Neverland. Глава 1

Пролог

Подсыхающая осенняя трава мягко стелилась в тумане. Она тихо шуршала под ногами. Ромашковое поле увядало, сморщенные коричневые лепестки, еще  летом белые, сыпались на землю. Парень, шагавший по траве, запахнул поплотнее свою джинсовую куртку: становилось прохладно. Он видел - даже скорее чувствовал, – что кругом никого нет. Только стаи толстых серых ворон кружили над тем местом, где когда-то находился скотомогильник.
Это был один из необитаемых секторов. Забытый и выброшенный в пространство памяти. Он больше не существовал ни на одной карте мира. Теперь это место было доступно лишь тем, кто знал, как пройти. Тем, кто был одним из пограничников.
Это был его самый любимый сектор, самый первый, самый родной. Он и сам в какой-то степени был этим местом, его частью, его молекулой.
Он подошел к старому, заброшенному хлеву. Хлев давным-давно лишился своей крыши, хотя парень еще помнил лучшие времена. Когда-то здесь работали люди, вечерами приводили сюда коров на кормление и дойку, - и над всем огромным полем, над ромашками, стогами сена, элеваторами и деревянными домами летел неистребимый запах силоса. Он смешивался со вкусным запахом дыма, поднимающимся из труб. Ветер гнал клубы дыма по узким маленьким улицам деревни, и мальчик с серыми глазами перелезал через ветхий забор своего огорода, чтобы уйти туда, где стоял хлев, где в окна можно было увидеть мирно жующих коров. Внутри горели тусклые лампочки, а вокруг них летали мотыльки. И от этого желтого света, мелькающего из-за трепетания мотыльковых крыльев, на его душе становилось спокойно, как никогда.
А потом все ушло.
Пропали коровы и люди, силосная яма пустовала, стога гнили под дождями и мокрым снегом, крыши и стены хлевов осыпались… И однажды это место исчезло, забылось, заросло травой - но, как призрак, перенеслось сюда, где продолжало жить своей жизнью. Маленький, осколочный кусочек пространства. Здесь его мог видеть лишь он – парень с грустными серыми глазами. Сколько он помнил этот сектор, сюда больше никто не забредал, кроме него самого.
Ему не нужно было видеть стены, он и так знал, что они там, в этом тумане. Ему не нужно было слышать толстых каркающих ворон: он знал, что они всегда там. Здесь уже ничего не менялось, кроме времен года, да лишь иногда кусок какой-нибудь ветхой стены откалывался и осыпался.
Парень поправил гитару, висящую на его плече: лямка все время сползала из-за того, что он сутулился от холода. Это была его старинная подруга, он почти всегда брал ее с собой, когда шел сюда. Здесь он мог сидеть на куске разрушенной стены долго-долго и, перебирая струны, вспоминать, сочинять. Казалось, он перекладывал на музыку все то, что находилось вокруг: одиночество, траву пустыря, разрушенные стены, грай ворон и переливы близкой речки, туман и запах увядающих ромашек. И каждый раз он приходил сюда, слушал, смотрел - и музыка рождалась сама собой. 
«Пора возвращаться, город ждет», - подумал он. В этом месте время шло немного иначе, чем в городе. Потом он зашагал куда-то в туман, густеющий, похожий на молоко.  «Через тридцать восемь шагов из тумана появится вход в город», - подумал он. Но на пути возник лишь щелястый амбар. Он был такой старый, что даже камни на поле казались моложе его. Парень толкнул дверь, она рассыпалась прахом.
Он шагнул через порог амбара - и оказался в городе.
Туман шагнул вслед за ним.

Глава 1
В этом самом городе, в одном из высоких фиолетовых домов, девушка по имени Юка отложила свою новенькую гитару и посмотрела в окно. Туман выползал из реки и расстилался, укрывая город, который пока еще продолжал двигаться и жить даже в этом густом молоке. Но все, казалось, постепенно засыпает в тумане, как под пуховым белым одеялом. Юка уже с трудом могла разглядеть серое здание университета, там, за рекой. Медленно исчезал из виду мост, а с ним и движущиеся точки-машины. Берег реки и болотистый пустырь с сухой травой плотно укрывало белой пеленой.
