Пока жива свобода и мечта 1

Глава 1 «Неприветливое утро»

«God save the queen her fascist regime, it made you a moron a potential H bomb ! God save the queen she ain't no human being. There is no future in England's dreaming...» - доносилось из старого бобинника, когда то чёрного, но теперь уже перемазанного так, что чёрного на нём почти ничего не осталось.
   
   - Ж-е-е-е-е-е-е-есть! Который день я просыпаюсь под эту песню! – послышался слегка задолбанный и охрипший голос Лохматого – Хрюндель, ты что, специально?
  Низенький коренастый парень, по кличке «Хрюндель» недовольно покосился в сторону возмущённого собрата и агрессивно мотнул головой.
   - Это моя любимая .  Будешь возникать –вообще больше не проснёшься.
   Панк возмущённо шмыгнул носом, но спорить не стал. Ибо спорить с Хрюнделем – занятие почти такое же бесполезное, как отучивать Нарика колоться или, к примеру, заставлять Кислого работать.
   - Нет, ну на самом деле. Пистолс уже задрали – лениво поправляя ирокез, подтвердил Свин – Мы их слушаем больше года.  Может, стоит внести креатив?
   - Например, послушать другие песни Пистолс. – мрачно заметил Отброс .
   День на «Каретном» только начинался. Это был небольшой, но удобный переулок -  каменная крепость и жилище панков.  Об их присутствии напоминало здесь всё: как бутылки из под пива под размалёванными стенами, так и разодранные косухи, висящие высоко на деревьях.  Самих-то панков, скажем, здесь было не так уж и много. Всего-то штук девять. Совсем ничтожно для большого мира. Но зато, как говорится, это был «отборнейший» народец,  о котором знал даже не весь район – весь город.
    Ну, во первых, Шеф. Он всегда и везде был «во первых», и это, вобщем-то, уже неплохо его характеризует. Широкоплечий здоровый мужик в большой чёрной косухе металлиста и с пирсингом нижней губы, под которой размещался увесистый железный шарик. Излишне пафосен и серьёзен. На панка не похож. Никто не знал чего он добивается, идя этим путём, но спрашивать было бесполезно – он только отвечал, что в мире металла стало тесновато. Из чего напрашивается мысль, что кто-то из этого мира просто хорошенько надрал ему морду.
    Эта версия обосновывалась тем, что он вообще всегда обходил «своих» десятой дорогой, и не разговаривал даже с Металлером – ярким представителем «железного» клейма, общий язык с которым находили даже рэперы.
  Во вторых: Свин. О нём можно рассказывать долго и даже очень долго, но за эти годы он так всех достал, что я, пожалуй, малость ограничусь.
   Свин был, как правило, сонным и равнодушным ко всему, что происходило вокруг. С детства у него развивалась хроническая бессонница, а потому он никогда не высыпался и постоянно кунял. Вопреки же всему этому, он был едва не самым энергичным панком за историю Каретного, великолепным информатором по поводу всего на свете, и ужасно изворотливым тусовщиком, о котором знали все неформалы города. На вид – ничего особенного. Кез о двенадцати сантиметрах, видавшая беды косуха, ремень с металлическим черепом, драные джинсы и кеды. На пальце – чёрное кожаное кольцо. Характерной особенностью  был прикрытый правый глаз, как следствие недосыпа, и слегка пьяноватый вид даже в моменты трезвости.
     Свин на Каретном был чем - то вроде компьютера, холодильника и груши. Он имел связи повсюду, всегда мог добыть что угодно, но часто бывал обвиняем, и нередко – бит. Однако, стоило Свину обидеться, как мир начинал разрываться на части. Без него Каретный лез на стену. Ни жратвы, ни билетов на концерты, ни инфы, ни запаса сигарет – и наступал Армагеддон. С немой неохотой, все панки шли извиняться. Так что, можно сказать, незримо, но парень владел всеми, кто был с ним хоть как-то связан. Хотя, властелином он был добрым – почти всегда помогал. Так что и обидеть Свина было, в основном, также невозможно как и выиграть в споре с Хрюнделем.
  Ну, в третьих Лохматый. Лохматый – это Лохматый, чего уж тут. Он был лохмат и по детски наивен. Весёлый, ужасно эмоциональный. Славился тем, что был большим коллекционером всяких безделушек. Таких как значки, цепочки, пирсинги, чупачупсы, «анархии» и другие маленькие радости жизни. Конечно, всё это добро надо было где-то хранить, для чего и был предназначен большой чёрный платок, свисавший с его пояса набок. Все удивлялись как он до сих пор ещё не порвался от тяжести навешанных на него предметов, которые впрочем постоянно сваливались, и Лохматый с диким визгом принимался их ловить.
   На Каретном он выполнял миссию швеи, парехмахера, дизайнера и будильника. В принципе, был полезен и весел, за что любим и накормлен. На самом деле, больше всего нравился Хрюнделю, хотя на первый взгляд так сказать было совсем нельзя.
