Не привози войну с собой

C каждым годом все дальше и дальше становятся для нас события Великой Отечественной войны. С каждым годом все меньше и меньше остается их очевидцев. Увы, уже далеко не все из них могут вспомнить в деталях события тех огненных лет. И тем ценнее каждое свидетельство очевидца, прошедшего горнило тех страшных дней и ночей, решавших судьбу нашего народа.

Одна из них - ессентучанка Надежда Яковлевна Рогозина. В свои 88 лет эта женщина, кавалер двух орденов Отечественной Войны I и II степени, двух медалей «За отвагу», медали «За боевые заслуги», «За взятие Кенигсберга» и множества других наград, поразительно четко помнит и прекрасно рассказывает о своей фронтовой юности.

Я выросла на Кубани, в станице Урупской, потом она стала называться Советской, - вспоминает Надежда Яковлевна. - Рано пошла в школу, и в июне 1941-го окончила десятый класс. Мне было 16 лет. Прямо с выпускного вечера мы всем классом направились в военкомат. Там были большие очереди. Парней почти всех взяли и кое-кого из девчат, а мне сказали: «Подрасти еще».

Папа Нади, Яков Ефимович, в это время закладывает склады для партизанских отрядов, брат учится в военном училище, старшая сестра с детьми собирается в эвакуацию с военкоматом. Отец настаивал, чтобы и младшая дочка ехала с ними. с ней. Но Надя решила: «Я пойду с тобой в партизанский отряд». «Нет уж, я в гражданскую был в партизанском отряде, знаю что это такое», - говорит отец, - «тогда уж лучше иди в армию.»

Надежда наведывалась в военкомат каждый день. Осенью сдали Ростов, и тогда ей сказали: «Немцы вот-вот подойдут, уж лучше чем оставлять тебя здесь, заберем в армию». «До сих пор помню, как мама бежала за машиной», - говорит она. Новобранцев отправили в Тбилиси в бронетанковое училище получать специальность шофера.  После этого их направили в авиационный полк в Ленкорань (Азербайджан). Там было страшно - 60 градусов жары, тропическая лихорадка. И в конце 1942 года вместе с войсками Закавказского фронта за рулем полуторки 17-летняя девушка через Баку и Махачкалу отправляется в наступление на Северный Кавказ.

- Если зима 41-го была снежная и морозная (я это помню, потому что рыла окопы), то следующая выдалась отвратительно слякотная, - рассказывает Надежда Яковлевна. - Началось наступление, сплошным потоком идут машины. Колея до мостов достает. Как только завязну, остановлюсь, ко мне подбегают шоферы, с матом открывают дверцу: «Какой... пацана в такую дорогу посадил!» Уж молчу, что я девчонка. Вытащат машину, поставят куда надо - поехали дальше. И еще постоянные бомбежки. А мы везли, кроме всего прочего, и боеприпасы. Страшно было.

Первое базирование авиационной части, в которой служила Надежда Рогозина, было в Минеральных Водах, на аэродроме. В этом полку воевал Герой Советского Союза Борис Глинка. Но авиация, как считает моя собеседница, «у нас была, прямо скажем, ниже всякой оценки». Были перкалевые «Чайки», которые от спички загорались, еще УТИ и американские «Спитфайры». Но даже на таких машинах советские летчики отправлялись на бомбежки
 Самое худшее было ночью, - вспоминает Надежда Яковлевна. - Наши летать не могли, а у немцев были ночные бомбардировщики. Бомбили начиная с заката и до восхода солнца: заход - бомбежка, заход - бомбежка, и так до утра. Все однополчане переболели тропической лихорадкой в Ленкорани, а я подхватила её только после дороги, и у меня случалось по два приступа в день. И уже было все равно - бомбят, не бомбят... Все бегут в укрытия, а я остаюсь. Лежу, одетая в шинель, на топчане - что будет, то будет.