Но даже если университет пропал в тумане, сам по себе он все равно никуда не делся, и Юке нужно было отправляться на занятия. К тому же, они договорились пораньше встретиться с подругой Ирой, чтобы поболтать и выпить по чашке кофе.
Юка отключила гитару от комбика , и уложила ее в черный, хрустящий своей новизной чехол. Гитара тоже была совсем новая – подарок родных на ее день рождения, - и девушка очень берегла ее. Она вспомнила, как радовалась этому подарку, такому неожиданному и приятному.

В то осеннее утро в комнату Юки заглянула мама и, видя, что дочь уже проснулась, торжественно внесла подарок. Это был гитарный чехол, и внутри лежало что-то тяжелое. Глаза Юки стали круглыми-круглыми – то ли от изумления, то ли от предвкушения. Торопясь, она расстегнула молнию на чехле. Блеснуло гладкое тело новой бас-гитары. Это был именно бас! Длинный гриф, четыре толстые струны…
– С Днем Рождения, доченька! – и мама, в своем мягком халате, который всегда пахнет особым маминым запахом, обняла и поцеловала ее.
– Спасибо, мамулечка! – возликовала Юка. Она не верила своему счастью. Все переводила взгляд с маминого лица на гитару и обратно.
Юка достала гитару, положила на колени. Та была темно-зеленая, с легким металлическим блеском, такая гладкая, что девушка увидела в ней свое отражение: широко раскрытые от удивления глаза, лохматую с ночи копну волос. Она провела пальцами по корпусу и грифу, по белым буквам «Fender Squier» , потом потрогала по очереди четыре новых звенящих струны, звукосниматели, колки, тихонько покрутила ручки активной панели.
Внутри чехла девушка увидела письмо от старшего брата Юрки. Торопясь, развернула его. Юрка писал:
«Дорогая систер! С Днем Рождения тебя! Жаль, что не могу быть рядом и видеть твое счастливое лицо. Решил компенсировать свое отсутствие хорошим подарком. Это будет твоя, только твоя личная басуха! Она совсем новенькая, так что береги и протирай тряпочкой. Делай с ней блестящую музыкальную карьеру (на меньшее она не согласна)! Ниже я прилагаю телефон Олега (помнишь, тебя немного смешил его проколотый нос?) и некоторую сумму – позвони ему, он продаст свой комбик. Обещал привезти сам! Спасибо маме и особенно папе, что они поддержали мою идею! Твой близкий родственник Юрий».
Юка улыбнулась и вздохнула: брата очень не хватало рядом.
По словам мамы, именно Юре принадлежала идея такого необычного подарка. А папа, к удивлению Юки, был только за.
– Только не забывай об учебе! – добавила мама.
Дочь заверила ее, что не забудет.
Вскоре мама ушла на работу, а Юка еще целый час играла на новой гитаре. Ее тонким пальцам предстояло привыкнуть к толстым струнам баса, а ей самой - к гитаре, к ее весу и форме. Но вообще инструмент был на удивление удобен, пальцы скользили по струнам так, будто всю жизнь играли только на них.
Юка была просто счастлива.

Собираясь в университет, Юка думала о своей семье.
Ее родители разошлись почти год назад. Это было сложное время для всех. Юка пыталась учиться - тогда еще в колледже, - с каждым днем все больше и больше разочаровываясь в этом занятии. Она поддерживала вечно грустную маму, как могла, старалась не ссориться с папой. Юрки же вечно не было дома. А когда он был, то в окружении друзей - разных творческих личностей, которых отец терпеть не мог.
