Прекрасное ледяное путешествие в Сергиевку

Прекрасное ледяное осеннее путешествие.
8 ноября 2010 г.

События кратко:
Мы спустились вниз и увидели своими глазами кирпичное здание прачечной на берегу залива и камень-пристань со ступенями.
Успели обежать все, и вовремя вернулись на станцию, пока еще не стало темнеть.

День накануне был такой непогожий, что даже трудно было и представить, что следующий за ним окажется таким необычайным. Когда вечером я отправилась в ближайший магазин за сыром  и тостовым белым хлебом для бутербродов с собой, было темным-темно, и хлестал – буквально хлестал снежный дождь, и все хлюпало под ногами. Город, город! Иду к ближайшему магазину, огибая втиснутый уплотнительной застройкой на пустырь дом, — этот дом в плане состоит из одних углов, и все обходишь и обходишь очередной  угол. От домов не вздохнуть уже, от машин не вздохнуть, воздух наполнен бензином, и какой-то автомобиль обязательно где-то неподалеку трудится, подавая  выхлопной трубой в воздух синеватое облачко газа.
Как бы уйти  от всего в леса, спрятаться, жить, дышать, топить печечку дровами, смотреть на огонь в печи, на звездное небо, любоваться природой.   Сердитые усталые люди, машины, машины, толчея. И тьма, и мокрый снег, разбивающийся о черный асфальт.

Мне очень хотелось поехать в Сергиевку, и я утвердилась в надежде, что погода переменится. Во всяком случае, так обещал погодный Рамблер, а иногда ему это удается.
Теперь я всегда рада туда ехать, хотя больше меня там и не ждет дом. А когда он ждал меня там, я обычно даже и не задумывалась, рада я туда ехать или нет.
Нет, рада я была ехать туда в детстве, когда мы из города переезжали на дачу в самом начале лета. Я  даже просыпалась утром с этими прекрасными мыслями о скором лете,  счастливо ждала это время, вела «дембельский календарик» последних  майских дней,  ждала окончания  уроков в школе, собирала любимые игрушки и книжки, которые путешествовали со мной из города на дачу, и даже составляла список, чтобы ничего не позабыть. С дачи в летние каникулы в город я почти не приезжала. 
Солнца становилось все больше, день все длиннее, унылая школьная жизнь наполнялась ожиданием счастья,  летней свободы. И трудно поверить, но это так – для переезда на дачу в то время заказывали  большую настоящую грузовую машину с закрытым  кузовом! Иногда, реже,  заказывали сразу два такси.
Сейчас это так же странно себе представить как то, что когда мы учились в институте, частенько, задержавшись у подруг, отправлялись домой на такси или как покупали французские духи в  парфюмерном  магазине напротив института – в розовой высокой коробочке, пахнущие весной, свежестью, подснежниками и думали – вот уж пойдем работать, так уж все время будем покупать что-то такое хорошенькое! И как девчонками ходили после лекций в мороженицу,  рассаживались на бархатных диванчиках,  важно делали заказ и ели мороженое с двойным сиропом из круглых металлических вазочек... Ходили отмечать дни рождения подружек  даже в знаменитый «Лягушатник», мороженицу на Невском проспекте, с видом на прекрасный Казанский собор. Девочки, студентки, умницы,  серьезные и веселые, умели и любили рисовать, учились проектированию и изучали историю искусств, мы и не знали, какое это все счастье …    

Наутро дождя будто и не бывало. Было бодро и морозно, выпал снег. Но его не было много, а как раз ровно столько, чтобы исчезли следы  дождливого уныния.
Когда мы ехали в поезде, в небе  вышло яркое и невероятно сияющее солнце и  снег начал таять в его горячих лучах. Выбрались мы  невероятно рано по нашим меркам – успели на поезд в десять часов и без пятнадцати одиннадцать  уже  сходили на платформу Университет. Мы испугались, что снег растает прежде, чем мы успеем запечатлеть на фото эту невероятную красоту, которую раньше видели только на открытках. Ярко синее фарфоровое небо, солнце, синяя, чуть подернутая у берега льдом  вода прудов, и зеркально отражающиеся в ней заснеженные ели и сосны.
Удивительный звук привлек наше внимание – словно хрустальный звон раздавался по всему парку, и мы увидели  – это таял под солнцем  лед и снег на деревьях и падал  вниз шумной капелью.

