Лаврона

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Однажды, давно, просыпаясь, я услышал фразу: "Её звали Лаврона, и она..." Несколько лет я хотел написать рассказ вокруг этого. Но, если постараться и задаться целью, не ожидать вдохновения, а просто сесть и поработать, то это превращается в дело половины дня.

Как обычно, рассказ содержит шокирующие сцены насилия, поэтому читать его стоит далеко не всем.

Писал частично под brutal/math/tech death metal, частично под нео фламенко.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

В высоких горах, изломанных глубокими провалами, среди сероголубого камня, служащего прибежищем небогатой растительности, берёт начало одна из великих рек. С самых вершин, стремящихся соприкоснуться с бежево-серым небом, стекают ручейки ледяной воды - воды, когда-то упавшей с небес на вершины, а сейчас стремящейся обратно вниз, к поверхности и далее - вглубь её, чтобы потом, спустя годы, поднявшись, снова испариться ввысь.

Великая река - одна из величайших - берёт своё начало от студёных ручьёв сероголубых гор, выше которых не поднимался никто. Камень источает ледяную влагу, множество источников сходятся в ручейки, ручейки в потоки, потоки в притоки, притоки в речушки, а они, будто вены, изрезывая склоны вздыбленного до небес камня, стекаются в то самое место, откуда начинается Великая река.

Бурлящие потоки ледяной воды спешат по камням вниз. Среди ветра и время от времени приходящего в горы дождя воды бегут, пенясь на причудливых поворотах, навстречу деревьям.

Горный лес. Нет ничего прекраснее под бежево-серым небом, чем увитые жилами коричневые стволы с мощными ветвями, раскинутыми в стороны, переплетающиеся друг с другом, покрытые янтарными листьями. Эти деревья не имеют ничего общего с теми кривыми проростками, находящимися выше. Чем выше дерево к небу, тем оно слабее. Сила дерева в земле и воде. В тёмной земле и изумрудной воде великой реки.

Дерево, стоящее на вершине скалы, - подобно герою: ведёт оно постоянную борьбу с жестоким, не знающим жалости ветром, с холодом, пронзающим кору и превращающим воду в толстую корку льда, со скудостью влаги, когда корнями пронзаешь камень и держишься, держишься изо всех сил.

Не так в лесу. Лес подобен могущественной армии, сила его деревьев в единении, нет лишних, все деревья - одно тело, и нет им числа.

* * *

Её звали Лаврона, и она находилась в отчаянии. Трудно не пасть духом, если твой первый выход на контрактную биржу оканчивается неудачей. Ни торговца, набирающего охранную партию, ни порученца важных людей, вербующего группу сопровождения, ни курьера, ищущего себе в путь телохранителей, одного или двух, дабы доставить свою шкатулку со срочным посланием по адресу и в срок.

Она не надеялась на слишком удачный контракт. Богатым торговцам куда важнее нанять профессионала с ездовым мирисом. Даже несведущему в деле сопровождения важных клиентов ясно, что если кандитат с мирисом, то он достаточно богат, а раз денег у него много, то и ценят его больше, и нанимается он к очень состоятельным особам, которые случайного человека себе в охрану не берут.

Но для пеших кандидатов тоже оставались неплохие варианты. Всё-таки не каждый клиент готов платить бешенные деньги за сопровождение двух-трёх всадников. За ту же сумму можно нанять около шести-восьми пеших охранников, которые тоже кое на что способны, мягко говоря.

Близился закат, но клиента всё не было. В зале оставались только двое таких же пеших кандидатов, похожих на дезертиров, один всадник, прогуливающийся туда сюда и вдыхающий дым травы "кода" через специальную трубку, четвёрка бродяг при оружии, тоже надеющихся на некий контракт, ну и она, Лаврона, бывшая воспитанница одного из орденских тренировочных лагерей.