Брат был против всего. Против учебы и рассыпающейся семьи, против отца, против его ссор с мамой, хотя и сам с ней не раз ссорился. Ему было двадцать два, и учеба ему давалась с трудом. Да он и не старался учиться. Юка, всегда очень прилежная, не раз пыталась уговорить его, чтобы он не бросал, не отлынивал. Но каждый раз слышала одно и то же: «Кому нужно это дурацкое высшее образование? Там ничему не учат. Ничему, что бы мне пригодилось в жизни». А иногда брат лишь хмыкал, а то и начинал нападать в ответ. Ему-то прекрасно было известно, что учеба в колледже не являлась мечтой Юки. Назло брату, но больше все-таки для себя самой, девушка решила поступать в университет.
Отношения отца с сыном сильно ухудшились. Отец пытался Юрку воспитывать, но Юрка от его морализаторства только больше злился. В конце концов, его отчислили, когда он был уже на четвертом курсе. Мать чуть с ума не сошла от горя, когда ему пришла повестка в армию. Юра хладнокровно и деловито собирался, но Юка знала: у него на душе кошки скребли, просто он никому не хотел этого показывать, даже ей.
Она знала: мысль об армии угнетала брата. Попасть на два года туда значило отложить свои планы, свои мечты, позабыть о привязанностях.  Впрочем, язык не поворачивался укорять его. Она надеялась на то, что брат рано или поздно одумается, доучится в университете после армии.
Порой девушке казалось, что это Юрке восемнадцать лет, а не ей.
Из армии он писал веселые письма, но Юка не знала, выходили ли они сами собой, или он специально старался сделать их такими. Писала ответы она с трудом – описывать ссоры было выше ее сил.
Мама решила начинать новую жизнь в новой квартире. На плечи Юки и мамы свалилось много хлопот: документы, вещи, раздел имущества, переезд. Папа почти ни на что не претендовал. Он жил теперь далеко от них и собирался переезжать в другой город.

Новый дом был совсем чужой. Раньше они жили на первом этаже уютной кирпичной пятиэтажки, где из окна был виден двор и старые ивы, на ветвях которых постоянно сидели коты. Соседи, бывало, здоровались с ней через весь двор: Юка знала почти всех, кто жил в ее доме, многих из них - с раннего детства.
Юка очень любила их прежнюю квартиру. Любила выбираться на улицу через окно, любила свешивать ноги с подоконника, слушать звук дождя, смотреть, как вода льется на асфальт возле дома... Весь подоконник их с Юрой комнаты она исписала стихами. Это были тексты любимых песен, и даже парочка стихов ее собственного сочинения. Порой летом она подолгу глядела в окно - просто так - и перечитывала эти стихи и тексты, снова и снова. Ей казалось, что они выгравированы на ее коже, так глубоко они въелись в нее.
А теперь все стало по-другому. Огромный дом в шестнадцать этажей торчал свечкой около реки. Его было видно с другого берега. Здесь соседи не общались, не здоровались при встрече, не заходили друг к другу поболтать. Из окна было видно небо, много-много неба. А еще - пустырь с осокой, реку и другой берег.
Но Юка и здесь могла часами смотреть в окно, наблюдать за движением облаков, машин на мосту, колыханием трав на пустыре.
Новая квартира выглядела просторнее, хотя, может быть, Юке просто так казалось. Во-первых, вещей теперь было меньше, во-вторых, они с мамой жили здесь вдвоем.
Юка выбрала себе небольшую комнату, и пыталась обжить ее, как могла: постепенно обставляла вещами, которые доставала из коробок, вешала на стены любимые картины и плакаты. Довольно быстро она привыкала.
Переезд в новую квартиру совпал для Юки с переходом в новое учебное заведение. Она старательно подготовилась к вступительным экзаменам и сдала их успешно. Ее университет был политехническим, а среди студентов звался просто Политех. Она поступила на дизайнера - пришлось даже брать уроки рисунка у одного пожилого художника.
Мама очень радовалась за нее. Теперь она видела, что ее дочь самостоятельная, хотя Юка доказывала это и раньше. Наверное, поэтому мама не побоялась подарить ей инструмент. Пусть девочка играет, у нее достаточно благоразумия, чтобы уделять время музыке так, чтобы не страдала учеба.
