Единомышленник

На улице шел снег. Он же и валялся на земле или устилал ее мягким белоснежным ковром — как вам будет угодно. Зависит от вашего восприятия мира. Ведь, в одном и том же явлении разные люди могут увидеть совершенно разные значения. Кто-то восхищается красотой уродства, кого-то завораживает уродство красоты. А я что? Такой же как вы.

С этими мыслями я вылез из забитой маршрутки. Был поздний вечер. Людей, на удивление, было много. Обитатели в моем районе, в основном работяги завода (они же алкоголики), гопники (дети работяг), наркоманы (большая часть гопников) ну и разношерстные леди (дочери работяг, девушки наркоманов и гопников). Были и нормальные люди, но они представляли собой настолько редкое явление, что их можно было заносить в Красную книгу. Несмотря на все вышеперечисленное, жилось мне спокойно все 5 лет, которые я обитал в этом районе. Мне удалось войти в симбиоз с местной флорой и фауной. Я никого не трогал, меня никто не напрягал. Когда возвращался домой вечерами, я отстраивал громкость на плеере, таким образом, чтоб не слышать голоса гопников, которые могли ко мне обращаться, но в то же время достаточной, чтоб услышать, если кто-то подойдет ко мне со спины.

В этот вечер я подобными мыслями не грузился. В крови играло винище. Я не очень люблю вино, потому что не могу понять, сколько его нужно выпить, чтобы было хорошо. Но зато я знаю, что от него у меня изжога. И тем не менее выбор был сделан в пользу вина — напиваться не хотелось, пить много жидкости тоже. Раздавив бутылку «Кагора» на двоих с другом, я отправился к себе домой.

В ближайшем ларьке взял кофе и «Орбит без сахара». Орбит я открыть не успел, а вот кофе был отвратительный – еле теплый и горький. Но все же он стоил того «спасибо», которое я произнес продавщице. Я всегда был за вежливость и даже, если это было неуместно.

Я шел по скрипучему снегу. Позади меня должны были оставаться красивые следы, впрочем, ненадолго. Снег усиливался. Кофе закончился. Я продолжил свой путь и размышления о силе слова. Все об этом знают, но мало кто вспоминает. Это как объект, который лежит где-то на уровне периферического зрения, который попадает в поле восприятия лишь мельком, хотя всегда перед глазами.

Мне хотелось быть сильным, хотелось уметь овладеть словами в совершенстве. Чтобы они служили мне, а не быть их рабом. Поэтому я старался много читать, накапливать чужой опыт, конвертируя его потом в свой. Мои размышления прервал подъезд. В темный подъезд лучше входить без всяких мыслей. На 4м этаже была какая-то суета. Ходили люди и принюхивались. Кто-то говорил, что горит проводка, кто боялся, чтоб не было пожара. Мне удалось протиснуться сквозь них.

«Вот идиоты, — подумал я, — не узнают запаха плана. На этаже явно кто-то дубасит». В тусклом свете лампы, между этажами я нахожу блокнот с белыми листами. Недолго думая, подбираю его. Все мои мысли о том, чтобы он оказался с теми листиками, которые промазаны с обратной стороны липкой смесью – сегодня мне везет. Я достаю ручку и вывожу кривым почерком всего 3 слова «Этот мир прогнил». Отрываю листок и леплю его на одном из этажей.

Спускаясь на следующий день по лестнице, я увидел на моем листке еще одну надпись. Таким же кривым почерком было выведено всего два символа «+1». Теперь я знаю, что где-то в этом доме живет мой единомышленник.