     И в четвёртых, собственно, Хрюндель. Дерзкий озлобленный тип. Любил огрызаться, хамить и спорить. Дрался исключительно с врагами, начёт своих – отказывался наотрез. Был прямолинейным, всегда говорил то, что думал, хоть и думал обычно после того, как говорил. Являлся неплохим знатоком панк-рока и вообще музыки, так как был бас-гитаристом, и учился в муз. училище, что, конечно, добавляло ему немалого уважения. На вид выделялся удивительно идеальным ирокезом – прямо таки ровными конусами, от лба и до шеи. Остальная часть волос была коротко подстрижена. Ну и в глаза бросались уши – пропирсингованные по всему периметру раковин.
    Каретному был нужен, как страж и гроза всех гопников. (Владел тайским боксом.) Ну и как полезная энциклопедия музыки, что пригождалась в этом почти везде. Проживал не здесь, а с родителями, которые, по слухам, были прямо таки царями террора и ужаса. Неизвестно, как ему удавалось находить с ними общий язык, и находил ли он его вообще.
    Про Отброса почти ничего не знали. Только то, что он когда-то был готом, весьма профессиональным, и часто бывал замечен в переговорах с Металлером, который, к сожалению, отказывался что-либо о нём рассказать. По наблюдениям, можно отметить что парень тоже был совсем не промах в понятии знаний о музыке и, что странно, остерегался тем о правительстве, которые, естественным образом, часто мелькали в разговорах панков. Он не был представителем «Каретного», просто, иногда заглядывал сюда, чаще поддерживая контакт с панками из перехода на соборной пощади. На вид был достаточно примечателен:
Широкие синие джинсы, шузы, чёрная футболка с черепушкой «Misfits». Татуировка креста на шее слева, два кольца в хряще левого уха и вертикальный шрам на правом глазу. Ирокез был «тройным»: Один широкий ряд по центру и два более коротких по бокам. Волосы чёрные, глаза светло серые, лицо пофигистично-грустноватое.
      Это, конечно, далеко не все, о ком мне стоит рассказать. Но на данный момент, в уютном переулке сидели только эти пятеро. Так что, думаю, информации на них пока достаточно.
  Свин не спеша потянулся за пивом и отпил несколько глотков. Лохматый и Хрюндель прекратили свой спор, наблюдая за ним с небольшой завистью: это была последняя бутылка.  Мельком различив их взгляды, панк протянул пиво Хрюнделю.
- Допивайте. В меня всё равно не влезет больше.
  Тот, в свою очередь опустошив её до середины, передал бутылку Лохматому, и сделал лицо угрюмей прежнего.
- Мне пора домой.
Ребята сочувственно проводили его взглядами. Наверное, опять                взбучка.
Спустя полчаса молчаливого созерцания переулка, Свин и Лохматый поднялись со своих мест: во двор забежал гопник.
- Та-а-ак, кого занесло. – недовольно пробурчал Свин, сплёвывая только начатую сигарету – Чего ты забыл здесь ?      
Лохматый попятился назад, чтобы прихватить ту самую бутылку из под пива, и разбить её о голову незваного гостя. Он не очень дружелюбно относился к гопникам.
Виновник неприветливой реакции, гопарь, по кличке «Семка» с двумя выбитыми передними зубами, начал дико смеяться, после чего кинул ехидный взгляд в сторону хайрастых.
- Всего лишь хотел иметь честь доложить вам, что ваш ёжиковатый поэт, и симпатичная подружка у нас в плену-у-у, и боюсь, что им придётся там не по вкусу!
Лохматый кинул в беззубого бутылку, но промазал, отчего разозлился ещё больше. Свин, не обращая на это внимания, начал вести в своей голове логические размышления.
   Судя по недалёким описаниям этого быдла, гопники напали на неудачливого поэта Булавку и панкершу с перехода, по кличке «Порося».
Оба пострадавших были слабы физически: поэт уже давно кололся, иногда страдая ломкой, от чего ему были болезненны упражнения руками, а Порося была девушкой.
Вообще, про Булавку стоило бы рассказать отдельно, но, думаю, я сделаю это несколько позже.
- Вот дерьмо... – Отброс встал, и с каменным лицом прошествовал к гопнику, дабы узнать, где именно находится Порося. Видимо, ему удалось добиться этой информации, и он, всё так же холодно, удалился в нужном направлении. Свин удержал Лохматого от драки с недругом, и тот, довольный, удалился следом.   
- Нужно что-то делать – метался взъерошенный панк, поочерёдно останавливаясь, чтобы подобрать упавшие значки. – Хотя наши, уже наверняка вмешались.
- Да, думаю так и есть – не открывая правого глаза, кивнул Свин – Жалко, что Хрюндель ушёл. Он бы им задал жару!
В этот момент к ним подбежал запыхавшийся мальчишка в чёрной футболке с черепом, у которого железными штыками вырисовывался ирокез, старой потрёпанной кепке, с символикой «анархия», и подбитым глазом. Это был Фан – пятнадцатилетний парниша, тоже панк с перехода.
«Что-то они зачастили – в мыслях заметил Свин»
Отдышавшись, малец поднял на ребят свои большие испуганные глаза:
- Там, возле перехода, гопники напали на наших! Булавка избит, Порося в крови, а Хрюндель... – малыш сделал ещё один порывистый вдох – Ему разбили голову!
Лохматый взвыл, и уже не обращая внимания на падающие с платка мелочи, побежал на поле битвы.
Свин опешил.
- А вот это уже действительно дерьмо...

