Бараново

О, мудрец! Если тот или этот дурак,
Называет рассветом полуночный мрак,
Притворись дураком, и не спорь с дураками,
Ибо кто не дурак – вольнодумец и ВРАГ!
Рубаи (Омар Хайям)



Изумрудная вода морской лагуны ласкает ступни ног, белая как снег галька греет спину, зеленые кроны пальм медленно покачиваются в такт порывам тропического ветра. Любимая и самая красивая женщина, положив свою голову мне на плечо, тоненькой струйкой высыпает горячий песок на мою грудь. И тишина. Неужели наступило ОНО - счастье? Я так долго ждал. Ждал, когда рядом будет моя Надежна – Наденька. Мечтал о том, что мы с ней поедем вдвоем к теплому морю, будем лежать у кромки воды и мечтать, мечтать, строить планы на будущее.
Но, странно, почему такая ТИШИНА? Нет шума ветра, плеска воды, хлопанья крыльев ярких и удивительных птиц?
Наденька приподнялась на локте, посмотрела мне в глаза и громким мужским голосом проговорила:
- Доброе утро страна! Встаем, умываемся, заправляем кровати!
Бред какой-то. И приснится же! И чего это они мне вчера вкололи такого? С виду вроде, как аминазин в ампуле был. Странно.
Виктор приподнялся, осмотрелся по сторонам, встал, раскинул руки по сторонам и сладко зевнул.
В дверях палаты стоял среднего телосложения, коротко остриженный очкастый охранник, принимавший его ночью в приемном покое больницы для конвоирования на отделение.
- Ну, новенький, как спалось?
- Сладко. – Ответил Виктор, нахмурился, повернулся спиной и начал заправлять кровать.
Охранник в ответ грустно улыбнулся и негромко сказал: - На перекур!
В палате все заметно оживились и поторопились к двери. Выходили на коридор и, подойдя к посту охраны, выстраивались в очередь на получение сигарет. Сигареты выдавал высокий худощавый парень с большим горбатым носом, кровать которого находилась с лева от кровати Виктора.
- Так, так, не суетитесь, «капши» свои не суйте, сигарету взяли, прикурили и на балкон! Хорошо поставленным громким голосом сказал он.
Виктор взял сигарету, прикурил и последним вышел на балкон. Сел на свободное место около двери, глубоко затянулся. Выпустив дым под ноги, ощутил тяжелый и властный взгляд, направленный на него. Напротив, коленка к коленке с ним сидел небольшого роста коренастый парень, одетый в черные спортивные штаны и добротный, вязаный джемпер. Огромный след от ожога поднимался по его широкой шее прямо к подбородку, слегка прищуренные темные глаза, как два мощных и тяжелых бура были готовы пронзить Виктора насквозь.
- Как зовут – то? Спросил он тихим ровным голосом .
- Виктор. Виктор Другг.
- В каком отделении на «Арсеналке» был? – продолжил он.
- На реабилитации, год всего.- Ответил Виктор.
- А, че, так мало ? Деньги?
- Не знаю, жена занималась, адвоката нанимала.
- Женат?
- Да, гражданским браком.
-Ну, вот и познакомились. Меня зовут Дима, я старший. А здесь, в курилке, все твои товарищи по палате, знакомься.
Поприветствовав каждого больного и представившись, взгляд Виктора опять столкнулся с взглядом Дмитрия. Теперь он его больше не буравил, а внимательно изучал: Как курит, держит сигарету, говорит, и даже садится и сидит.
- Ну а теперь послушай меня внимательно. – Продолжил Дмитрий.
- На это место больше не садись – это место «Папани».
- На «Папаню» щеки не дуй, он правильный охранник. Остальное поясню по ходу. -Закончили курить. Не отводя взгляда, сказал Дмитрий.
Все дружно затушили сигареты, поднялись и побрели в палату.
От выкуренной сигареты слегка кружилась голова. Виктор лег на кровать. К нему подсел «Хап».