Мы  ежеминутно фотографировали синее зеркало воды, в которой отражалось небо и заснеженные ели, потому что такую невероятную красоту видели только на открытках и считали ее фотоколлажем.      

Главной задачей, которую, впрочем, мы сами себе и поставили, было: во-первых,  сделать достойные фотографии для  красивого  журнала «Столицы и усадьбы», а во-вторых,  отыскать  красное кирпичное здание с трубой на берегу залива напротив спуска от дворца Лейхтенбергских и загадочный камень-валун со ступеньками.
Этот камень я увидела в интернете, и конечно, была поражена тем, что даже не знала о таком чуде. Хотя оно было совсем рядом.  Как, впрочем, и многое в Сергиевке, что я узнавала только теперь.   

Дойдя до дворца,  располагающегося словно бы на гребне рельефа, мы смело  спустились вниз по склону, перешли Ораниенбаумское шоссе, и  решительно двинулись  по тропинке, петляющей по заросшему травами полю к берегу залива.
Поле, широкая просека с одинокой сосной в центре, прекрасный, завораживающий вид, открывает  из окон  и со ступеней дворца  панораму Финского залива. ( Интересно, что и на старинных фотографиях в центре просеке присутствует одинокое дерево, но лес по обе стороны не сплошной, как сейчас, а представляет собой что-то вроде ландшафтного парка с дорожками.)
Сверху кажется, что  это нежнейший ковер зеленого бархата с  вкраплениями  малинового и  лилового, подернутый инеем. Но впечатление это обманчиво – и весной, и осенью, и летом поле практически непроходимо из-за буйно разросшихся трав.       

Постоянно теряя тропинку в заснеженной траве, мы  шли и шли к заливу, и, казалось бы, едва продвигались по этому заколдованному месту.
И когда уже думалось, что мы так и не выйдем из этого снежно-травяного морока – со ступеней дворца преодолеть поле казалось так просто! мы, наконец, ступили на твердую землю.

Красновато-кирпичное здание с необычно высокой круглой трубой, вознесенное над высоким подвальным помещением, здание  прачечной или здания паровой машины, водокачки усадьбы Лейхтенбергских (по разным источникам, у обеих версий были свои сторонники и противники) было, как это ни удивительно, окружено яблоневыми деревьями.
Есть и такое предположение – паровая машина, не менее 20 лошадиных сил, соединенная с нагнетающим насосом, служила для того, чтобы обеспечивать искусственную подачу воды в фонтанную систему Сергиевки. Герцог Максимилиан Лейхтенбергский  владел первым российским заводом по производству паровозов, и имел возможность использовать для этого двигатель от паровоза. Фонтанов в Сергиевке было восемь. Об этом пишет директор Биологического НИИ, профессор, доктор биологических наук и признанный исследователь исторического наследия Сергиевки, Дмитрий Владимирович Осипов.
Один из фонтанов располагался напротив Северного фасада дворца (вид на него открывается со стороны Ораниенбаумского шоссе). На архивных фотографиях вокруг большой круглой чаши фонтана – фигурные парковые дорожки, скульптуры и мраморные вазы на пьедесталах. 
Один из фонтанов был украшен головами львов, второй представлял собой композицию из  трёхъярусных мраморных чаш со стилизованными дельфинами и водомётом в форме колокола. Другой фонтан с мраморной чашей был высокоструйный,  был фонтан во внутреннем дворике с цветниками, и   возле павильона «Чайный домик». «Чайный домик» не уцелел во время войны и был совершенно разрушен. Он представлял собой небольшое строение, окруженное гермами, квадратной формы  колоннами, увенчанными скульптурными головами вместо капителей.
Летом 2007 года специалисты ЗАО «Первые Петергофские реставрационные мастерские» при раскопках на террасе восточного фасада обнаружили мраморную каннелированную фонтанную колонну. Над колонной реставраторы установили защитный стеклянный купол.
Размышляя об это всем этом, я подумала, что огромная белая чаша в форме раковины, которая однажды показалась весной  на размытом склоне оврага со стороны дворца, очевидно, была одной из чаш сергиевских фонтанов.   