Воспитанница одного из орденских тренировочных лагерей, которая провалила выпускной экзамен. Она не стала привелегированной убийцей. Из тех, которые поступают на работу к определённым высокопоставленным персонам из высшего света. Из тех, которые доживают до старости - так как это не бродяги-исполнители, которых убирают сразу после выполнения задания. За каждого мёртвого привелегированного убийцу орденские люди спросят очень больно и мучительно, если какому-то глупцу вздумается убрать киллера после того, как тот исполнит свою работу.

Но она не прошла экзамен. И дверь в мрачные коридоры высшего света закрылась для неё навсегда. Однако, даже провалившая экзамены воспитанница орденских лагерей отличалась от остальных наёмных убийц.

Некоторым, которые лишь немного не дотянули до прохождения экзамена, позволялось остаться в лагере и учить молодёжь. Всем остальным позволялось выбирать свою дорогу самостоятельно. Кто-то по рекомендации шла в телохранители к политическим деятелям средней руки. Кто-то по той же рекомендации шла в агенты к городским стражам. А кто-то, без рекомендаций и с недостаточно высоким везением, шла в вольные охранники. Благо знаний даже у самой отстающей ученицы в орденских лагерях было куда больше, чем у напыщенных бойцов из бывших солдат, бойцов-на-арене и прочей публики, предпочитающей зарабатывать на жизнь убийствами. Знаний того, как убивать и не быть убитой. Как пытать, и не убивать. Как смотреть за пределы зрения. Как чувствовать за пределами чувств. Как спрашивать у деревьев. Как читать следы. Как заглядывать в мысли животным. Как читать людей, наконец. И многое другое, недоступное обывателям.

Вот этот всадник, строящий из себя вельможу, например. Курящий свою траву. В мыслях сплошное сношение. В лагере учили, что люди, одержимые сношениями - это слабые существа, которые одни из первых умирают или предают ради спасения своей жизни. Это люди, одержимые сонмищами низших сущностей, которые питаются страстью. Он может драться, думала Лаврона, очень хорошо драться для простолюдина, но жить и совокупляться он хочет ещё больше. И весь его внешний вид - это для привлечения самок - этих, таких как она, но которые ходят в нелепых и неудобных платьях, проводят часы каждый день, занимаясь своими волосами, и все интересы которых сводятся к нарядам, отношениям между полами и внутри полов, а также способам удаления нежелательных волос с тела и нанесения белил на лицо.

Или вот эти бродяги-дезертиры. Алкоголь читается на их лицах. Одурманенные сущности, забывшие, зачем они Здесь. Да что там "забывшие", они никогда не знали, зачем они Здесь. Скудное детство, мрачная юность, армия, несколько боёв, чуть-чуть войны. А потом они сбежали, прихватив обмундирование. Они точно откуда-то с запада, где идёт та война с взбунтовавшиейся провинцией. Сколько уже лет она идёт. И так как они ничего, кроме обращения с мечами, не умеют, решили податься в охрану.

Или вот эти бандиты, четверо. Держатся друг друга. Тоже алкоголь на лицах. Совокупление в их "невидимом теле" - со множеством общественных женщин и не только. Вся их жизнь - это игра, деньги, совокупления, алкоголь. Но это не солдаты. Это бандиты, бежавшие из далёкого города. И тоже не умеют ничего другого, кроме как убивать, потому и хотят наняться в охрану.

Ну а кто ещё может быть на подобной бирже, кроме человеческого шлака, бродяг-убийц и напыщенных трахателей, живущих в воображаемом мире прекрасных дам и подвигов на деньги, которые они не заработали? Только такие неудачницы, как она.


* * *

Уже начался закат. И тут скучное стояние воздуха в пустом зале завертелось вихрем - внутрь вошёл вельможа. По виду сразу понятно, один из тех, которые открыл в себе женскую сущность, но не оставил мужскую. И эти две части в нём существуют одновременно. Богато одетый, с ухоженными волосами. А рядом с ним - двое телохранителей. Войдя, он сразу же крикнул высоким голосом:

- Эй, все, кто здесь, ко мне, живо!