В этом Юка мало походила на своего брата.
Непонятно было, в кого он такой безответственный. Он обладал талантами, но цели имел довольно расплывчатые, может быть потому, что был настоящим мечтателем. Таким человеком, который делил все только на хорошее и плохое. Сестра многое «тянула» с брата, но, несмотря на это, оставалась благоразумной и самостоятельной. Так, в одиннадцать лет она сама записалась в музыкальную школу по классу гитары, а позже закончила ее не хуже других. Порой она признавалась, что там скучновато, но, по ее словам, полезно было «нарабатывать технику». Кажется, она всерьез мечтала о музыкальной карьере.
Однако, после окончания музыкальной школы, Юка забросила акустическую гитару, отдавая большее предпочтение рисованию и чтению. Вместо Юки за инструмент чаще, чем обычно, стал браться Юра. Вообще, гитара принадлежала ему. Он был самоучкой, но очень талантливым. Юрка бренчал день и ночь, пропадал с гитарой на несколько дней, особенно когда дома начались ссоры между отцом и матерью. Порой он появлялся дома помятый и нетрезвый. А однажды вернулся и вовсе без гитары. Сказал, что «его старушки» больше нет, и отказался раскрывать подробности родителям. Только Юке признался, что гитару нечаянно сломали во время драки. Юка расстроилась, но больше не из-за гитары, а из-за брата и его образа жизни.
Через несколько дней Юра принес домой старую, видавшую виды электрическую бас-гитару. Подключив ее к музыкальному центру, он побренчал на ней с вечерок и быстро потерял интерес.
За бас-гитару взялась Юка. 
Инструмент был, мягко говоря, чудовищный. Черный корпус сильно поцарапан,  рычажки на активной панели, судя по ржавчине, уже много лет не работали. Когда Юка вешала гитару на ремень, чтобы играть стоя, гриф перевешивал и норовил клюнуть в пол. Но Юка никогда раньше не держала в руках других бас-гитар, так что ей нравилась и такая. Она ласково перебирала ее старые струнки с налетом ржавчины, подбирая басовые партии любимых песен.
Юка никому не смогла бы рассказать о своих мечтах… Но когда она играла на этом чудовищном инструменте, то представляла себе, будто стоит на сцене, а перед сценой – море людей. Море рук, поднятых вверх. Юка вспоминала, как на концерте Эдди Веддер  с его безумным взглядом окунался в это море рук, и оно несло его, несло прочь от сцены, а потом он снова возвращался, вскакивал на сцену и пел свои песни, которые так любила Юка… Она хотела побывать там. Ощутить нечто подобное. Она хотела чувствовать людей в толпе, играть для них.
Через несколько недель, когда Юрка уже получил повестку в армию, за гитарой приехал какой-то длинноволосый парень. Юка старалась не подавать виду, но очень расстроилась, что инструмент пришлось отдать.
Оказывается, брат все заметил и уже потом, из армии, писал письма родителям, уговаривая их порадовать Юку, купить ей хороший инструмент. Потом договорился со знакомым о продаже комбика, на который велел родителям взять деньги из своих личных сбережений.
И он не ошибся, потому что хорошо знал свою сестру. Юка настолько влюбилась в подарок, что даже иногда засыпала, положив гитару рядом с собой на диван. Эта бас-гитара стала ее верной подругой. Через какое-то время девушка уже знала все бас-партии самых любимых гранж-песен  и играла вместе с музыкой, подключаясь к компьютеру.
Юка пробовала сочинять что-то свое, и у нее даже получалось, но потом становилось немного грустно. Одна бас-гитара… Целиком песню на ней не сочинишь. Нет, Юка не хотела снова играть на шестиструнке, она всего лишь хотела играть вместе с ней.
Но пока что она была одна.
Вспоминая обо всем этом, о брате и отце, о гитарах и музыке, Юка иногда улыбалась. Было во всем это немало грустного, но, в конце концов, она не из тех, кто вечно грустит.
