Третьестепенная прихоть

     Люди, пишущие или просто любящие стихи, не могут не тревожиться о том, почему снизился интерес к поэзии, почему стихосложение порой рассматривается как некая третьестепенная прихоть? Эта проблема, для кого-то совершенно пустая, становится болезненной и судьбоносной для тех, кто продолжает верить в особенное значение поэзии. Для них поэзия – и есть судьба, в ней лучшие стихи случаются как самые значительные повороты.
   
     Но вопрос шире особенностей творческой личности. Нужны ли стихи обществу, или это – дело чудаков-одиночек? Я думаю, – нужны. Но какие и зачем? – возможно, что попытка ответить самому себе на эти вопросы прольёт свет на причины сегодняшней непопулярности ритмически организованных строчек. Впрочем, здесь следует сделать одну оговорку.

     Поэзия – явление более важное и всеобъемлющее, чем всё, связанное с созданием стихов. Есть поэзия природы, поэзия человеческой деятельности, и, возможно, Поэзия вселенной существует в ней как время, ритм, движение и пространство. Эти открытия у нас впереди, здесь же буду использовать слово «поэзия» в его узком смысле… А в силу национальной принадлежности и «банальной эрудиции» речь пойдёт преимущественно о русской поэзии – той, что в течении двух последних столетий распространяла значение стихов за рамки услаждающих песнопений, сделав их реальной исторической силой.

     Читая статьи и автобиографические записи поэтов-предшественников, я пришёл к выводу, что непопулярность – понятие не вполне корректное, на самом деле «проблема современной поэзии» существовала всегда. Пастернак писал о Блоке, будто тот говорил, что поэт рождается, когда ему есть что сказать миру. И, очевидно, те, кому сказать нечего, но очень хочется, придумывают теории «поэзии для себя», «поэзии для поэзии», в которых порой не чувствуется ни искренности, ни смысла. Самые талантливые авторы – создатели таких теорий – своим творчеством лишь доказывали их несостоятельность, создавая шедевры, которые нужны людям. А последователи и подражатели всегда делились на тех, кто следует духу мастера и его учения, а кто – букве...
    
     Мнения о том, какие стихи нужны, очень различны. Одни считают, что поэзия должна быть проста и сердечна, другие склоняются к поэзии мысли, поэзии неожиданных и ярких образов, к музыкальной поэзии. Кто-то из специалистов вообще готов отделить поэзию от литературы, считая, что первая должна быть лишена очевидных смыслов… Но поверх всех мнений можно поставить утверждение: поэзия никому ничего не должна, она ЕСТЬ, и задача поэта – не придумывание, а поиск.
    
     Новое стихотворение – открытие для автора. Чтобы оно становилось таковым и для читателя, от последнего требуется немного любви и труда. Но подвигнуть на такой труд может лишь сама поэзия – если она незримо присутствует в произведении. Тогда любимые стихи можно будет открывать для себя много раз на протяжении жизни, а потомки откроют их заново. Тогда прочитанное навсегда останется частью твоей души, как Пушкин и другие поэты…

     Как же создаются эти так называемые «хорошие стихи»? Наиболее известная формула «живучести» стихотворения – способность автора через частное выразить общее. Я думаю, она верна, разумеется, необходимы и другие грани таланта: чувство слова и ритма, обострённое восприятие жизни…

     Но вопросы, связанные с поэзией, всё равно нельзя решать однозначно. Писать «для себя» или «просто так» - вряд ли хуже, чем не писать вовсе, ибо и в таком творчестве могут прорасти «зёрна». И всё же это – несколько надуманная позиция, ведь каждый пишущий мечтает с кем-нибудь поделиться. Но если человек начнёт заведомо сочинять «для народа», – мы знаем, что из этого получается… Можно заострить внимание на «технической» стороне дела и писать «гладенько и ни о чём», тогда написанное никого не взволнует; можно рифмовать политические лозунги и философские доктрины, но такие стихи быстро набьют оскомину, если не будут изначально смешны…

     А. Твардовский писал в автобиографии, что в молодые годы его настойчиво учили писать «туманно и непонятно», именно тогда написанное должно было «походить на стихи». Очевидно, как реакция на эти трудности ученичества, в «Тёркине» звучат известные всем строки:
Пусть читатель вероятный
Скажет с книжкою в руке:
«Вот стихи, а всё понятно,
Всё на русском языке!»

     Ясно: чтобы занять внимание читателя, поэзия должна быть предметна. Но также ясно и то, что вовсе не предметы (прошу прощения за каламбур) – подлинный предмет поэзии. Это равновесие нельзя нормировать научными определениями, они в лучшем случае лишь указывают на суть вопроса. В том и заключается тайна поэзии и поэта. Поэт – первооткрыватель бытия. Если его стихи что-то говорят душам, значит, он смог выразить то, что люди давно чувствовали, но не могли сказать так точно, кратко и ёмко, как он. Предельная концентрация содержания, которое открывается человеку в один миг, и которое нельзя выразить даже в философском трактате – ещё одно свойство самых гениальных стихотворений.
 
     Нельзя требовать гениальности, но поэзия – не усыпляющая бессмысленностью и не терзающая бесполезными призывами, а стимулирующая самостоятельный труд души, – несомненно, нужна. Нужна, если мы не хотим получить общество, которое будет делиться на европеоидных прагматиков и откровенных кретинов.

     Чтобы поднять человека над замкнутой рассудочной реальностью, напомнить ему о главном, то есть о его душе, – нужна поэзия, которой зачитывался 19-й век, и которая хранила духовный стержень нации в двадцатом; та, что помогала солдатам выстоять и победить в бою, а человеку в сложной ситуации – принять решение; та, по которой мы, молодые романтики 80-х, учились жизни.

Апрель- май 2011.
Евгений Яночкин.