Подойти близко к руинам здания мы не решились – очень уж мрачные истории описывались в связи с ними в интернете, хотя возможно, это  были и просто  очередные байки сторожилов.
Так или иначе, историческое здание когда-то было отдано под коммунальное жилье, у живущих здесь было свое хозяйство, потом людей  расселили и здание опустело и окончательно начало  разрушаться.
Эти ли люди посадили здесь яблони, которые  сейчас так непривычно видеть на берегу залива, или же, по другим версиям, их посадили в то время, когда   большой валун с  высеченными  в нем ступенями,  был частью культурной жизни усадьбы Лейхтенбергских,  доподлинно неизвестно. Хотя специалист без труда  точно бы смог определить возраст деревьев, и соответственно, их временную принадлежность!    
Встречи с таинственным  камнем я ожидала с большим интересом – в интернете его называли то каменной пристанью для императорской яхты – тем не менее,  он был не настолько велик и удобен для этого, то  импровизированной сценой для любительских представлений, что тоже казалось маловероятным – что за выступления могли происходить около прачечной?
Как всегда, я предполагала, что поиски будут не простыми, придется долго искать его  в прибрежной траве, но чудесный камень открылся нам сам, сразу, как только мы миновали  руины кирпичной прачечной и вышли к берегу.

То, что кажется с высоты дворца  желтой полосой прибрежного песка, на самом деле  широкая полоса сухой осоки. Камень сейчас располагается почти на берегу, за ним  заросли осоки, а из-за осоки залив здесь почти не виден.
На удивление проторенная дорожка уводит  по берегу влево от камня, но пойти по ней мы не решились, я помнила, как весной с трудом мы выбирались из прибрежного леса, пытаясь отыскать дорогу от залива, на обочине которой располагалась каменная скамья.   
Мы не могли налюбоваться чудесным камнем – в нем были видны следы, как утверждает в своей книге «Петергофская дорога» Горбатенко, от крепления каменной скамьи. На мой вопрос, который мне удалось все же  ему задать при встрече,  где  находится сама скамья, он только махнул рукой, предположив, что скамья валяется где-то в воде залива, сокрушенная   вездесущими вандалами.
Так же он возмутился изложенной мною версией  причала для императорской  яхты, утверждая, что это была просто смотровая площадка, хотя лично мне нравится это гордое название – «пристань для императорской яхты».               

К своему разочарованию,  этот необыкновенный камень я  отчего-то отчетливо не помню с детских лет в Сергиевке, и, может быть, и не знала его раньше. Вряд ли я могла бы позабыть его, увидев хотя бы однажды. 
Однако все же  память моя хранит смутное  воспоминание, когда мы большой толпой дачной родни идем вдоль берега к маяку. Скажу сразу – я не помню, как мы достигли маяка и самого маяка не помню, знаю его только понаслышке (а именно – что он есть),  а ведь мы должны были еще миновать дачи Крона и Груббе,  на берегу!
Так вот, из этого пути я точно и зримо  помню только одно – как я вижу в воде, на приличном расстоянии от берега  огромный розоватый камень со ступенями и круглыми отверстиями, омываемый волнами.
Теперешний камень и в половину не будет того, он темный, и вместо воды его окружает с трех сторон  осока.
Густая осока, как я заметила,  и на  знакомом мне  пляже выросла уже позднее, так что вполне возможно  здесь ее  раньше не было вовсе. 
Но разве что сама я была тогда так мала, что камень запомнился мне другим?   

Счастливые и гордые находками, выбрались мы  обратно  наверх, ко дворцу – Диана при этом  непрерывно фотографировала какие-то эффектные колючки и пейзажи сквозь колючки. Что касается меня, я предпочитаю более традиционные фотоснимки.
 Мы скромно расположились на цоколе перголы – вынули термос с горячим чаем и  вкусно позавтракали, счастливо глядя на высокое солнце и голубое небо. Забавно, что я, чтобы захватить побольше еды, взяла вареные яйца и  даже щепотку соли к ним, так что мы были самыми настоящими путешественниками. Почему-то особенно отчетливо запечатлелся в картинках моей памяти миг, когда  я сказала Дианке, которую все терзали разные бытовые  неприятности,  и она не могла от них отойти даже на природе – посмотри на солнышко!, и она, как это ни удивительно, послушно, как дитя, заморгав, посмотрела на солнышко.
Я плохо понимаю хитрости современной психологической  науки о преодолении жизненных трудностей. Дружеское общение и любование природой – простой и действенный способ сохранить в себе небольшой  энергетический запас  счастья, чтобы выживать в этой непростой жизни.         

