2-07. Сплошные разочарования

В личной жизни сотрудников нашей лаборатории произошли радостные изменения. Сначала вышла замуж Лена, а потом и Люда. На празднование торжества  Люда пригласила всю нашу комнату в ресторан. Свадьба прошла весело, несмотря на то,  что все гости были немолодые и семейные -  много старше меня. К концу вечера в наш банкетный зал стали наведываться парни из соседнего зала. Нас с Верочкой приметили и «подцепили» двое друзей - Валера и Валя, оба слегка под мухой, но с виду вполне приличные. В итоге, они дождались завершения нашего свадебного ужина и отправились провожать нас по домам.

Мой новый знакомый Валера оказался старше меня на десять лет. Невысокого роста, худощавый, с прямыми темными волосами и карими глазами, Валера чем-то напоминал мне артиста Георгия Буркова, который спаивал друзей в бане в новогодней комедии «С легким паром». Столь же вкрадчивым и негромким голосом он дарил меня философскими размышлениями о жизни, и все сказанное им было не лишено юмора и ума. Валера работал инженером на атомной электростанции в Сосновом Бору, был однажды женат и имел сына, но развелся и теперь переживал, что его бывшая супруга уговаривает его передать обязанности отца ее новому супругу. Жил Валера вместе со своей пожилой матерью в квартире одного из старинных домов  Петроградки.

На следующий день мы встретились и, как договорились,  пошли в кино. Трезвый Валера был  молчалив и скован. В отличие от Паши,  все время говорившем о своем,  этот даже не старался поддержать разговор, - приходилось это делать мне. Общих тем у нас было немного. Тем не менее, наше знакомство на этом не закончилось, Валера продолжал мне звонить и договариваться о новых встречах. Я тянула его с собой в театр: туда я ходила часто - не реже одного раза в месяц.  В театре Валера был особенно молчалив и скучен, он не спешил подать мне пальто в гардеробе,  не пропускал вперед перед входом в зрительный зал, и по всему было заметно, что он – редкий гость в этих стенах. 

Куда более охотно Валера таскал меня по домам своих друзей и знакомых, где можно было посидеть за столом и выпить. Во время таких посиделок он оживал и становился разговорчивым и интересным. Водил он меня и к родственникам – в очень симпатичную семью его женатого брата, и в свой дом – к маме. Мама мне понравилась:  это была  тихая петербурженка без претензий и с врожденной деликатностью манер. Как и Валерин брат, она отнеслась ко мне с симпатией, откровенно  поделилась со мной своими заботами,  сетовала на бесшабашный и неустроенный образ жизни Валеры,  оказавшегося без семьи. Она не имела на сына никакого влияния и страдала от одиночества в обычно пустой квартире.

Валера вел себя нелогично, а порою и безответственно - как ребенок! Я обычно находила  его в одном из трех совершенно разных состояний. Во-первых, в трезвом. В этом состоянии он был хмур и молчалив, спокойно мог усадить  меня  в своей комнате в кресло с журналом, а сам  устроиться с книгой  в другое кресло и надолго уткнуться в ее содержимое. Как женщина, в этом состоянии я его нисколько не волновала. Во-вторых,  в  подвыпившем. Оно бывало часто. В этом состоянии он нравился мне больше:  Валера умел хорошо пошутить, изобразить ухаживание, неплохо танцевал. Если мы находились в компании его друзей, он почему-то начинал представлять им меня то своей женой, то  невестой. Третье состояние случалось очень редко и всегда было неожиданно для меня: Валера был трезв, но активен. Он вдруг начинал просить меня о встрече, уверяя, что очень скучает, и предлагал какие-то совместные мероприятия. Иногда мне казалось, что это третье состояние возникает под давлением его мамы или брата, которые приветствовали наши отношения.

 Умом я прекрасно понимала, что толку от Валеры, как от поклонника, не много, но других у меня пока не было. «С паршивой овцы хоть шерсти клок», - решила я и пригласила Валеру  на  новогодний вечер в нашем СКБ, для проведения которого уже был снят банкетный зал в кафе «Аленушка». В подготовке этого вечера участвовало наше комсомольское бюро, куда я входила, ожидалась неплохая развлекательная программа. Оказаться на вечере в толпе женщин, ожидающих приглашения на танец, мне не хотелось, и я решила пойти со «своим самоваром». 

Вечер прошел удачно. Валера вел себя безукоризненно, ухаживал за мной, а  во время танцев даже начал меня целовать,  против чего я особо не возражала.  В тот же день он признался мне в любви и одновременно  сделал предложение:  удивительно, как легко у парней все это выскакивает из уст в соответствующих обстоятельствах! Серьезно относиться к подобным словам, произнесенным «под градусом», было нельзя, но я почему-то поверила в их искренность. Мне было приятно. Никакого определенного ответа я не дала, смутно подозревая, что за его словами стоит не совсем то, что я понимаю под предложением руки и сердца.