                Глава 2  «Он»
 
     На соборной площади, близ перехода, действительно собралась немалая кучка гопников. Штук двадцать, не меньше, парней в спорт. костюмах дёргались в активной драке с уже подоспевшим недругом. На вид они были ужасно пьяны и потрёпаны, но всё же количеством явно брали верх. За весь этот год панкам не приходилось даже видеть их таким числом.
    Лохматый погнал в самую глубь толпы. Свин, ненадолго, остановился.
  «Набухались – мысленно фыркнул он – а как же. Иначе бы им ни смелости, ни ума на подобное не хватило. Да и калечить бы так сильно - точно не стали. Хм... ну и стадо... Неужто, со всего района собрались?  Что ж они праздновали?»
   Семка, и другие недалёкие, тем временем, продолжали извиваться в драке. Им не больно повезло с противником: на сей раз панки были относительно трезвыми, что, конечно, сказалось на разбитых физиономиях «стада». Да и к тому же, за Хрюнделя многие стремились отомстить.
  Свин подошёл ближе ещё на пару шагов и стал взвешивать ситуацию.
 Итак, на поле битвы присутствовали: Отброс (пока что лидер по набитым мордам), Лохматый (самый озлобленный из всех),  Порося (едва ли добрее Лохматого),  Лёня (хиппи, тщётно старающийся всех помирить), Фан (мешающийся под ногами), Бухарик (единственно пьяный, как никогда), Булавка (единственно трезвый, как никогда), Шеф (припёрся поглазеть), Вася (мастер «плохого слова», не устающий проявлять свой талант), ну да и сам Свин, наблюдающий за происходящим. Остальная толпень состояла сплошь из гопников, что выглядело бы смешно, если бы не было столь опасным. Перевес был на их стороне.
  Панк решил не втягиваться в толпу, а остался наблюдателем, что, впрочем, тоже давало свои плоды. Стайка гопников постепенно редела.
  Не прошло и часу, как из-за угла донёсся странный звук бегущего народа. «Менты» - встревожено обернулся Свин. Но нет. Хуже. Это были скинхеды. Безумная неонацисткая рать, волна бритоголовых, готовая порвать на своём пути как панков, так и отсатки гопарей. Ведь всем известно – враги скинхедов – все, кто не скинхеды.
 «Чёрт! Откуда они, бл*ть, взялись?» - вырвалось у Семки.
Но и ответ не заставил себя долго ждать – вслед за скинами тянулась вереница уже ранее предсказанных ментов.
- А вот это уже не весело – Свин, наплевав на всё, кинулся вглубь толпы. Сейчас, важнейшей миссией было спасти Хрюнделя, ведь, по описаниям Фана, он имел наихудшее состояние.
  Бросок! «Нет, промазал» Ещё бросок! Семка довольно скривил беззубый рот – выкраденный им кухонный ножик попал чётко в ногу Свину. Он больше не мог бежать дальше.
    Битва принимала жестокий оборот.
  Надо сказать, больше всего в ней проявил себя Вася – панк-новичок, появившийся на Каретном два года тому назад. Пока Отброс держал на себе большую часть толпы, он успел подобраться к Хрюнделю, предварительно выбив Семке ещё один зуб – для памяти. Пострадавший был спасён, но всё ещё находился под большой угрозой – рать бритоголовых слилась с толпой районных гопарей.
« Мать вашу...»
 Милиция пока не вмешивалась, что успокаивало. Однако, грозный вид давал знать – они просто ждут подходящего момента.
  Всё уже казалось потерянным – Порося в изнеможении лежала на асфальте, Булавке заломали руку, Лохматый просто был очень сильно побит, Отброс исчез, вместе с немалым куском стада, Свин и Фан драться не могли, Шеф – удрал с появлением скинов, Бухарик испугался ментов и ему удалось смотаться, обрыгав при этом разнесчастного Лёню, на коего набросилась основная составляющая нацистов – люберы.
  Как вдруг раздался громогласный свист. Всё затихло. Панки с Каретного подняли свои глаза. Они знали обладателя именно такого свиста. Знали его так хорошо, как дети знают своего старшего брата и стая волков знает своего вожака. Скинхеды застыли, гопники сразу бросились бежать, а менты последовали за ними. Право, уж лучше преследовать гопников, чем этого хайрастого упрямца. Его никому не удавалось сломить.
  На крыше пятиэтажки стоял Абумев Федя. Основатель групповушки с Каретного.
   Драные джинсы, ремень, шипастые кроссы, клетчатая рубашка, одетая под старую косуху, кожаные перчатки, своевольное лицо и, тот самый легендарный ирокез, что стоял сам по себе, без поддержки лаков и начёсов.
  Ему было двадцать три, что, в сравнении с отальными 18-ти, 19-ти летними панками, уже вызывало уважение. И даже больше – он был женат, что вообще встречалось редко в среде неформалов анархического вида. Но это всё, конечно, было только дополнением. Любили его не за это.
  Многие, нет, практически все панки, обосновавшиеся на Каретном, в своё время выжили только благодаря ему. Он приходил в самые неожиданные моменты, выручал из самых сложных ситуаций и давал надежду в то, что драться можно до конца.
  Большинство ребят, спасённых им, до этого даже не были панками. Но он позволял найти их в себе, почувствовать ту свободу и независимость, которой, на самом деле, не хватает каждому человеку на земле. Он давал в себя поверить. Не смотря ни на что. Поверить в то, что всё возможно – и победить. Вот за это его и любили.
  Уже три года как Федя на Каретном не появлялся. Он часто исчезал надолго, но возвращался всегда. И на этот раз Каретный совершенно не ожидал, что он объявится так вовремя. Всё же, у Абумева была своя жизнь – он уже вступил в опасную полосу взрослого мира, откуда, как известно, не возвращаются. Но он – он возвращался. Он всегда возвращался.
  Думаю, многим известна простая истина – панков покорить нельзя. Практически невозможен случай, когда панк признал бы над собой главенство, а уж тем более – сам желал бы его. Но, тем не менее, это был именно тот самый случай. Федя был вожаком Каретного.