И когда все кандидаты послушно подошли, так как всем нужны были деньги, и ей тоже, он обратился к собравшимся:

- Господа! Моё имя - Ииран, я - один из богатейших людей этого города. Мне необходимо срочно доставить важнейшее послание с инструкциями в порт на севере - Нуул. Путь туда лежит через опасные холмистые местности, и для того, чтобы доставить послание вовремя и в целости, я решил обратиться к отчаянным людям вроде вас, которые знают, с какой стороны браться за меч... (смешок среди четвёрки бандитов) ...и ценят хорошую монету. Уверен, каждый из вас останется доволен своим заработком, полученным по приходу в Нуул, а если встретится нам опасность по пути, в порт мы придём с неплохой гирляндой ушей, срезанных с неудачников, покушающихся на важных посланников и их доблесную охрану!

Он нанял всех, этот красивый павлин. Двух дезертиров, курильщика-всадника, четвёрку бандитов и её. Все подписали типовые контрактики, не глядя. Какая разница, что там за детали. Главное - это деньги в конце пути.


* * *

Вышли в путь сразу же. Сам павлин, его сопровождающие, курильщик - верхом, остальные семеро рядом. Любитель экзотической травы, которую ему, кстати, запретили курить в течение времени эскорта, демонстративно не замечал серую мышь. Он игнорировал само присутствие человеческого существа женского пола, одетого в кожаную броню и при оружии, с короткой стрижкой и в сапогах.

Напротив, двое дезертиров и бандиты пребывали в неестественно возбуждённом состоянии. Пытались шутить, держались прямо, с осанками гимнастов и походками победителей. Жалкое зрелище...

К вечеру, когда Светило уже скрылось из неба, партия дошла до форта Никхаз, там и заночевала. Один из павлиньих верховых сопровождающих (приказал себя называть "мастер Хосс"), в подчинение которого, согласно контрактикам, перешли наёмники, выделил часовых на первую ночь - её, Лаврону, и одного из четверых бандитов по имени Керти. По причине уже довольно зрелого возраста этого Керти, Лаврона избежала навязчивых попыток установить "более доверительные" отношения той ночью.

Ранним утром все позавтракали и выдвинулись в путь. Бессонная ночь не особо докучала Лавроне - в лагере, бывало, и по полдюжины ночей без сна приходилось проводить. Конечно, не без помощи специальных отваров, но одну ночь без сна можно было осилить и без специальных средств, которых, ясное дело, не было.

Весь наступивший день партия двигалась, делая только небольшие перерывы для миритов - чтобы им подкрепиться и справить нужду. По быстрому справлять нужду приходилось и охране. Напыщенная псевдо-знать верхом и бандиты с дезертирами были откровенно удивлены, что единственная женщина в команде не ведёт себя как "положено" женщине - скрываться из виду в кустах, стесняясь своей физиологии, выходить из-за кустов, делая вид, что просто прогуливалась по лесу, а не ходила помочиться - этим обычным мужчинкам стоило ожидать подобного поведения от соответствующих им городских и деревенских баб - единственно, что им было знакомо. Она же не занималась подобной ерундой. Есть нужда - присела и сделала дело. А идиоты пусть смотрят, разинув свои рты, полные гнилых зубов. Ну или не смотрят, как тот курильщик дурмана.

К вечеру начал идти дождь, после захода Светила превратившийся в ливень. До места следующего ночлега, форта Порониа, оставалось пройти ещё пару часов. К наступлению полной, кромешной темноты партия должна была дойти до форта.

Лаврона спросила у леса, что их ожидало. "Опасность" - прозвучало в ответ. Грусть, тоска и сожаление исходили от древних деревьев. Но нужно было идти. Чувство опасности, тем временем, усиливалось, и стало почти осязаемым, уже не нужно было спрашивать у деревьев. Нужно было что-то предпринимать.

- Мастер Хоос! - крикнула она.

