Путешествие в страну И... продолжение

Глава 3   Речные истины


Вечер. Степь. Неторопливо течет река. Так же нетороплива плывущая по ней лодка. Никуда не спешу и я, лежа на ней и размышляя о пройденном пути. Давняя привычка всегда иметь в душе и в голове стройную и непротиворечивую картину мира сего заставляет меня вновь и вновь обращаться к самым истокам своего бытия, когда на ней появляются сюжеты, написанные кистью другого художника. И вот он – метеоритом, упавшим с неба к моим ногам – мой сон. В котором мы вместе. И – друг в друге. Я мечтательно закрываю глаза, и передо мной появляется твое чудесное лицо. Охватывает соблазн – тут же заснуть и поскорее увидеть тебя. Но – еще много дел на сегодня “в этом мире”. Необходимо изучить “метеорит”...

…Сон – это реальность? Нет. Фантазия. А значит, и тебя, моя любимая Русланушка, не существует. Существует Пустота, которую я заполняю…а чем же? – Вымышленной тобой. Ты, настоящая – далеко-далеко от меня и звать тебя – Арслана. И ты – увы, не Руслана, хотя внешне – один в один. По-другому думаешь, по-другому говоришь, по-другому чувствуешь, по-другому живешь. Другому отдаешь свое тепло и свои нежные слова. Но - вопреки всему – на самой вершине моей души ты, Руслана, пусть и придуманная, но безгранично желанная, занимаешь прекрасный Хрустальный замок... Он был создан мной еще в юности многими годами мечтаний о тебе и мечтаний о себе. С самого первого дня, когда я тебя увидел – а ты была еще семилетним ребенком - ты стала для меня ангелом неземной красоты, и этот замок всегда принадлежал только тебе. Я же должен был стать тем, кто вправе говорить с Ангелом – самым лучшим, самым умным и идеальным мужчиной. Который должен подняться в небо и принести к твоим ногам звезду. Но – не стал. И не смог заговорить с тобой. И затянуло замок тучами на долгие годы.

А в один прекрасный день отворилось в замке оконце, вылетел оттуда лепесток цветущей яблони и попал мне на ладонь. И в душе прозвучал твой божественный голос:”К тебе долетел лепесток?” Оторвал я свой взгляд от земли и вижу – на высокой белоснежной вершине блистает Он, Замок, а в нем – ты, моя Любовь. И уже не могу я отвести от него свой взор, не могу опустить глаза вниз! Потому что передо мной – моя заветная мечта, моя цель, смысл моей жизни! А путь к ней – как и прежде – через небо и мою Звезду. Светит она ярче всех иных звезд на небосклоне. Имя ее – Истина.   

Я люблю тебя, Руслана, и поэтому я принесу тебе Звезду. Я – единственный кто может это сделать, и поэтому я могу любить тебя. И могу говорить тебе, что люблю тебя.
А кто же тогда ты – несравненная моя Арслана? Если с Русланой я нахожу гармонию и покой, то с тобой все обстоит иначе. Ты красива. Земной красотой. Не лощеной фотомодели с остатками одежды, скрывающими то немногое, что еще не известно. Не удивлением перед особой с компьютерной головой, знающей все и вся. Ты – твое лицо, голос, фигура - все вызывает внезапно нарастающее откуда-то изнутри волнение, переходящее в огонь и после – в пожар. Теряя  рассудок, бросаешься в тебя как в бездну, и не важно – выживешь или нет, не отдавая отчет – что говоришь или что делаешь, чувствуя, как захватывает дух от стремительного падения. Ты из тех, по которым сходят с ума, стреляются на дуэли, совершают подвиги и самоубийства. Твои чувства, твой характер – львицы. Можешь дать себя погладить, а можешь грозно посмотреть – и царь зверей призадумается. Скромность  монахини. И ее же, монахини, кокетство. Деликатность придворной дамы. Женский непостижимый ум. Наивность слов, в которых глубина моря. Прозрачность родника с его леденящей водою. А еще – ты жена и мать, в связи с чем ты наглухо закрыта от постороннего глаза, в том числе и от моего. Я тобой восхищаюсь, моя земная Арслана!

Но как бы ни было восхищение беспредельно, приходится признать, что любовь – взаимное чувство, а, значит….
А значит, - вперед, с именем и во имя Русланы! На штурм сияющих высот! В бездонное голубое небо…

Теперь можно и осмотреться по сторонам. Плыву я в лодке с полным набором путешественника, подаренным мне Вахтангом Константиновичем и Петром. Оказалось намного удобнее, чем пешком - лежи себе, размышляй, а лодка движется. И удочки имеются, и спиннинги. Ни от чего и ни от кого не зависим. Мечта философа. То есть, моя мечта.  Возникла любопытная мысль – а ведь настоящий философ и должен быть похожим на меня – в юности гореть от жажды познаний и свершений, затем погрузиться с головой в “реальную” – модное словечко – жизнь. После чего наполнить ей сухие и, казалось бы, скучные философические построения. А еще у меня – два огромных преимущества – Пожар, воспламененный Арсланой, и  Гармония любви Русланы. Да я же просто счастливчик! А я, недотепа, расстраивался…Неясно, правда – смогут ли мой почтенный Джентльмен и моя юная Мадемуазель справиться с поставленной задачей.

Оценка пройденного за время странствий пути оказалась двойственной – с одной стороны, вроде бы, успел разобраться в себе и найти, образно говоря, свою личную Истину – пламенную любовь к Женщине и пламенную любовь к Познанию. А вот в другом направлении – не так все просто. Конечно, откровение – это Петрович, его стихи – со мной. Их просто так, сходу не осмыслишь. С Володей – слесарем – запутанная история получилась. Песни его – берут за самую душу, а присмотреться – не за что ухватиться. Может быть, причиной его невероятный голос? Жена его, Марина – да, это открытие! Кто еще имеется: учитель, почтальон, Вася милиционер, поп-спиртовик. Тут все слабенько получается. Нет какой-то высоты, размаха полета, что ли. В моем представлении об Истине это должно быть величественным, достойным восхищения. А у них как-то мелковато, хотя каждый в своем деле – мастер. Взять того же попа – как от меня Арсланушку отвадил: раз-два и все - нет ее. И она быстренько так согласилась... Ясно почему... У фермера – также – в одном месте прорыв, правда, не знаю – куда, может, в пропасть – со “снами”-то. Любовь моя, Руслана, наконец-то нашлась! Или я схожу с ума – одно из двух. А чего стоят Юра и Света! Но это – тоже загадка, пока вне понимания. Вахтанг Константинович, правда, для размышлений теперешних подходит – и масштаб нужный, и в голове укладывается, и еще сам просил меня рассказать миру о его хозяйстве. Да книжку любопытную подарил – тоже со мной – о том как обустроить Родину. Надо же, какой Александр Исаевич молодец! Остальное – тоже как-то не дотягивает. Сильные, незаурядные люди – Петр и Дмитрий Васильевич. Но…в чем-то явная нехватка. Петр – тот вообще вроде садиста иногда видится. А батюшка – не разгадал “просветленных”. Над “лешенькой” стоит, наверное, поразмыслить. А вот “улясережа” – прямо огорчение: или я полный идиот, что в странствие отправился, и – смотри на них и кричи – вот она Истина! Прописная! Или – мелочность какая-то: копайся в огороде и люби друг друга – и все тут, альфа и омега, приехали. Тоже не укладывается.
А, может быть, - каждый человек и есть эта самая Истина? Каждый проживает свою, уникальную и неповторимую жизнь? Каждый реализует уникальный и неповторимый Божественный замысел? И поэтому каждый – сам в себе и для себя - и является Истиной? Но тогда – и “Шляпа”, поносившая Учителя в Яблоневке, и Оксана, дарившая свою красоту по указке Петра, и горцы, приехавшие на разбой в хозяйство – тоже ее “носители”? Не хочу так думать. Не может такого быть! Не может ее быть без сокровенной Любви и сокровенных Знаний.
…Что может сделать мое сердце для Красавицы, Женщины,  Арсланы? Сочинить в ее честь стих? Спеть в ее честь песню? Написать в ее честь книгу? … Да будет так!
При этих словах нос лодки ткнулся в берег, и я понял, что это – знак мне сделать остановку. Место отличное – окруженный густым камышом песчаный пляж. Полчаса работы – и все готово для завершения длинного дня – палатка, костер, удочка, спиннинг. Ловим рыбу для ужина. Перед охотой надо выкурить сигарету – и это имеется, а еще – Петя постарался – сигары и кофе. Пускай они, хотя и аристократы, но тоже служат нашей общей цели. Затягиваюсь сладким дымом и …мечтаю: рядом сидит она, мы смотрим на заходящее Солнце…А вот дальше – мечтать не буду. Ночью я весь принадлежу … немного другой. 

…Ты грустна – Света и Юра ушли… Я знаю, что смогу тебя утешить – мы их обязательно найдем и встретимся. Вдвоем мы сможем все. Но – пока тебе нужно побыть одной, еще и еще раз вспомнить все то, что они тебе рассказали. Я отвожу тебя к речке, и ты отрешенно смотришь на заходящее солнце. Я тебя обнимаю, но ты не замечаешь, тогда я усаживаю тебя к себе на колени и снова обнимаю. Чувствую как твое тепло соединяется с моим…Постепенно наступает легкость, наши очертания теряются и мы соединяемся друг с другом. “Ты где?” – “Я здесь. А ты?” – “И я тоже!” Мы еще у речки, но – взгляд вверх – и мы медленно парим над ней. “Ой, мы опять летаем!” – “Теперь будем осторожнее?” – “Да”. И мы плывем к нашему дому. Там видим красивую женщину и с ней юношу. Я узнаю их, это миссис Марпл и Эммануил. Они о чем-то увлеченно беседуют. Мне очень хочется подслушать…и тебе тоже.