    Свин упал на колени. МистерПанк... как давно они не виделись? Три года? Нет, три года – это для всех остальных. Юрка Перетряс не виделся с ним ещё с того самого момента, как, вопреки всему, стал Свином. Он помнил тот день когда это произошло. Хватило и нескольких часов, проведённых с ним вместе, как сформировалась доселе несвойственная ему привязанность. С того самого момента, он в душе ждал когда это произойдёт. И это произошло – Вожак вернулся.

    Лохматый  стоял с открытым ртом. И где только шляется этот чёртов главарь! Три года, три года ни намёка на его существование! И это при том, что он обещал быть рядом. Вот же ж... Ещё слишком свежа была память о его тогдашних словах. Как сегодня звучало:    «Давай сломаем рамки? Да не бойся, это не страшно. Я буду с тобой». И вот он здесь...

Булавка схватился за голову. Тот самый день, когда лезвие чуть было не коснулось вен: «Не нужно. Ещё успеешь.» - этот голос... Именно ты тогда не дал сдаться и умереть! Сколько лет прошло...

На месте застыл мимо проходивший Металлер. Свист. Он остановил. В прошлый раз после этого звука звучали слова: «Эй, ты так и будешь сидеть тут? Лучше вставай, и иди, воплощай свою мечту!». Металлист тихо улыбнулся.
 - Тебя тут ждали, друг. Я не могу поверить в то, что ты и вправду...

Чуть живой Хрюндель привстал на локте, закинув голову наверх.
- Он вернулся... 

                Глава 3 «Кислый»

 Некоторые скинхеды, знавшие Федьку ничуть не хуже, чем его кулак, дали дёру вслед за уже удравшими. Остальные  ещё немного повертелись в толпе, и также испарились, следуя недурному примеру. Становилось ясно почему: рядом с Федей стоял Кислый.
Хм, Кислый... дааааа...
Кислый – это был полный абзац. Вся округа, если не вся область, старалась держаться от него подальше. И неудивительно: он был одним из самых рисковых и безбашенных панков. Нельзя сказать, что именно делало его таким. Быть может, это привычка переворачивать каждую встретившуюся урну, бить каждую непонравившуюся морду, или, к примеру, шантажировать бабулек на лавочках? Точно сказать нельзя. Да и ясным было лишь одно: От Кислого мало было ждать чего угодно, от него надо было ждать всего. Хоть добра, пока, ждать никому и не приходилось.
 Да. Он появлялся всегда, когда нужно, или не нужно, было что-то испортить. Пожалуй, в этом мире существовало только одно, что могло бы успокоить его – это Свин. Следует сказать, что из-за него он вообще и появился, на голову всем людям города. Неизвестным оставалось только то, почему именно Свин, и чего Кислый от него так усердно добивается. Но, по всей видимости, для Свина, это тоже оставалось неизвестным. Больше ничего о нём не знали, ведь, в принципе, этого никто и не хотел знать. Хотя, слухов существовало много: о том, что он сидел, о том что он маньяк-гомосексуалист, о том, что он был в дурке, о том, что он раньше и панком то не был... перечислять можно долго, очень долго, и даже очень-очень долго. Предполагать горазды были все.

   Следуя из всего этого, у вас, возможно, сложился образ некоего татуированного качка в разодранной одежде, и со шрамом на лице. Но я обязан сообщить, что Кислый так не выглядел. Он, в принципе, вообще не был похож на шаблонный образ.
    Узкие, до не могу, светлые джинсы; старые шнурованные сапоги с высокими ботфордами; тысячу и одна драная футболка; клёпанный жилет; высокий ярко красный ирокез, с двумя татуировками по бокам -  вот вам и весь Кислый. Осталось добавить только чуточку грусти в мутно-зелёные глаза, и беспокойное ощущение, будто он кого-то потерял, а вот теперь ищет. А ведь, он, действительно, искал – никто не мог понять что именно.

Вася фыркнул. Прежде, ему ещё не случалось видеть этих двоих, и, хотя, про Кислого он много слышал – Федя оставался для него сущей загадкой.

Все остальные отреагировали на безбашенного разбойника отрицательно. Лохматый в ужасе спрятался за Хрюнделя, Булавка нервно сглотнул, Порося тихо выбранилась, Хрюндель недовольно поморщился, Лёня задрожал и закашлялся, Металлер невесело усмехнулся, а Свин очень сильно побледнел, широко открыв при этом оба глаза.

Сам Кислый, завидев Свина, тоже неслабо удивился. Через минуту они с Федей уже были внизу.
  - МистерПа-а-а-а-анк! – все, кто ещё был способен подняться, кинулись обнимать старшего.  Остальные с осторожностью покосились в сторону «абзаца». Сейчас он был опасен вдвойне.
  Свин попытался  встать, но безуспешно. Кровавое пятно растянулось по джинсам в том самом месте, где торчал нож. С большим усилием и невольным стоном, панк вытащил его из раны.
- Помочь? – буквально в двух шагах от него стоял Кислый, с очень беспокойным видом – как правило, несвойственным ему.
  Свин настороженно дёрнулся назад, и угрюмо прошипел: «Не смей...» с каким то, уж больно враждебным взглядом.