Всадник повернул голову, и тут что-то ударило его в лицо, по всей видимости, камень. Хоос вскрикнул и повалился с мирита на землю, запутываясь в стременах. Слева и справа раздался пронзительный вопль, издаваемый десятками глоток. На куцую партию обрушилась очередная "ватага" - независимые банды, состоящие из кого угодно, от вчерашних крестьян до бывших дворян, бежавших из плена.

Но эти, как успела понять Лаврона, дикари, размахивающие дубинами, топорами и мечами, принадлежали к крестьянам. Никакой стройности в атаке не было, только расчёт на численное преимущество. И они имели это преимущество, их было очень много как для горстки охраны.

Отменное качество столкнулось с отменным количеством под проливным дождём.

Партия, которую нанял посланник, помогла бы ему при встрече к горсткой грабителей, до двудюжин голов, или уберегла бы его от навязчивых знакомств в трактире очередного форта, где пришлось бы принять ночлег. Но только не в случае столкновения с дюжинами дикарей.

Первого она убила метательным кинжалом - тот попал ватажнику в рот, меткий бросок. Второго она убила, отведя его плотницкий топор левым мечом и введя правый в горло нападающему. Третьего смертельно ранила высвобождённым левым мечом в пах. Четвёртый ушёл от удара ногой в живот, но насадил себя на меч одного из бандитов из той четвёрки. Пятый, седьмой и шестой решили попрактиковать основы работы в строю и атаковали Лаврону синхронными ударами дубиной, мечом и секирой (место которой явно было на арене, судя по её вычурному виду). Блокировать это не было смысла, она откатилась кувырком в зону работы бандитской четвёрки, точнее тройки, т.к. один из них уже свернулся в позе зародыша, пытаясь зажать руками выпавшие кишки. Ударив мечом по попавшимся на глаза босым ногам, она стала спиной к оставшейся тройке.

Мастера Хооса закололи сразу же. Курильщика травы стащили с мирита, но он сумел отбиться и примкнул к группе из тройки бандитов и Лавроны. Не получилось отбиться у второго всадника-телохранителя - мирит, которому ударили секирой по голове, опрокинул упакованного в добротную броню хозяина на спину и упал на него сверху, произведя в теле всадника множество мелких переломов и ушибов внутренних органов.

А двое дезертиров героически - прямо как на войне - погибли в смелой атаке. Убив нескольких бандитов, они были атакованы со спины - одного проткнули мечом, и он, быстро умирая, удивлённо смотрел на проворачивающееся острие меча, торчащее у него из живота; а второй не успел ничего подумать - удар плотницким топором по шее перебил позвонки. Всё, что он успел ощутить, - это резкая и сильная боль в шее и быстро гаснущее сознание. Как его протыкали одновременно несколько ржавых мечей - этого он уже не мог почувствовать.

Пятёрка, занявшая круговую оборону, отбивалась с отчаянием и обречённостью раненого дракона, атакуемого несколькими дюжинами горных волков. Да, волки, а в данном случае нищие, вонючие, человекоподобные существа с оружием, погибали массово. Но... как ни грустно было осознавать... Атакующих было слишком много. Может быть, это была даже какая-то объединённая ватага.

Вот один молодой телёнок рванулся к обороняющейся пятёрке, но удар по руке заставил его потерять равновесие и выронить дубинку, а проткнутое мечом горло захлестало кровью - и ещё одна туша повалилась на землю, а курильщик травы записал на свой счёт ещё одно попадание. Били наповал и бандиты, оставшиеся трое из них. То один, то другой вонючий ватажник падал со смертельным ранением, полученным от заточенного, ухоженного меча, ведомого умелой рукой.

Все её метательные кинжалы закончились. Каждый нашёл свою цель. Оставались только мечи, за короткий промежуток времени обожравшиеся крови так, как не случается со многими мечами, даже боевыми.

Дракон ощетилился мечами и не давался так просто. Ватажники не решались атаковать больше - самые отчаянные давно лежали у ног пятёрки, служа, тем не менее, цели ватаги - их немытые тела, одетые в рваньё и обноски, сковывали передвижение остатка охранной группы.

