Договор с болезнью

Все мы беззащитные дети, при столкновении с трудностями.
***
Усложняется жизнь, усложняются и игрушки, но мы все-равно остаемся детьми и играем.
***
Человек о своей болезни может говорить часами.
***

Моя болезнь живет в дальнем углу моей небольшой комнаты. Она прячется в кромешной темноте и постоянно смотрит оттуда на меня своим немигающим холодным взором. Когда я сижу на кровати, то мы часто встречаемся с ней взглядом, и от этого пробегают неприятные мурашки по коже.

Живет она со мной уже почти 4 года и ей в углу хорошо, но немного тесновато. Это её угол, никто не пытается выгнать оттуда мою болезнь. А на слабые попытки, которые предпринимались моими близкими в самом начале её коварного поселения, она реагировала тем, что сильнее вжималась в темноту угла.

Проникла она ко мне вместе со сквозняком, маленьким черным семечком, и затерялась в пыльном углу. Постепенно, темнота вокруг неё разрасталась, она крепла и становилась все чернее и больше. Вначале, я тоже помогала её выгонять. Подойдя к углу, посветила в него ярким разноцветным фонариком. Но в эту же секунду, болезнь сильно ударила меня из темноты своим костлявым холодным кулаком прямо в грудь, и я отбежала обратно к своей кровати. Так я поняла, что она сильнее. И решила с ней подружиться.
Пообещала, что больше её не трону, кинула в темноту пару своих любимых игрушек и перестала даже подходить к темному углу своей комнаты. Болезнь ничего не ответила мне. Тогда я решила, что все хорошо.

С каждым годом та темнота, в которой живет моя болезнь, увеличивалась на полшага. Для меня это не так уж и много, ведь в моем распоряжении вся комната! А у неё всего лишь один угол… Мне хватало места, чтобы играть, бегать, не заступая за её границы, свободно танцевать. Но я всегда старалась не подходить близко к темноте, потому что все-таки побаивалась болезни. Ведь я её никогда не видела… Только высохший тяжелый кулак и ледяные глаза…

Иногда, из темного угла тянет холодом. Туда как будто засасывает все тепло и уют, все мои радостные, положительные мысли и чувства, всю доброту, что годами накапливала моя комната. Тогда кажется, что болезнь одинока и ей скучно сидеть там и не хватает компании. Но я не рискую подойти близко к углу и все так же продолжаю молча наблюдать за её невидимой деятельностью со своей кровати. В комнате, постепенно, сгущаются сумерки, стены из нежно-персиковых становятся синевато – мраморными, покрываются прозрачным, колючим инеем. Я тут же вскакиваю, начинаю часто-часто дышать, чтобы температура в комнате поднялась. После этого наваждение проходит.

Бывают такие моменты, когда я лежу в кровати и не могу встать. Чаще всего читаю книги в это время, но иногда грущу.
Когда болезнь видит мою грусть, она надевает на своё лицо светонепроницаемый черный  капюшон под цвет своего одеяния, выходит из темноты и медленно, по стеночке, пробирается к моей кровати. Ни мало не смущаясь, она ступает прямо по моим ногам, отчего я чувствую дикий холод, поглощающий силы и желания, и садится мне на грудь. Болезнь кажется легкой, невесомой, но я чувствую на себе такую тяжесть, словно на меня упала сотня бетонных плит. Дышать бывает тяжело, иногда – невозможно. Болезнь в это время смотрит мне в глаза из-под балахона. Я пытаюсь разглядеть её лицо, но в этой темноте могу увидеть только пару холодных, горящих яростью и презрением глаз и злобную усмешку. Воля моя в этот момент подавлена и жизни совсем не хочется. Когда становится совсем тяжело, начинаю вспоминать радостные моменты прошлого: как я училась кататься на велосипеде, ходила с дедушкой за грибами в лес или свой первый головокружительный прыжок с вышки в бассейне. После этого, улыбка сама сияет на моем лице, а болезнь, теряя ко мне всякий интерес, возвращается  к себе в угол, не забывая забрать у меня еще сантиметр комнаты в свою темноту. Последнее время она уже не стесняется это делать, да и я редко встаю с кровати, уже не бегаю и не танцую.

Из угла все сильнее тянет холодом, и я кутаюсь в теплое одеяло, чтобы согреться. Иней на стенах все чаще остается надолго, мне тяжело дышать и обогревать комнату своим дыханием я уже не могу.
Только болезнь занимает уже не угол. Еще полшага и комната будет поделена по полам. Мы будем совладельцами, так называемыми соседями. И я уже не решаюсь думать, кто будет заказывать музыку и править балом в нашем жилище.

Иногда мне снятся её глаза, и я просыпаюсь в холодном поту. Но кошмар на этом не заканчивается. Из темноты, прямо на меня, смотрит болезнь своим диким, ледяным взглядом. И чем сильнее становится страх, тем ближе она подходит к моей постели. Ночью нет такой вещи, которая могла бы её напугать, весь мир в её власти. Поэтому, я не нахожу ничего лучше, чем включить ночник. Болезнь отходит, но не далеко. Теперь это её комната, а я занимаю кровать в углу. Свет от ночника, который падает на её территорию, исчезает в ней. Темнота поглотила все мои игрушки и книги, теперь я часто грущу, и болезнь почти не уходит с моей груди. Лишь иногда, когда я вспоминаю теплые моменты маминой заботы и любви ко мне, болезнь поднимается и несколько минут дает мне нормально дышать.

Сегодня ночью темнота съела моё одеяло. Оно случайно (а может и не совсем случайно) упало с кровати, прямо за границу болезни. Мне теперь холодно, холодно.
Очень холодно.
А, может, в темноте не так страшно?
Ведь там мои игрушки, книги, комната, половинка кровати.
Там просто очень холодно.
Завтра я увижу, что там.