 К обоим парням подошёл Металлер.
- Пора сматываться – заметил он – Не думаю, что менты ушли надолго, да и гопники могут вернуться. 
- Куда делся Абумев? – Юра таки встал, перетянув свою рану какой то банданой.
- Он, и другие повезли Хрюнделя в больницу. Травма серьёзная. К тому же, нужно было сделать это до того, как о драке узнают его родители.
 Кислый задумался.
- А нам куда?
 Металлист только грустно пожал плечами.
- Ну, можно и ко мне.


  Недалеко от соборной площади существовал подпольный бар. Днём он казался вполне обычным, но на самом деле являлся местом упоения байкеров и металхэдов – которые появлялись там, в основном, в ночное время. Также, иногда, там выступали молодые рок-группы, и собирались панки. Впрочем, панки там, всё же, появлялись реже, чем молодые рок-группы. Плюс ко всему – любой металлист, посетивши это место, мог приобрести редкую пластинку, или, даже автограф известного исполнителя. Разумеется, не бесплатно. Этим добром кишел старый металхэд «Волк» - бывший моряк. И, бесплатно отдать подобный раритет он мог разве что Металлеру (собственно, бармену сего заведения) – так как сильно задолжал ему.
   По словам многих – бар был местечком уютным, прохладным в летнюю жару, и тёплым в зимнюю. Да и обстановка обещала кайф.
 
  Вася радостно вскрикнул, и бесстрашно приблизился к Кислому.
- Я с вами! Давно хотел там побывать!
- Днём неинтересно – хмыкнул Металлер – К тому же, смена не моя. Но можно зайти, если хочешь.


 В зале, как и за стойкой, пустовало.  Дневной бармен неторопливо перелистывал газетку, совершенно не ожидая хайрастых гостей.
- Пиво, пиво, пиво и пиво - провозгласил  металлист, усаживаясь – платит вот этот.
Свин недовольно ругнулся, после того, как Металлер указал на него. Вася принялся с энтузиазмом ковырять какую-то дырку.

   - Готово – бармен подал напитки, и снова спрятался за газетными листьями.
  Несколько минут пролетело в полнейшей тишине.

- Послушайте – вдруг прервал её Вася – А кто такой этот МистерПанк? Уж больно наглый для новичка, да и не похож как-то...
 Кислый поперхнулся и заржал, Металлер закашлялся следом. Вопросивший недоумённо глянул в сторону.

 - Наш вожак – изрёк наконец Свин, покрутив на пальце уже пустую кружку – создатель Каретного.
- Пф...
-  Серьёзно – кивнул Кислый – без него мы бы там не собирались.
- Да вы бы не жили без него – улыбнулся Металлер.

- Вот как... – Вася снова принялся колупать дырку – Морду надеру.
 Зал снова взорвался от хохота.
- Ну, можешь попробовать – усмехнулся Свин – Кто его знает...
- Я его знаю – засмеялся Кислый – и скажу честно: пробовать не стоит.
- Пусть, пусть – возразил Металлер – дайте парню самоутвердится. Федька, в своё время, таким же был...


Глава 4 «Неясные разборки»