Она любила бывать в одиночестве и не понимала людей, которым наедине с собой скучно.  Конечно, иметь друзей, проводить с ними, любимыми, время – это замечательно. Но не менее приятно побыть одной, чтобы вволю мечтать, делать наброски, которые не станешь показывать даже самым близким друзьям, придумывать свои миры, слушать музыку и наслаждаться жизнью.
Юка открыла дверь подъезда и с удовольствием шагнула в туман. Она любила туман, и для нее это было целое событие, которое впору занести в календарь как особое.
Кому-то - возможно, даже многим людям - туман не нравился. От него становилось сыро и холодно, он мешал видеть, мешал делать важные дела. Юка понимала этих людей. Но от этого понимания ее любовь к туману не становилась меньше. Сначала ей тоже было прохладно в своей замшевой курточке с серой опушкой, но потом она привыкла, к тому же, мысль о том, что она скоро увидится с любимой подругой, согревала. Они выпьют по чашке горячего кофе и расскажут друг другу последние новости. Правда, особых новостей у Юки не было. Но все-таки нужно было обсудить предстоящий семинар и планы подруг после учебы.
Юка шла к остановке. Привычно вставив в уши простенькие «капельки», она, не представляя, что заиграет, нажала «play». Это оказалась «Алиса в цепях» , любимый акустический альбом. И она растворилась в музыке точно так же, как в этом тумане и в этой атмосфере.
Автобус, прогудев как паровоз, остановился. Юка зашла внутрь и села у окна. Показав скучающей кондукторше проездной, Юка повернулась к стеклу так, чтобы больше ничего не видеть, и погрузилась в свои мысли, в музыку, в туман…
Она словно плыла по волнам на большом пароходе. Он гудел и покачивался, а за окном был не асфальт, а море, над которым поднимался белый пар. Казалось, что Юка всего лишь маленькая сахарная песчинка в огромной чашке с кофе: еще чуть-чуть, и она растает, растворится в ней навсегда.
Закрыв глаза, Юка смотрела картинки, которые возникали перед глазами. Сначала она видела спокойное море, над которым висел туман, а потом вдруг – малолюдную улицу города, возможно, ранним утром. На улице сидел какой-то человек, он играл на гитаре - пальцы ласково перебирали струны. Он играл, не поднимая головы, а прохожие шли мимо, не оборачиваясь.
Видение было таким реальным, что Юка открыла глаза, словно ожидая продолжения наяву. Но ничего этого не было, лишь в окне медленно проплывали дома, их с трудом можно было разглядеть. Люди ходили по улицам как обычно, они так же торопились по своим делам. Мамочки катили по асфальту коляски с малышами, собаки рвались с поводков, дети смеялись, студенты торопливо запрыгивали в автобусы...
Вот показалось здание университета - огромное, серое, как древний, спящий на волнах исполинский кит. Это был восьмой корпус, и дальше, соединяясь друг с другом, здания все шли и шли, теряясь в тумане. Ей нужно было дойти до своего корпуса.
Юка вышла у перехода, дождалась зеленого света и шагнула на зебру.
Она любила эти несовременные, даже мрачные корпуса ее университета. Они тянулись почти две остановки, соединенные переходами. Это был бетонный лабиринт, в котором она еще летом путалась, но теперь знала уже все закутки, потому что иногда, после пар, не сразу ехала домой, а еще некоторое время бродила по переходам и лестницам. Иногда она забиралась в какой-нибудь из этих таинственных закутков, читала там или просто слушала музыку, глядя в окно.
Стены всегда производили на Юку особое впечатление. Не были исключением и стены ее университета. Многие поколения студентов ходили мимо них, переживали свои горести и радости, обсуждали свои дела, смеялись, дурачились, плакали и влюблялись. А стены годами впитывали все эмоции и разговоры. И Юка, как приемник,  ловила их, словно радиоволны, прикасаясь к шершавому камню кончиками пальцев.
Пока что в коридорах и переходе было не слишком людно. Юка не смотрела по сторонам, она была погружена в свои ощущения.
