Не увлекайся

Теперь на несколько минут оторви взгляд от стены. Я преподам тебе урок чувственности. Что ты чувствуешь, когда даешь имена предметам. Не тогда, конечно, когда ты вскользь говоришь о них другим существам. А когда пытаешься сам для себя уяснить их суть, их предназначение. Их особенность и важность. Чувствуешь ли ты, что создаешь мир или, что разрушаешь гармонию. А может, ты вообще не придаешь смысла словам. В отличие от меня.
Возьмем для начала мост. Какими оттенками насыщается это слово от одного твоего присутствия, как сразу отгораживается от других виденных мной предметов, носящих то же название. Как сразу обрастает он цветом, объемом, плотностью. А сверх того пространственно-временной особенностью. Там. Тогда. С тобой. А вернее, учитывая момент наиболее интенсивной яркости и контрастности – до тебя. Ожидание, предвкушение, надежду, волнение, запах сигарет, с ароматизатором «Ирландский кофе». Еще глубже, химически сладкий в ноздрях и горький на языке. Монументальность, величественность, стеклянность, сырость. Среди всего этого замкового стекла и пасмурного апрельского неба гангстерская свадьба. И самое яркое отчаянное ощущение – скамейка холодит задницу. Абсурд. Концентрация одиночества. Такого, когда кофе, сигареты, русский рок уже не эпитеты, а составляющие элементы, почти потерявшие окраску от частого употребления. Злоупотребление свободой выражения. Всемирная литература и предмет с нечетким названием этика в качестве лекарства. Принимать два раза в неделю в течение жизни.


Говоря о мосте, применительно к тебе, хочется найти индивидуальные связующие образы. Выделив (жирно, курсив, подчеркивание) уникальность. Начнем, к примеру, со стекла. Стекло, окна, windows, операционная система, компьютер, icq. Три года по аське. Это так современно. Современность я произношу с сарказмом в голосе. Чувствуешь? Сначала скучные пары, потом нелюбимая работа. Последние несколько месяцев, я краснела, когда писала информационные письма. Точнее, когда делала вид, что писала информационные письма. Ты глянцево красив, самоуверен, язвителен, обидчив, остроумен и нежен. Ты недопустимо женат, чертовски далек, чересчур идеален, слишком себялюбив. Меня это абсолютно не волновало. Мы не должны были встретиться, ни при каких обстоятельствах. У тебя жена и обязательства, а у меня работа и принципы.
И вот я сижу на скамейке (слава богу, хоть не мокрой) и жду тебя. Слушаю регги, и думаю об этом городе и о том – другом городе, где вот такое потрясающее регги. И еще, что-то в духе того, что поэзия входит в моду. И, на случай, что ты не придешь, существует круглосуточный торговый центр, как альтернатива залу ожидания, ручка и блокнот. И сигареты.
Еще думала о том, что вот ты сейчас развернешься и уйдешь. Это конечно маловероятно, учитывая, что я довольно привлекательная, даже когда волосы завились от дождя. И к тому же с чувством юмора. Да я вообще супер. Ха-ха.
-Думал, что ты не приедешь.
* * *
Не сомневалась. Теперь, когда смотрю в твою кареглазую проницательную уверенность понимаю, что позже, чуть больше чем через сутки, при самом удачном раскладе, эмоции медленно стекающие из глаз по внутренней стороне лица куда-то в область грудной клетки и живота, воплотятся царапающимися строчками и отчаянными попытками рисовать. Как бы я этого хотела.
-Привет, - улыбаешься.
-Привет,- тянусь, чтобы обнять, ты тут же подаешься на встречу.
На каблуках я была бы с тебя ростом. Ты хорошо пахнешь. Впрочем, я тоже.
-Ты как, не замерзла? Давно ждешь?
-Минут десять.
На самом деле минут сорок, но это не имеет значения для человека, умеющего получать удовольствие от процесса ожидания. Для любого страстно любящего мыслить.
-Вообще-то замерзла. Зашла в торговый центр и заблудилась.
И это мне тоже понравилось. Хотя удовольствие от осмысления этого факта пришло только сейчас. Что тоже вполне логично.
-Значит, пойдем греться в метро.
Ты так просто это сказал, взял меня за руку (или это уже было в том, другом метро?) и мы пошли. Восприятие изменилось, точнее тотчас же изменилась шкала восприятия с остроты на глубину.
С тобой стоило встретиться из одного эстетического чувства. Хорошо помню твою руку, твою куртку, твой взгляд. Интонацию голоса. Хитрое «да-да-да» и ехидное «не увлекайся». И совсем не помню наших разговоров. Общение скольжение тем, чуть о работе, о банальности жизни и нашей ситуации и твой восторг по поводу нее. Твой интерес, замаскированный под восторг. Ты о компьютерных играх. Я об искусстве. О субкультурах. О фэнтэзи. О музыке. О мироустройстве - в глобальном смысле, о животных - в переносном.
-Такая красивая пара! – некто в переходе.
Такова истинная прелесть одиночества. Ценность отдельных нюансов и интонаций и пустота тем.
Пошли гулять по мокрому и холодному рыжему и серому. Пустому парку. Парк был основной темой, а накрапывающий дождик оттенками. Убрать подальше зонт. Прыгать по ступенькам. Греть руки под твоей курткой. Целоваться. Вдыхать твой запах. Впитывая каждое мгновение, проведенное с тобой, потому что это жизнь прекрасная, невозможная, незабываемая.
У своего друга Н. на фотографиях видела я Царицынский парк летом во всей его помпезной яркости. Сейчас среди всего этого ледяного дождя, талого снега, среди этой серой пустоты и безразличия ты был особенно интимно-теплым.
