Вопрос о существе человеческой природы

Вопрос о существе человеческой природы

На этом можно было бы тему сегодняшнего разговора считать исчерпанной. Но само углубление в неё на протяжении нескольких месяцев было для меня очень депримирующим опытом и в конце концов составило досточно безысходную картину. Практически следует признать, каждый из присутствующих, включая меня саму, - просто в силу того, что все мы люди, - способен на самые ужасные преступления. И нужно просто благодарить судьбу, что она избавила нас от  проверки этого факта на практике.
 
Вывод болезненный, порождает больше вопросов, чем ответов и волнует он не только меня. Главный вопрос, выступающий  кровавого тумана истории, — вопрос о сущности человеческой природы и он занимает человечество на протяжении всей его истории, потому что непосредственно сопрягаяется со всей морально-этической системой взглядов нашей цивилизации.

Не удивительно, что изучению предмета посвятили себя лучшие умы  своего времени: будь то Сократ, Св.Августин, Барух Спиноза, Жан-Жак Руссо, Иммануил Кант, Артур Шопенгауэр или Зигмунд Фрейд. И если квинтэссенцией всей дофрейдовской этики можно было бы считать слова Канта, что только «Бог и ангелы не нуждаются в морали», то взгляды и открытия Фрейда  далеко выходят за рамки традиционных на тот момент взглядов на человеческую природу. И в контексте темы сегодняшнего разговора на них нужно остановиться особо.

Зигмунд Фрейд, - при всей механистичности взглядов,  свойственной науке 18-19 веков, на плечах которой он стоял, и при всём том, что интерпретация многих открытых им самим феноменов, считается теперь ошибочной, совершил тем не менее революцию во взглядах на человеческую психику, революцию, которая привела к смене парадигмы во взглядах на всю человеческую природу и которую по значению можно сравнить только с революцией в физике ХХ века, изменившей взгляд на природу материи.

Вслед след за Коперником, который доказал, что человек не является центром мироздания, что холодные просторы космоса равнодушны к чувствам и рефлексиям затерянного в его глубинах человечества, Фрейд совершил другое столь же радикальное открытие, принёсшее с собою переоценку ценностей, равную по значению революции Коперника.

Многие столетия люди считали, что главный дар человека — это сознание и именно оно определяет человека, выделяя его из природного мира и полностью описывая его  поведение. Фрейд разрушил это представление. Он доказал экспериментальным путём, что собственно разум — всего лишь полоска света в глубинах человеческой психики. Сознание окружено материком бессознательного. И главное состоит в том, что именно эти бездны неосознанного оказывают решающее воздейстие на человеческое поведение и во многом обуславливают его.
Если попытаться охватить главное в этических учениях прошлого, включая иудаизм, христианство или буддизм, то его можно редуцировать до идеи Евангелия, что «истина делает нас свободными», и именно поиски и нахождение истины несут человеку гармонию и счастье.

Однако новый взгляд на человеческую психику, сформировавшийся в ХХ веке благодаря указанной смене парадигмы, привел к открытию, что это ошибка.  Различными исследователями субъективной природы человека экспериментально доказано, что истина вовсе не вожделенна для человеческого эго (если понимать под эго  центр осознающей себя психики). Напротив, человек часто испытывает мучительное потрясение, когда открывает истинные побудительные причины своего собственного поведения.

Как стало известно в ходе интенсивных исследований и психотерапевтической практики, одним из основополагающих качеств эго  является  нарциссизм, как трудно преодолимое и в принципе естественное для здоровой психики желание любить самого себя. Вследствие этого в обыденной жизни эго не хочет признавать в себе качества, которые общественная система взглядов считает недопустимыми,  и формирует то, что в аналитической психологии называют тенью. Т.е. тень - это набор негативных или признаваемых обществом негативными качеств, которыми человек обладает, отказываясь при этом признавать их своими собственными. Для того, чтобы сохранить целостность личности и избежать диссонансного состояния психики эго вытесняет их в подсознание. Но там они остаются  и проецируются  на другого (часто очень похожего на себя другого!). И вот на этого другого, как на носителя морально-несообразных качеств и переносится  страстная ненависть, за внутренне очевидную аморальность, которую эго не хочет чувствовать к себе. Мы вернёмся к феномену социального нарциссизма и идее тени в дальнейшем рассмотрении проявления необычайной ненависти  и жестокости  в коллективном поведении людей, которые искренне считают себя добродетельными.