 Улицы, дома, деревья, (о! Бухарик валяется!), улицы, дома деревья, (кто-то значок уронил - наверняка Лохматый.) улицы, дома... 
 Отброс в изнеможении остановился, и обернулся назад: гопники и скины, которых он успешно увёл из драки,  больше не бежали за ним. Фу-у-у-х... Панк кое-как отдышался, и посмотрел за поворот ещё раз. Тьфу ты, «Лихач» не отстал! Бес бы его...
 Парень приготовился к новому поединку. А, хотя, чего волноваться. Он всё таки один, этот гопник...
 Лихач круто развернулся вокруг своей оси, и, с энтузиазмом посмотрел в глаза Отбросу.
- А я ведь знаю, кто ты!
 Анархист только вяло ухмыльнулся.
- Круто. Даже я не знаю.
- Ты тот самый, чёрненький, что по ночам сидел на кладбище со старушкой и психопатом. Я тебя видел!
 Панк побледнел.
- И ещё я видел как вы раскопали склеп. Там теперь парирует этот патлатый, да?
 Пауза.
- Чего молчишь?!
 Сам того не ожидая, панк резко сорвался с места.
- Стой!
Поворот за угол... нет, не то. Здесь обычно вертится Семка. Дальше. Через квартал и налево... так. Теперь перебежать дорогу...
- Стой, кому говорю!
 Прямо вдоль трассы.... налево. Снова налево. Теперь в Лютеранский... нет тупик. Тогда до консерватории... так ближе.
- Эй, ты меня слушаешь?!
 Так. Теперь прямо, и через два дома налево. Есть!
Отброс наконец-то добрался до Каретного и зашёл туда с обратной стороны. Ничего. Зато так никто не увидит.
   Тихо. Жарко. А в воздухе пушинки – в принципе, обыкновенное лето...  Панк зажал уши. Нет, отвлечь себя подобным не получится.
А ведь всё эти воспоминания, чтоб их!  ...про склеп, про кладбище, про Анх и Гниду. Как всегда. Отброс усмехнулся. Он как сейчас помнил прошлого себя – в тёмном плащике, в шапке, и с длинным чёрным хвостом сзади. Футболка белая, из дорогой ткани – отец подарил на день рождения; джинсы редкие, из-за границы, тоже подарок. Вид портили только кроссовки, которые он нашёл на свалке - впрочем, от прошлой одежды на нём сейчас были именно они.
  Жизнь тогда протекала странно. Она всегда протекает странно для тех, кто ищет в ней смысл, и уж тем более для тех, кто не находит его. Так всё устроено. Сначала хочешь умереть, потом наоборот...  И вот он хотел умереть. Многим знакомо, а? Но не многие углублялись. А он... хотя, давайте по порядку.
 «Чёрные романтики», возникшие в начало восьмидесятых – всего три человека, буквально незаметные, среди Одесских улиц, тогда ещё не настоль пустых. Готов не было. Они появились позже.
   Начнём с «Анх». Это двадцатилетняя девушка. Ничто не могло выдать её средь бела дня, кроме, разве что, уж слишком глубокого взгляда. Обычные люди редко так смотрят. Она была первой из «чёрных». Она же их и основала на пару с «Гнидой» - тощим и сухожилым пареньком, по слухам, откуда-то сбежавшим. Они выдумали свой культ. Буквально, языческий, снабжённый всякими символами (включая тот же анх), письменами, ну и конечно мистикой. Ходили на кладбище. Раскопали склеп. Там... – Отброс тяжело сглотнул воздух и еле выдавил в свои мысли продолжение –
Там они изобрели крест. Крест, который вытравил буквально всё дальнейшее существование Отброса. Хотя он и был всего лишь татуировкой на шее каждого представителя культа.
 Итак, именно во время раскопки склепа в «чёрные» попал их третий. Третий после Гниды и Анх. Дальше, тёмный круг начал расширяться, людей стало больше. Но за главными всё равно оставались трое – и только у них фартовались «кресты». Эта чёртова метка – она навсегда клеймила своего обладателя принадлежностью к тёмной стороне. Причиняла жуткую боль. А ещё... нет, нет, нет. Об этом не хотелось даже думать.
 Отброс ушёл оттуда именно из-за неё. Но ведь, крест ещё на шее... и его уже никогда оттуда не содрать. – Панк вздохнул -  И шрам на глазу – здесь проще, это Гнида поцарапал. Вернее, его ворон, которого он приручил с далёкого детства. «Чёрные» прокляли своего предателя. И он знал – вскоре, они вернутся за ним.



- Ну как..? – Металлер, затаив дыхание, уставился на Федьку, который зачем то держал на руках, казалось, дрыхнущего Лохматого – они только что навещали Хрюнделя в больнице.
- Доктор сказал, что...
- Сто-о-о-о-о-оп, стоп, стоп, стоп. – вмешался Свин – О результатах посещения можно догадаться даже и без твоих красноречивых слов.- он, сделал фирменный жест поправления кеза и провёл взглядом по новоприбывшим. – Во первых, Лёня:  третья фенечка снизу на правой руке почти разодрана. Он всегда теребит её, когда волнуется, но чтоб так... значит всё плохо. Во вторых Порося: тушь размазана - плакала, но сейчас спокойна. Ты редко ревёшь, но всегда подолгу – что-то утешило тебя. Значит, он жив.  Теперь Булавка: «Могикан»  сошёл на нет, и сейчас больше напоминает «Помойку» . Волновался. Теперь улыбаешься – потеряно не всё. Шеф: ты приклеился позже, но строишь умный вид. Недавно,  я видел на свалке помидор. Надо будет размазать его по твоему лицу. А то ж задрал.  Лохматый: отключился, услышав трагическое известие, и не дослушав суть дела до конца. Похоже на него. И наконец, МистерПанк: я знаю, что значит для тебя терять «своих». И знаю, чем могут заплатить за это гопники. Ты не спешишь – он жив, и всё хорошо. Но, как я понял, второго раза не вынесет. Что ж, сегодня ночью ты и Кислый наверняка займётесь тем, чтобы гопари и думать забоялись о втором разе.  Ну не гений ли я?
 Металлер и Вася переглянулись,  буквально договариваясь о том, кто первый врежет этому идиоту. Их опередил Шеф.
 Абумев нахмурился, наблюдая за дракой. Ему совсем не нравилось, что Шеф – тот, кто сбежал от гопников, и кому вообще нет оснований доверять – бьёт Свина – которого все знают, и который готов за «Каретный» порваться на куски. Всё же, «гений» действительно стоил своих слов – пусть даже это и было обыкновенным выпендрёжом. А вот нападающий...
 Секунда, и тот упал. Над Шефом возвышался Кислый.
- Только попробуй дотронуться до Юрки ещё раз! Я тебе череп на кашу размажу!..
- Заткнись! – Свин, похоже, совсем не испытывал благодарности к своему защитнику – Я тебя об этом не просил..!
- Да срать мне, что ты просил, а что нет!
 Ребята начали серьёзный спор. Остальные с интересом поглядывали, то на Кислого, то на Перетряса, изредка замирая: так хорошо умел играть своим голосом последний. А вот его собеседник совсем растерялся. Ведь, прежде, как я уже и говорил, вывести Свина из себя - лёгким делом не являлось. А тут... из-за какого-то Шефа..! (кстати, он так и не встал ещё)
 - Я ненавижу тебя – тихо, но очень отчётливо прозвучал голос парня. После чего, он просто развернулся, и ушёл в другой конец «Каретного».
   Кислый остолбенел и поник. С его губ сорвалось только нечёткое «правда, что ли?», после чего он, также грустно ушёл куда-то в тень. Дело было закрыто.

