11. Моя лю...
Здраво полагая, что кому нужно, тот найдёт его в архиве, Лялин целую неделю не спускался в свой сектор. Но Марк Наумович Блидман, которого, собственно говоря, и ждал Лялин, так и не появился. Это давало надежду на то, что инцидент с Аллой остался не замеченным. На случай негативного развития событий Лялин надеялся смягчить сердце шефа результатами своей работы. По расчету Лялина, Марк Наумович, увидев гору обработанных анкет и, главное, ознакомившись с отчётом, замрёт в немом восторге и, потрясенный способностями молодого социолога, воскликнет:
- «Гениально!» – и, немного подумав, заявит. – «Егор Лялин, ты здорово провинился. Ты нарушил мой приказ, запрещающий приводить в архив посторонних людей. За это ты должен быть наказан. Однако, могу наказать кого угодно, но только не тебя. Я снимаю шляпу перед твоим талантом. Ты не только не будешь уволен, но я тебе выпишу премию в размере годового оклада».
Да, сейчас бы деньги Лялину не помешали. Он здорово поиздержался. А ведь он ещё не знал – когда и где будут выдавать зарплату?
Честно говоря, Лялин находил странным, что шеф так долго не появлялся в архиве. Тем более, что в последние дни в архиве стали раздаваться телефонные звонки – спрашивали доктора наук, профессора Блидмана. Звонки прекратились после того, как только Лялин пошутил в трубку:
- Приёмное отделение 33-ей психбольницы слушает.
Честно говоря, ему уже самому хотелось увидеть начальство. Он жаждал справедливой оценки своему труду. В последний рабочий день недели, в пятницу он не выдержал и спустился вниз.
В комнате-пенале, в которой Лялин провёл первые дни работы в институте, он застал двух девушек: яркую брюнетку с эффектно распущенными волосами, кукольно-огромными чёрными глазами и неестественно тонкой талией; и вторую – ничем не примечательную, с лунообразным лицом, небольшими карими глазами и мальчишеской фигурой.
Обе девушки с интересом взглянули на Лялина, будто знали его. От смущения Лялин сделал вид, что ошибся комнатой.
В коридоре он встретил Веру Сергеевну Синхронову. Они поздоровались.
- Как дела? – спросила Синхронова.
- Отлично. Вы случайно не видели Марка Наумовича Блидмана?
- Зачем он тебе?
- Ему раз двадцать звонили, - сказал Лялин и прибавил то, что, собственно говоря, пришло ему в голову в эту секунду. – Мне кажется, что он сам себе звонил.
- Так оно и есть, - обескураживающе спокойно сказала Синхронова.
- Зачем?! – воскликнул Лялин.
- Нечего удивляться. Таким макаром шеф проверяет лояльность подчинённых. На вопросы о местонахождении Блидмана советую отвечать – знать, не знаем, но ждём с нетерпением, потому как без Марка Наумовича никакие дела не делаются. Расположение шефа и премии тебе будут гарантированы.
Исповедуемые Блидманом принципы управления не могли не вызвать у Лялина подозрения об адекватности шефа. Хотя, с другой стороны, он знал, что творческие личности, тем паче таланты, просто обязаны иметь отклонения, а то и вовсе быть сумасшедшими. Лялин не стал развивать данную тему, которая могла вывести на размышления по поводу достаточности у него ненормальности, чтобы писать приличные стихи.
* * *
Вернувшись в архив, Лялин позвонил Вовчику, узнать результаты его похода в больницу к Алле.
- Ты правильно сделал, что не пошёл со мной, - заявил Вовчик.
- Это почему же?
- Она не хочет тебя видеть. Алка попросила тебе кое-что передать на словах, но я не стану этого делать.
- Нет, уж будь другом, скажи, раз начал.
- Не проси, тебе будет неприятно.
- Мне уже неприятно, так что говори, а то поссоримся.
- Хорошо, если так настаиваешь: она сказала, что ты импотент и, что тебе нужно лечиться. Не расстраивайся. Все бабы дуры. Не обращай внимания.
- Почему же? Я люблю критику. Только критика должна быть объективной. Сначала нужно выяснить, чем она себя мажет и почему у неё тело холодное, как у лягушки. И потом, я думал сначала, что она немая.