Упал один из бандитов - один из наиболее длинных топоров скользнул по шлему, оглушил, а за первым ударом посыпались остальные, не оставляющие никаких шансов.

Бой зашёл в тупик. Оставшаяся в живых четвёрка была полностью блокирована, никаких шансов на спасение, никакой возможности вырваться из кольца. Но и окружавшие наёмников псы со ржавыми мечами, топорами и кривыми дубинами не решались атаковать огрызающихся жертв.

Но вскоре всё разрешилось. Толпа расступилась, и в осаждённых бойцов полетел толстый ствол дерева, брошенный пятью самыми сильными ватажниками. Тяжёлый снаряд попал в одного из бандитов, сбил всех четверых с ног, и на упавших набросились со всех сторон.


* * *

- Бля, сука, почти всю ватагу перебили!!... Мрази! На, тварь, на, ****ь.

- Смотри, какая броня. Ну и хули, что проткнутая везде. А шлем! Охуеть!...

- Сс-с-ука, больше половины ватаги!!... Бля-я-я... Я не знаю, что я с ними сделаю щас...

- Э! Кишка! Ты! Неси сюда ихние сумки, бегом*****комусказал!

- Так, ****ь, собрать всё оружие щас, из брони что можно взять, по сумкам пошарить везде, сука, чтоб мне всё дали, я сам буду смотреть, там наверное документы остались, денег дохуя, и так далее.

Она лежала на животе, руки были связаны за спиной, голова повёрнута влево. Всё, что она видела - это отрубленную голову одного из бандитов и лежащего рядом курильщика экзотической травы. Как ни странно, он не терял своего пафоса и дворянского задора, несмотря на плачевную ситуацию, в которой он находился - без брони, в нательной рубахе, со множеством синяков и кровоточащих ран.

- Hej, krasyva pani! - обратился к Лавроне поверженный курильщик. - A my vykonaly svoju castynu kontraktu, nie? Nas zamovnyk zostavsia neuskodzenym! Majemo pysatysia, nie?

Имперец - поняла Лаврона. Надо же, так далеко от дома. Искал счастья, приключений?

- Поговори тут у меня, пидар! - Несколько ударов ногами заставили гордого имперца закричать от боли. - Так, короче, ****ь. - Голос сверху звучал властно и твёрдо. - Этого пидараса холёного - кончать. А эту сучку забираем с собой. Слышишь, ****а... - сильные руки перевернули Лаврону на спину, она увидела бородатые морды, смотрящие на неё с нескрываемым голодом.

- Какая аппетитная сучка... - Говорила морда слева, очевидно, их главарь, - Мы тебя щас приглашаем к нам в гости. - Морды вокруг заржали. - Мы тебя сейчас будем ****ь, ебать, ебать, пока ты не охуеешь... Во все твои узенькие дырки. А потом... мы тебя разделаем, зажарим на костре и съедим. Всё всем ясно? Уходим, ****ь.

Сильные руки подхватили её и забросили на мирита. Поле сражения было завалено трупами. К имперцу подошёл один ватажник, согнулся, походя перерезал горло, отёр лезвие о штаны и последовал за остальными. Имперец забулькал и задёргал ногами - как бывает со всеми, кому перерезают горло.


* * *

Не сказать, что она была раздавлена ужасом от того, что произошло. Хотя были и ужас, и страх. Более всего её мучила досада. Досада на себя - от того, что провалила экзамены, была вынуждена пойти в этот гнилой мир наёмников, продавать себя. С каждым наёмником происходит нечто подобное, как с ней сегодня... Была бы она мужчиной, все мучения давно закончились бы. А сейчас...

Она попыталась остановить работу сердца. Но... сначала была тошнота, помутнение в голове, потеря зрения... и в конце концов всего лишь потеря сознания.

Она не смогла умертвить себя. Она очнулась, ощутила холод и тяжесть в голове - из-за нахождения в перекинутом через спину мирита состоянии в течение нескольких часов. Мирит стоял - они уже прибыли к логову ватаги.