Тем временем, Вася, вежливо предложил поединок МистерПанку, и все, кто до этого наблюдал «семейную ссору», колоннами попёрлись рассматривать более увлекательное зрелище. Правда, долго наслаждаться им не пришлось: Федька расправился легко.
  День склонялся к вечеру, и каждый уже сориентировал свои мысли на идеи вроде «нажраться в хлам», «взорвать мир», и тому подобное. Пока все приводили их в действие, побеждённый приблизился к Свину.
- Мир делится на актёров и зрителей – зевнул он – Одни создают себе роли, а другие слепо верят в них, будто в богов. Кто-то умеет манипулировать людьми, а кто то и есть тот, кем манипулируют... немного фальшиво, не правда ли?
«Что-то его на философию потянуло – мысленно заметил Свин»
- Но ведь в этом и есть суть актёра – продолжал тем временем рассказчик – На глазах лёд, а в душе огонь, на лице грусть, а на сердце радость... Люди прекращают делать это, когда уверены, что на них больше не смотрят.
- В чём прикол?
- Ты... – Вася зачем то махнул в сторону Кислого – Ты улыбаешься, когда думаешь, что он не смотрит на тебя.
 Перетряс вздрогнул.
  Где то за переулком раздался взрыв. Все побежали смотреть, что за дело, но через минуту обнаружили, что интересного нет.
 Небольшие стрелочки на часах приближались к двенадцати.


 Глава 5 «Завоевание бара»

Лохматый с трудом продрал глаза.
  В каменном провале, под стенкой, среди всяких «очень нужных» и «крайне важных» вещей, типа бутылок столетней давности, развалилась буквально вся компания «каретных» анархистов.
Шеф прижался к старой доске, утробно похрапывая после хорошей пьянки. Все остальные тоже спали: Вася – раздавив Булавку, Кислый – в обнимку с ногой Феди ( он не мог уснуть ничего при этом не обняв), Отброс – солдатиком в сторонке, заехав пяткой в спину Шефа, Нарик – скрутившись в калач. А на самого Лохматого посягала всевластная рука Свина, который, удивительным образом, тоже уснул.
 Панк присвистнул. В последний раз Юрке удавалось подремать только  месяц назад, и то, благодаря всеобщей тишине, и тщательному планированию.  А тут вот, на тебе – после такой шумихи – спит. Да ещё и рядом с Кислым, которого чуть ли не прибить вчера хотел.
 Парень покачал головой. «Ну дела!»
   Солнце уже было высоко, и жарило народ вовсю, хотя этот самый народ и появлялся на улицах пока ещё в очень небольших количествах. Облака-белогривые- кобылы тоже не спешили выходить – их не было вообще.
 Воскресенье. Трудно передать словами, что обычно несло это понятие в себе, когда дело касалось панков. Тем более Кислого, который пока ещё ни одни выходные без разгромов не провёл.   
  Лохматый усмехнулся. Тем не менее, именно в этот день он выполнял дежурство будильника.
 На земле, возле водосточной трубы, стояло ведро, полное холодного снадобья из фонтана на Соборке (водой это трудно назвать).  Рядом с ним, на траве, валялся старый бобинник, с единственной бобинкой «пистолс» внутри. Ещё поодаль – какие- то целофанчики.
  Злорадный хмык. Для начала, будет достаточно.
В считанные минуты, вода наполнила целлофан, а бобинник был аккуратно положен в центр «кучи» (где то между башкой Васи, и локтём Кислого).  Щелчок, и «God save the Queen!» раздалось прямо под ухом ребят. В тех, кто ещё не успел понять, что «у них нет будущего» - полетели водяные кулёчки, с шумом разрываясь о вялые тела. Но, и тем, кто успел – не очень повезло. Потому, что они спотыкались об первых.
 Однако, больше всего геморроя, как всегда, досталось Феде. Кислый прижался к нему настоль мёртвой хваткой, что впору легче было оторвать себе ногу, чем единомышленника от этой ноги. К тому же, Вася, преспокойно почивавший на Булавке, тоже проснулся, ехидно подставив Абумеву подножку – как знак мести за поражение. И, боги, даже упав МистерПанк не смог найти себе покоя – упал то он на Свина, а висевший на его ноге Кислый  сразу принялся Свина от него «спасать», тем самым, ещё больше разозлив последнего...
 Булавка взвыл. Очевидно, локоть Васьки слишком резко подружился с его челюстью. Шеф же, едва поднявшись, наступил на Отброса. Тот, в свою очередь,  замахнулся бутылкой на Нарика –в еб*ня обдолбавшегося наркомана.  Теперь уже трудно было разобрать, кто виноват. И вообще что-нибудь разобрать.
- Ну и кто это сделал? – наконец раздался голос в яме.
- Я – предовольно ответил ему Лохматый – Облом Обломович Обломов. Сегодня выходной, и нам лучше постебаться над миром раньше, чем он проснётся, верно? Подъём!
- Что, опять прятаться в мусорки, и пугать людей? – вылез оттуда Вася – сто раз делали. Достало!
Кислый только расхохотался:
- После того, как тебя бабуля веником шарахнула, это быстро надоело, правда?
-Эй!
 Из-за угла показался Фан – местная почта неформальной среды.
- Металлер попросил вас заглянуть на переход. У него что-то срочное.
 Высунув свою тушу из провалины, и, ещё раз бросив агрессивный взгляд в сторону «абзаца», Свин кивнул.
- Мы сейчас.