Тебя хотелось трогать руками, но я убирала руки за спину, тебя хотелось обнимать, я же убегала от тебя, прыгая по ступенькам.
Хотелось просто стоять рядом, разглядывать холодный пруд с взъерошенными утками, я же скакала вокруг тебя и не давалась в руки. Я старалась насладиться щенячьим своим восторгом, не обращая внимания на рефлексию. Просто я умею не думать, когда это ни к чему. В конце концов, ты меня поймал и отправил греться себе под куртку.
-А ты замерзла совсем…
-Да.
-Ну что, пойдем искать гостиницу?
-Пойдем.
В твоих объятиях непроизвольно становишься мягкой и податливой. Весь уверенный, немного забавный ты повел меня за руку. В метро вставал на ступеньку ниже, обнимая с уверенностью бывалого соблазнителя, пленял, привораживал. Но, стоило мне начать таять, ты предусмотрительно произносил: «Не увлекайся». Заботливый, блин.
Гостиницу нашли быстро, почти не заблудившись, благо ты невозмутим как танк, а у меня острое зрение. На оплату номера я добавила своих денег, у тебя не хватало, мне вдруг стало как-то не по себе, даже немного страшно…
Боялась последствий, хотя в тайне я, конечно, желала их.
Позже ты мне признаешься, что тобой владело сильное желание проводить меня до двери номера, поцеловать в щеку, пожелать спокойной ночи и уйти.
Интересно, почему ты так не сделал? Я бы попрощалась с тобой с деланным равнодушием, выкурила бы полпачки сигарет, возможно даже поплакала бы, обняв подушку. Вот только осталась бы в недоумении, где именно, в какой конкретно момент времени начинается измена. И является ли изменой как таковой собственно половой акт без предшествующих ему разнообразных романтических обстоятельств? Может ты, грубоватый, нетерпеливый и не был особенно хорошим любовником, но все же, до чего ты был красив! Особенно этот странный взгляд, абсолютно непроницаемый. Я вырубилась пару раз за эту ночь: сразу после секса, и потом еще, ближе к утру, просыпалась от странного страха, что ты исчезнешь, но открывала глаза – и вот ты смотришь так странно, так внимательно…
И затем самое сильное эротическое переживание, со всеми этими по-шлыми эпитетами: внутренний свет, довольное мурчание и прочее: ты вы-мыл мне голову. «Да-да-да, такого со мной никто еще не делал».
* * *
-Я ищу формулу совершенного текста. Знаешь, бывают такие стихи, от которых мурашки ползут, бывает и проза, от которой дух захватывает. Если бы я писала рассказы, я пыталась бы вложить в них такую концентрацию сумасбродных эмоций и эстетических переживаний, какая только возможна, чтобы текст не выходил за грани здравого смысла.
-Чтобы вкладывать эмоциональность следовало бы допустить существование эмоциональности, как фактора отвлеченного от какого-либо мыслящего существа. Впрочем, от большинства субъектов населяющих нашу планету исходит достаточно мощный энергетический фон, позволяющий определить эмоциональный спектр, при условии правильной настройки на субъект, конечно. Только собственный незамутненный разум позволит вам в точности различить эмоции. Вот возьмем, к примеру, этих людей. – Ты указал на очередь, столпившуюся у касс Макдоналдса. Какой фон от них исходит? – хитро посмотрел на меня.
«Напряжение, ожидание, нетерпение… Как порой сложно найти нужное слово, в особенности, если стараешься быть естественной».
-Ожидание.
-Это просто, - ты торжествующе улыбнулся, затем кивнул в сторону азиата, намывавшего пол, - а что чувствует он?
Я пожала плечами.
-По вечерам он рассказывает о работе своим. Да этот парень просто чертовски гордится собой.
-Как ты…
-А я сам практически ничего не чувствую, но чужие эмоции это ведь так интересно.
-Экспериментируешь с людьми?
-В какой-то мере. Я эмоциональный вампир, питаюсь отголосками чу-жих эмоций. Помню своей будущей жене признался, что равнодушен ко всему, даже к сексу, потом пришлось забирать ее пьяную из какого-то бара.
-Ах, вот в чем дело…
-Однако смотреть на тебя для меня было несравненным удовольствием. Да, я бы, пожалуй, тобой увлекся… - ты даже стал как будто задумчивым, очевидно для того, чтобы придать большей выразительности своим словам.
-Разводись, чё! – Ехидно сказала я.
-Не обольщайся, ты милая девочка, но я не влюбился в тебя. Возможно, я смогу влюбиться только в эмоционального вампира.
Впрочем, ты не удивил меня ответом. Всего лишь современный мужчина, чье жизнеощущение подпорчено эмансипацией, сексуальной свободой, нравственной распущенностью. Всего лишь герой Уальда, Лермонтова, Кьеркегора.
Однако, когда мы сидели на скамейке станции метро «Воробьевы горы» и мимо нас с грохотом проезжали электрички ты очень трогательно держал меня за руку. И дул в волосы.
* * *
-Думал, что ты не приедешь!
Не сомневалась. Ты ровно такой, как я себе представляла. Ты глянцево красив, самоуверен, язвителен, обидчив, остроумен и нежен. Ты недопустимо женат, чертовски далек, чересчур идеален, слишком себялюбив. Меня это абсолютно не волновало. Мы не должны были встретиться, ни при каких обстоятельствах. У тебя жена и обязательства, а у меня работа и принципы.
-Вы должно быть меня с кем-то перепутали? – смеюсь я.
Он мягко улыбается и уходит.
Эмоции медленно стекают из глаз по внутренней стороне лица куда-то в область грудной клетки и живота.