Справа приблизилась тень.

- Ну что, ****а. Не сдохла ещё?

Её стащили с мирита вниз головой на мокрую землю и с криками "На, сука, на, ****ь" попинали ногами.

Боль в отбитых внутренностях. Боль в ушибленных рёбрах и конечностях. Боль в ссадинах на лице. В синяках на всём теле. Боль, боль везде. И прежде всего внутри, в сердце. Боль от того, что она провалила всё - и экзамены, и это задание, и этот бой, и свою жизнь. И сейчас это должно было закончиться так бесславно и позорно.

Двое ублюдков, попинав тело, взяли её за связанные сзади руки и поволокли в пещеру.

Её втащили в подобие зала, освещённого большим костром. У стен копошились тени - ватажники и... бабы с детьми. В другом конце зала рядом с ворохом окровавленного тряпья и костей лежала огромная чёрная собака. Лежала в полумраке, лениво грызя большую кость, на которой виднелись остатки мяса и одежды. И ещё стояла жуткая вонь - смешалось всё - вонь немытых тел, запах гнусного варева из котла на другом, меньшем костре, вонь от разлагающихся останков, еды, валяющегося мусора...

- Ну чё, ****ь. - сказал уже знакомый властный голос. - Приволокли ****у?

- Да, командир. - ответил один из тех, кто тащил её в пещеру.

- Хорошо... Ты и ты, возьмите тот стол и привяжите эту мразь к нему крепко. Сейчас мы эту суку будем потчевать крепкими ***ми.

Принесли стол. Лаврону подняли и положили на столешницу животом. Надёжно зафикисировали её связанные вместе руки, ноги привязали к ножкам стола. Затем главарь ватаги достал нож и, приговаривая мерзкие слова, принялся разрезать одежду на своей жертве.

- Ща-а-а-ас, сс-с-ука, разрежем одежонку, чтобы шкурку твою видать было хорошо. Охуеть, тебе синяков понаставили. Постарались ребята, а. Ну ничё, отбивное мяско это хорошо... Всё равно тебя потом палками будем обрабатывать, чтобы мяско мягкое было. Но сначала будем тебя ****ь. Помнишь, я тебе сказал "во все твои узенькие дырки"? Так и будет, ****а. Щас ты заплатишь за то, что я половину своей ватаги потерял. Скажу сразу - будет больно.

Раздался дружный смех. Главарь закончил срезать одежду с Лавроны - она осталась полностью голой.

- Посмотри на эти ноги, бля-я-я... какие мышцы... бля, сука, у меня уже слюни потекли! - сказал кто-то из бандитов.

- Будет тебе мясо, Шкиря, - сказал главарь, приспуская штаны и водя рукой по своему члену. Приблизившись, он раздвинул ягодицы Лавроны в стороны и начал входить внутрь.

Её пронзила острая и крайне неприятная боль между ног. Она инстинктивно дёрнулась, но верёвки крепко держали её на столе. В неё входил разгорячённый грязный член, это было ужасно, это было мерзко, и это было очень больно. Она вскрикнула.

- О-о-о-о!! Да сучка-то целка, охуеть! - Главарь вытащил член из Лавроны, на нём виднелась кровь. Услышав вопли восхищения и восторга по поводу девственности жертвы, он вошёл в неё снова и энергично задвигался.

Довольно быстро он кончил, и за ним тут же пристроился следующий насильник. Третьим был Шкиря. Он подошёл без штанов и с куском сала в руке. Обильно смазав жиром между ягодиц у Лавроны, он приставил член к её заднему проходу и с силой надавил. Она громко закричала.

- А сучка-то прётся, командир! - сказал Шкиря. - Какая узкая жопка-то, а, сразу видно что целка. По всем статьям целка, командир!

Их было ещё несколько, ватажников, мстящих за потери своих товарищей пленной, привязанной к грубо сколоченному столу.