Мы блестяще выполнили задачу похода к опасным развалинам прачечной и поиска таинственного камня и  вернулись к дворцу целыми и невредимыми, и теперь точно знаем, что и  как выглядит сейчас  в этой части берега.
Правда, даже  и у подножия  самого дворца  оказалось полным-полно загадок. Такой загадкой, например, была  неожиданная каменная лестница. Не та, новая, с перилами, которая с достоинством поднимается от  нижнего моста и Головы  к  дворцу. А другая,  которая таится дальше, на склоне, со стороны шоссе и  подступы к ней почти заросли кустарником.  И ее не сразу заметишь.
И что это за лестница, куда она ведет?!
Взбираясь по склону к дворцу, мы обратили внимание на гранитные ступени, которые вели к дворцу со стороны Кристательки, петляющей в низине оврага. С трудом мысленно сложив их в лестницу (местами пропуски ступеней были очень значительны), мы задумались над ее предназначением.
Очевидно было, что ступени вели вниз к руинам мостика и руслу Кристательки. Но поразительной была невероятная  крутизна лестницы, делавшей ее почти вертикальной. Трудно было бы представить сейчас человека, который решился бы по ней спуститься без риска оступиться, и скатиться вниз, и тем более человека девятнадцатого века,  в костюме или, может быть, платье, не приспособленном для таких акробатических упражнений.      
Забегая вперед, скажу, что год спустя, осенью 2011 года,  мы с Дианой вскарабкались из низины оврага  вверх по  этой лестнице, передвигаясь буквально на четвереньках  и как всегда при таких импровизированных  переходах, столь частых в этой холмистой местности,  хватаясь при случае за все попадавшиеся по дороге кусты. Невероятно, чтобы придворные дамы  могли подниматься подобным способом.

Как всегда после путешествия, я стала спешно вытряхивать фотки из телефона и загружать их в альбомы на своей страничке  «вконтакте» и в группах, хотя очень хотелось скорее заснуть, пока еще  испытываешь недолгое ощущение  блаженства  и покоя путешественника, вернувшегося из долгих странствий домой. Дианка, например, так и говорит: «как только я  пришла домой, от свежего воздуха меня  сразу срубило». Но я не успеваю насладиться покоем в душе от путешествия, и дать себя  так запросто срубить. А пока я копаюсь с фотографиями, за которые неизвестно кто меня похвалит, а так же прочими делами, в мою душу снова вползают тревога и неуверенность, и тут уж меня вообще ничем не срубить…
    
После же опубликования фотографий в альбоме «Находки» в группе «Петергоф в старых фотографиях»,  меня не то чтобы кто похвалил, а даже и вовсе наоборот – на меня обрушился с критикой один из  интернет-знатоков Сергиевки  фотограф Михаил, живущий в Мартышкино, упрекая в том, что я даю наводку на беззащитный объект вандалам. Они ( обидное противопоставление: они и мы, подразумевается,  они – правильные и хорошие, защитники культуры, мы  – чужие и равнодушные, а то даже  и опасные для красоты парка), так вот они оберегают эту таинственную лестницу как могут, а туристы только и делают, что растаскивают каменные ступени ( неужели увозят на сувениры? Или так ворочают, поскольку силушку девать некуда?)
   
Михаил был жителем этих мест, а я, конечно, по его мнению, заезжей любопытствующей гостьей из города, не смотря на то, сама-то я буквально считала  этот уголок самым родным на всем белом свете. Хотя никакого нашего дома здесь уже не было, и той семьи, которая была у меня тогда, не было тоже –  только в ней  я была самым крошечным и любимым  существом. А теперь я  сама отвечаю за все, а главное – перед всеми, даже перед совсем незнакомыми людьми из интернета. 
    
Признаюсь честно, прочитав электронные комментарии Михаила, я очень расстроилась. Меньше всего мне хотелось бы открыть мои родные и любимые края для вандалов.
Вандалы были на самом деле, и что ими руководит, не понять. В одну осенних поездок 2013 года мы обнаружили наши таинственные тумбы раскрашенными серебряной краской из баллона. На ступенях между ними стоял пакет мусора и огромная недопитая бутылка кока-колы.
А реконструированную ограду с большого моста и чугунные решетки, обрамляющие цветники дворца в одну ночь были срезаны и увезены ворами-вандалами. Гранитные тумбы они сбросили с моста вниз. Об этом внезапном разорительном набеге местные жители и сейчас вспоминают с ужасом.   