Когда любимый альбом кончился, Юка выключила плеер. Она уже видела открытую дверь кафешки, где ее ждала подруга.
С Ирой они подружились на вступительных экзаменах. Ира была совершенно безбашенной девчонкой. Она обожала тусовки, концерты, любила парней, особенно длинноволосых. Очень симпатичная, большеглазая, с пепельными прямыми волосами, она выделялась из толпы своим немного вызывающим видом: пирсингом, тяжелыми ботинками и рваными джинсами.
Юка по сравнению с ней выглядела скромно, хотя тоже несколько необычно: она любила платьица а-ля гранж, а любимой деталью гардероба была черная шляпка – «top hat» . Юка очень гордилась этой шляпкой, которую ей подарил брат, – такие носили девушки в Сиэтле 90-х годов, в самый расцвет гранжа. Юка видела такие в фильме «Одиночки» .
Музыкальные вкусы Иры и Юки тоже кое в чем совпадали.
Шел первый семестр первого курса. Юка усердно училась. Свободное время она проводила теперь либо с бас-гитарой, либо с Ирой. После того, как брат ушел в армию, оказалось, что у Юки нет ни одной подруги, с которой можно было бы провести время или поделиться переживаниями. До этого она тусовалась с компанией брата, с его друзьями и подругами. Но друзья и подруги брата оставались все-таки его друзьями и подругами. Своих же Юка так и не завела.
Веселая и взбалмошная Ира сразу прикипела душой к спокойной Юке.
В этот раз Ира уже ждала ее за маленьким столиком у окна, а перед ней, как всегда, возвышалась небольшая горка пирожных, которые она поедала в огромных количествах, что никак не сказывалось на ее хрупкой фигуре. Юка улыбнулась, подошла к ней, они поздоровались. Ира сказала, указывая на пирожные:
– Я и тебе взяла на всякий случай. И кофе тоже, держи.
Юка с удовольствием выпила кофе и съела воздушное пирожное. Ира разглядывала каких-то парней, стоявших в очереди - это было ее любимейшим занятием.
- На кого опять смотришь? – поинтересовалась Юка.
- Там стоит один симпатичный парень, который мне нравится,  - невозмутимо ответила Ира.
- Ты неисправима, – с усмешкой сказала Юка. – Что толку смотреть на них, хоть бы знакомилась!
- О, нет. Не хочу узнавать об их недостатках.
- Вот тебе раз! Так что же, всю жизнь на них издалека любоваться?
- Нет, почему же. Просто это не совсем те люди, которые мне интересны. Вот музыканты – другое дело.
- Невоспитанные, патлатые, – пошутила Юка.
Ира недовольно сморщилась:
- Перестань! Если ты видела только таких, это не значит, что они все такие.
- Точно, не все. Мой брат тоже в каком-то смысле музыкант, но выглядит довольно прилично. Он даже джинсы иногда стирает.
- Ха-ха! Я бы хотела с ним познакомиться. У него есть девушка?
- Нет, но и познакомиться с ним сейчас затруднительно.
- Знаю. Покажешь мне его фотографии, ладно?
Юка спокойно кивнула. «Почему бы и нет?» – подумала она.
Это было одно из самых скучных кафе: крашенные голубой краской стены, унылые старые столы и стулья - однако даже здесь подруги могли сидеть часами.
Расправившись с пирожными и наговорившись, Юка и Ира пошли на занятия. Они отсидели несколько лекций. Последняя была в другом корпусе, нужно было пройти кучу лестниц и переходов, миновать несколько корпусов и, наконец, попасть в нужный.
Юка посмотрела в окно – туман еще не рассеялся. Это было странно и приятно. Даже в полдень туман стоял такой же плотный, как утром.
- Давай пойдем по улице, - предложила Юка. – Там красиво.
Ира согласилась.
Они вышли прямиком в туман и направились в сторону самого дальнего корпуса, восьмого.
Почти всю дорогу Ира болтала про парней. Юка уже привыкла к этой милой болтовне и порой не особо вслушивалась, особенно когда собственные мысли занимали ее целиком.