   В баре царил хаос. Всюду, насколько хватало глаз, было замусорено, залито, и засорено. Стулья же кто-то собрал в египетскую пирамидку до самого потолка, водрузив на последний стаканчик с водой. Наверное, если б её не было, то панки удивились бы ещё больше – на стене, за пирамидкой, были нарисованы стрёмные человечки непонятного назначения с расплывчатыми надписями а-ля: «это Свин», «Это я», Это злой Металлер». А на самой двери кирпичным красным мелом вырисовывалось: «панк не умрёт!».
  Металлист ещё раз внимательно и с укором оглядел всех пришедших.
- Что-то я чую, что панк таки умрёт совсем скоро.
- Н-но, нас тут не было – удивился Федя, с интересом рассматривая «пирамиду».
- Тебя не было, да, Свина не было. Остальные были. Вы хоть в курсе, как сильно меня вскоре шмякнут за это сверху, а?
 На секунду, воцарилась абсолютная тишина.
- Что ж мы стоим? – через некоторое время нарушив её, повёл бровью Вася – За уборочку!
 И, будто ожидая этой команды, все вдруг с шумом кинулись к её выполнению.
 Кислый забрался на столик, и, словно Гитлер, раздавал оттуда приказы, поощряя, разве что Свина, который, так и остался поправлять свой кез у стены.
- Слева, у стойки – подберите швабру! Вася, Лохматый – атаковать пирамиду! Шеф, веник в руки, и за пол! Булавка... не мешай!
 Федя и Вася сражались бок о бок со стульями где-то в протяжении минут восьми, после чего Лохматый закричал:
- О нет! На стене непонятные человечки! Это послание древних египтян к нам, завоевателям! Оно гласит...
- Отставить! – рявкнул Кислый – Берите тряпку, и мочите их как козлов. Территория будет на-а-ашей!
 В дверях появилась шокированная голова «Волка»
- Валер... что это у тебя тут.
- Это протест против грязи, несчастный! Против грязи и гнилья нашей барной цивилизации! – ответил за Металлера Кислый – Сражайся, или умри!
- З-зайдёшь позже – пробормотал приятелю бармен, с шумом захлопнув дверь.
 А веселье всё продолжалось. Наконец, зал засиял чистотой, и среди бунтарского братства раздался победный крик «Ура-а-а!», после чего кулаки каждого из анархистов на мгновение соприкоснулись.
Положив швабры на место, завоеватели, как ни в чём не бывало стали спокойненько уходить.
«Мои друзья – идиоты – подумал Металлер, и улыбнулся – друзья же...»

Отброс и Порося шагали по площади.
- Не, ну ты представляешь – всё ещё продолжала тараторить девушка – я, такая, звоню ему, говорю «алло», а он «мы расстались, прости, прощай» -  что-то там, бло-бло-бло себе под нос как старуха. Ну, я не поняла, конечно, переспросила, а он трубку бросил! В следующий раз приезжаю к нему – сидит с монашкой какой то. То ли гробовщица, то ли ещё какая муть – хер пойми.
Я – в скандал и в мат, как полагается. Ещё бы – на кого променял – колдунья, бл*ть! Смотрю – а он весь запуганный сидит, кричит, что-то типа: «Знать не знаю никаких помеченных! Не видел, не слышал я про «чёрных» нихера!» И тогда я такая...
 Отброс резко остановился и схватился за голову.
- Е*ть!
- Что? – невозмутимо повела кистью Порося – Ты же сам согласился со мной по магазинам пройтись. Кстати, я уже даже догадалась почему: боишься, что тебе тот ворон и второй глаз поцарапает..?  Ты ведь параноик, так? В таком случае...
- Не параноик. – сдержанно приостановив дыхание и расслабив руки произнёс тот – Она действительно меня почти нашла... постой. Не опишешь ту колдунью? И что за парень?
 Чёрная кожаная сумка громко чмякнулась о репу вопрошателя.
- Я тебе всё это время про него говорю! «Козёл» - посёлковский панк (!), бабник ( но симатичный очень), ещё вражок Свина, кажется. А про даму ту я не помню почти ничего. Кстати, она на тебя чем-то похожа. Вроде-бы, крест на шее такой же.
 Отброс обречённо помотал головой.
 - Уже на посёлке...
- Да брось ты.
 
Из толпы вынырнул Лёня – радостно-умильное личико, мягкие блондинистые лохмы, фенечки, побрякушечки.. – вот кому впору с Поросёй о её  парнях болтать. ( тем более что в трёпе про парней\шмотки\котики он был профи ещё тот).
- Рома-а-ашкин пришёл! – широко и злорадно ухмыльнулась девушка – А знаешь, кого я на днях встретила?
- Кого?
Панкушка обернулась вокруг своей оси.
- Металлера! В пиджаке и галстуке. Видать, опять свои концерты в консерве на органе даёт. Послушать бы хоть раз... Ох, он таким красавчиком стал...
- Да, да, да...
   Под шумок, Отброс незаметно смотался.

Теперь оставалось только ждать вечера. Намечалась серьёзная, и очень рисковая встреча.

______