…“Дорогой Эммануил, своими словами ты меня очень огорчил. Ты же мне обещал – а обещание настоящий мужчина должен выполнять обязательно!” “О, дорогая наставница, простите меня, но это был исключительный случай, я услыхал такое вдохновенное и проникновенное пение, что не смог сдержать любопытство и не посмотреть – кто же так поет?” Женщина нахмурилась, но в ее голосе прозвучали нотки заинтересованности:”И что же ты обнаружил?” – “На месте выжженной травы оказалось огромное поле пламенеющих маков, по нему гуляла белокурая девушка – она и пела” – увлеченно стал рассказывать юноша – “а неподалеку сидел на камне почтенный джентльмен, смеялся и хлопал в ладоши”. “А о чем же она пела, мой мальчик?” – глаза мисс Марпл заблестели – “О любви…” – отвечал он, краснея – “слов я не могу вспомнить, но ее голос был очень хорош, а в ее песне было столько силы и чувств, что я был ей очарован. Лицо женщины  приобрело строгое выражение:”И тем не менее, Эмми, я настаиваю на том, чтобы ты никогда больше туда не ходил”. “Но почему же, скажите, что в этом плохого? Разве то, что спрятался и подслушал ее?” “Нет, мой милый, дело не в этом. Мне придется тебе рассказать о наших соседях. Хотя я и думаю, что тебе многое еще не понять. Видишь ли, эти двое совсем недавно …сожгли свой дом. Да-да, не удивляйся вот просто так – взяли и сожгли. Можешь ли ты себе представить какую-нибудь причину, по которой возможно уничтожить дом, в котором ты прожил много лет? Я думаю, что они не вполне…нормальны, а с такими лучше не поддерживать отношения, и даже не знакомиться”. “О, мисс Марпл!” – воскликнул юноша – “вы знаете, как я вас люблю и ценю, но разве можно так говорить? Разве прежде не надобно узнать – что же это за причина!” Наставница горестно вздохнув, ответила:”Причина заключается в том, что они задумали жить не на земле а… в небесах. И дом им оказался не нужен. А это означает, что они…они – безумны.” Эммануил в ужасе отшатнулся:”Нет, нет, я не могу себе такое представить!”. “Прости меня, мой любимый мальчик – но ты должен мне поверить!” - глаза ее были полны боли и сострадания.

…Еще темно, но уже багровеет край неба за речкой. Я расстегиваю молнию спального мешка, достаю очаровательную “львицу” и безо всякого ее сопротивления влепляю жаркий поцелуй. Ух! Затем быстренько выскакиваю из палатки и отдаю уже привычную дань незамысловатой, но очень полезной после встречи с Русланушкой, науке приятеля-культуриста. В воду брошусь позже – после рыбалки. А вот кофе и сигара – сам Петр Лаврентьевич велел! Как же приятно ранним утром у реки – пить горячий кофе у костра, при этом еще вдыхать терпкий аромат тлеющих скрученных листьев и смотреть на темную водную гладь под восходящим солнцем. И предвкушать рыбалку, затем еще пару часов сна и – день, наполненный одиночеством, спокойствием и течением собственной мысли.

Тепло от нагревшейся под солнцем палатки. Открываю глаза, смотрю на твое лицо – оно ласково обращено ко мне. А вот это - нежное прикосновение губами - предназначено уже не львице… Затем закрываю глаза и погружаюсь в утреннюю гармонию мысли. Что же ты такое – Мысль моя, дитя мое родное и любимое? Без тебя нет мне радости и покоя. С тобою я уверен в себе, и жизнь приобретает смысл, все невзгоды и превратности моей судьбы ты относишь своим плавным и сильным течением от вечно рвущейся и страдающей Души. И она умолкает, а ты – ты несешь свои широкие воды в неведомую мне даль, и я плыву по ним, открывая новые горизонты.  Может быть, ты – неведомое сочетание того, что скрыто под черепом человека? А может – голос ангела с небес? Или – возможность открыть другому свою душу? Приходит как наиболее удачное: ты – Орудие, которое мне дано для того чтобы исполнить свое Предназначение. А затем вдруг приходит еще одно, тоже удачное, но очень веселое – “А другое мое Орудие – это Руслана!” И вновь в моих ладонях Она, на фотке в Балаклаве… Я прижимаю губы к тебе и шепчу:”Ты меня слышишь?”. И знаю ответ - …ДА.

Купание в речке, кофе с бутербродом, сигарета – и в палатку как в норку. Кладу перед собой две драгоценности – дедушкину тетрадочку и книжку Александра Исаевича. Нежно глажу и ту, и другую. Вот они – две души Просветленных, открыты мне благодаря их Мысли и их Слову. Открываю “Как нам обустроить Родину”. Вначале идет о жизни самого председателя. В юности воевал за Родину. Был арестован за “вольные мысли”. Оказался неугоден власть имущим. “Справедливый суд” постановил отправить его как преступника в лагеря на целых 8 лет. За одни мысли-то! А когда вышел срок – власть имущие уже безо всякого суда предрешили ему провести в этих лагерях весь остаток жизни. Там настиг его смертельный недуг. Казалось бы – все, конец жизни. Но – наоборот: и недуг победил, и из лагерей вышел, благо, нашлись и у его недругов враги. Вышел – и всю свою боль и боль многих других выплеснул в души тех, кто наслаждался свободой - довольных и сытых. И открылись тогда у многих глаза на этот мир. И чем же они ответили? Благодарностью, раскаянием, исправлением? Увы… Преследованиями, злобными речами, клеветой и изгнанием. А он, далеко от любимой им Родины, проклинаемый ее правителями и обласканными ими холуями, презираемый серой людской толпой и почитаемый лишь немногими просвещенными, и то в тайне, - он посвятил всю свою жизнь своему народу, его будущему. Писал свои думы, обличая зло и прославляя добродетель. Наконец, пришло время - сгинуло то зло, с которым он всю жизнь боролся своим Словом. Вернулся он на Родину, где с таким же остервенением, как когда-то поносили, стали восхвалять его. Такие же власть имущие, такие же холуи и такая же толпа. И увидал он зло не менее страшное и стал, как прежде, его обличителем. А те, кто надрывался в славословии, отныне стали его врагами. Так оказался Александр Исаевич в колхозе, так стал создавать свой последний труд – с любовью, со страданием, в изгнании…
Откидываюсь на подушку, закрываю глаза, кладу книжку себе на лоб. С некоторых пор все важное мной прочитанное я не пытаюсь сразу же разобрать по кирпичикам и разложить по полочкам. Вначале оно должно раствориться где-то в голове, из информации и образов превратиться в некое облако, проникающее через все тело. После это облако должно приникнуть в душу и поглотиться ей, наполняя ее жизнью. А вот потом душа моя, как многодетная мать – будет рождать мысли и образы, похожие, конечно, на прочитанные, но – другие, но – мои. Я с удивлением вспоминаю, что этот способ действует не только на прочитанное, но и еще кое-на-кого. Арсланушка, радость моя ненаглядная, открою тебе один малюсенький секрет – именно таким способом я и растворил в себе … тебя и создал своего доброго гения – свою бесподобную Руслану. Хотя, если до конца быть искренним – то я не так твердо уверен, что Русланушка – это фантазия, скорее – наоборот. Опять становится весело:”Все пути приводят в Рим”, думаю надо чуть переделать:”Все пути начинаются с Русланы и заканчиваются Русланой”. Или вот так:”Все мысли начинаются с мысли о Руслане и заканчиваются мыслями о ней”. И немножко грусти – вот так же у меня происходило и в юности…

Я погружаюсь в дремоту и слышу знакомый голос:”Душой, перенесшей страданья, свобода обретена. Пусть капля томится в темнице – становится перлом она. Не плачь: если ты разорился, богатство еще возвратится, пускай опорожнена чаша -- опять она будет полна.” Сразу же прихожу в себя – дедушкин стих! А ведь – как раз об Александре Исаевиче: перенес мыслимые и немыслимые страдания, и стала душа его перлом в темнице. И наполнилась его Чаша великими мыслями. А великие мысли родили великие слова. Вот так дедушка! – захотелось теперь и его славные стихи почитать.

Но прежде – наружу, полюбуюсь и рекой, и шумящим камышом, и голубым в белоснежных тучах небом – и все это под озаряющим и согревающим солнцем. Приятны также хлопоты – сделать уху из пойманных утром рыб, а большие – так и пожарить отменно будет. И посидеть у пахнущего котелка, дымя сигаретой, и почувствовать биение любящего сердца и представить рядом с собой свою Мечту…

Умиротворенный после обеда, присаживаюсь в тени камышовых зарослей, раскуриваю еще одну сигарету и с наслаждением открываю дедушкин подарок. Пожелтевшие страницы, исписанные рукой человека, чье сердце стало мне так близко и дорого. Мысленно обращаюсь к нему:”Здравствуй, дорогой Учитель! Я помню, что ты не любишь когда “стихи разбавляют прозой”. Прости меня – сегодня я вынужден буду это сделать, я ведь не поэт. И мне очень нужно по-своему понять тебя, найти в твоей тетрадочке то что нужно хотя бы для крохотного приближения к своей заветной мечте.” И отвечаю за него:”Хорошо, мой юный друг. Я тебе открою Истину. Но – будь готов к ее принятию. Сделай же так – открывай мою Книгу Мудрости в любом месте и наугад читай Стих.” ”Все исполню, Мастер!” Становится весело и любопытно: приготовились, мои любезные – Мадемуазель и Месье? Закрываю глаза, открываю тетрадь, пальцем указую на пока неведомую мне “истину”. Читаю:”

Хоть этот мир лишь для тебя, ты мыслишь, сотворен,
Не полагайся на него, будь сердцем умудрен.
Ведь много до тебя людей пришло - ушло навеки
Возьми свое, пока ты сам на казнь не уведен.”