Вдруг Юка услышала, как ее окликнул мужской голос:
- Юля, стой! Юля Карманова!
Юка обернулась. От толпы студентов отделился высокий парень в черном и поспешил к ней. Его лицо было девушке очень знакомо. Светловолосый, элегантно одетый, с кольцами в левом ухе… Вспомнилось имя: Ник. По крайней мере, брат называл его так.
- Юля, -  выдохнул он восторженно, когда подошел к ней. – Неужели ты? Помнишь меня? Нас твой брат познакомил.
Ник улыбался во весь рот, глаза сверкали. Он был очень удивлен и рад увидеть ее здесь, и она тоже была удивлена и рада.
- Конечно! Ник! Как я могла забыть?
- Какая неожиданная встреча.
- Да, - согласилась Юка.
- Ты все еще слушаешь гранж? – спросил он, трогая проводок ее наушников, завязанных узлом на шее: Юка всегда так делала, когда музыка в плеере не играла.
- Конечно! - весело ответила она.
- Не знал, что ты учишься здесь, – взволнованно сказал парень.
- О. Так ты не в курсе?..
Он немного помолчал, глядя в сторону.
- Слышал, что вы все-таки переехали, но не знаю, куда. И что Юрку забрали в армию, беднягу. Сочувствую.
- Да, забрали…  - Юка вздохнула. -  Мы на Левом берегу теперь живем. Точнее – я с мамой. Юра еще не видел этой квартиры. Она в одной из этих сиреневых шестнадцатиэтажек, что на краю пустыря стоят. На Комарова.
- Понятно, - кивнул Ник, явно не зная, что говорить дальше.
Ира топталась неподалеку, во все глаза глядя на Ника, слегка округлив рот буквой «о». Кажется, она была очень удивлена. Юка мельком взглянула на нее, а та выразительно посмотрела на часы. Тогда Юка сказала:
- Ник, прости, мы опаздываем на пару! Приходится делать регулярные перебежки из шестого корпуса в восьмой, такое у нас расписание.
- У меня почти все пары в восьмом и еще в первом. Почему я тебя ни разу не встретил за два месяца?
- У нас мало пар в восьмом. Всего две в неделю.
- Ты на первом курсе?
- Да. Решила, что в вузе все-таки интересней. В колледже было скучновато.
- Правильно решила! А я уже на четвертом...
Ник замолчал, обдумывая что-то. Он посмотрел на свои безупречно сверкающие казаки, потом снова на Юку.
- Слушай, Юль… Может быть, встретимся как-нибудь? Поболтаем… - проговорил он с какой-то застенчивостью.
- Давай, – Юка улыбнулась.
Ник уточнил уже решительней:
- Сегодня, после пар?
- У меня сейчас последняя пара.
- И у меня! - Ник просиял.
Пока они договаривались о встрече, Ира просто измучилась от нетерпения. Наконец Ник, помахав Юке на прощание, ушел в сторону главного корпуса.
- Вы что, знакомы?! – тут же воскликнула Ира.
- Да. Это приятель моего брата. А что тебя так удивляет?
- Ты шутишь?! Да я сейчас упаду здесь без чувств!
- Что? Что такое? – заволновалась Юка.
- Ты вообще слушала, о чем я тебе рассказывала всю последнюю неделю?!
Конечно, Юка слушала. Может, не так внимательно, как того хотела бы Ира, но слушала. Последнюю неделю Ира только и делала, что рассказывала об одной  местной группе, которая называлась «Neverland» . После недавнего концерта Ира была без ума от них. Она рассказывала о группе на парах и на переменах, в столовой и на улице. Так как рассказы ее в основном состояли из одних и тех же восторгов, Юка почти перестала обращать на них внимание.
Сейчас Юка вспомнила, что «Neverland» играли всего несколько месяцев, однако за это время стали популярными не только в своем родном Омске, но и в нескольких соседних городах. Каждый месяц они давали по концерту, а то и по два. И Ира теперь не могла дождаться, чтобы попасть на следующий.