И в тоже время, задача, которая мне виделась тогда и сейчас – была как можно больше и интереснее  рассказать об этом прекрасном месте хорошим людям, чтобы обогатить их жизнь,  чтобы они могли впустить в свою душу этот прекрасный парк с его дворцами, прудами, необычайными древними деревьями, таинственными камнями,  пленительными  архитектурными загадками. 

При такой постановке проблемы вообще  вставал вопрос – надо ли снимать об этом фильм и писать книгу. Впрочем, мне думается, вандалы, не читают книг и не смотрят документальное  и научно-популярное кино. И фотографий Сергиевки в интернете огромное количество, особенно фотографий необычайной валун-Головы, и под каждым снимком автор старательно объясняет несведущим как ее найти, конечно, потому что все спрашивают его об этом чуде.  Видимо, авторами фотографий  тоже руководит  беззаветное  благородное желание поделиться чудом, красотой и знанием о них со всеми желающими. И они, как и я, видят в них единомышленников, а не разрушителей.   
Но все это – и переписка в интернете и  последующие за ней размышления –  происходило  уже вечером. А пока путешествие продолжалось.

Затем мы повернули к поселку, прошли снова мимо Головы вверх из оврага, заглянули на поляну с дубами  посмотреть таинственные тумбы на краю обрыва в овраг – они, конечно, стояли все там же, а так же воочию увидели узкий перешеек между двумя обрывами, по которому ( во всяком случае, как он  это описывает все в том же  интернете) обожает кататься, или, даже вернее, во что еще труднее поверить – съезжать!  на велосипеде еще один знаток этих мест из интернета – Петр, очевидно (по первому взгляду на эту тропинку) большой  любитель экстрима, не смотря на то, что на фото –  самый настоящий компьютерный юноша.
– Эх, Петя, Петя! – только и произнесли мы, глядя на узкую тропку,  круто спускающуюся вниз и теряющуюся среди елок.  По левую сторону от велосипедной тропы, как утверждал Петя, располагались блиндажи и землянки, оставшиеся  со времен Отечественной войны, но разглядеть с вышины гребня  в буйной поросли кустов мы их не могли.
Мы прошли к пруду( на картах этот пруд называется Оранжерейным, поскольку близко располагаются одноэтажные здания кирпичных оранжерей), где около  Английского домика, обнаружили целую стаю уток, которых и принялись усердно кормить и фотографировать. 
Пройдя поселок по улице Левитана ( эта улица идет параллельно берегу залива, Горбатенко пишет, что она сохранилась от немецкой Ораниенбаумской колонии), и любуясь румяными яблоками, украшающими яблони, среди снега, мы вышли к водокачке, которая теперь, как  я уже точно знала, является частью именья Мордвиновка, и не поленились пройти по футбольному полю на окраине поселка, чтобы воочию убедиться, что водокачка действительно замыкает перспективу мордвиновской аллеи. Только с края поля это и можно было понять, хотя, не зная и не читая про аллею, расположение ее угадать можно  разве что только случайно. Раньше, когда я не знала про аллею, а тем более про Мордвиновку, мне и в голову не приходило даже предположить выстраивать ландшафтную связь между водокачкой и тропинкой, идущей вдоль спортивного поля  между старыми деревьями.         

В поселке росли кустарники  барбариса с ярко-красными ягодами на колючих веточках. Они казались еще краснее от снега и льда, украсившего кусты. Они росли у забора неподалеку от  того  маленького пруда на повороте улицы Цветочной  внутри поселка, о котором я так часто вспоминаю, и который отчего-то даже мне снится.
К 16 часам светлый осенний день уже заканчивался, и туман поднимался и вихрился над полем (на картах сейчас его почему-то называют «Поле Чудес»), разделявшим парк Сергиевки и лесные угодья  Мордвиновки. Так я стала различать их теперь, но, надо отметить, что на разных картах они обозначены по-разному, и в некоторых источниках говорится, что все это и есть  парк Сергиевка.
Туман затягивал то самое поле, на котором когда-то росли рожь и зеленый горох, и на котором родители и я  гуляли с нашими  милыми кроликами.


На окраине парка  со стороны  небольших  красно-кирпичных лабораторных  корпусов Биологического института росли поразительные растения – они напоминали огромные, как лопухи листья мать-и-мачехи. Дожив до конца осени, они стояли  совсем  ажурные.
Весной я увижу их в цвету – розовато-сиреневые, нежные юные соцветия.
Туман над полем был тоже необычен, напоен снегом, свежестью и был завершающим подарком парка в этот день.