О рыбаке Митриче

Сказочная быль
     В тридевятом государстве, в старинном тридевятинском городе Малинине, расположившемся на берегах старинных тридевятинских рек Малины, Черники и Смородины, в одном из старинных домов, стоявшем на старинной улице, которая так и называлась Набережная реки Смородины жил-был необыкновенный мужик. Мужик, вроде бы, как мужик, роста обыкновенного, ума обыкновенного, голова и два уха обыкновенные, образование обыкновенное, среднетехническое, и имя у него тоже было обыкновенное, Иван Дмитриевич. Но звали его все любовно Митричем.
     Были у Митрича две большие страсти: одна - это рыбалка. Больше всего: больше жены, больше работы, больше выпивки любил Митрич рыбалку. Всё свободное время посвящал он рыбалке. После работы примет на грудь сто пятьдесят грамм и на рыбалку, в выходные проснётся и на рыбалку с перерывами на завтрак, обед и ужин, благо река рядом с домом. И так в любое время года, а иногда и без перерывов на перекус.
     Другая страсть, вернее его особенность - матерщина. Матерился Митрич не потому, что был сварливым и неуживчивым, а потому, что не умел разговаривать по другому, может быть и хотел не выражаться, а не получалось, а если и получалось, то не доходчиво. Обмен информации происходил с помощью матерщины, эмоции выражались тоже с помощью матерщины. Радуется и матерится от радости, грустит и матерится от грусти,  матерится от всего: от победы и от поражения, от восторга и от неприятностей, от боли и от удовольствия. На десять произнесённых им слов одно или два обязательно были приличными, а остальные... Мужики к этому относились спокойно, а на женщин нападал панический страх, они хотели бежать, но ноги не слушались, кричать, но скулы сводило судорогой, поэтому ещё издалека завидев или услышав Митрича старались обходить его стороной.
     Хотя образование у Митрича было среднетехническое работал он просто слесарем, но не простым, а высочайшей квалификации, да таким, что на всём пероностроительном заводе их, то есть таких высококлассных специалистов, можно было легко пересчитать по пальцам одной руки. Работу свою любил, всё делал основательно и качественно и, самое главное быстро. Митрич, вообще, всё делал быстро: ходил быстро, курил быстро, обедал быстро, думал и говорил быстро, быстро работал. Эта манера делать всё быстро производила впечатление суетливости. Работал он так быстро, что с производственным заданием на смену он справлялся до обеда, а после обеда работал, по его выражению, "для дома и семьи". На самом же деле этим "для дома и семьи" было изготовление всякой рыболовной снасти: крючков и поплавков, катушек и кормушек, мормышек и грузил, и ещё много всякого такого прочего, о чём обыкновенный человек даже представления не имеет.  Выпивать он тоже любил, но пил мало, всего по сто пятьдесят грамм, поэтому и начальство опытного цеха, где он работал, его любило, и семьянином он был тоже хорошим.
     Во время известной радиационной аварии Митрич был на переднем краю ликвидации последствий. Тридевятинское правительство помнило его заслуги и ежегодно посылало для поправки здоровья в лучшие санатории и на лучшие курорты. Там лечились и отдыхали только заслуженные тридевятинцы: депутаты, члены правительства и аппарата президента, известные артисты, художники и писатели, а также неизвестные члены их семей. После каждой поправки здоровья Митрич делился с коллегами своими впечатлениями, с кем пил вино, а с кем водку, с кем рыбачил, а с кем просто беседовал, кто матерился чище, чем он, а кто грязнее, кто от его матерщины приходил в восторг, а кто падал в обморок.
     В тот год, когда на заводе были большие сокращения и Митрич был одним из сокращённых пенсионеров, послали его на поправку здоровья в правительственный санаторий для военных. Палата была на двух человек и соседом был полковник космических войск в отставке, тоже пострадавший от радиации во время неудачного запуска экспериментальной ракеты. Полковник был человеком  контактным и две недели они жили душа в душу. Однажды сосед после завтрака пропал и появился уже после обеда. Причину отсутствия объяснил просто, - был в церкви и покрестился. После этого простого ответа был обстоятельный рассказ о том, что послужило причиной принятия решения для такого серьёзного поступка.
     Остаток дня прошёл как обычно, а ночью Митрич не мог уснуть. Его мучали вопросы: почему? Почему полковник крестился, а его не позвал? Почему он раньше никогда не задумывался о Боге? Почему он не слушал, когда ему говорили о Спасителе? Почему не крестился раньше, когда ему предлагали, когда звали? И ещё много разных: что? как? и почему? Под утро было принято решение: ему тоже надо покреститься. Крестился он уже вернувшись домой, в кафедральном соборе стоявшем на соседней улице.
     Два или три года спустя один из слесарей опытного цеха пошёл покупать телевизор, двое других вызвались ему помочь и, заодно, обмыть покупку. В центре города они увидели неспешно прогуливавшегося импозантного мужчину.
     - Митрич, - сказал один показывая рукой и толкая другого в бок.
     - Не, не Митрич, - ответил тот. - Смотри как степенно вышагивает, Митрич бы за это время мимо нас пять раз метеором пролетел, похож просто.
     - Пошли скорее, - позвал третий. - А то, если это Митрич, то сядет на хвоста и ему придётся сто пятьдесят наливать, тогда одной нам не обойтись, а на две у нас не хватает.
     Пока они так препирались, мужчина подошёл и вежливо поздоровался:
     - Здравствуйте дорогие друзья! Если бы вы только знали, как я рад вас всех видеть.
     Мужики опешили, это был Митрич, но какой-то необыкновенный, так как его приветствие содержало только приличные слова, и ни одного привычного.
     - Ты что здесь делаешь? Почему не на рыбалке?
     - На рыбалку я хожу по вторникам и пятницам, а сейчас встречаю жену, - был спокойный ответ. - В театр с ней идём.
     - Мы вот тут телевизор купили, обмыть собираемся, - поделились новостью друзья и тут же предложили. - Давай по сто пятьдесят.
     - Нет, не хочу, это уж вы без меня. - отказался Митрич и пояснил. - Не пью.
     - Да ты чо? По телевизору и то говорят, что сто пятьдесят это не только не вредно, но и, наоборот, полезно, - в один голос стали уговаривать приятели.
     - Не смотрю я телевизор, - парировал Митрич. - Гадости там одни: чернуха, порнуха и всякое не пойми что.
     В это время на другой стороне улицы появилась женщина и махнула рукой. Митрич попрощался, подошёл к ней и они вместе пошли, как и договаривались, в театр. Мужики же остались стоять с раскрытыми ртами.
     - Да, - многозначительно сказал один. - Совсем другой человек.
     Двое других ему только поддакнули. Обмывать купленный телевизор им уже не хотелось.
08.01.2013