Несколько раз перечитываю недоуменно: “И в чем же здесь истина? Разве я думаю, что мир создан только для меня? Он и для других создан, конечно. Что означает – “не полагайся”? А вот это – “возьми свое”? Разве я не беру свое? Как-то скучновато и непонятно получается…” Подобные раздумья, в сочетании с только что съеденным обедом и убаюкивающим шелестом камышей стали навевать сонливость. Нужно прилечь на полчасика – пришло соблазнительное желание. Подумалось:”Арсланушка в таких случаях говорила – подчиняюсь…” В засыпающую голову прилетел кусочек вопроса:”А Арслана – это мое?, могу ли я ее…”

…Цокот копыт по улице, вымощенной булыжником. Я скачу на белом красавце–коне в свите за королем. На мне – роскошные одежды. Кажется, я – граф. Городской люд в страхе и почтении жмется к стенам домов. Высаживаемся на площади и занимаем специально приготовленные места на возвышении. Король – немощный старик, супруга его такая же. Мое место возле него, а  рядом со мной садится прекрасная молодая блондинка. И говорит мне:”О, Антуан, я так волнуюсь. Казнь – это так жестоко!” Я целую ее нежную ручку:”Не волнуйся, дорогая, это неизбежно, такова судьба обреченных.” Постепенно толпа заполняет площадь, многие глазеют на меня, это лестно, особенно на фоне короля. Затем внимание переключается на эшафот, передвигаемый лошадиной упряжью. Вот они останавливаются в центре площади. На эшафоте начинают воздвигать виселицу, толпа завороженно наблюдает, ждет преступника. Ведут крестьянку – босую в длинной серой сорочке, лица не видать, голова бессильно опущена, волосы растрепаны. Палач – дюжий краснощекий бородач, выводит ее в центр эшафота. Глашатай громким трубным голосом начинает читать приговор. Начало я пропускаю, так как замечаю в свите короля одну прекрасную мордашку, смущенно потупившую очи, как только встретила мой взгляд. Значит, приключение сегодня вполне может состояться… Долетают обрывки приговора:”…вышеупомянутая Арслана, взявшая от жизни все и лично подтвердившая это в заключительном заседании Высокого Суда, приговаривается к смертной казни…”. Сердце сжимает смутная тревога, я поворачиваю голову - голова женщины уже поднята. О, Боже, это – Она! Та, которая мне являлась в самых заветных мечтах и снах! Ту, которую я не смог забыть, несмотря на обладание лучшими красавицами королевства. Ну почему Она явилась передо мной именно сейчас, на эшафоте?! Где она была раньше?! Я не верю своим глазам и в гробовой тишине кричу на всю площадь:”Немедленно остановитесь!! Это ошибка!!”. Толпа как один издает жуткий вздох и вновь замолкает, глаза всех устремлены на меня. Палач застывает в шаге от жертвы. Я мчусь изо всех сил к эшафоту, не замечая ничего перед собой. Подбегаю к женщине. Да, это Она. Лицо бледное, безжизненное, глаза пусты. Я обнимаю ее и, обливаясь слезами, шепчу:”Арслана, ты не должна умирать, ведь есть еще я!” – “Кто ты, незнакомец” – говорит она равнодушным голосом. “Я тот, кто ждал тебя всю жизнь! Тот, для кого ты дороже всех на свете!” – “Что тебе нужно от меня?” – теперь уже смотрит мне в глаза с удивлением. “Мне нужна ты! Ты должна быть моей!” – “Но я взяла уже все свое от жизни” – шепчет она – “и должна умереть”. “Ты не взяла самое главное – меня!” – я целую ее холодные щеки, она меня отстраняет:”Ну зачем вы?...Меня не за что ТАК любить. Я никакой ценности для вас не представляю.” В это время подходит палач:”Простите, граф, но король ждет…” Я бросаю взгляд на короля – и о, Боже! – узнаю в нем … Дедушку! “Дедушка, умоляю, помилуй ее!” Зашумевший было народ вмиг замолкает. Блондинка визжит:” Mais c'est impossible! Elle est une paysanne naturelle! Avec l'apparence ordinaire!” Король с минуту смотрит на меня, а затем громовым голосом объявляет:”Помилую, если вспомнишь Истину!” Я застываю от ужаса – в голове пусто…Потом падаю на деревянный помост и, рыдая, бьюсь об него  лбом:”Не могу! Ваше Величество, не могу!” Он медленно произносит:”Возь-ми…” И дальше я уже ору не своим голосом:” Свое!!! Пока ты сам на казнь не уведен!!!” Бросаюсь к Ней, все так же удивленно глядящей на меня, хватаю ее, бешено бегу прочь от виселицы и мы падаем с эшафота…

Я в холодном поту. Руки дрожат. Нетвердым шагом бреду к палатке, достаю флягу с янтарной крепкой жидкостью, делаю несколько жадных глотков и валюсь в камыши.         

…Никогда еще не было так пронзительно больно, как от этого сна. Все мои метания, мучения и страдания – ничто по сравнению с казнью Арсланы. Стал открываться трагический смысл дедушкиного стиха. Смерть – это казнь. Неразборчивая, бессмысленная и потому жестокая. Если умираю я – то перестаю чувствовать все – и себя, и свою любовь, и свои радости, и свои страдания, и… Ее. Все исчезает. Но если умирает Она – то внешне я еще жив, а внутри – уже мертв. Нет мечты, нет цели, нет чувств, нет желаний. Не нужна ни Истина, ни Ложь. Умирает моя Душа, перестает жить мое сердце. Бесполезный Мозг и бесполезное тело. Вот что – страшно. Вот что – выше моих сил и моего мужества.

“Возьми свое, пока ты сам на казнь не уведен”. Что же я должен взять, пока я живу? Что в этой жизни “мое”? – Моя душа. А, значит, необходимо прожить так, чтобы Арслана, жила как можно дольше и как можно лучше. В меру всех своих сил приносить ей радость и никогда – грусть и огорчение. И тогда я возьму свое. И еще – успеть за оставшееся мне время постичь то, ради чего я здесь. И рассказать об этом другим, тоже – в меру своих сил. И это тоже будет моим.

Сколько же лет я потратил, чтобы понять, что же это такое – “мое”! Рылся вслепую как крот в земле, пока нежные Твои руки не вынули меня наружу и не раскрыли мне веки…
Вспоминаю веселое настроение, когда я изрек за дедушку:”Я тебе открою Истину. Но – будь готов к ее принятию.” Я не был готов, и мистический сон, связанный с любимой, помог мне в этом. Теперь уже смеяться нет желания. Закрываю глаза, открываю тетрадку, дрожащим пальцем упираюсь в неведомый пока Стих. Читаю:

Исчезнет все. Глядишь, в руках осталось веянье одно.
На истребленье и распад все сущее обречено…

Вижу картину – миллионы, миллиарды ныне живущих людей идут покорно на Казнь. Старики и младенцы, юноши и мужчины, отцы и матери. И я, и Она…Все. Трагедия человечества – Смерть, Казнь. Вот что в этом стихе. Открываю дальше:

Будь волен я - зачем мне приходить?
Будь волен я - зачем мне уходить?
Не лучше ль было бы - в руины эти
Не приходить - не уходить, не жить.

И вновь – о казни, только отчаяние ищет выход в раздумьях о рождении. “Рожден, чтобы быть казненным.”  Попытка избежать казни рождает нелепый вопрос – можно ли не рождаться? Нельзя. Ты зажат в тисках между рождением и смертью. Вновь открываю, читаю наугад:

Поистине блажен лишь тот, кто в этот мир не приходил.
Блажен, кто матерью земной для жизни вовсе не рожден.

Отчаяние. Нет истинного блаженства, как нет и тех, кто не был бы рожден. Переворачиваю страницу, вижу:

Будь жизнь тебе хоть в триста лет дана -
Но все равно она обречена…

Обреченность… Неужели мне не попадется что-нибудь на другую тему? Открываю тетрадь с конца:

Жизнь - то шербет на льду, а то - отстой вина,
Плоть бренная в парчу, в тряпье ль облачена, -
Все это мудрецу, поверьте, безразлично,
Но горько сознавать, что жизнь обречена.

Даю себе слово – если и в этот раз попадется о смерти – читать больше не буду, листаю несколько раз, теперь наугад:
 
Мы вечно в печали сидим, размышляя о том,
Что поздний приход увенчается скорым прощаньем.

Все. Конец. Это Знак. Наверное, Учитель издалека шлет мне сигнал. Надо его понять. Попробую. “Смерть – это Казнь. Это трагедия. Она неизбежна. Все живут в преддверии этой трагедии. Мудрый тот, кто  страдает от осознания предстоящей Казни.”

И, завершая импровизированную беседу с дедушкой, его устами оглашаю:”Теперь ты понял, что Истина – в бесконечном страдании от предстоящей смерти?”

Несколько раз повторяю громко этот вывод, слушая себя со стороны. Обуревают смешанные чувства – звучит грозно, даже зловеще. Но – чего-то все же не хватает. Будто бы в еду положили слишком много перца. Очень горчит. На всякий случай открываю еще раз тетрадочку, смотрю первое, что попадется:

На розах блистанье росы новогодней прекрасно,
Любимая - лучшее творенье господне - прекрасна.
Жалеть ли минувшее, бранить ли его мудрецу?
Забудем вчерашнее! Ведь наше Сегодня - прекрасно!

Ну, наконец-то прервался порочный круг стихов о смерти. Вот и о любимой, и о радости ее существования - как сладко написал Учитель! Буду считать, что “Истина о смерти” – это только часть еще большей Истины. Темная ее часть. 

Вечереет. Болит голова. Поднимаюсь из камышей, бреду в палатку, делаю из фляги несколько глотков. Заворачиваюсь в спальный мешок, закрываю глаза. Лежу. Может быть, пройдет. Мысль и душа неумолимо возвращаются к Истине о смерти – к страданию от ее неизбежности. Как это можно представить? Вспоминаю свою жизнь. Было такое – несколько лет, по ночам, иногда, правда, но постоянно, возникал необъяснимый страх. Иногда даже во сне, от чего я просыпался. Пытаясь нащупать причину, интуитивно приходил к тому, что пугают какие-то внутренние, подсознательные “думы” о своей смерти, как о прекращении личности, своего “я”. Страхи были не очень сильно выражены, но неприятны, и исчезли когда я пришел к выводу о своей цели в жизни. Получается, как писал дедушка – нашел свое и успокоился.

А вот один случай – совсем другое ощущение смерти. Связан с Арсланой. Был момент, когда громом грянула мысль:”Я, так как никто в мире, бесконечно влюбленный в Нее, так как никто в мире, бесконечно страдавший из-за невысказанной любви к Ней – предал свою любовь и навеки потерял Ее!” И почувствовал, что я умираю… Стал писать исповедь. Своей маме. Незадолго до ее смерти я признался ей в любви к Арслане... Писал и умирал. Читал написанное – и умирал вновь… А ведь до этого – сколько лет прожил, не думая о Ней… И явилась мне она – Истина о смерти. Боже мой, жив ли я сейчас!?  И – надо же – явилась она именно тогда, когда я пришел к выводу - после нескольких лет бесплодных раздумий - что имею право и силы идти на поиск Истины. Сделал первый шаг – и встретил Арслану, свою Любовь, а за ней шла …Истина о смерти.