... Вспомнились мамины песни... игры с братьями... лес... прогулки с отцом... у леса есть свой язык... потом вспомнился старик с глазами юноши, который долго беседовал с отцом... как потом ехали в Красный Камень четыре дня, прощание с отцом, новая жизнь в лагере... луки и ножи, мечи и оружие ночных убийц, борьба, состязания, секреты и тайны души и тела, как удавить, как пытать и не убивать, практика, мозоли на душе...

- Командир, надо б придушить суку, чтоб в рот её...

- Давай, Перец, придуши ****у, только чтоб не убил!

- Да я нормально, командир, ты чё...

- Давай, Перец, работай... - Главарь лениво махнул рукой. Он уже сделал два подхода к Лавроне и чувствовал, что за себя он отомстил. А за всю ватагу мстили парни, оприходующие зад этой сучки, которая пачками убивала его бойцов.

Перец бросил на шею Лавроны свёрнутую в жгут рубаху и начал мягко, со знанием дела, душить. Голова жертвы повернулась вправо, она снова увидела огромную чёрную собаку - кость лежала у неё между лап, а само животное смотрело Лавроне в глаза.

Зрение постепенно пропадало, но она успела увидеть, что собака внезапно повела ушами, повернула голову, резко вскочила и залаяла.

Раздался женский визг, крики, вой, рёв и воинственный клич. В зал ворвались мелкие существа, ростом с половину человеческого. Это выглядело одновременно и смешно и страшно - как будто толстые дети, бегающие с короткими тесаками и архаичными глефами и режущие всех, кто был выше их ростом.

Атака была внезапной, и вместо боя получилось красивое и кровавое побоище. Карлики рубили направо и налево. Красиво зарубили собаку. Она бросилась на одного из мелких бойцов, повалила его, но другой коротышка ударил животное глефой по хребту. Собака завизжала и откатилась в сторону, а на неё посыпались удары, отделяющие лапы, хвост... Пока не осталось только дёргающееся в судоргах туловище.

Рубили всех. Баб и детей быстро и не больно, тем более что ни убежать, ни оказывать сопротивления никто из них не мог. А с бойцами пришлось немного повозиться, но зарубили всех.

Карлики метались по залу, истошно вопя и изуверским способом работая своими короткими тесаками и глефами. Всё было залито кровью, повсюду валялись отделённые конечности, иногда головы. Кое-где волочились по полу кишки.

Когда всё было кончено, главный из карликов подошёл к столу. Очень внимательно осмотрел конструкцию, поцокав языком. Подойдя к лицу Лавроны, поднял её голову и посмотрел снизу вверх.

Она увидела мордочку, поросшую редкой бородой. На голове был шлем, на плечах и груди - броня из кожаной основы и металических пластин, штаны, сапожки - всё было по-настоящему и, судя по бойне, которую его собратья только что учинили, вполне серьёзно. Но только уменьшенное, как на ребёнка.

Карлик вытащил тесак и перерезал верёвки, опутывающие руки Лавроны. Двое мелких сзади отрезали верёвки на ногах. Ещё раз внимательно посмотрев в ей глаза, карлик сказал что-то на своём языке, отвернулся, подал сигнал остальным, и через мгновение в зале осталась только Лаврона.

Она ходила по залу в поисках оружия и одежды. Вокруг валялись трупы, большинство из них расчленённые. Босые ноги скользили по крови и кишкам. И по внутренней поверхности её ног текла кровь. Кровь была везде.

Ей определённо нужен был лекарь и хороший, исцеляющий сон.


* * *

В диких холмах, покрытых лесами, состоящими из могучих деревьев, текут две реки. Несут они свои воды с самых небес вниз, в долины Кор и Лека. Этому потоку изумрудной воды с гор не суждено прекратиться никогда. Одна река уходит на юг, а другая продолжает течь на восток. Две реки, две сестры, родившиеся из одной матери - Великой реки.

Могучие деревья стоят преисполненными грусти о путниках, сгинувших в здешних лесах. Могучие деревья скорбят о тех, кто не понял, что великий лес - не место для человека.


---
paul_kiss
13.01.2013