В одну из бомбежек слышу голос: «Кто живой есть?». Отвечаю: «Я». «Сестричка, принимай раненого».  Положили его на соседний топчан и побежали за другими. Смотрю я, а он начинает дымиться. На нем очень теплая одежда, и он весь в осколках. Встала через силу и стала снимать с него горящую одежду. А за руки взять страшно, потому что у него сплошное месиво вместо рук. Я его раздела, перебинтовала, как нас учили в школе. А тут снова заход бомбардировщиков. Он дергает меня: «Положи на пол, тяни за матрас». Ты же убьешься, говорю. Стянула его, под стенку подвинула, он пить просит. Выхожу на летное поле. Абсолютно пустое пространство, ни души, только полевая кухня стоит. Залезаю, черпаком набираю воду в кружку, возвращаюсь, а он уже не реагирует, без сознания. Так я с ним возилась до утра, а потом пришли санитары и забрали в санчасть. Я свернула окровавленную постель и улеглась спать. Тут возвращаются наши из бомбоубежища, видят кругом кровь и кричат: «Убили, убили!» Да я живая, говорю. А тот боец выжил, потом меня нашел, благодарил очень. Руки ему восстановили, вернулся в строй.

Такое самое яркое воспоминание осталось у Надежды Рогозиной от дней освобождения Кавминвод. Следующая остановка их авиационного полка - аэродром станции Кавказская. Потом была «Голубая линия» - рубежи обороны немецких войск на краснодарско-таманском направлении в январе-феврале 1943 года. Наши несли большие потери, но в конце концов скинули немцев в море, взяли Новороссийск, и Закавказский фронт на этом кончился.
После болезни на машину Надя больше не села. Девушку направили в школу связи, и она стала связистом широкого профиля - радист, телеграфист, телефонист. За исправление телефонной линии под огнем получила медаль «За отвагу». Окончание войны для Надежды Рогозиной прошло в Прибалтике.

- Когда перебросили на Третий Прибалтийский фронт, то мы сразу получили ЛаГГи, МиГи, и тогда стали настоящей авиацией. Мне еще 18 не исполнилось, но я понимала: как же они там должны работать, чтобы всю армию первоклассными самолетами обеспечить. Полстраны занято немцами, 9 миллионов мужчин и женщин под ружьем, а  Урал и Сибирь круглосуточно работают и выдают продукцию для фронта. С новой техникой мы превосходили немцев, и уже не знали ночных бомбежек.

Закончила Рогозина войну в Восточной Пруссии, в Кенигсберге. Это страшно укрепленный район, военный бастион Германии. «Нас на рассвете построили и читают письмо Черчилля Сталину, где он сообщает об открытии второго фронта и просит о наступлении. Наступление началось на месяц раньше намеченного, когда тылы еще не подтянули», - вспоминает она. В Кенигсберге Надежда Яковлевна встретила День Победы. Но поскольку она как специалист не подлежала демобилизации в первую очередь, то Рогозину направили на передачу оккупированной территории полякам, и в рядах Советской Армии служила до ноября 1945 года.

После войны Н. Я. Рогозина поступила в Орджоникидзевский горно-металлургический институт, а затем по распределению снова попала в Германию: 6 лет отработала в Саксонии на урановых рудниках. В Ессентуки  приехала в 1957 году и до выхода на пенсию в 1985-м работала в геологических партиях, исходив весь Кавказ от Дагестана до Черного моря.

Как рассказала мне Надежда Яковлевна, у фронтовых летчиков была такая поговорка: «Не привози войну с собой». Если самолет нагоняет противник, с ним надо разделаться в воздухе, а на аэродром не приводить. События той страшной войны и великой Победы до сих пор ярко стоят перед глазами Надежды Яковлевны Рогозиной, и хоть не все в сегодняшней жизни ей нравится, она уверена, что наше дело было правое, и потому мы победили, отстояв свободу независимость нашей великой Родины.