- Конечно, слушала! Ты всю неделю твердишь об «Neverland». И что?
- А то! Этот твой знакомый – их гитарист!!! Один из самых крутейших, которых я видела в своей жизни! Я имею ввиду живьем, конечно. И я даже не знала, что он из Политеха!
«Вот тебе раз», - подумала Юка ошарашено и даже остановилась.
- Как его зовут? О чем вы говорили?
- Зовут - Ник. То есть Николай. Он спрашивал, куда мы подевались с братом. И предложил мне встретиться после пар…
Глаза Иры стали еще больше, хотя казалось, что это уже невозможно.
- Зачем?!
Юка пожала плечами. Они уже дошли до восьмого корпуса, когда Ира попросила:
- Расскажи про Ника.
- Да что рассказывать?
Ира тут же засыпала ее вопросами:
- Как вы познакомились? Какой он? Они хорошие друзья с твоим братом?
- Не знаю, но вряд ли они такие уж друзья, потому что я видела его всего пару раз. Весной. Юра просто познакомил нас, и мы перекинулись парой фраз о музыке. Он мне понравился. Такой вежливый и заинтересованный, особенно в сравнении со всеми этими волосатыми и укуренными оборванцами, которые вечно у нас околачивались, - на этой фразе Ира возмущенно фыркнула.
Но Юка невозмутимо продолжила:
– Знаю, знаю, тебе нравятся такие. Но ты просто не видела друзей моего брата!
- И он предложил тебе встретиться, - вернулась Ира к интересующему ее вопросу. - Может, хочет про брата поговорить?
- Ну, этого я не знаю. Встречусь, тогда и узнаю.
- Когда вы с ним встречаетесь?
- Сегодня после пары возле главного корпуса.
- О! А ты мне потом позвонишь, после встречи, расскажешь все? Ты расспросишь про группу?
- Не знаю. Мне самой интересно, что будет.
Юка на самом деле очень волновалась. Одно дело - разговаривать с приятелем брата, и совсем другое – с гитаристом такой известной в городе группы.
«Лучше бы Ира не говорила! – подумала Юка. – Но, с другой стороны… Я  бы тогда показалась последней дубиной, если бы дала ему понять, что не только не слышала его группу, но и вообще не подозревала, что он играет. Кажется, он даже не упоминал об этом. О чем он хочет поговорить? Ладно, что гадать. Встречусь и узнаю».
- Ира, пойдем, мы уже опаздываем.
- Ты попытаешься узнать, можно ли попасть к ним на репетицию?! – со свойственной ей непосредственностью поинтересовалась Ира.
Юка рассмеялась:
- Конечно, только ради тебя! Послушай, неужели они и правда настолько круты?
- Так-так, Юлия! – прищурилась Ира. - Значит, ты слушала меня, да? Я же тебе об этом говорила!
- Ну, прости, забыла! Просто тогда эта информация была не так важна для меня. Сколько их там человек, не помню?
- Их четверо. Мне кажется, Ник в группе главный. Он гитарист. Но поет другой парень, такой странный тип, не знаю, понравился бы он тебе или нет. Сам он парень как парень, но голос у него невероятный! Он и высоко поет, и иногда так устало, хрипло. Почти что в стиле гранж. Хотя их музыка относится к стилю инди . Вокалист на концерте тоже играл на гитаре. У него их штуки три! Во время концерта он их все время менял. Полуаккустическая была, электрогитара была… Не знаю, зачем это… Но акустика явно его любимая. Не думала, что она может так звучать. Ты должна это услышать!
Под восторги Иры они зашли в корпус, предъявили пропуски, быстро разделись в гардеробе и нырнули в аудиторию за секунду до появления препода.
Подруги были сильно взволнованны, чтобы думать о чем-либо, кроме «Neverland». Вместо того, чтобы внимательно слушать преподавателя, Юка вспоминала свое знакомство с Ником. И она даже не подозревала, что Ник, который сидел на паре в соседнем корпусе, тоже вспоминал их первую встречу.