И я не ошиблась. Противилась я его намерениям недолго: после новогоднего вечера и Валериного громкого заявления наши отношения приобрели новое качество - теперь обоим было чем занять наши тоскливые молчаливые встречи в периоды трезвости.

Эти новые для меня, близкие отношения меня  не осчастливили, но и не отвратили от Валеры. Угрызения совести меня не мучили: оба были свободны, да я уже не ребенок.   Мои возвышенные принципы о чистоте и неприступности истинной «леди», которые мы вместе с моей подругой Таней когда-то исповедовали, уже испарились -  все хорошо для определенного возраста. Да и Валера теперь стал более нежен, больше заинтересован во мне: он уже не молчал часами в моем присутствии, а иногда  даже начинал планировать нашу будущую совместную жизнь - не слишком часто, не слишком определенно и абсолютно не конструктивно.  Но и  это было уже неплохо: я хотела избавиться от чувства  одиночества, и я это получила.

Моя Татьяна тоже сильно изменилась. Она отрабатывала свое распределение в Калининграде, но иногда приезжала домой навестить родителей, мы встречались и  взахлеб рассказывали друг другу свои новости. После замужества Таня стала лучше:  исчезла ее сентиментальность и зацикленность на возвышенных, но не жизненных принципах: с ней теперь можно было говорить на одном языке, называя вещи своими именами. Многое в ее отношениях  с  мужем напоминало мне мои трудности с Толиком.  С Надей мы только изредка переписывались, а Вероника настолько ушла в свои семейные дела,  что мне даже не особо хотелось ее отрывать от них - мы находились с ней в разных мирах  и  вряд ли  бы поняли друг друга.

Перспектива выйти замуж за Валерия меня скорее настораживала, чем привлекала. Мы были очень разные. Его не интересовали ни мои мысли, ни мои заботы. С его стороны я также не видела желания что-либо мне рассказывать о себе. Нужной ему я себя не ощущала, разве что только как женщина. Мне этих отношений было мало для брака. У нас по-прежнему было слишком мало общих тем для разговора, а те немногие, что были,  иссякали сразу же после завершения нашей близости: получив все, что хотел, он мог спокойно закурить, уткнувшись в книгу или повиснуть на телефоне с другом, забыв о моем существовании.

Мне наши отношения не нравились. На мои попытки объясниться, он вообще никак не реагировал по принципу: «слушай женщину, но поступай по-своему». Его интересы меня тоже не устраивали. Все свободное от работы время он занимал либо слушаньем легкой музыки,  либо встречами с друзьями для посещения «Мутного глаза» - места,  где можно выпить. Иногда совершал походы на танцплощадку. Кроме постели, нас почти ничего не связывало.

Окончательно наши отношения стали трещать по швам  после моего дня рождения, на которое я пригласила своих коллег с работы с мужьями, Валериного брата с женой (они прекрасно однажды приняли меня в своем доме) и Валеру.

Вечер был хорош и прошел бы прекрасно, если бы не Валера. Он  опоздал почти на час, пришел с цветами, но уже подвыпившим и вместо того,  чтобы подсесть к нам за стол, выдал идиотское заявление: «что я, есть сюда пришел?»  После чего он «повис» на нашем телефоне в коридоре, пьяно жалуясь своему другу о том, как никто его не понимает. Валерин брат, чувствуя неловкость, безуспешно старался как-то воздействовать на него.  Валеру потянуло на выяснение отношений со мной на публике: «Я хочу или все, или ничего, ты должна дать мне окончательный ответ,  а не тратить время на своих друзей и свои  дела!»

Оставив гостей, я вышла в коридор, чтобы его успокоить. Объяснять что-либо было совершенно бесполезно – не время и не место было говорить об «окончательном ответе», которого он и сам не ждал от меня в трезвом состоянии. Поведение моего поклонника, пьяно требующего от меня каких-то объяснений, показалось мне детским,  не достойным мужчины зрелого возраста. На его настойчивые требования встретиться и серьезно поговорить, я с большой неохотой пообещала зайти к нему на следующий день.

Зачем я к нему тогда пошла? На какое серьезное объяснение я рассчитывала? Видимо, я тогда еще не знала того золотого правила, которое известно современным девушкам: «слушай пьяного мужчину, а поступай по-своему». Да и опыта общения с алкоголиками у меня было маловато.

