Дэд Моро

                ДЭД  МОРО

Десять утра. Гудит печь, бубнит телевизор, на елке мигают лампочки. Все спят, кроме Славки. На праздничном столе всего полно, но Славка напоролся конфет.
«Тепло ли тебе, девица? Тепло ли, красная?»- спрашивает румяный дед с экрана.
- Теплё, теплё, - радостно кивает Славка. Ему двенадцать лет и всегда будет двенадцать. Он  плохо видит, ещё хуже соображает. За это его держат в интернате. Домой привозят на праздники.
«А Марфушечке-душечке барина-боярина!»
         Добрый  Морозко.  Надарил Насте  всего. Да ещё на лошади  прокатил. Будь на ее месте Славка он  бы  попросил мобильный телефон.
За окном  тявкает Шимак.  Это сигнал. Славка  одевается, спешит  на улицу. Шимак танцует возле будки. Славка  кидает ему карамель, тот хряпает её на лету вместе с фантиком. Чёрная шуба, жёлтые унты - дядя Серёжа на «Буране», как шмель на цветке.
- Привет,  уродец!
Славка  бежит отвязывать собаку.
Улица рвётся навстречу, клубится снежная пыль,  Шимак  летит рядом.  Посёлок сползает под гору.  Возле подъёмника  дядя Серёжа высаживает Славку и едет дальше  -  бить куропаток. Заброшенная горнолыжная трасса уходит  под облака. Тишина.  Никого.
Шимак  обнюхал окрестности, поднял зайца. Тот стреканул из-под ёлок прямиком в берёзовую рощу. Шимак за ним. Славка за Шимаком.  Но разве догонишь? Собачий лай всё тише,  снег всё глубже. Устал, вспотел, остановился передохнуть.  Поднял голову и  УВИДЕЛ…
У него  красное пальто, белая борода. Сидит  на облаке, из которого исходят лучи. Ничего не говорит, но Славка с ужасом понимает  -  Морозко  -  он и есть бог! Начинает канючить.
- В интернат не хотю-у-у… Домой хотю-у-у…
Волшебно звенит колокольчик. Славка падает на колени,  выдёргивает из сугроба  расшитый звёздами мешок. Срывает зубами варежку,  роется в  шуршащем, липком. Вот!
Он  живой, он дрожит, он сверкает как форель – серебристый айфон! Славка слышал это слово в телевизоре и запомнил на всю жизнь.
В небе нарождается гул.  Тот самый вертолет, что так счастливо разбудил сегодня. Уже сутки кружит. Кого-то ищет.
Славка   встаёт с колен и благодарно кланяется. Бог неподвижен, величав, даже как-то равнодушен.  Рваное шёлковое облако присыпано снегом.  Спутанные капроновые лучи обросли сосульками. По ремням на груди прыгают синицы. Одна садится парашютисту на лицо и целует в ледяной глаз.