«Хап»- это вообще - то отдельная история достойна целой книги. Зовут его Антон, фамилия Хапенков. Худенький, немного сгорбленный, болезненного вида парень с красивыми и выразительными глазами, русой головой и слегка перебитым носом. Большую часть из своих двадцати с лишним прожитых лет, он находился то в интернате, то в «психушке». Здесь в «Баранове», его знают практически все врачи и медсестры больницы, так как начал он свою «Одиссею» еще с детского отделения. Здесь он лечился, учился, убегал и сюда же возвращался. Проведенное в больнице лечение его не вылечило, учеба не выучила, считает с трудом, а писать и читать и вовсе не может. Но как хитер и изворотлив! А самое удивительное, то, что имея ноутбук и не умея читать – он может им пользоваться! Сам составляет музыкальные альбомы. Работает в фотошопе. И когда удалось «затянуть» в палату флешмодем, лазил по инету, развлекая товарищей порнухой. Но на радостях «спалился» и охранник « Папаня», модем изъял, а Антон получил десяток уколов аминазина . Но ни чего, дело привычное, отогрев пятую точку на батарее и, замучив медсестер йодовой сеткой, продолжал свои похождения на ниве меновой торговли с больными отделения.
Лукаво глядя в глаза Виктору и мило улыбаясь, спросил:
- Ну, как , братан, после укола, кумарит? Но ни чего, счас, пока охранник, «четверку» на завтрак водит, чайку замутим. Ты как, на «Арсеналке», чай с кем пил?
- С «порядочными» - ответил Виктор.
- Ну и, добренько – продолжал Хап. Только пока мы тут тебя не узнаем, пить придется из дежурной кружки. Да, а ты чего хорошенького с собой привез?
- Да, много чего. - Отвечал Виктор. Только все в приемном покое забрали, крест с цепочкой, мобильник, одежду мою, дали вот это больничное. Оставили сигареты, туалетные принадлежности, да охранник вот кружку сказал с собой взять.
- Ну, ты сильно не тупи по этому поводу. – Посоветовал Хап, крест с цепью и одежду через месяцок у доктора попросишь, отдадут, шмотки со склада поднимут, а мобилу по выписке получишь.
- Антон, а чего это за «четверка»?
Палата, следившая за их разговором, дружно засмеялась.
-Вот это парень! Смеясь, воскликнул Алексей, выдававший сигареты на перекуре. – Вот это дал!
- Ты, видать, точно глумарек! Продолжил он. Точно чайку хленуть надо! Это четвертая палата, а ты в пятой! Сообразил? Видал решетку перед нашими палатами? Так, там за решеткой - отделение, а мы, спецпалаты отдельно. Потом все поймешь!
Щелкнул замок двери палаты и появившийся в проеме охранник скомандовал:
- Таблетки, завтрак!
Построившись перед дверьми решетки в затылок друг другу, на прием таблеток выходили по двое. Процедура происходила по новым для Виктора правилам: Подходили к отгороженному на коридоре застекленному сестринскому посту, один заходил, принимал таблетки и широко раскрывал рот перед санитаром, показывая, что не спрятал ли под языком лекарство. Санитар осматривал, и если его ни чего не смущало, разрешал пройти за стол.
Все было в новинку для Виктора, он понимал, что придется привыкать заново. Там в спецбольнице, на «Арсеналке», все как то не так, иначе.
После завтрака и перекура зайдя в палату, все, как сговорившись, разлеглись по койкам и устремили взгляд вверх. Поднял глаза и Виктор. Долго глядел на серый, облупившийся от времени потолок с шестью круглыми, молочного стекла светильниками. Осыпающуюся грязно-зеленую краску стен и свежевыстиранные кружевные занавески на окнах со стеклопакетами. Потемневшую репродукцию, в золоченой раме соседствующую с прозрачным китайским календарем, приклеенным сахарной водой прямо на трещины в стене. Его взгляд остановился на новой двери в санузел. - Странно! Произнес он вслух.
- Чего й то тебе странно? Спросил поднявшийся на локте Алексей.
- Да, странно, камера наша видно ремонта тыщу лет не видала, а двери в туалет новые. Ответил Виктор, чем вызвал дружный смех товарищей.
- Че, ржёте, пробасил Алексей. Человек новый, еще не в курсах, спросонья многого не увидел.
-Все просто, продолжал Алексей. Надоело нам всем в вонючий туалет ходить, в протекающей ванне мыться, вот и предложили сделать ремонт своими силами и за свой счет. Хорошо «папаня» нас поддержал и поручился, инструмент свой привез, да с материалами хлопоты на себя взял. Зато теперь комиссии к нам водят, хвастаются, «Уроды»!
- А почему «Уроды»? Возразил Виктор.