Современная система взглядов на человеческую природу заключается в том, что психику нельзя рассматривать, как некий сосуд, наполненный изолированными противоречивыми  и взимно исключающими тенденциями добра и зла, эроса и танатоса, чистого эгоизма и альтруизма, находящихся в постоянном противоборстве. Ложными являются  представления, что человеческая душа без внешних, строго поддерживаемых и контролируемых обществом норм морали совершенно непреложно скатится к самым низменным своим проявлениям. Человек как вид формировался из социальных существ. Открытие нейробиологами в самое недавнее время так называемых «зеркальных нейронов», блестяще подтвердило гипотезу о встроенности многих механизмов социального поведения, и имеющихся биологических основах последнего.

Человеческая психика определяется скорее неким континуумом качеств, основа которых свормировалась в процессе эволюции человека и служит удовлетворению вполне объективных потребностей выживания и продолжения рода. И этот континуум вообще говоря нельзя и не следует определять в терминах добра или зла, т.к. только конкрентные обстоятельства, вызывая непосредственное действие индивида по отношению к другим, проявляют их, как добро или зло. И те же самые качества, которые в одной ситуации могут считаться безусловно злыми, в другой будут спасительными, необходимыми и поэтому «добрыми».

Самый яркий пример — агрессивность. Законно было бы отнести её к тёмной стороне человеческой природы. Сколькими страшными расправами, единичными или массовыми убийствами, фаначитескими проявлениями ненависти и нетерпимости обязана человеческая история этому качеству! Но разве человек, формировавшийся, как вид из стад довольно  слабых и беззащитных существ, не обязан развитию этого качества, тем что стал доминирующим видом планеты, пройдя за миллионы лет путь — вначале — от мелких стай  всеядных собирателей до неукротимых и бесстрашных охотников со стройной системой социальной иерархии, и к конце концов дойдя до создания цивилизованного сообщества, способного уже (в принципе) осознавать и укрощать порывы самой агрессивности?

Можно было бы рассмотреть в этом же свете соотношение эгоизма и альтруизма, как концепций выживания и размножения, но это далеко уведет нас сегодня от рассмотрения основной темы. Поэтому ограничимся принятием современного взгляда на человеческую природу и перейдём к рассмотрению на этом основании роли общественных правил и ограничений этой самой природы. Собственно — к роли морали в организации общества.

Исторически, различные человеческие сообщества в разные эпохи обладали достаточно отличными системами взглядов и норм поведения, сравнение которых само по себе необычайно интересно и представляет собой отдельный предмет обществознания. Но в той или иной степени они все накладывали более или менее строгие ограничения на прявления деструктивных тенденций поведения отдельных индивидуумов, делая вообще возможной общественную организацию на тех или иных принципах.

Интересно в связи с этим отметить, что именно мораль христианского общества можно считать наиболее строгой и последовательной разработанной в вопросе определения понятий добра и зла, норм допустимого и  недопустимого поведения,  которое в свою очередь строго наказуется как в реальной, так и в потусторонней жизни. И можно было бы ожидать, что призывы жить по заветам Христа и созданные общественные институты, призванные строго следить за соблюдением этих призывов, должны были иметь следствием создание общества гармонии, любви и всеобщего благоденствия. И тем более удивительным является неоспоримый факт, что никогда в истории человечества, ни одно движение не было запятнано таким количеством пролитой крови, как то, на флаге которого написаны лозунги Иисуса: человеколюбие, отказ от жестокости, несправедливости и собственности, как их источника. Как случилось, что те, кто искренне считали себя поборниками столь светлых идеалов, сжигали, хладнокровно убивали отдельных «нарушителей и непокорных», гасили целые цивилизации, безумствовали в крестовых походах, десятилетиями вели братоубийственные межконфессионные войны и уничтожали людей в совершенно немыслимых до того масштабах?

Вернёмся ещё раз к вопросу о конкретных убийцах. Кем они были? Что ними двигало? Что давало им такую непоколебимую уверенность в праве  уничтожать других людей и считать себя при этом высокоморальными?