Написал тогда Ей:”Убей меня. Смерть от тебя лучше жизни без тебя.”

Мне надо преодолеть эту Истину о смерти. Чтобы найти Истину о жизни. Я знаю, где она и в ком она. В той, чье имя стало моим девизом…

…Хороша же привычка – додумывать мысли до конца, особенно когда это серьезные размышления – их ведь не так-то просто додумать! На слове “девиз” я достиг нужной определенности, увидал “свет в конце тоннеля” и получил полное философское право идти купаться в речке и заниматься приятными хлопотами путешественника. Правда, мне, давно и к тому же неплохо знакомого с самим собой, стало очевидным, что провозглашенная “Истина смерти” будет волочиться за мной по пятам лисьим хвостом, суясь во все щели обыденной жизни. И я побежал с ней к темной глади воды.

“Страдаешь ли ты от предстоящей смерти, собираясь купаться в речке?” – прошелестел лисий хвост. “Нет, наоборот, радуюсь” – честно ответил я. Тогда Хвост огрел меня как кнутом:”Тогда – какого черта? – или не купайся, или признай что “Истина смерти” – это чепуха. Или, что тоже самое, признайся себе, что ты не мудрец, а простой смертный, как говорил тебе слесарь Володя!”
Тоскливо посмотрев на воду, я вернулся, оделся и закурил. Признаться, что не мудрец - не мог. Это равносильно признаться, что я не люблю Арслану.

Ну, ладно же, провокатор-Хвост, придется ради тебя проделать философский эксперимент. Исходные данные – я не люблю Ее, я не мудрец. Вопрос:”Каковы вытекающие последствия?” А такие – мне незачем искать истину, нужно забыть Ее, уйти от Русланы, вернуться домой и начать “нормальную”, “как у всех” жизнь. Работать по профессии, стремясь стать “престижнее” и богаче, жить “нормальной” жизнью, заполняя “отдыхом” промежутки между работой, встречаться с такими же “успешными” и хвастаться тем, что мной куплено и куда я славно съездил развлечься. И не говорить им о том, что все это для меня, философа от рождения, полное НИЧТО. Хорошо, сделали. Что выйдет? А выйдет то, что я уже проходил – страх перед Смертью, сердечная боль из-за бесполезной жизни и пустой души, заливаемая водкой. То - от чего я с большим облегчением избавился. Следовательно, посылки привели к противоречиям, и можно успокоиться насчет “мудреца”. Тем более, что это “звание” важно лишь для меня одного. Прав был Дедушка:

Зачем ты пользы ждешь от мудрости своей?
Удоя от козла дождешься ты скорей.
Прикинься дураком - и больше пользы будет,
А мудрость в наши дни дешевле, чем порей.

Не купаться было просто глупо, на этот счет даже думать не приходится, так можно дойти до ручки – не купаться, не смеяться, не делать ничего – лежать лежнем и страдать от “предстоящей смерти”. Признать Истину смерти чепухой пока рановато, да и пришел я к ней не от нечего делать.

Остается – забросить Мозг куда подальше и представить…Ну что я еще могу! Ну кого же я еще могу представить – Арслану! Тот сон. Тот страх и ужас. И отчаяние, когда лучше было бы разбить лоб об помост, чем увидеть ее Казнь. А после вдруг – тепло ее покорного, почти бездыханного тела и бешеный бег прочь от виселицы. И – безумное ликование от спасения Ее и…своей души. Страдание от смерти привело к действиям по спасению Ее жизни…А перед ними была одна лишь Цель – успеть добежать, пока палач не совершил свой кровавый долг. Значит, смысл этой Истины заключается не в самом процессе страдания, а в его результате – мыслях и делах во имя спасения своей Любви. Жить и думать надо так, как будто Она уже на помосте и ты, только ты сможешь вот сейчас, в сию секунду совершить для нее невозможное. “Она должна быть в твоей душе постоянно, во всех твоих делах, поступках и мыслях – как в тот день на помосте…” Облегченный вздох – все стало на свои места. Арсланушка-то, моя прекрасная, с недавних пор и так – во всем, что во мне и вне меня. Душа моя сразу и навсегда усвоила это немудреное правило, а вот Мозг – только-только добрел до него, да и то – через пень-колоду. Пойдем, же плавать, Арслана!

…Водные процедуры, ужин, кофе, сигара – все “в преддверии смерти” и с мыслью о Тебе как о спасении от страданий… Картина еще та!

…Ну а если – ты далеко? Да еще и с другим? Крестьянка-то была одна на эшафоте! А ты – не крестьянка вовсе? А, например, главный бухгалтер в фирме? Ходишь ежедневно на работу, весь день корпишь над мудреными бумагами, пытаясь сэкономить работодателю лишний рубль, а вечером, уставшая, готовишь ужин, после увлеченно рассказываешь мужу о будничных историях в своей конторе? И тебе невдомек, что кто-то далеко у берега реки с чашкой кофе и сигарой в зубах – готов к подвигу “в преддверии смерти и с мыслями о тебе?” Что же выходит – смех один? А если даже и знаешь об этом – что подумаешь? – “Чокнулся “философ”? Вот, если бы был директором и зарплату поднял – тогда – да, молодец! А то учудил – сидеть и думать обо мне…Бездельник.”

Все ж-таки у Мозга есть свои преимущества перед Душой! Подобные “картинки” приводят милую Мадемуазель то в отчаяние, то в тоску, то в ярость. А Джентльмену это все одно: думает как ни в чем не бывало и выводы свои логические преподносит. Вот и сейчас спокойненько так заявляет:”Истина о смерти касается только тебя, Философ. Ни крестьянке, ни главбуху до нее дела нет. Еще неизвестно – нужен ли ты был крестьянке. Может, лучше было бы, чтобы ее …того. Муж-то, наверняка, где-нибудь в толпе торчал, глазел. А у бухгалтера свои истины – балансы, годовые и квартальные, и с мужем “баланс” каждый день надо подводить. Некогда ей “страдать от предстоящей смерти.” Лично я не могу с ним не согласиться. Спорит лишь Мадемуазель:”Но ведь они – Женщины! Им важно знать, что кто-то способен и готов в любую минуту совершить для них Подвиг!”- “Так вот пусть муженек ее и совершает “подвиги” – хладнокровно парирует Мозг – “и она для него пускай “подвиги” совершает. На то они муж и жена. А наш Философ – третий лишний. Прочитал пару виршей выжившего из ума деда – и играет тут роль …шута горохового”. – “Тебе не понять, что такое Любовь! И что такое Смерть. Ты – бесчувственный робот. Думаешь только об одном – о своей никому не нужной Логике” – Мадемуазель начинает закипать. Мне становится смешно, потому как логичный, но немного неуклюжий Джентльмен частенько пропускает этот момент, за что огребает немало звонких оплеух. “Как раз напротив” – бубнит он – “я очень хорошо осведомлен, что есть “любовь” на самом деле – выработанные годами привычки к совместному проживанию и взаимному терпению, одним словом – привыкание, не более того. Я Вам об этом имел честь не раз докладывать”. Моя прекрасная бунтарка уже в ярости! “Так, знай: вот  это – все что ты назвал - и есть Смерть! Вот – против чего борется наш Хозяин! А ты, тупица, если еще не понял этого, то…!”

Бедный мой Мозг! Скоро он почувствует на себе всю прелесть логики моей барышни… Я же, залезаю в свою норку и, включив фонарик, любуюсь красотой. “Крестьянки”. Ради спасения которой я готов на все.

…Женщина и юноша сидят молча, каждый переживает то что услышал и что сказал. Я переживаю тебя в себе, чувствую что тебе хочется и знаю что ты сейчас сделаешь. “Только осторожно…” – “Да, да”. Ты медленно поднимаешь наши глаза вверх, и мы набираем высоту. Вот наш дом стал маленьким, мы видим окружающий его яблоневый сад. За деревьями – багровое поле, мы плывем к нему. Две маленьких фигурки посреди макового поля становятся все больше и больше, мы начинаем различать слова. “…А ты, тупица, если еще не понял этого, то…!” Красивая блондинка с горящими глазами и выступающими на них слезинками медленно, подавляя рвущееся из груди рыдание, приближается к седовласому джентльмену. Тот в страхе прижимает руки к груди:”Что Вы, что Вы! Не приближайтесь ко мне, прошу Вас! Вы же не дослушали – я освещал, так сказать, одну сторону проблемы. Другая же сторона полностью подтверждает Ваши выводы!” Девушка останавливается, заметно успокаиваясь, хотя взгляд еще настороженный. Джентльмен облегченно вдыхает воздух и немного суетливо, блестя очками с золотой оправой, продолжает:”Вы абсолютно правы, Принцесса моей души, именно такую, в высоком значении, Любовь, и ищет наш Хозяин. За свою немалую жизнь он немало повидал всяких “любовей” – от корыстной расчетливости до простого надувательства, от животной привязанности до полнейшего равнодушия. И все это в их мире зовется “любовь”. А все потому, что там позабыли одну простую истину – именно ту, которую я только что имел честь услышать из Ваших прекрасных уст – Любовь – это пожар, это то, что сильнее Смерти. Именно благодаря Вам наш Хозяин стал счастливым обладателем такой Любви и, соответственно, знания о ней”. Мадемуазель слушала его с большим вниманием и удовольствием, которое не могла скрыть. Он, как я уже заметил, в таких случаях потихоньку превращался в “профессора”:”И, конечно, же не преминул поделиться этим богатством” – в очках его засверкали искорки – “с той, которая, так сказать…по его мнению…И что же мы наблюдаем?  Эта старая дева миссис Марпл не пускает красавца Эммануила к нам в гости! Он вынужден трусливо прятаться в цветах, в то время как Вы поете так славно, так превосходно – и все для него!”