- А потому, что, мы хотели и договаривались всю палату отремонтировать, а они не дали! Вот почему! – ответил Алексей и отвернулся. В палате воцарилась мертвая тишина.
- «Пииууу…пррру..» – прозвучало в тишине.
- Зинка! Сука! Трубу свою выхлопную заткни! – Вскочив, прокричал Алексей! Навоняла гадина!
Справа от Виктора тихонько захихикал Хап. – Чего смотришь? Обратился он к Виктору.
- Да, да, Зинка. А зовут его Димка, он старушек насиловал, ну на тюрьме его и «проткнули»,
теперь он Зинка. Пояснил он.
Виктор внимательно посмотрел на сидевшую Зинку. Молодой лет семнадцати красивый парень, с белой и бархатистой как у девушки кожей, милой улыбкой и грустными полными слез голубыми глазами. – Да, нет , видно за красоту девичью опустили, а не за бабулек. Подумалось Виктору.
- Ну чего «сопли» распустил? - Продолжал нападать на него Алексей. – Совсем обарзел! Одна, что ли в палате?
- Хорош. Прозвучал тихий и уверенный голос, сидящего по-турецки» на кровати у правого окна, мужика с мутными от лекарства глазами. – До бабы, че, докопался? Тракторист «хренов»?
- А че, он «вонь» напускает? Продолжал заводиться Алексей и встал с кровати.
Металлическая дверь палаты щелкнула замком, в ней появился охранник с ведром в руках. Все её обитатели оживились, вскочили и подошли к нему. « Папаня» поставил ведро на кровать Алексея, начал раздавать апельсины, внимательно гладя в глаза. Молча раздав фрукты ,охранник посмотрел на Виктора и сказал:
- Другг, приготовься на укол. Забрал ведро и вышел.
Виктор удивленно посмотрел на закрывшуюся дверь, повернулся и встретился взглядом с Антоном. - Чего удивляешься? С улыбкой на лице спросил он. На «Арсеналке» по- другому?
- Да нет, ответил Виктор, и там новеньких обкалывают, но я думал здесь…..???
Дверь вновь открылась, «Папаня» кивнул головой в сторону отделения и посмотрел на Виктора.
Виктор вышел и остановился возле окрашенной серой решетки, отделяющей спецпалаты от общего отделения.
- Руки за спину! Сказал «папаня» и щелкнул замком двери.
Виктор старался идти медленно, для того, что бы внимательней рассмотреть отделение, да и охранник его не торопил, словно понимал его желание. Ядовито-зеленая спецодежда санитаров ярко выделялась на фоне белых халатов медсестер и серых обшарпанных стен, которые терли щетками трое больных, напустив вокруг себя массу пены. В углу у сестринского поста, молодой цыганистого вида парень пинал, оплевывал и ругал что -то невидимое для всех, но понятное только ему. У зияющего дверного проема второй палаты, на рваном кресле, дремал с открытым ртом худенький пожилой санитар, а в самом проёме, на старой со спущенными колесами инвалидной коляске сидел перекошенный старик и тыкал пальцем себе в рот, издавая непонятные мычащие звуки. А какая невыносимая вонь! Противный букет из запахов пота, мочи, кала, сигаретного дыма. И взгляды, взгляды больных провожающие его. Эти взгляды трудно передать словами, в них и сожаление и пустота, злость, радость, грусть, умиление и СТРАХ! Ужасный животный страх. – Господи! Неужели я стану ТАКИМ!
Эта мысль подкосила колени, закружилось в голове, и Виктор на секунду остановился.
Положенная на плечо рука охранника и прозвучавший вопрос: - С тобой все в порядке?
Заставили Виктора очнуться.
Он и не заметил, как уткнулся лбом в дверь, отделяющую отделение от коридора персонала, где находились: процедурный кабинет, кабинет врача, ординаторская и другие помещения.
- Все в порядке, задумался. - Ответил он охраннику.
Открылась еще одна дверь и сделав несколько шагов оказались около двери в процедурную. Охранник постучал , приоткрыл и спросил: - Можно?
- Ну, что же заводи. Ответил прокуренный женский голос.
Виктор вошел в процедурный кабинет пахнущий свежей краской, сияющий новенькой плиткой и современной мебелью.
- Здравствуйте! Поприветствовал он медсестру.
- Здоровее видали! – Ответила ему, с короткой стрижкой, недобрым взглядом и слегка опухшим лицом - немолодая женщина.
