перед будущим. Об этом говорят сочетание фонем ад, ада, и-гла, зрач, таю, вор-он:
 
Ночь над миром, прохлада и мгла,      1
Так прозрачно от вишен в саду!          2
Пролетающий вор-он с крыла               3      
Отряхнул голубую звезду. 4

Фонема  «а», считает Ломоносов, отражает великолепие и величие пространства.  Необходимо отметить напевное звукосочелание ле-ла в 1-3 строках, а в 4 – ул-лу, как бы зеркально отраженную через «го»на письме.
В следующих четырех строках мы наблюдаем фонетический набор повторов, ассоциотивно связанных с понятием  сомнения и бреда, сомнением, веры: толи да, толи нет:

Только липы куда-то бредут, 5
Повернувшись лицом на рассвет,          6
Только падает в тинистый пруд           7
Метеора стремительный след. 8

     «И» по Ломоносову- звук ласкательства, нежности.Опять отголосок ада. Преобладание фонетических созвучий: эт, то, это, этэ в сочетании с «адом» говорит о метании между понятиями то и это.
   Следующие четыре строки выделяют из текста  олицетворение и одушевление ночи и природы, которые вторгаются в душу поэта, мучительно вмещаются в неё, оживляя и заставляя дальше жить, вопреки его безволию, «вм»:
Ночь вместилась, как в раме, в окне,    9
Лунным дымом ползёт за края,            0
Вся природа сегодня во мне, 11
Весь в природе, пожалуй, и я. 12

«Ы» и «и», «о» - звуки страха и отчаяния, так утверждает великий ученый. И п0оэт переходит на шёпот, потому, что сам себе не верит. Интонационное понижение и интимность окраски повествования 13-15 строк отражют изобилующие жужжаще-шипящие и глухие парные согласные:
Хорошо, что бессмертия нет: 13
Тем острей и заманчивей жизнь,         14
Повернувшись лицом на рассвет,         15
И вдруг, - взрыв звонких согласных, и сонорных и смычных:
За мгновение это держись. 16

В поэзии Игоря Жданова звукопись, подтекст и ассоциация – несут на себе наиглавнейший смысл. Его поэзия для внимательного читателя – изобилующий яствами пиршественный стол.
Это непаханное поле для литературоведов.

 ЛИТЕРАТУРА
1.   И. Жданов «Как я жил!» Московский Парнас.
   М. «Все живое» 2007.
  2.    Казачья песня «Черный ворон.»
  3.    Этгар По. «Ворон» в переводе К. Бальмонта
   4.   В. Маяковский. «Послушайте!»
   5.   Евангелие от Луки 3:8.
   6.  Л. Дербенёв «Призрачно все в том мире бушующем...»
   7 . И. Жданов «Не рвитесь, мальчики, в поэты». Сов.пис. М.      «Голубиная почта» 1978.
  8. Ю. Ряшенцев «Почему бы нет?» к.ф «Дартаньян и три мушкетера.»