Любимая моя, твоя душа – воплощение доброты, и потому мы не можем досмотреть, что  разгневанная блондинка собралась сделать с увлеченным Профессором. Ты быстро поднимаешь НАШИ глаза вверх, и мы пулей улетаем в небеса…      

…Мы стремительно набираем высоту, быстро проникая через белоснежные облака. Так же стремительно темнеет небо, и загораются звезды. Одна из них намного ярче других. Вот Она - Звезда! Мчимся по направлению к ней. Вскоре нас окружает Темнота, а в ее далях – мириады крохотных звезд. Неожиданно полет останавливается, звезды исчезают. Сплошная темнота. Слышится грозный голос:”Вот он, вот он..!” Среди тьмы возникает тусклое свечение, в котором различимы три фигуры в длинных одеждах с капюшонами. “Он посягает на Бесконечное!” – гремит левая фигура. Я не могу вымолвить ни слова. “Он обрек себя на одиночество!”– гремит правая фигура. Средняя фигура взмахивает рукавом, и я вижу, как от меня отделяешься … Ты. Я пытаюсь крикнуть, но изнутри еле слышен хрип:”Нет, я не хочу! Пусть она останется во мне, мне ничего больше не надо!” Фигуры молчат и тают. Таешь и Ты…

…Ночь. Душно. Все затихло, будто предчувствуя грозу. Я медленно прихожу в себя. Состояние полной подавленности, не могу пошевелиться, тело ломит, ноет сердце. Неужели это конец? Почему я обрек себя на одиночество? Разве Истина – это бесконечное, разве она не доступна каждому человеку? Но если она доступна любому, что же я тогда ищу? А если недоступна – зачем она кому-то нужна? Мозг отказывается думать, душа плачет. Неужели тебя больше не будет, хотя бы во сне, хотя бы в придуманном, неистинном, ложном мире!? Пускай Ты – мое заблуждение, но в нем была моя радость, мое мизерное счастье, моя мечта…Беру флягу и пью, не чувствуя ничего, пока глотать становится невыносимо. Внутри становится легче, но голова начинает кружиться, сознание угасает…

…Ночь, душно. Я стою посреди улицы в большом городе и пытаюсь понять, как я сюда попал и куда нужно идти, где мой дом. Поднимаю голову вверх и вижу как между домами медленно плывет, приближаясь, какая-то тень, вот все ближе и ближе, она становится узнаваемой – это очертания женщины, напоминающей мне Тебя. Ты проплываешь мимо меня и влетаешь в одно из окон. Я стою, гляжу на это окно и не могу отвести глаз. Полил дождь… Я все стою и смотрю, смотрю. Медленно захожу в подъезд, поднимаюсь по лестнице, звоню в дверь. Открывает красивый мальчик, лицо очень знакомое – Эммануил! “Здравствуйте, вам кого?” – удивленно осматривает меня своими большими карими глазами. Я молчу и во все глаза гляжу на него. Он убегает. “Папа, к нам какой-то нищий пришел!” – слышу его голос. Тут только я замечаю, что моя одежда грязна и изодрана, волосы спутаны, по лицу стекает вода. Появляется симпатичный мужчина, ласково гладя сына по голове, приближается ко мне с явным смущением:”Сходи, сынок, принеси немного денег”. Вдруг появляешься ты – красивая и веселая, становится страшно, что меня узнаешь – в таком виде. Но, бегло скользнув по мне взглядом,  ты говоришь мужу:”Милый, я принесу ему поесть – видишь, он дрожит от голода”. Возвращаешься вместе с сыном, даете мне милостыню – деньги и пакет с едой. Мужчина говорит:”Извините, это все что мы можем.” И закрывает дверь. Я выхожу из дома, бреду под дождем по темной улице, в одной руке деньги, в другой еда. Ищу выход из города. Вот он – улица выходит прямо в темноту, где ничего не видно, я направляюсь туда. Вот оно – Мое... Асфальт кончается, под ногами вязкая жижа, идти тяжело. В какой-то момент я наступаю на что-то скользкое, падаю лицом в грязь, ударяясь головой о камень. Боль разрывает все внутри, мелькает последняя мысль:”Все, это – конец”.

…Открываю глаза. Утро. В раскрытые створки палатки хлещет дождь. Голова раскалывается. Вылезаю наружу и мокну под дождем, затем плюхаюсь в речку. Плыть не могу, лежу в воде. Бреду в палатку, в аптечке нахожу таблетку, жую, запивая водой. Сил нет, ничего не хочу. Мыль одна – лучше было бы умереть. Постепенно проходит боль, но голова кружится, я ложусь и впадаю в забытье.

…Солнце, день. Прихожу в себя. Сил по-прежнему нет. Коньяк еще остался, но пить не хочется. Мысли постепенно возвращаются в разбитую голову, а чувства - в истерзанную душу. Я одинок. Тебя больше не будет. Это факт. Но. Но – тебя и не было никогда. Была Мечта о Тебе. Мечта… Прекрасная, божественная, несравнимая ни с чем, но – Мечта. Одиночество – мой удел в этой жизни. С самого детства, в юности, и вот – теперь. Я не рожден для любви. Для земной любви. Для той любви, в которой находят земное счастье все остальные люди … и ты. Иначе я не отправился бы туда, куда я зашел, бросив все, что меня связывало с миром.

Но если одиночество – мой удел, что мне делать? Смириться? И не только смириться, но и понять – зачем оно мне дано? Есть ли в нем какие-то преимущества? Одно преимущество точно есть – никто не будет мне сейчас кричать снаружи:”Милый, вставай скорее, надо готовить (или – я приготовила) завтрак!” Или:”Дорогой, доброе утро! Пойдем купаться!” Можно лежать сколько душа пожелает и думать, думать, думать…Додумать Истину о смерти, а если есть она – то наверняка есть какая-то Истина о жизни… Дочитать книжку председателя. Разобраться, наконец, в дедушкиной тетрадке. В общем, пока Джентльмену работы хватает. Я надеюсь, что его духи не уничтожили. Подобные мысли  восстанавливают силы. Этот раз не был исключением. И вот – внутри загорается знакомый мне огонек. Но - стоп! Есть проблема… Достаю Фото…Всматриваюсь в Тебя. Да, не узнала Ты меня - нищим, оборванным и трясущимся, но не от голода, а от… впрочем, неважно. Что же теперь - когда я одинок и должен быть одиноким - делать с моим нежным символом? Поцеловать его уже не смогу – это все равно, как если бы вы мне ТАМ давали еду и деньги, а я сказал бы:”Извините, можно вместо этого я поцелую…?” Думаю, смех стоял бы на весь подъезд!..Хихито!, то есть очень смешно… Но и расстаться тоже не могу – фотка давно и прочно пристроилась возле моего сердца, и отнимать ее оттуда … святотатство. Просто хранить у сердца то, к чему нельзя прикоснуться?.. Пусть пока будет так. Буду знать, что Ты – там… А еще – тайком от всех …мечтать, что ты чувствуешь его биение.

Час – на природе, и я вновь в палатке. Что-то там было насчет Истины о смерти? А-а вот как: в человеке (мудром, конечно) должно быть постоянное страдание от ее неминуемого приближения… А как насчет не-мудрых? - живут себе счастливо и ни о чем таком не думают. Есть такие? – конечно, есть. Зачем страдать от того, что будет еще не скоро, когда рядом с тобой, например, любимый человек, а еще - твой ребенок? Нужно радоваться и дарить им счастье! А страдать – это просто глупо, мягко говоря. Получается, что страдают как раз дураки, а мудрые – радуются, наслаждаются жизнью… Дедушка не прав? Может быть, и прав, только для себя. Он уже старый, одинокий – вот и страдает, а молодым зачем это?  Что-то я запутался. Почитаем еще немного…

Зачем растить побег тоски и сожаленья?
Читай и изучай лишь книгу наслажденья.
Ты пей и все свои желанья исполняй!
Ты знаешь сам давно, что жизнь - одно мгновенье.

Ага, значит, все-таки, надо веселиться, а не страдать? И еще – пить (вино, как я понимаю), и желания свои исполнять?

Ты алчность укроти, собой живи,
К делам судьбы презрение яви!
Промчится быстро век твой пятидневный
Вину предайся, песням и любви !

А вот – и про любовь, и про песни, и про вино. Уже и для молодых наставление. Может быть, дедушка имел в виду, что страдание должно быть, но быть – только поводом для наслаждения жизнью?

Доколь, самовлюбленный ты глупец,
Терзаться будешь мукой всех сердец?
Жизнь проведи в блаженном опьяненье,
Ведь неизбежен гибельный конец.

А вот и решение задачки? Страдание как осознание своей будущей гибели – всего лишь предлог или причина, или что-нибудь в этом роде, провести свою жизнь “в блаженном опьяненье!” Стало появляться ощущение понимания: Страдание для того нужно, чтобы сильнее ощутить вкус Жизни. Как жаждущий в пустыне тянется к кувшину с водой. Как страждущий от любви – к своей возлюбленной. Истина о смерти приводит к Истине о жизни.

Как же оказалось все просто…Подозрительно, до примитивности просто: подумал о смерти, испугался ее – и давай наслаждаться! Тоже мне, “истины” нашел, называется…Сидит семья – все рыдают о предстоящей смерти, а потом начинают дико веселиться, чушь какая-то. Дед, во-первых, все время пишет об опьянении: “ты пей…вину предайся…в блаженном опьянении…”. То бишь алкоголизм настоящий пропагандирует, не зря вкус к жизни у него с вином связан и со смертью. Выдвинем гипотезу – вино должно заглушать страх смерти, после чего становится возможным наслаждение всем остальным. То есть, на трезвую голову веселиться все же не получится? Проверяем? Как всегда – наугад:
Пей вино! В нем источник бессмертья и света,
В нем - цветенье весны и минувшие лета.
Будь мгновение счастлив средь цветов и друзей,
Ибо жизнь заключилась в мгновение это.
 
Выпил – и смерти не боишься, так? Выпил – и вокруг стало светлее, так? Выпил – и Весна зацвела, и вспомнил свою юность и свою Любовь к единственной и неповторимой, так? Выпил – и ты среди цветов и друзей, и ты – счастлив, так? Но такое состояние кратко, скоро наступит усталость, сон, наутро похмелье, он назвал его мгновением, так? И вот, оно - счастье, заключенное в мгновение, и в нем – жизнь, так?   Предположим. Почему же невозможно это все сделать “на трезвую голову”?