Чтобы получить правильный ответ, надо задать правильный вопрос. И он должен быть следующим: на всех ли распространяются господствующие в обществе нормы морали, а в  случае христианской морали — например, любовь к ближнему? Ответ негативный, совершенно очевидно, что в глазах фанатичных борцов за торжество морали существует совершенно явный круг поборников, на которых нормы распространяются, и существует внешнее этому кругу зло, с которым следует непримиримо бороться любыми средствами. И вопрос только в том, кого оставить в круге «своих», а кого за этот круг вывести.

Как же в представлении правоверных формируется этот образ зла, требующего непременного и безжалостного искоренения?  И здесь для понимания явления нам на помощь придут  ранее введённые понятия аналитическй психологии, такие как тень и нарциссизм.

Как мы уже показали ранее, индивидульное  сознание, ведомое нарциссизмом, стремится найти в себе черты, которыми можно гордиться и  любить в себе. Что же происходит, если не слишком одарённый, но в общем рационально мыслящий человек не находит в себе черт, которыми можно было бы гордиться?  В этом случае возникает мучительный комплекс неполноценности, и опять же для сохранения целостности личности эго находит возможность причислить себя к определённой группе, беззастенчиво прославляя которую
(не важно - заслуженно или нет), оно тем самым находит способ любить самого себя и вытесняет комплекс неполноценности. Такова в частности схема появления искреннего патриотизма, который очень легко может быть раздут до худших проявлений национального шовинизма и деления людей на «своих» и «чужих». В этом случае на «чужих» проецируется коллективная тень.

Коллективная тень, как правило, содержит два компонента: ненависть и отвержение. Ненависть выражается в признании правомерности, оправданности насилия по отношению к определенным социальным группам (по национальному, религиозному или экономическому признаку).

Проекция тени может  осуществляться спонтанно, как это происходит в случае тех, кто признается социально опаснымы, активно-противоречащими генеральной линии развития сообщества (например, террористы). Самым опасным однако является идеологически синтезированная тень. Например, в социалистической пропаганде носителями коллективной тени выступали: «буржуи», «вредители», «шпионы». Христианство сформировало свою тень в лице мифического «еврея».

Надо сказать, что кроме вытеснения существует другой механизм управления социально неприемлемым поведением. Это механизм сознательного подавления. Именно на принципе замены болезненного вытеснения здоровым и осознанным подавлением основана медицинская практика психоанализа. Но для того, чтобы подавлять нежелательные поведенческие устремления, надо по крайней мере осознавать, что они являютя вполне естественными проявлениями эволюционной природы человека. И этим проявлениям можно находить здоровый выход — как например агрессивности в спорте.

Но чем жестче налагаемые обществом на индивид моральные требования, тем более затрудненным становится исход подавления и более вероятным — вытеснение. Тем уродливее проявляет себя вытеснение и следующая за ним непримиримая жестокость к отверженным. Поэтому становится понятным, почему именно христианство, которое считало неприемлемым не только определённые действия, но даже помыслы о них, ответственно перед человечечеством за зверства, которые вызывают уже не только возмущение, но даже просто удивление. Понятным становится, что объявление самого человеческого тела со всеми его инстинктами и устремлениями источником соблазна и зла и не может привести ни к чему другому. Понятным становится откуда взялась охота на ведьм, еретиков и длящаяся уже две тысячи лет травля евреев, как воплощения врагов рода человеческого со всеми их мнимыми заговорами, жадностью, хитростью, трусостью и коварством.

Это и есть идеологизация, позволяющая затем вывести определенные части населения из круга людей, на которых распространяются нормы морали. Идеологизация, которая превращает преступление против человечества в неприятный, но необходимый акт защиты высших целей и идеалов. И страшный пример  гамбургского 101-го резервного батальона помощи полиции или процесс Айхмана в Иерусалиме показывает (к счастью) не тупую готовность людей следовать примеру и выполнять предписания начальства, как он был интерпретирован в работе Ханны Арендт «Банальность зла», но длительную и целенаправленную работу по созданию образа врага.

В этом месте экскурс в историю в поисках корней антисемитизма я считаю законченным. Дальнейшие мои изыскания и интересы лежат скорее в сфере соотношения человеческой природы и развития либерализма, как предпосылки смягчения нравов и прогресса человечества вообще. Но это отдельная большая тема и её можно будет обсудить в другое удобное для аудитории время.