Дома белые, красные и Барсучка. Наш клуб

Совсем недавно я побывала  там, где деревья когда-то были большие,  тротуары неровные, заборы кривые… Въезжаешь в поселок –  в зеленые воды памяти погружаешься: там так все сонно замерло, словно остановилась, полегла в бессилии – или усталости  -  суета человеческая, только одинокое недоумение в коровьих глазах да пугливое прядание конских  ушей... С огорода пошла на родник за водой  знакомой тропой – через дорогу, по взгорку, вниз-вниз, по осыпи мелких камешков, через Поворотный ручей, совсем заросший какой-то, ряской подернутый в  оконцах спящей воды. А родник жив, огорожен, чист, как и прежде. Здесь и набирает воду народ из окрестных «белых домов». Надо сказать, что в поселке нашем искони держалось немного странное территориальное деление: поселок условно делился не по названиям улиц, даже не по принципу «центр- периферия», а вот так прихотливо: «белые дома» (двухэтажные беленые хрущевки) - «красные дома» (два краснокирпичных дома на въезде в поселок) - коттеджи (двухквартирные одноэтажки) – Барсучка (деревянная, деревенская часть, бревенчатые избенки)– Осиновый, Долгий, Черёмуховый лога. Я жила в «белых домах», казенных двухэтажках, и этот район считался вполне приличным-благополучным, даже престижным. Я все думаю: как народ, живущий в каком-нибудь Долгом логу, в какую-нибудь осеннюю распутицу или снежную бурю шел в центр (ну, в промтоварный магазин, например) или в поссовет? Добирались же они как-то в школу!
А мне до школы было минут десять-двенадцать ходу…хотя, когда я сейчас приезжаю в Горячий – понимаю, что восприятие расстояний со времен детских у меня здорово изменилось. Тогда казалось – идешь-идешь, месишь-месишь эту кофейную жижу, обходишь одну лужу за другой – и никак не придешь.. Сейчас центр поселка _пустырь-пустырем : пара магазинов, барачного типа здание бывшей начальной школы,  а дальше дорога поднимается на Барсучку; только старая  с трапециевидным входом остановка еще жива, вечно выкрашенная в бордово-коричневый унылый цвет, с выломанными ступеньками, заплеванным полом (а уж про скамейки я вообще молчу, это отдельная поэма – наскальные записи, памятник мимоходящих эпох)… От остановки  шел когда-то широкий проспект вверх – к Дому культуры. В семидесятые он выглядел, как настоящий дворец с колоннами. Темно-зеленые  квадратно-пирамидальные колонны на фронтоне придавали клубу  настоящую и какую-то не очень уместную для рабочего поселка  помпезность. Это был и в самом деле очаг культуры: библиотека, кружки, кино, культурные мероприятия, смотры художественной самодеятельности.
 Кино по 10 копеек! Киносборники! Пугающая темнота огромного (никогда не теплого!) как мне казалось, зала. Слепое белое пятно экрана  во всю ширь и высоту зала. Волшебный пыльный луч из кинобудки, из маленькой бойницы под самым потолком ( как они туда забираются?). Деревянные откидывающиеся сиденья. Бегом - обгоняя всех! -  по наклонному полу – на первый ряд! Настоящие ценители искусства дальше первого ряда не сидят!
Индийские мелодрамы – «Зита и Гита» из самых любимых – советские сказки и детские фильмы, мультики… У-уух, какая холодина была в этом неуютном зале зимой и осенью! Ноги коченели даже в валенках, пальцы в варежках тоже – но досиживали до конца сеанса, шмыгали посиневшими сосульками  над судьбой Бима и пулей вылетали в морозный снежный простор. О! Как высоко звездной солью усыпанное небо! И ноги в валеночках сами летят-летят по морозу! Я быстро-быстро перебираю ногами, поджато морозом дыхание, словно сжало сердце морозной дымкой – бегу со всех ног и чувствую, что чернота неба, и мороз, и слезный финал любимого фильма – все словно придает мне новых сил, вбрасывается что-то в кровь, я словно получаю дополнительное ускорение – лечу! - и скоро от морозного стремительного воздуха начинает колоть в груди. Но останавливаться никак нельзя! Потому что стужа, потому что страх ночи, потому что дорожка от клуба – вниз-вниз, под уклон, сама зовет бежать все быстрее… мимо сгоревшего книжного, мимо снесенной больницы, мимо первого «белого дома»… а дорога все  под горочку, накатанная, словно лакированная колея   неудержимо тащит сама – и я уже качусь на новых своих валенках ( а мама строго-настрого велела – не раскатывать!). Влетаю на лестницу единым махом, единым духом – и дома уже отходят ноги, горя  снежными иглами, и в груди словно раскрывается теплый цветок…