Придя в назначенное время, я застала в его доме только маму и брата с женой.  Меня оставили обедать. Только к концу вечера я увидела Валеру, вернувшегося,  наконец,  уже «тепленьким» домой вместе со своим другом. Они, не реагируя на сидящих за столом, пошли в другую комнату - слушать новые магнитофонные кассеты! Не дожидаясь развития событий, я поблагодарила за обед и пошла домой,  даже не заглянув к Валере.  Все это уже  начало мне  надоедать.

 Вечером Валера позвонил мне с извинениями, я их не приняла, сказав, что приходила не к нему, а к его родным. Я активно набиралась жизненного опыта - уже не шла на поводу своих  обид  и эмоций, как это было когда-то с Толиком. Может быть, я просто никогда не была влюблена в Валеру, а скорее всего, просто уже не верила в хороших мужчин. Все, с кем мне пришлось реально столкнуться до этого, оказались столь низкого «качества», что  ожидать от других чего-либо большего казалось невероятным!

Устав от бесконечных «сюрпризов» своих  неудачных  кавалеров (они оба -  и Валера,  и Паша еще долго время от времени мне звонили, «вешая на уши лапшу» о своем желании быть со мной), я оставила все, как оно есть, никого не прогоняя,  но и не беря в голову их пустословие,  и с головой отдалась своим собственным делам - подготовке  к сдаче  экзамена  по  философии

В феврале на «Ленинце» проходила Школа Комсомольского Актива (ШКА) - трехдневный выезд всей комсомольской верхушки на турбазу предприятия,  расположенную в Рощино. Там, помимо общего собрания, должны были пройти спортивные мероприятия, концерт самодеятельности и лыжные прогулки - прекрасный отдых на свежем воздухе. В результате соревнований подразделений команды-победители награждались грамотами. Такие мероприятия проводились с целью идеологического воспитания комсомольского актива  и для его сплачивания,  а на деле оказывались хорошо организованной, масштабной пьянкой молодежи - с песнями, танцами и зимними забавами.

Я получила  от этой поездки огромное  удовольствие. Днем мы катались на лыжах в сосновом лесу, а вечером  пели  под гитару в самодеятельном концерте,  в котором  наша команда подготовила свой номер. После концерта, как водится, начались танцы. Меня несколько раз подряд  приглашал  Виктор -  Председатель Совета Молодых Специалистов  объединения,  речь о котором пойдет позже. Там же, среди комсомольцев, я совершенно неожиданно для себя увидела нашего Тютерева – пятидесятилетнего коллегу из лаборатории,  неуловимого инженера и заядлого общественника. Его мы по-прежнему редко видели на работе. Как раз в то время он окончательно добил нашего начальника своей местной командировкой,  оформленной руководством ДОСААФ сроком на 210 дней (!), оплачивать которую было велено из фонда нашей заработной платы! Увидев меня, Тютерев обрадовался и в порыве этой радости начал тесно прижимать к себе во время танца. Мне было не по себе – он годился мне в отцы!!  В непостижимой природе мужчин я в те времена еще много чего не знала! 
 
Примерно к августу мой затянувшийся роман с Валерой и вяло теплящийся телефонный диалог с Пашей окончательно заглохли, что больше огорчило мою маму,  чем меня: она ведь не знала  многих подробностей об особенностях  моих кавалеров.

Чтобы как-то скрасить мою жизнь, мама привела в дом своего ученика – Костю, который однажды помогал ей  на даче. Это был высокий,  рыжий и очень положительный товарищ  - ни разу не женатый парень, делающий попытку поступить в институт.

Меня подобные знакомства только угнетали: я уже не ждала от мужчин ничего хорошего, кроме того, чувствовала груз своего унизительного положения: мне, как плохому товару, подыскивали покупателя! Костя был нисколько не виноват, что я даже не постаралась ему понравиться -  разговаривала  намеренно колко, вела себя  независимо,  и всем своим видом выражала свою незаинтересованность в его приходах в наш дом.  Масла в огонь подлил Тютерев, повадившийся звонить мне домой: этот немолодой и  женатый козел  неверно истолковал мое вежливое обращение с ним на ШКА, где он распускал хвост перед нашими девочками!

Как раз в это время мне неожиданно снова приснился А.П.. В моем сне мы вчетвером - Таня с мужем и мы с ним - гуляли по нашему району, а я чувствовала огромное облегчение:  мне не  надо  больше терпеть ни нытье  Паши,  ни пьяные посулы  Валеры, не надо улыбаться Косте и сдерживаться от того, чтоб не послать подальше Тютерева:  все они - шелуха!  Теперь у меня есть он – мой А.П., и никого другого мне не нужно! Проснувшись счастливой, я с ужасом поняла, что это был только сон, а  мне на роду написано либо водиться с этой  «шелухой», либо жить в одиночестве. Соглашаться с этим не хотелось.