Рубато, или Как украсть с толком?

Тот, кто не знаком с музыкальным термином «рубато», может ошибочно отождествить его с русским глаголом «рубить». На самом же деле слово это происходит от итальянского «rubare» и обозначает «красть». Однако какое отношение оно может иметь к академической музыке, и вообще, что можно «выкрасть» у музыки?
Когда говорится о рубато, имеeтся в виду то, что при исполнении музыкального произведения в том или ином месте произошло отклонение от темпа, указанного композитором в партитуре. Непосвящённому слушателю такие отклонения обычно бывают не заметны, а вот для музыканта или критика это частый повод для дискуссий. Каким же образом можно уловить такие темповые изменения? Их довольно легко услышать при исполнении вокальных или скрипичных дуэтов с фортепиано, когда солисты поют или играют свою партию в темпе несколько отличном от темпа аккомпанемента. То же самое можно наблюдать во время исполнения концертов для фортепиано и оркестра. Яркой иллюстрацией этому может служить запись Второго фортепианного концерта Бетховена в исполнении Михаила Плетнёва и дирижёра Кристиана Ганша (Deutsche Grammophon / Universal Music. 2007) Собственно говоря, именно она и подтолкнулa меня к написанию этой статьи. Прочувствованная y осмысленная до каждой ноты интерпретация Плетнёва привела к мысли сравнить отклонение темпа с изменением ритма дыхания музыканта в результате эмоционального воздействия, получаемого от произведения. Разве не происходит нечто подобное с человеком, стоящим на вершине горы? Его дыхание замирает (ritenuto, retardando, говоря об этом музыкальными терминами). Или учащается, когда он представляет, будто летит с этой вершины вниз (acelerando).
Впервые термин «рубато» был применён Пьетро Франческо Този в 1723 году в «Трактате об особенностях техники пения». Однако модификация темпа в исполнительском искусстве имела место задолго до того, как данный термин вошёл в употребление – гибость ритма встречалась уже при пении григорианских хоралов и ранних барочных мадригалов. Наиболее широкое применение рубато выпало на долю произведений, написанных в эпоху романтизма. Кстати, некоторые выдающиеся композиторы того времени отличались своим особым расположением к варьированию темпа. Так, Шопен исполнял многие из своих произведений с сохранением чёткого и размеренного ритма аккомпанемента в левой руке и свободным и гибким ритмом мелодии в правой. Тем не менее, со второй половины XVIII века, когда исполнительская практика частных концертов начала внедряться в публичные концерты, в тексте партитур стали использоваться специальные слова, обозначающие модификации темпа. Таким образом, композиторы старались не только помочь исполнителю сориентироваться в идеи того или иного музыкального сочинения, но и одновременно пытались удержать его от излишней раскованности в интерпретации. Чарлз Бёрни (1726–1814), английский композитор и музыковед, в одной из своих работ сообщал о руководителе Неаполитанского оперного театра Франческо Джеминиани, которого уволили с поста за многочисленные и неожиданные рубато.
Возможно, именно поэтому словесные пояснительные аннотации в партитурах становились всё более и более распространёнными. Особенно этим отличался Александр Скрябин, излагавший в нотах длинные фразы, объясняющие исполнителю что и как он должен себе вообразить для достижения требуемого в произведении настроения. Безусловно, такие композиторские меры вполне понятны и объяснимы, потому что где гарантия того, что музыкант проявит достаточно такта и умения, чтобы не «испортить» произведения? Таких гарантий в искусстве быть не может, потому как даже точное соблюдение партитуры не является залогом абсолютно «верной» интерпретации, максимально приближенной к замыслу автора. Как ни растяжима связь между текстовыми пояснениями в нотах и конкретным исполнением, она не должна быть беспредельна. Никакая трактовка не должна совершать «насилия» над произведением и выходить за пределы заложенных в нём композиторских идей. Но в то же время она не должна быть скучной, не должна походить на музейный экспонат или быть копией хорошо известных исполнений. Слушатель идёт на концерт за новыми впечатлениями и ощущениями, за неожиданными открытиями, которые исполнитель вполне может создать при умном и тактичном обращении с рубато – одним из важнейших средств эмоциональной выразительности в музыке.