Когда я трезв, то ни в чем мне отрады нет.
Когда я пьян, то слабеет разума свет.
Есть время блаженства меж трезвостью и опьяненьем.
И в этом - жизнь. Я прав иль нет? Дай ответ.

Значит, по-трезвому, дед ничему не радуется, все у него плохо. Несчастливый в жизни был. Может, любил кого, кто не отвечал ему взаимностью?

Как обратиться мне к другой любви?
И кто она, о боже, назови.
Как прежнюю любовь забыть смогу я,
Когда глаза в слезах, душа в крови!

Понимаю. Вот, вином и заливал. А, может, есть и другая причина?

Пей вино, лишь оно одно забвенье тебе принесет,
Душу врага лишь оно смятением потрясет.
Что пользы в трезвости? Трезвость - источник мыслей бесплодных.
Все в этом мире - смертны, и все бесследно пройдет.

“Трезвость - источник мыслей бесплодных!” Кому рассказать – засмеют. Особенно Она, которой были написаны “незабвенные” строки в состоянии опьянения…Например такие:”Я твой дом”. И ведь, что интересно – верил же в них в тот момент, когда писал! Что было дальше? – пуля в сердце из снайперской винтовки:  ее - “нет”…И жгучее чувство вины на следующий день вместе с попыткой осознать для чего я это сделал. А ведь, по-дедушкиному, получается, что я прав был насчет “дома”? А “бесплодные” мысли – о своей вине, о попытке это понять… Есть состояние любви, усиливающееся с принятием вина, снимающего запреты. И ты можешь все без стеснения и дипломатии высказать… Не поймет меня, точно не поймет. Обида в душе ее поселится после таких слов и рассуждений, она ведь – не философ. И не пьянствует, как я. И не страдает, как я. А круглый день в заботах – ответственная работа (наверное, а может, и нет) и дом на плечах. Ей нужно быть трезвой, и дедово:”Что пользы в трезвости?” – для нее просто бред.
Хорошо. Ей не надо думать о смерти, о вине, а надо думать – о работе, семье и внешности. Но о каких бесплодных мыслях писал дед? Неужели об этих:

Да будет влюбленного сердце восторгом полно.
Да будет, позор презирая, безумным оно.
Я, трезвый, терзаюсь о мелочи каждой... А пьяный -
Я светел и трезв: будь, что будет - не все ли равно.

Лично я этот стих очень хорошо понимаю. И восторг и безумство, и позор, и терзание…Не терзаться по мелочам, думать о главном – о любви, наполнять – пока жив – сердце ее восторгом?   А почему – “будь, что будет - не все ли равно?” Не потому ли, что “все в этом мире - смертны, и все бесследно пройдет?”
Пора делать выводы: гипотеза подтверждается таким образом – вино усиливает чувства и уничтожает переживания о “мелочах”, то есть, о всем остальном, кроме любви. Любовь как противовес смерти и как смысл жизни. Что ж, неплохо, очень даже неплохо. А, интересно, есть ли кроме нее что-то, что могло бы бороться со смертью? Находим ЭТО:

Ты можешь быть счастливым, можешь пить.
Но ты во всем усерден должен быть.
Будь мудрым, остальное все не стоит
Того, чтоб за него свой век сгубить.

Вот, что он считает высшим благом – мудрость. И если ты мудр – то можешь и пить, и быть счастливым, и любить. В мудрости, имеется, правда, тоже недостаток:
Все тайны мира ты открыл... Но все ж
Тоскуешь, втихомолку слезы льешь.
Все здесь не по твоей вершится воле.
Будь мудр, доволен тем, чем ты живешь.

А может быть, как раз наоборот – не тот мудрец, кто открыл все тайны мира и при этом льет слезы. А тот – кто тайн и не открывал, но доволен своей жизнью и поэтому – мудр?

Потихоньку стал вновь запутываться, пора сделать паузу, выйти наружу ловить рыбу и готовить обед.

Вышел – а уже вечереет! Тепло, тихо, шелест камышей, нежный алый свет солнца отблескивает от речки. Гармония природы. Той, в которой нет источника моего постоянного беспокойства – мыслей. Для чего человеку нужны мысли? И что это вообще такое – мысли? Вспомнилось, как Ты меня за них упрекала. Мягко так, тактично, но – упрекала. И дедушка тоже упрекает:”Трезвость – источник мыслей бесплодных”. Конечно, я понимаю, что тут дедушка говорит о трезвости как об отсутствии любви, отсутствии страсти, как о холодном уме. А вот Душа моя – мысли осуждает как противовес чувствам, как пустые фантазии. Есть “реальная жизнь” – в семье, с мужем и детьми, а есть “мысли” – фантазии о любви сумасшедшего за тысячу километров. Хорошо, пусть они такие и есть, но – для чего-то они нужны? И почему-то они появились на свет божий? Сижу, курю на берегу, “мысли” мои текут как эта речка. Вот одна приплыла – мысль это фантазия. Но не совсем. Это – зерно, из которого может вырасти растение, а может и не вырасти. Если мысль хороша – ее могут подхватить другие и начать делать так чтобы она воплотилась в жизнь. Мысль – это сперматозоид! Хихито! А что же играет роль “яйцеклетки”? Хм-м…. А что такое зерно? Почему из него может вырасти, например, целое дерево? Было крохотное, а стало громадным и совсем другим. Почему дерево не может превратиться обратно в него? Мысль о зерне оказывается сложноватой. Но хоть какой-то промежуточный ответ должен же быть? Пускай же будет, чтобы я мог пойти искупаться и поесть, таким – зерно это сжатое в маленький комочек Будущее. Есть прошлое – оно в голове как поваленное дерево, есть настоящее – оно рядом, есть будущее – оно тоже в голове, и это Зерно.

Река снимает душевные волнения, заставляет задуматься о моменте насущном – наверху теплая вода, чуть ниже – холодные слои, хочется плыть, их не задевая. Еда – тоже предмет для мыслей, только в отличие от мыслей любовных – тут все правильно и понятно. Хочешь – ешь, хочешь – не ешь. В любви часто наоборот бывает. А что такое любовь, кстати?

Расхотелось есть, захотелось выпить… Наступило ощущение приближающейся грозы.  Гибели Мозга и Личности. Ну и пусть! Напоследок хоть раскопаю и здесь зерно Истины. Буду думать так, как если бы я был одним из тех – в капюшоне. И не лгать себе и не щадить себя. И не лгать Ей тоже, что еще, может быть, более важно.

Судорожные глотки из фляги. Прислушиваюсь к себе. Любовь – это не мечта, пускай даже и самая возвышенная и чистая. Любовь – это не страсть, страсть – только ее начало. Любовь – это не быт, быт – только среда, в которой она существует. Любовь – это единство душ, когда одна душа откликается на другую.  Когда чувство и мысли одного находят отклик в сердце и душе другого. То, что было во сне и чего не было в жизни. Любовь – это то, что я знаю сердцем, но не испытал в жизни. Следовательно, любовь – это то, чего я не знаю. А еще – любовь – это твой ребенок, который, став взрослым, несет в себе часть тебя, саму лучшую.

Стало больно, но мысль не остановилась. Любовь – это единство мыслей, когда одна мысль  в одном рождает другую мысль в другом. Взаимообогащение душ...

Мне богом запрещено - то, что я пожелал,
Так сбудется ли оно - то, что я пожелал?
Коль праведно все, что Изед захотел справедливый,
Так значит, все - ложно, грешно, - то, что я пожелал.

Я пожелал ее любить. Это ложно и грешно. Это запрещено богом.  И это не сбудется. Нет “единства душ”, нет ничего кроме мечты, то есть далекого прошлого, не-бытия, не-истины, лжи. Был обман. Еще в юношестве. Все мои страдания и переживания – тоже обман. Все мои “светлые и чистые чувства” – тоже обман. И мое умопомешательство, и робость, и надежды и все, все, все, что жило во мне до сих пор – тоже: ложь, обман. А, значит, и все мои цели и стремления, самые важные – тоже все-все ложь. И я здесь – весь во лжи. Нужно вернуться домой и жить как все люди, довольствуясь тем, “что есть”.

Очень хорошие мысли! Так, наверняка, думает Она. И она права. По-своему. А я, хотя и логически, пришел к Ее выводам – так не считаю. Да, все вышенадуманное – правда, может быть, и истина. Для нее, для всех остальных. Но не для меня. Я – исключение. Я – другой. Пускай мир останется таким какой он есть, я же останусь самим собой. 

Коль в роде отличишь моем ты признак родовой, саки,   
То сто различий видовых возникнет пред тобой, саки.   
Охотно отрекусь от них, а ты мне вдосталь дай вина,
И пусть я перестану быть тогда самим собой, саки!

Я отрекаюсь от всех вас, живущих в этом мире! И от Тебя тоже! И от ваших мыслей и чувств. Я буду пить “вино” и перестану быть тем, кем я есть!.

Ты коварства бегущих небес опасайся.
Нет друзей у тебя, а с врагами не знайся.
Не надейся на завтра сегодня живи.
Стать собою самим хоть на миг попытайся.

А перестав быть тем, кем я есть – стану самим собой. Точка. Спать, спать, спать, спать.

Лежу. Колотит дрожь. Тело наполняется беспокойством. В мозгу вспыхивают молнии. Одна из них, особенно большая, озарила Мысль – я есть центр Вселенной, я – тот, кто в этой Вселенной создает законы, создает по своему подобию, знанию и разумению.

Какие же они есть - мои законы? Я их знаю, но ни разу не выносил на слово божье. Теперь час пробил. Итак, Первый закон – надо мечтать. Или просто – Мечтать. Второй закон. Мечты должны быть возвышенными. Третий закон. Жить во имя Мечты. Четвертый закон. Каждое мгновение жизни отдавать Мечте.
И все вы – жители моей Вселенной – также будете жить по этим Законам!
Вылез из палатки. Темно, в небе звезды. Это – человеческие души. Кто-то из них мается, не находя своей Вселенной. И не знает, что Она только что создана. Мной.
Я кричу на Весь Космос -  Мечтать!!!!!!!!! Возвышенно Мечтать!!!!!!!!!!!! Жить во имя Мечты!!!!!!!!!!!!!! Каждое мгновение жизни отдавать Мечте!!!!!!!!!!!
Становится тепло и спокойно. Теперь дело сделано. Тот, кому нужно, меня услышал.
Возвращаюсь в Свой Дворец. В центр Вселенной. В маленький, согретый моей душой и мыслью уголок. Зажигаю две свечи. Двум Самым Высоким Мечтам. Своей Любви и своей Гармонии.