- Лягушка! Холодная! Немая! – сказал Вовчик с обидой в голосе. – Придумаешь тоже! У неё нормальное тело. Неразговорчива, это верно, но для женщины это плюс. Взять мою жену, Лариску: как начнёт болтать – хрен остановишь: прихожу домой – треплется, жру – треплется, сплю уже, а она всё треплется, треплется и …
- Треплется, - закончил Лялин мысль приятеля.
- Вот именно. Слушай, Егор, как мужик мужику скажи: у тебя с Алкой было или не было?
Лялин сказал правду. Вовчик заметно повеселел.
- Ей не поверил, а тебе верю, - промурлыкал Вовчик. – Только ты не думай ничего такого. Алка мне нафиг не нужна. Своих баб хватает.
Лялин слишком хорошо знал своего друга и потому промолчал.
- И всё-таки, признайся, Егор, жалеешь, что с ней не вышло?
- Ни капельки. Я ведь не ты.
- Что ты имеешь в виду?
- Тебе всё равно с кем, лишь бы щель была.
- О чём с тобой говорить! В этом деле ты ничего не понимаешь, - рассердился Вовчик, но тут же спохватился и мягко поинтересовался. – Слушай, Егорушка, можно мне вечерком сегодня приземлиться в твоём архиве?
- Нельзя.
- Фьюить! – присвистнул Вовчик. – А я уже всем своим: Лариске, Светке и Розалинде объявил, что в командировку уезжаю с ночёвкой. Что же теперь делать?
- Мог бы со мной посоветоваться.
- Извини, Егорушка, на службе замотался. Будь другом, выручай, до зарезу нужно: я тут с одной познакомился, жаль упускать.
Лялин не умел отказывать, особенно Вовчику. И пришлось ему из-за собственной слабохарактерности тащиться на другой конец Москвы, чтобы передать другу ключ от архива.
* * *
«Доброта …, доброта погубит мир» - подумал Лялин, когда утром в архиве обнаружил полупьяного Вовчика, радостно сообщившего, что ключ от «этой камеры» пропал.
- Я так и знал! – ахнул Лялин.
- Что ты знал? – сказал Вовчик, зевая.
- Теперь меня точно уволят.
- Подумаешь – проблема!
Такое отношение к себе оскорбило Лялина, но он смолчал, решив сначала найти ключ.
- Кто с тобой был? – спросил Лялин, хотя и без этого было ясно, что Вовчик провёл время с Аллой, специфическим запахом которой пропахла вся комната.
- С кем мне быть? Со Светкой, конечно.
- Ну, ты и скотина! – не выдержал Лялин.
- Ах, так! Тогда нам не о чём с тобой разговаривать. Прощай, друг.
- Ключ верни!
- Егорушка, прости. Бес попутал, не хотел тебя травмировать. Да, я был с Аллкой. И ты оказался прав – тело у неё холодное, как у мертвеца. Такого у меня ещё не было: бр-р-р-р, жутко вспомнить! Ты простишь меня?
- Так, может, это Алка взяла ключ? – предположил Лялин.
- Это врятли. Вот, болван! – крикнул Вовчик, стукнув себя ладонью по лбу. – Мне на службу нужно! Егор, прости, нужно сваливать. Вечером созвонимся. Чава-какава!
Вовчик испарился, а Лялин задумался о своём отношении к нему. Дружба с Вовчиком приносила Лялину, в основном, неприятности. И всё из-за того, что Вовчик – страшный эгоист. Изменить его поможет разве что хорошая взбучка. Однако Лялин не из тех, кто способен применить физический метод воспитания. По-хорошему, ему следовало прекратить общение с Вовчиком – уж слишком они разные. Но Вовчик - единственный человек, с которым Лялину легко молчать, а это дорогого стоит. Есть ещё одно деликатное обстоятельство, почему Лялин не торопился оборвать отношения с Вовчиком – его сестра Татьяна, которая недавно развелась с мужем алкоголиком. Вовчик ненавязчиво, но довольно настойчиво продвигал в жизнь идею свести Лялина со своей сестрой. Лялин был к ней равнодушен. Не зная, зачем, но открыто он не протестовал, словно что-то выгадывая и под предлогом обдумывания столь серьёзного шага, тянул время. Наверно это заставляло Лялина чувствовать себя обязанным Вовчику.
Продолжение - http://www.proza.ru/2013/01/17/893
Свидетельство о публикации №213011700887
С улыбкой,
Андрей Воин 25.01.2013 19:11 Заявить о нарушении
Александр Якунин 25.01.2013 19:28 Заявить о нарушении