В лесу

В лесу
Рассказ
Конец октября. Погода ещё стоит довольно тёплая, как в середине сентября. По небу плывут серые тучи, но дождя и снега нет. Ели и берёзы выделяясь из общего массива леса, подпирают небеса. Под ногами чавкает ржавая вода. Мой напарник Николай Кузьмин, меняя манки, свистит. Рябчик сидит туго. Позывные поступают в тишину леса. И вот один не стерпел, за ним второй, третий. Лес ожил, заговорил, засвистел. Но рябчики и не думают лететь на зов свистка, лишь издали поддерживают своё птичье достоинство.
Николай свистит, прижавшись к берёзе. Невдалеке журчит небольшой ручеёк. Вода, искрясь и сверкая, бежит по камешкам. Ей не до наших забот, скорей бы напоить своей чистотой задыхающуюся от промышленных стоков реку Ягорбу. Мы стоим на берегу ручья и пьём ладонями зеркальную воду. На поляну вышел могучий лось. Горделиво, подняв голову с огромными рогами, встал около ели, потёрся боком. Расстояние до него не более тридцати шагов. Лось не видит нас. Мы любуемся его силой и грацией. Николай не выдержал, крикнул. Лось боязливо дёрнулся. Под его ногами лес затрещал, застонала болотная земля, и всё стихло. Из кустов, тяжело сотрясая воздух, вылетел глухарь и сразу нырнул в ельник.
- Единственный, наверное, в этом лесу, - сказал Николай, - видимо самый хитрый. Ишь, что выделывает. Нырнул и был таков.
Мы нашли место посуше. Ель - сухостой оказалась рядышком. Правда она не лучшее топливо для ночного костра, так как она трещит, разбрасывая угли в разные стороны, но как говорится: «На безрыбье и рак рыба». Из норки выскочила белая ласка. Поднявшись на задние лапки, фыркнула, разглядывая непрошеных гостей.
- Николай, смотри какая зверушка, - сказал я, - и видимо недовольна.
Мне показалось, что она встала в боевую позу, но видимо догадалась кто перед ней, и юркнула к себе в норку от греха подальше. А в ельнике рядышком кто-то зашевелился. Я взял ружье, осматривая каждый сучок на ёлках, искал рябчика. Он сидел, не шевелясь. Я прицелился, но выстрелить почему-то не решался.
«Да это же сова, - обожгла меня мысль, - вон и пёрышки на головке в виде ушей». Стволы ружья самопроизвольно опустились вниз. Я подошёл ближе. Сова смотрела на меня своими круглыми глазами.
- Чего сидишь, глупая? Вот сейчас попала бы под дробь вместо рябчика, - сказал я ей и свистнул.
Она крутнула головой, распустила крылья и исчезла.
- Вот почему она сидела здесь, - сказал Николай, подойдя ко мне сзади, - дичь стерегла у норки. Помешали мы ей.
Костёр, стреляя красными угольками, горел жарко. Вскоре и ужин был готов. Мы поставили котелок на пенёк и стали с аппетитом есть. Спать ещё не хотелось так как целая длинная ночь была впереди. Ветер сюда не доходил. Сложив чурбаки особым сибирским способом, Кузьмин улыбнулся:
- Мой знакомый, старый охотник на Урале, в любой мороз раздевался до нижнего белья при таком костре и спал всю ночь как убитый. Главное, чтобы дерево не давало огня, а только тлело. А натянутый тент, защищал нас от проникновения ветра. Получилось удобное местечко. Было тепло как в спальном ложе. Николай уснул сразу. А я долго ворочался, смотрел в небо, где мелькали звёзды и метеориты. Оно было чистое и звёздное. Не поднявшись на небосклон, над лесом кралась яркая луна. Подмораживало. С тяжёлым гулом, мигая сигнальными лампочками, пролетел самолёт. Мирное небо. Родная земля. Незаметно для себя, я провалился в глубокий сон, как дома.