- Снимай штаны! Чего смотришь! Продолжала она. – Знакомиться будем!
Повернувшись к ней задом, задрав голову в потолок и приспустив штаны, Виктор спросил:
- Аминазин?
- А тебе не все равно. Ответила медсестра, и, обращаясь к охраннику, спросила:
- А, чего это, они у тебя такие сегодня разговорчивые?
- Новенький, обвыкнется. – Ответил «Папаня».
- Ну, ну. – Проговорила она себе как бы под нос и ухмыльнулась.
- Спасибо. – Сказал Виктор, натянул штаны, заложил руки за спину и вышел в коридор.
Идти медленным шагом и рассматривать происходящее, уже не было желания. Виктор ускорил шаг. Войдя на отделение, он увидел бегущих к дверному проему второй палаты санитаров с матерчатыми ремнями в руках, суетящихся медсестер и доктора. Из палаты доносились истошные крики о помощи, угрозы и матерная ругань. Охранник приказал остановиться и спросил у пробегавшего санитара: - Помощь надо? Чего случилось?
- Мамед опять «приболел», справимся. Работай! – Ответил, улыбаясь и пробегая, русоволосый с проседью худощавый, лет пятидесяти санитар.
Войдя в палату, он увидел несколько изменившееся поведение сокамерников. Уже ни кто не лежал, глядя пустым взглядом в потолок. Женя и Стреблов выхаживали по проходу между кроватями. Хап занимался с компьютером. Юра Кот уже не сидел по турецки на кровати, а суетился за телевизором заваривая чай. Зинка стоял на стреме у двери в туалет и наблюдал в зарешеченное окно входной двери за охраной. Алексей и Дмитрий, стоя у стола, что- то обсуждали. Саша Фирсов и Маргарин пили чай, спрятавшись в углу у окна, выходящего в прогулочный дворик. Только через несколько дней Виктор узнал, что тот угол, камеры видеонаблюдения не охватывают, и поэтому, если кого- то поставить на «шухер», то днем можно попить чаю, а ночью покурить «втихаря». Пристроившись третьим к Жене и Стреблову, благо проход был широким, Виктор начал «выхаживать» аминазин. Из сложившегося опыта больных-сидельцев, он знал, что интенсивной ходьбой и борьбой со сном, через час – полтора действие лекарства проходит.
- Ладно, Виктор, не топчи ноги! – Обратился к нему Кот. Сейчас чифирю попьешь, и кумарить не будет. Только на обходе притворись, что спишь. Да, обход уже скоро, давай свою кружку!
С удовольствием попив крепкого, хоть и дешевого чаю, Виктор вымыл кружку так, что бы ни осталось следов от напитка, спрятал ее в дальний угол тумбочки, прикрыв стопкой книг.
Зинка, который казалось, заснул стоя на шухере, вдруг встрепенулся, и, вскрикнув – Обход! Заскочил в туалет. Все заметно оживились, поправляли подушки, одеяла и убирали все лишнее. Расселись на кроватях и стали ждать. Виктор, как ему и советовали, лег поверх одеяла и прищурил глаза.
Замок двери глухо щелкнул и на пороге появился доктор, медсестра, два санитара и уже знакомый охранник. Сквозь прищуренные глаза Виктор старался внимательнее рассмотреть доктора, у которого ему предстояло лечиться долгие годы. Это был не совсем опрятного вида высокий мужчина, с хитрым прищуром глаз, плохо причесанной седой шевелюрой и легкой небритостью. Подходя к больному, он задавал вопросы, причем каждому больному одни и те же: Как самочувствие? Страхи? Опасения? Голоса? Голова болит? Как спалось? Затем брал за руку, щупал пульс, заглядывал в нос и просил медсестру померить давление. Получив на заданные вопросы однозначные ответы, переходил к следующему больному. Подойдя к кровати Виктора, внимательно осмотрел лежавшего, повернулся к охраннику и вопросительно взглянул, и тут же сам ответил на свой вопрос: - Ночью поступил, Виктор Петров, с «Арсенальной», ага, ну пусть спит. Повернулся и вышел из палаты. Следом за доктором, так и не проронив за время обхода ни единого слова, вышли медсестра и санитары, последним выходил охранник. Остановился в дверях, подождал секунду и негромко сказал: - Идите курить.



Продолжение следует