…Какой-то странный звук снаружи, похожий на шуршание песка под ногами. Покашливание. Становится тревожно – неужели там кто-то есть? “Простите” – раздается робкий голос – “я тут услыхал ваши слова о мечте…”. Видимо учуяв, что я собираюсь подняться и выйти из палатки, обеспокоенно и настойчиво заговорил:”Пожалуйста, оставайтесь там. Не выходите. Я вас очень прошу.” “Но почему же?” – запротестовал я. “Видите ли, я” – голос на минуту замолк, а после продолжил с отчаянием:”Я неживой…” От этих слов мурашки побежали по телу. Что за дурацкий розыгрыш? А, может, псих ко мне пожаловал? Бывают же такие…”Не волнуйтесь, я вас умоляю, я не причиню вам зла. Я пришел к вам за помощью. Мне очень плохо. Только выслушайте меня, прошу…” Мне показалось, что Тот всхлипнул: “Вы же сами сказали, что создали Вселенную – для тех кто мечтает, очень-очень сильно мечтает!” “Первый клиент, надо же - как быстро” – мелькнуло в голове. “Продолжайте, я вас слушаю”.
“Клиент” начал тихим дрожащим голосом:”Моя фамилия Желтков. Сто лет назад я…застрелил себя из пистолета. И с тех пор душа моя не находит покоя. Мечется между землей и небом. Отвергается одним, отторгается другим. И вот вдруг – ваша Вселенная. Может быть – в ней мое место? Видите ли, я был влюблен, безумно влюблен. Богу было угодно встретить мне самую совершенную из женщин, Веру Николаевну, и с тех пор восемь лет каждый миг своей жизни я посвятил ей. Я любил ее потому, что на свете не было ничего похожего на нее, не было ничего лучше, ни зверя, ни растения, ни звезды, ни человека - прекраснее нее и нежнее. В ней как будто бы воплотилась вся красота земли...Любовь моя оказалась безответна и досаждала ей. А затем стала досаждать и ее мужу, который просил меня оставить ее в покое. Что мне нужно было делать? Убежать в другой город? Все равно сердце было бы всегда около нее, у ее ног, каждое мгновение дня заполнено ей, мыслью о ней, мечтами о ней... сладким бредом. Я почувствовал, что каким-то неудобным клином врезался в ее жизнь…И решил уйти из своей жизни, чтобы ничто не напоминало ей обо мне. Вот, пожалуй, и все…”
“Но чем же я вам смогу помочь?” – я, действительно, был в недоумении. “Вы должны принять меня в свою Вселенную, просто сказать ”принимаю” и все” – с надеждой ответил он. Я судорожно стал вспоминать произнесенные мной “законы”, как человек педантичный я не мог пойти ему навстречу, не убедившись, что он им соответствует. “Я помню все ваши правила” – вдруг сказал он – “и я их все исполнил. Моя жизнь покорно и радостно обрекла себя на мучения, страдания и смерть. Ни жалобы, ни упрека, ни боли самолюбия я не знал. Я перед ней был - одна молитва: "Да святится имя Твое"” В предсмертный печальный час я молился только ей... Жизнь могла бы быть прекрасной и для меня. Но я говорил себе:”Не ропщи, бедное сердце, не ропщи. В душе я призываю смерть, но в сердце полон хвалы тебе: "Да святится имя Твое". Она и люди, которые окружали ее, не знали, как она была прекрасна. И, умирая, я в скорбный час расставания с жизнью  шептал:”Cлава Тебе. Вот она идет, все усмиряющая смерть, а я говорю - слава Тебе!.."
От таких признаний стало нестерпимо больно, захотелось его утешить, но вдруг что-то внутри стало заполнять меня жгучим огнем. “Позвольте!” – голос мой стал неузнаваемо грозным, откуда-то появилось властность и отчетливое представление, что я знаю истину о его жизни и его “Вере Николаевне – “Да отчего же вы взяли, что она прекраснее всех? Что вы о ней знаете? Ничего. Вы хотя бы раз с ней разговаривали? Знали ли вы ее жизнь и ее душу? Поверьте мне, в ней – одна только внешность. Да еще – холодное сердце, недалекий ум, наполненный хлопотами о муже и примитивными развлечениями. Да разве вы любили ее, ту - которая она есть на самом-то деле? Можно ли называть любовью ваше самоистязание и ее равнодушие к вам?”. Он ничего не отвечал, да мне и не нужен был его ответ – я все уже о нем знал. “А муженек ее - Вася – настоящий бездельник. Единственные его таланты – шуточки, насмешки над окружающими, да черт-те какие рисунки, карикатуры. И все тут. Разве Настоящая Женщина могла бы любить ТАКОГО? А если вы любили свою мечту - так для ради чего вам было казнить себя?” Помимо своей воли речь моя становилась все более обвинительной:”А вы – тот еще гусь! Ничем полезным в своей жизни не занимались, работу вашу клерковскую не беру в расчет. Вас не интересовало в жизни ничто: ни политика, ни наука, ни философия, ни забота о будущем счастье людей. Для вас вся жизнь заключалась только в этой избалованной бабенке!”.

Негодование переполняло меня, однако Желтков нашел-таки слабое место в моей “Вселенной”. Тихим, но упрямым голосом пробубнил:”Вы может, и правы, но в ваших законах не было ничего про это сказано…” Я обомлел – он оказывался правым, недоглядел я. Неужели придется взять такое “чудо в перьях”…”Принимаю!!” – закричал я – “но чтобы вашего духу тут больше не было!” Снаружи раздался вздох облегчения и гость, не прощаясь, исчез. Я тут же вылез из палатки в надежде увидеть его, но тот будто растворился. Зато, в ярком свете луны, к своему ужасу, я увидел несколько десятков теней, с разных сторон направляющихся ко мне. “Стойте!!” – заорал я, и тени застыли – “законы Вселенной дополняются:”Женщина должна быть достойной!! А также – любить достойного мужика!! И соискатель, кроме бабы, должен мечтать еще о чем-то важном!!” Тени зашевелились, повернули назад и пропали…
Я прыгнул в свое убежище, застегнул молнию и упал на пол:”Господи! Спасибо, что надоумил. Других желтковых я не перенесу.”   

…”Руслан, это я. Ты должен мне помочь.” До боли знакомый голос… Утреннее солнце озаряет ее такое красивое, такое близкое мне лицо. Я обнимаю ее, глажу ее волосы, осторожно вытираю слезинку со щеки. “Арслана, я сделаю все что в моих силах.” - “Прости что я пришла к тебе с ЭТИМ. Тысячу раз прости. Я не могу больше держать ЭТО в себе. Я безумно люблю ЕГО. Мне очень плохо, он ко мне равнодушен. Сердце мое разрывается. Душа стонет от несправедливости. Ты должен меня понять. И помочь мне обрести спокойствие и гармонию.” “Да, конечно, я помогу тебе. Только ты должна постараться меня понять.” Иду в палатку. Беру лист бумаги  и пишу. Затем складываю лист пополам и вкладываю его в конверт. Заклеиваю. Выхожу из палатки. “Вот – открой его, когда будешь одна и душа твоя пожелает познать Истину. Ту, которую познала моя. И принять ее. Так как ее приняла моя.”

…Вселенная продолжает свой путь…

…Бездонно-голубое небо… Где я?.. Странная незнакомая мелодия… Кто-то рядом?.. Звонкий смех…Поворачиваюсь – небо, небо, небо - верху, внизу, по бокам…Наверное, я схожу с ума. Туда и дорога была… наверное. Смех еще громче, девичий. Становится тоже смешно. Лежать посреди неба и смеяться…Что-то еще от мозга осталось? – “кто ты?” – спрашиваю. – “А как сам думаешь?” – “Ты - девочка…” Смех еще заливистей. – “Нет, девушка?..” Что-то в интонациях меняется. – “Женщина?”... Теперь уже слышатся грозные ноты…- Верно, схожу с ума…страшно…
- “Не надо больше смеяться, мне страшно…” Смех прекратился. Вновь девичий голос – “Я – та, которую ты собрался искать в далеких странах”. – “Истина??!!” – “Да”.
…Все стало ясно – я болен, я сумашедший…Мысль эта неожиданно обрадовала. – Буду жить в небе и разговаривать с ней. – “Ты здесь?” – “Да”. – “А почему же я тебя не вижу?” – Вновь взрыв смеха. – “Ты что, рехнулся? Как можно меня увидеть?...”
Молчу, думаю. Как это – “рехнулся?” Она что – считает, что я нормальный?..
“Как тебя звать?” – “Ты точно спятил! Сказано же было – Истина!...”
…Я плачу… Вижу вокруг небо, размытое слезами…
…”Вот дурачок! Искал, искал. А когда нашел – ревет и не верит” – все было сказано голосом Русланы…Смех… - “Да перестань, хватит уже, успокойся! “- Голос Русланы действует как всегда отрезвляюще.
“Ты – Руслана?” – “Вот балда! – Нет, конечно, хотя могу стать и ей” – и вновь смех – смех самой Русланы! – “а могу стать и ее мужем”. На этот раз слышу мужской хохот.
Образ Русланы мобилизует остатки рассудка. “Если тебя нельзя увидеть, разве можно тебя услышать?” - “Нет, конечно, разве может быть у меня голос?”. - “А чьи же голоса я только что слышал?”, спрашиваю я, внутри смутное беспокойство. – “Ты что – так и не понял?” – гремит  русланин голос – “ты же слышал меня. И хватит уже глупых вопросов, пора тебе взяться за ум!”.

…Молча гляжу в небо. Лучше ни о чем не думать. Может быть, эти голоса пройдут. Жду… Наконец, не выдерживаю:”Ты здесь?” – “А где же мне еще быть?”. – “У кого нибудь…другого. Почему у меня?”. Вновь смех. “Я у всех и есть, ты что – особенный?” – “Но никто ведь с тобой не разговаривает, как я сейчас?” – “А с чего ты взял, что разговариваешь со мной? Ты с собой разговариваешь.” Теперь уже смеюсь я:”Если я сам с собой беседую, то тебя точно нет!”
И довольно откидываюсь…в небо. “Как же нет, когда есть.” – “А вот и нет. Нет тебя, нет, нет! Просто я сошел с ума. И Руслана твоя так думает…Вот и небо вокруг…тоже ведь не бывает такого?”

…Смех. И вновь – голосом Русланы:”Саш, ты же знаешь как узнают истину? - Ты что-то не знаешь, не понимаешь, и вдруг – кто-то тебе что-то объясняет, ведь так? Я ведь ясно тебе объяснила в свое время, кое-что…не буду повторять, а то опять заплачешь.” Слезы, действительно, наворачиваются на глаза. – “Это не ты объяснила, а Руслана. Что ты под нее притворяешься?” – “Тогда совсем простенько, но только для тебя, больно уж ты жалкий сегодня. Помнишь дедушкин стишок – “Если истина в мире условна”? Ты же не мог понять, что такое “условна”? И сейчас не знаешь. Ты же не сможешь объяснить себе то, чего не знаешь? А я могу тебе это рассказать.” 

- “Подожди…” Вновь охватывает беспокойство. Я не могу, действительно, это понять. Но ведь я беседую сам с собой. И не могу себе поэтому объяснить. Она права, точнее, прав я, точнее я не знаю – как сказать что право и кто прав. В любом случае будет интересно узнать. “Говори же!”
- “Дедуля не мог найти рифмы, или не хотел ее искать – не важно, но слово написал другое. Понимаешь – дру-го-е! Нужное слово было – “аллегория”. Теперь понял?”. Смеется…

… Открываю глаза. Смотрю ввысь на голубое небо, по которому плывут большие облака. Значит, опять был сон? Вспоминаю все до мелочей…Истина, русланин голос, аллегория… Аллегория…

Истина – это аллегория?  Надо же такому присниться. Честно говоря, даже не знаю толком, что это слово означает. Напрягаю память. Не вспоминаю, хоть убей. Хорошо, спишем на особенности моего сна – слово-то это я ведь слышал, может, застряло внутри, вот и появилось, приклеилось во сне. А как понять мою дискуссию с той, которая голосом Русланы объясняла мне все это? Которая назвалась Истиной? Я ведь не тешу себя надеждой, что вдруг открыл Истину, да еще - в себе. Кому скажи – засмеют. Первой из смеющихся будет, конечно, Она - мой самый беспощадный и …нежно любимый критик. А, значит, мой сон и все беседы – от расстройства ума и души, от алкоголя, еще от чего-то, а может, и от всего этого вместе взятого.
Самое смешное, что она, эта “Истина”, убеждала меня в том, что я беседую не с ней, а сам с собою, хотя я думал наоборот. При этом из ее слов вытекало, что она есть, тогда как я также думал наоборот. Меняла голоса…Обзывала меня ласкательно-унизительными словечками…Неужели это я сам о себе так думаю? – “Дурачок. Рехнулся…” и так далее. Нет, конечно, положа руку на сердце – я думаю о себе как раз наоборот. Дурачок не смог бы создать Вселенную, как я недавно сделал. И придумать для нее самые красивые законы – законы Мечты. Вот она, моя Истина – моя Вселенная! А эта, во сне которая – полная чепуха.

Пора принять водные процедуры и заняться приятными хлопотами – рыбалкой, обедом, курением. А затем, в тиши моего храма, то бишь палатки, Главным делом – обустройством Вселенной. Проведу так два-три дня, завершу работу – и в путь… Озаренный этими планами, бегу к реке и с наслаждением плаваю, ощущая послушное сильное тело и прелесть речной воды. Затем с жадностью ем быстро тающие продуктовые запасы и медленно, не спеша курю. Душа спокойна, вокруг тихо, красиво. Жалко будет покидать это уютное место.

В палатке жарко, остаюсь на природе. Размышляю о Вселенной. Мысли после обеда текут вяло, а так как свой ум я не насилую, он волен выбирать их направление. И выбирает… Как всегда, критическое. Первое его замечание в переводе на русский звучит примерно так:”Кому нужна твоя Вселенная?”. Я подозреваю, что Джентльмен потихоньку начинает наглеть. В том смысле, что это – никакой не вопрос, а наглое заявление, что моя Вселенная никому не нужна! На дерзость отвечаю тем же – умом Вселенную не понять, сиди и помалкивай. На какое-то время он, действительно, замолкает, а затем выдает: если в этой Вселенной кроме мечтаний ничего не будет, то ко мне стекутся все бездельники мира. Это показалось более конструктивным – действительно, к мечтанию необходимо добавить делание. То есть, дополнить законы. Но как? С ходу ответ не находился. Возникали непонятные мне противоречия. Например, третий и четвертый законы гласили: “Жить во имя Мечты!!!!!!!!!!!!!! Каждое мгновение жизни отдавать Мечте!!!!!!!!!!!” Во время их рождения все было как-то ясно, теперь слова уже требовали расшифровки: если ты мечтаешь – то еще не делаешь, если же делаешь – то уже не мечтаешь. Как же тогда с четвертым законом? А как это – жить во имя мечты? Вот, я мечтаю о Ней. Ей же на меня … в общем и так ясно. И что – ради этого мне жить??!! Да еще этому отдавать каждое мгновение своей жизни??!! Я представил Ее в объятиях … в чужих, одним словом. И стало смешно – на Ее полюсе жаркая и страстная (я даже представил – какая страстная) любовь, причем, заметим – без мечтаний, простое известное всему человеческому роду действие. На моем полюсе – чистейшая духовность – “мечтание”, любви ноль. В целом, конечно, гармония получается…А в частности… Джентльмен прав – мои мечтания только тогда будут иметь смысл, когда этот русланин любовник уйдет …куда подальше, а его место займу я, наполняя радостью любви не только ее тело…

Услужливое воображение тут же прокручивает как в кинофильме: спальня, мягкий свет торшера, в постели (под простыней, конечно) двое. Она и …Культурист. Оба увлечены друг другом. Я деликатно покашливаю, скрытое простыней действие моментально прекращается… Культурист, взглянув на меня, корчит гримасу как от зубной боли и бессильно откидывается на подушку. Привыкает ко мне, наверное. Ей, видимо, я тоже порядком надоел, но – что делать? Созидание Вселенной важнее, чем сомнительные утехи в объятиях бездумного качка. Я твердо подхожу к постели и прошу Культуриста оставить нас одних. Тот, как-то странно усмехаясь, быстренько исчезает. И вот – мы, наконец, рядом… Сердце стучит, Вселенная содрогается. Моя визави, напротив, рассматривает меня, и ехидно изрекает:”Ну ты и даешь! Со своей настырностью – пролез уже ко мне в постель! Не думаешь ли ты, что этим можно заменить чувства?” – “Но моя любовь – огромна как Солнце!” – патетически восклицаю я. - “Разве ты не видишь?” На что Она совсем буднично и немного просительно:”Оставил бы ты лучше меня в покое, а? Поискал бы лучше Истину, а?” – “Но я пришел к тебе не один, а с целой Вселенной!” – “Саш, ну что за глупости, что ты все время придумываешь? Жил бы ты нормальной жизнью. И не мешал бы другим.” Я было пытаюсь еще возразить, но Она с болью и досадой перебивает:”Ну зачем было сюда влетать? Теперь мой любимый целую неделю будет дуться и ни разу не меня не обнимет! Вот что ты натворил!”… Занавес.

Приходится признать, что я вновь в тупике. Вселенная Мечты, такая красивая в моем воображении, принесла неприятности другой моей Мечте и, вдобавок, реальному, живому человеку.

Мысли становятся ватными, думать уже не хочется. Лучше пойти ловить рыбу, еда ведь заканчивается. Достаю удочку. Закидываю крючок с наживкой и поплавком. Жду. Клюет. Поплавок дергается, тащу, поймал. Крупный окунь. Закидываю опять. Жду. Не клюет. Курю. Опять мысли появляются. Представляю Ее в виде рыбы. Она на крючке у Культуриста. А на мою приманку никак не реагирует. В чем же тут дело? Или крючок у него такой, что слезть нельзя, или приманка моя ей не нравится. Или – то и другое? Возникает ощущение, что это – примитивные рассуждения, лучше их оставить. Еще час стою, тупо глядя на поплавок. Все. Устал. Пойду поджарю пойманную рыбину и съем. Хоть какая-то польза.

Еще полчаса жизни – и бывшая рыбина у меня в желудке. Все время я что-то делал, нарушая четвертый закон, не мечтал. От осознания этого становится тоскливо. Сам изобрел и сам же опроверг. Не получится – все время мечтать и ничего не делать. Лучше, как Культурист – делать, и ни о чем не думать. И о Ней тоже не думать? Не получится, проходили уже. Опять тупик.
…А не выпить ли нам, может само по себе прояснится? В голове крутятся обрывки дедушкиных стихов:
…Что пользы в трезвости? Трезвость - источник мыслей бесплодных...
…В светлом опьяненье разрешим сомненья…
Пью. Несколько больших глотков. Разливается тепло. Вначале обжигающая волна сверху вниз, затем согревающая снизу вверх и во все тело. Мысли потихоньку исчезают. Веки смыкаются. Иду в палатку, ложусь, закрываю глаза.
Нет, я не засыпаю. Я думаю. Но думаю как-то необычно, а как – не понимаю. Вот, думаю о Ней – внутри зажигается Огонь, я чувствую Ее в этом Огне. Вот, подумал о Культуристе – внутри пустота, ничего абсолютно, будто бы его и нет совсем. Вот, подумал о Вселенной – вата какая-то, дискомфорт. Интересно – это мысли или что-то другое? Обычными мыслями о Ней уже не подумаешь – все сто раз передумано и двести раз запутано. Мозг раскалывается и отказывается работать. А вот так – как-то – получается. Мысль-Огонь. Во как! Может быть, поэтому и раньше не получалось, что “мысли-огни” мозгу не поддаются?